Игрушка для кота

Несмотря ни на что, Лео был котом.

Среднего роста, среднего возраста — на первый взгляд лет тридцати, но если присмотреться и заметить морщинки в уголках глаз и между бровей, то тридцати шести-тридцати семи. Телосложения того, что принято называть крепким. Не то, чтобы широкоплечий или с перекаченными мускулами, но и без следа юношеской тонкости или гибкости.

Была плавность в движениях. Не женственное изящество, но ловкость зверя из рода кошачьих. И ещё улыбка, загибающая уголки губ полукругами и обнажающая мелкие ровные зубы.

Так что котом Лео был даже человеком.

Когда он появляется в своём подвале с гитарой на плече и блеском предвкушения в серых, абсолютно человеческих глазах, Вета не может сдержать улыбку. Она скучала по нему, скучала весь день, но сейчас у них на счету каждая минута. Лео обнимает её одной рукой, второй придерживая гитару, и Вета счастливо утыкается лбом в обтянутое чёрной тканью футболки плечо. Затем отстраняется, но лишь на самую малость — только чтобы увидеть лицо своего кота. Лицо примечательное не тем, что в нём было, а тем, что отсутствовало. Вечно расфокусированный взгляд и упрямо цепляющая глаза незавершённость, плавность — словно бы не хватало там какой-то черты.

И всё же Вета находила это лицо весьма привлекательным.

С явной неохотой — даже слишком наигранной, так, чтобы ему было приятно — Вета отпускает своего кота. Он возится с замком, проверяя его на прочность, распахивает дверь клетки и, уже оказавшись по другую сторону крепких прутьев, протягивает Вете ключ. Замок легко щёлкает под её руками, запирая кота в клетке.

— Что тебе сыграть?

Голос у него вовсе не мурлыкающий, хотя этого и можно было ожидать. Мягкий, с вкрадчивыми интонациями, приглушёнными окончаниями… и поёт он хорошо. Быстрые, ритмичные песни; звенящие под небольшими сильными ладонями струны; тусклый блеск серебра. Лео предпочитает металл, он придаёт особое звучание, да и просто хорошо смотрится на фоне лакированного тёмного дерева.

Цикл не так уж сильно привязан к полуночи, поэтому концерт получается долгим. Две дюжины песен, его собственных и радийных хитов, прежде чем протиснувшаяся меж прутьев гитара оказывается в руках Веты. Она уходит — ненадолго, только положить инструмент на законное место — и её путь сопровождается глухим рыком, тяжёлыми ударами и скрипом.

Когти по металлу и бетону.

Когда Вета возвращается, в клетке её ждёт огромных размеров белый тигр. Есть в нём что-то ненастоящее: такого зверя не встретишь ни в зоопарке, ни в дикой природе. Слепящая, перламутрово-белая шерсть расчерчена широкими смоляными полосами; толстый хвост, из-за яркого подвального освещения словно бы окружённый серебристым ореолом, загнут идеальным знаком вопроса; серые глаза на умной крупной морде смотрят внимательно и цепко, как способен смотреть далеко не каждый человек.

Такого тигра не запечатлеть на фотографии или кинопленке. Только на иллюстрации, сделанной рукой влюблённого мастера. Слишком аккуратный, слишком идеальный. Слишком соответствующий ожиданиям.

Под оценивающим взглядом зверя Вета ёжится. Вот эту часть она не любит больше всего: взять со стены широкую алую ленту (ни одна цепь не способна удержать оборотня, но старый трюк с корнями гор и шумом кошачьих шагов срабатывает «на ура»), отворить дверь клетки и войти к Лео. Игнорируя предупреждающее рычание тигра, накинуть ему петлю из ленты на шею и дождаться того момента, когда настороженный взгляд привычно расфокусируется и сдержанный оскал изогнёт полукругами уголки широкой пасти.

Вета, конечно же, дожидается. Зарывается обеими ладонями в скользкую, неестественно густую шерсть, целует тигра меж подрагивающих треугольных ушей, смеётся от щекочущих лицо и шею шерстинок. После наматывает свободный конец ленты себе на руку, так что тонкое женское предплечье целиком скрывается под невесомыми полосками, и тянет шутливо упирающегося Лео наверх.

