Беседы с призраками: Эдгар

— Вот здесь, — тихо сказал он, указывая на потрескавшееся дерево двери бара, — здесь меня нашли в тот день, в чужом пальто, одурманенного или, как они решили, мертвецки пьяного. Удивительная штука — человеческий мозг, удивительно неизученная. Откуда только берутся подобные выводы?

Я опешила.

— Но, послушай, для них это было, вроде как, очевидно, разве нет? Твоя репутация не располагала к чему-то кроме подобного...

— Моя репутация, — нараспев повторил он, сощурившись, и глядя куда-то поверх крыш, — Моя репутация — такая же мистификация, как и история о воздушном шаре и перелете через Атлантику… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чьих рук это дело. Сколько раз я говорил — все ответы лежат на поверхности, стоит только приглядеться. Вот это— очевидно. А моя смерть — тайна, тайной и останется, — удовлетворенно заключил он. — Тайной для большинства, разумеется. Вынужден признать — до тебя в эту тайну пытались проникнуть многие, но дальше догадок никто не полез. Почему ты решила попробовать? Неужели не страшно?

— А что должно меня испугать? — поинтересовалась я, приподняв правую бровь, — то, что всех пугает?

В темно-серых глазах моего спутника мелькнула заинтересованность:

— А что всех пугает? Неужели ваше общество еще способно испытывать эмоции? Удивительно… в мое время людям не хватало тьмы, ужаса, чего-то непонятного, но чего не хватает вам, так далеко зашедшим во мрак, скажи мне?

— Да все того же, — пожала плечами я, — встряски. Ты создал то, что способно завладеть умом надолго — загадки, вопросы без ответов. Омуты.

— Болота и трясины, скорее… омуты моего ума дали пищу всему этому ужасу, который вы так любите. Однако… вернемся к началу разговора. Что ты там говорила о моей репутации и очевидном?

В его предельно вежливом голосе слышались нотки сарказма — ему явно нравилось вот так незаметно издеваться над собеседниками. Глаза поблескивали в полутьме, углы рта чуть подергивались в усмешке.

— Я начинаю понимать, за что тебя недолюбливали. Ты же невыносим.

— Что есть, то есть, — согласился он, стягивая с руки перчатку и разминая пальцы. — Но это всего лишь маски, верно? Уж ты-то точно это знаешь. Да, ты права, для всех тогда было очевидным то, что алкоголь и я… не очень ладили. Мое состояние ухудшалось каждую секунду — что они могли сделать? Ничего. Пьяница, сквернослов, несдержанный циник, сумасшедший, возможно, опасный для общества… что они там еще выдумали...

— Опиум, — тихо напомнила я, — галлюцинации и бред...

— Это, видимо, вердикт твоего времени, — усмехнулся он, — а откуда они это взяли?

— "Ворон", наверное..."Береника", и большая часть рассказов… вроде "Падения дома Ашеров"… или "Красной смерти".

— Идиоты, — заметил он, причем беззлобно. Так обычно родители ругают нерадивых детей за плохие отметки и поведение, — Но винить их сложно— надо же было что-то выдумать… А обелить меня было некому… Хорошо, что хотя бы кому-то, — он кивнул в мою сторону, — доведется узнать правду.

— Ты расскажешь мне? Правда? — я ушам своим не верила— ведь не первую ночь меня носило по улочкам Балтимора, по воспоминаниям этого человека, но темы своей гибели он ни разу не коснулся.

— Время пришло, — объяснил он, словно прочитав мои мысли, — просто так, бесцельно, я не стал бы водить тебя по своей памяти. Уже скоро… совсем скоро. Только дай мне собраться с силами.

— Конечно… как скажешь.

— Пойдем, нам дальше, — и он увлек меня дальше по улице, к пристани.

— Гляди, — он указал на прогнившие доски причала, — здесь я сошел на берег. И свернул налево… совсем не в сторону бара. Странно все это. Говорить о том, что пытался забыть так долго.

— Почему же решил сказать, все-таки? — я легко коснулась рукава его пальто. Он чуть вздрогнул, и, внимательно посмотрев на меня, ответил:

— Ты читала обо мне, помнишь? Смотрела все эти фильмы. Читала опять. И повторяла про себя, тихо, но очень яростно: "Это не правда, не может такого быть, не верю". Было?

— Было, — кивнула я. Взгляд серых глаз смягчился.

— Это меня и разбудило. Скажем, вытолкнуло из забытья. Нет, меня, вроде, не забыли… но и не помнили по-настоящему. Такой выброс эмоций… что-то перевернул. И я решил тебя навестить. Вот и все. Кстати… все хотел тебя спросить… Это тебя я тогда видел..? Ты ведь была там, ты столкнулась со мной на улице, еще до моей женитьбы. Ты пыталась меня предостеречь, верно?

— Пыталась. Прошлое, правда...

— Изменению не подлежит, именно. Но я запомнил тот случай. И вопрос мой… весьма своеобразен. Почему ты зовешь меня не так, как других? Из подобных мне, я имею в виду. Только по-имени… почему?

— Ты мне близок, вот почему. Я тебя понимаю. И знаю очень хорошо, хотя и объяснить это не могу. Так вышло.

— Понимаю, — его голос прозвучал непривычно мягко, — потому ты здесь. И я здесь. Это должно было случиться. И правильно, что именно так меня вызвали из дремоты. Ты пожалела меня. Но было и еще что-то… кроме жалости. И понимания.

— Думаю, ты прекрасно знаешь ответ, — пришел мой черед усмехаться. — И не притворяйся.

— Спасибо, — улыбка на миг осветила печальное лицо, — думаю, мне пора вернуть тебя обратно… уже довольно поздно....

И, мягко обняв меня за плечи, он повел меня куда-то в сторону от доков, петляя между улицами, пока прямо перед нами не возникла дверь.

— Ну вот… мы и на месте… светлых снов, — и он повернулся, чтобы уйти, когда я, вспомнив что-то, схватила его за рукав:

— Эдгар?

Он обернулся с улыбкой сказочника.

— Да, милая?

— Почему ты так добр ко мне? Ты мог бы быть… как… другие...

— Не мог бы, — ответил он, — я хочу быть твоим другом, а не просто еще одним духом-эгоистом. У нас много общего, и пугать тебя я не хочу. Эта связь много значит. Я расскажу тебе. В следующий раз. Обещаю. Мне правда пора… времени мало… как всегда. Но я приду. Скоро. Сама не заметишь, как пролетит время.

— А если мне...

— Позови меня, — снова улыбнулся он, — как всегда. Или пошли за мной ту бестолковую птицу, что знает только одно слово. — И, подмигнув на прощание, он неспешно удалился.

С ветки дерева напротив окна каркнул ворон. Перелетел на подоконник и уставился на меня круглым глазом, склонив голову набок.

— Бестолковая птица, да? — обиженно буркнул он, позволяя себя погладить, — Если я не говорю с ним, это ничего не значит… бестолковая… надо же, какой умный нашелся....

Мой смех, кажется, его не обидел — ворон слишком увлекся монотонным бормотанием. Что тут скажешь— Эдгар был изобретателен и остроумен — послать Ворона приглядывать за мной мог только он.

— Ну что, отнесешь ему кое-что? — спросила я, едва монолог птицы завершился.

Взъерошив перья, ворон кисло осведомился:

— А что, есть выбор?

Минуту спустя он уже летел над кронами деревьев, сжимая в клюве записку. И я точно знала, что он ее доставит… хотя, конечно, птица он и вправду бестолковая...