Мастерство

Тронный зал, ещё недавно шумный и заполненный подданными, опустел, и под сводами воцарилась чуткая тишина. Самодержец устало поднялся с сияющего престола и стал не спеша прохаживаться, стараясь отвлечься от нелёгких дум и воспоминаний. Всё здесь напоминало о его величии: богатые дары от правителей покорившихся ему земель, прекрасные творения лучших мастеров державы, овеянные славой военные трофеи. Но равнодушно взирали его глаза на это великолепие, и не было радости в его сердце — лишь тяжесть и усталость.

«Почему? — думал он, беспокойно покручивая на пальце кольцо, с которым не расставался уже много лет. — Почему нет мне ни мира, ни покоя? Что пользы человеку от его трудов? Я правлю мудро и справедливо, стремлюсь обеспечить в державе крепкий порядок и вечный мир — а смутьяны плетут против меня непрерывные заговоры. Я по крупицам собираю плоды учёности — а злые языки упрекают меня в колдовстве и чернокнижии. Я усмиряю врагов не только мечом, но и мудрым словом — а они, равнодушные к увещеваниям, вновь и вновь собирают силы, чтобы напасть на меня. Воистину, во многой мудрости многие печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Он посмотрел на надпись, тонкой вязью опоясывающую дорогое его сердцу кольцо. Свет непобедимой истины, заключённой в этих словах, подействовал на него по обыкновению умиротворяюще. Жаль, что враги его, неразумные, не понимают всей тщеты своих усилий и, словно псы, возвращающиеся в собственную блевотину, повторяют по много крат совершённые однажды глупости.

«Жизнь постоянно доказывает нам, что мёртвые счастливее живых, — подумалось вдруг ему. — А самый счастливый тот, кто вообще не родился». И когда враги его, заключившие друг с другом очередной жалкий союз, подступят с воинской силой под стены его чертога, он и верные подданные с радостью помогут и им, и их детям стать счастливыми. Ибо есть на свете нечто непреходящее, вечное, куда более ценное и важное, чем жалкие жизни презренных людишек. Это — мастерство. То, что сотворено мастером, переживёт и его самого, и его потомков. Оно — превыше мирской суеты и ничтожных потуг человеческих. И лучший из образцов этого мастерства он носит на пальце.

И, сняв кольцо, он ещё раз полюбовался собственноручно нанесённой надписью, которую лишь пламя могло сделать видимой для обычных людей:

Ash nazg durbatulûk, ash nazg gimbatul,

Ash nazg thrakatulûk agh burzum-ishi krimpatul[1].