На улице темно, редкие островки первого залежавшегося снега посерели и не отражают свет блеклых городских фонарей. Лео важно вышагивает рядом с Ветой, огибая подмёрзшие лужицы грязи, дабы не запачкать идеально-чистую шерсть на лапах. Пустая улица выводит странную парочку на безлюдный перекрёсток, освещённый лишь неведомо зачем работающими светофорами. Вета послушно останавливается у края «зебры», придерживая рвущегося вперёд Лео. Дождавшись зелёного сигнала, она отпускает повод, и тигр одним сплошным чёрно-белым прыжком оказывается на середине перехода. Коротко рассмеявшись, Вета бросается к своему коту. Но когда между ними остаётся меньше метра, тот делает ещё один прыжок и когти скрежещут по бордюрному камню.

Бегом они добираются до узкой полосы парка, раскинувшегося по правому берегу мелкой городской речки. Вета перелезает через высокую, но ажурную решётку, открывает сделанным ещё год назад ключом висячий замок, и под ударом тяжёлой лапы заржавевшая створка с громким скрипом распахивается внутрь. Предусмотрительно закрыв ворота на щеколду, Вета снимает ленточную петлю с шеи Лео. Тигр низкими стелющимися прыжками скрывается в темноте парка.

Он возвращается ровно в тот момент, когда замёрзшая у реки Вета останавливается в крошечной осиновой рощице. Подкравшись почти бесшумно, Лео как настоящий цирковой зверь встаёт на задние лапы и делает несколько крошечных шажочков, толкая Вету к тоненькому стволу; тот заметно сгибается под тигриным весом. С благодарностью пряча руки в шерсть и прижимаясь к своему коту всем телом, Вета тихо выдыхает в чуткое ухо:

— Пойдём домой?

Лео утробно урчит, тыкаясь мокрым носом в затянутую шарфом шею. Со смешком оттолкнув тигра, Вета за ленту тянет его к ближайшему выходу из парка.

До заветного дома они добираются быстро, до дворников и первых машин. Достав из холодильника таз с мясом, Вета ставит его на пол, рядом с почти полным ведром воды. Тигр громко, с удовольствием чавкает подношением, пока она переодевается и собирает по всему дому махровые полотенца. Не так уж это и просто — содержать в чистоте огромного игривого кота.

Лео позволяет смыть с себя уличную грязь, растереть морду и лапы пушистой тканью и даже подсушить шерсть на брюхе феном. Только после этого тигр допускается до широкой низкой кровати. Заботливо укутав Лео мягким пледом, Вета устало падает рядом. Забирается под тёплый бок, обхватывает руками крепкую шею и прячет лицо на белоснежной груди.

— Доброго утра.

Лео всегда просыпается первым. Сладко потянувшись всем телом (ему в этот момент очень не хватает ощущения бьющего по бокам хвоста), он осторожно выпутывается из-под покрывала и приподнимается на локте. Вета спит, не замечая его пробуждения. С трудом подавив желание коснуться упавших на лицо женщины чёрных прядей, Лео встает с постели. Первым делом следовало одеться и смыть изо рта привкус сырого мяса.

Уже на пороге, натянув заботливо принесённые Ветой майку и джинсы, кот оборачивается. На фоне всклокоченного тёмного пледа и сбитых простыней его женщина выглядит особо хрупко. Нет в ней ни звериного, ни волшебного, ни просто загадочного — только человеческое.

«И угораздило же…»

Когда Лео возвращается, Веты в постели нет, только на подушке с трудом угадывается тёмная неясная фигурка. Присев на край одеяла, кот подбирает забавную тряпичную куклу с фарфоровыми ладошками и личиком. Пригладив растрёпанные чёрные ниточки волос, Лео пытается как можно удобнее устроить игрушку на прикроватной тумбочке.

— Прости, малыш. Опять я не успел.

Приготовление традиционной утренней яичницы не занимает много времени. Прихватив в одну руку тарелку, а в другую ноутбук, Лео возвращается в спальню. Наскоро застилает постель, усаживается поверх подушек и ставит компьютер на колени так, что бы экран был виден кукле-Вете.

Отломив вилкой первый кусок яичницы, кот отправляет его в рот и щёлкает по значку браузера. Вбивает в поисковую строку привычный запрос, уточняет временной интервал — ноябрь прошлого года — и под второй кусок разворачивает окошко с результатами на весь экран.

Взгляд оборотня рассеянно скользит по успевшим набить оскомину строчкам. Потомственные колдуны, белые маги, дипломированные ворожеи… среди тысяч шарлатанов он ищет ту единственную ведьму, что наложила на них с Ветой это странное проклятие. Обнаружив мало-мальски интересную ссылку, Лео всякий раз поворачивает голову и спрашивает:

— Как думаешь, она?

Иногда нарисованные на фарфоровом личике куклы глаза прикрываются в немом согласии, и тогда кот подольше задерживается на странице.

Как и все коты, терять надежду Лео не умеет.