Бунтарская сага

Этот мир родился бунтарем. Бывают миры тихони, бывают — зануды, даже философы встречаются, ну а этот, как только возник, так и решил: «Я дикий и необузданный, непредсказуемый и взрывной. Бунтарь, одним словом».

Молод был, вот и чудил — искал, экспериментировал, опрокидывал устои. Вернее, он думал, что молод — сложно говорить о возрасте, если время появляется вместе с тобой. Но чувствовал себя именно таким — чудесно и счастливо юным.

В ходе экспериментов выяснилось: опровергать нужно с умом. Нельзя вдруг сделать длину теплой, а фиолетовое звонким — все сбивалось, путалось, и у мира начинался раздражающий зуд во всех разболтанных константах. Да и маетно увязывать каждую мелочь в стройную рабочую систему. Мир соорудил зеленые восходы, моря, поющие во время шторма, песок-прилипалу, и на этом успокоился.

Он нашел новое занятие — заселил себя живыми тварями. Вот уж где минимум хлопот и простор для фантазии. Хочешь — восемь ног у зверушки будет, хочешь — ни одной. Вскоре по миру скакали и летали, ползали и плавали бесчисленные орды самых разнообразных животных. Конечно же, все как один, бунтари. В папу. Сначала мир заботливо ухаживал за ними, мало ли, повымирают без надзора. Потом присматривал уже вполглаза — все как-то само собой сплелось и заработало, изредка создавал что-то совсем уже чудообразное и с легким интересом наблюдал — выкарабкается ли? Иногда выкарабкивалось, иногда нет. Приелось.

Не хватало миру чего-то важного. А чего — непонятно. Пустота внутри, хоть и заполнен до отказа.

Загрустил мир, затосковал. Эксперименты не радуют, оригинальничать не тянет.

— Человеков тебе надо, — посоветовал один из старших. — Без них ты одна обманка и показуха. Творить уже умеешь, теперь нужно найти — для кого.

— Вот еще! — возмутился бунтарь. — За ними же не уследишь, расползутся и начнут свои порядки устраивать.

— Начнут, — согласно кивнул старший. — И это здорово. Каждый мир похож на своих людей, каждый человек находит себе мир по душе

Мир уже видел человеков — заглядывал из любопытства к соседям. Кутерьмы много, почтения никакого. Мелкие, суетливые, и при этом — каждый себе на уме.

А тоска не проходила. Не то, чтобы росла или становилось хуже, нет. Было просто никак, и от этого «никак» делалось так невыносимо, что уж лучше бы «хуже».

«Так и захиреть недолго, — испугался мир. — Ладно. Надо — значит надо!»

Откуда берутся человеки, мир не знал. Не вырастают же как плесень, и в самом деле. Пробовал сконструировать — ничего не вышло, только толпа кивающих болванчиков. Не то.

Мир решил переманить парочку у других. На развод. Это же не кража — вон сколько их по соседним мирам бегает. Только если уж заводить у себя поголовье, то бунтарское! Не тихонь каких-нибудь — победителей.

К делу подошел основательно — создавал аватары и вел претендентов путанными контрабандистскими тропками. Какая наживка заставит самых лучших человеков пройти до конца? Алчность, месть, вожделение? Мир тащил за собой погони из храбрых бойцов, жаждущих расплаты женщин, теряя по дороге трусов и слабаков. «Уж с такой породой скучно не будет, — мечтал бунтарь. — Злые, находчивые, устремлённые. Как я».

Немногие доходили. Ещё меньше осталось: никого. Они сбегали, находили тайные лазейки и исчезали. Умирая от голода, сбивая пальцы в кровь и проклиная судьбу. Они называли мир Адом.

Он пытался снова и снова, привык ходить в человеческой шкуре, соблазнял и искушал, заманивал и перекрывал пути отступления… И, наконец, сдался.

Это чувство, которое пустота и тоска, — мир знал теперь, как оно называется: одиночество. Кому зеленые восходы, если никто ими не любуется, кому поющие моря, если никто не слышит их голоса, и песок-прилипала ни к чему, если его струйки не щекочут босые ступни.

«Я бунтарь, — говорил мир самому себе, — мне не нужна компания. Мне и так хорошо». Только звезды становились тусклее, волны не взбивали барашки пены, и даже животные ложились на землю, укладывая на лапы понурые морды.

Пока…

— Ой, смотри, какое облако! Как птичка с двумя хвостами.

— А горы, горы посмотри какие! Они же пахнут ночью, правда? Теперь это будут Великие Ночные Горы!

Они не были похожи на бунтарей, они были слабыми и неуклюжими. Чересчур любознательными и неосторожными. А еще они принялись давать имена всему подряд и от души восхищались новым домом.

«Вот же бестолковые, — ворчал мир. — Позор, а не человеки».

А сам аккуратно отодвигал от ищущей ладони ветви с ядовитой ягодой, засыпал землей ямки на пути и зажигал в небе самые яркие причудливые созвездия.

Тонкие пальцы сплетали стебли в пышный венок, ноготок щелкнул по голубому лепестку.

— Мне кажется, он должен быть белым, — девушка задумчиво провела рукой по верхушкам зарослей. — Да, именно белым, с нежно-желтой серединкой.

— Ты права, голубой тут совсем ни к чему, не смотрится, — согласился парень.

Мир с обидой разглядывал лепестки: «Голубой им не нравится, отличный оттенок. Фантазеры! Навязались на мою голову».

Небо на горизонте бледнело, ночь сползала с ромашкового поля и двух спящих фигур с белыми цветами в волосах.

Мир-бунтарь удовлетворенно урчал над своими человеками легким ветерком и гомоном утренних птах. Ждал пробуждения.