Не оставляй меня, прошу...

2015 год.

В этот день стояла ужасная жара. В окно нашей машины задувал теплый воздух. От солнца плавился асфальт на дороге и… мой мозг. Как известно в России две беды — дураки и дороги. Сегодня, они обе раздражали больше обычного. Разбитая дорога, стертая разметка, глубокие ямы, кусками вырванный асфальт, ну а дураки, они всегда и везде в изобилии. А самое опасное, это когда дураки на дорогах.

— Ну, хватит злиться — сказала она мне. — Скоро уже приедем, — какой же у неё милый голос. Да и она сама милаха. — Успокойся, пожалуйста, — она положила руку мне на плечо, её худенькая ладонь заставила меня успокоиться.

Мы ехали уже десять часов. Она сидела возле меня на пассажирском сидении. Иногда пританцовывая под музыку, делала причудливые движения руками, что не могло не вызывать мою улыбку.

— Слушаюсь, — я повернулся к ней. Увидел её красивые белокурые волосы, которые так идеально сочетались с её голубыми глазами. — Поцелуешь меня? — я прищурил один глаз, а улыбка стала шире. Я стал приближаться к ней губами.

— Таааак, Смолов. Не отвлекайтесь — она хихикала. Я чувствовал её радостный настрой. Она аккуратным движением развернула мою голову в направлении руля. — Смотри на дорогу, там много интересного.

— Да куда уж интереснее тебя — спросил я, но поворачиваться не стал, сосредоточившись на дороге. — Вокруг сухие поля и колючки — я развел руками кругом, показывая на отборно-желтые степи. — А ты у меня как самый милый, одинокий цветок в этой пустыне.

— Правда? — спросила она и стала расцветать, подобно моему комплименту. Свои красивые стройные ножки, которые прикрывали только короткие белые шортики, она положила на панель. Развела руки в разные стороны и замерла в этой позе, улыбаясь.

— Аня, прекращай меня соблазнять, а то я тебя сейчас в степь завезу — я с серьезным лицом указал на обочину. Она засмеялась и села ровно, положив руки себе на коленки.

Мы познакомились пять лет назад в 2010. Тогда молодой Лёха Смолов работал в автосервисе Екатеринбурга. Отца я не видел от рождения. Мать часто говорила, когда я был маленький, что "он поматросил и бросил". И моя детская фантазия представляла, что он адмирал какого-нибудь крейсера, с множеством подвигов. Но, а когда повзрослел, я всё понял. Сначала был комплекс неполноценности какой-то, и даже обида. Потом смирился, как будто, так и должно быть.

С матерью мы прожили двадцать пять лет, пока у неё не обнаружили рак. А дальше дни наши превратились в боль, мучения и слезы. Я каждый день наблюдал, как цветущая женщина увядает, возил её во все больницы области, но врачи лишь пожимали плечами и виновато прятали глаза. Умерла она ровно через полгода с того дня, как я узнал о её ужасной болезни. Я как обычно перед уходом на работу, зашёл, чтобы попрощаться, но не смог её разбудить...

А дальше была депрессия, алкоголь и увольнение на работе. Лишь только после пяти месяцев, я понял, что нужно жить дальше и начать новую жизнь. Было решено обменять квартиру в центре Екатеринбурга, на однушку на окраине. На оставшиеся деньги открыть автосервис, чтобы начать свой бизнес. За помощью в продаже тогда я решил обратиться в риелторское агентство. Там по знакомству мне порекомендовали хорошего специалиста.

Это была она, Анна Храброва. Я очень отчётливо помню тот день. Это был август, воскресенье. Мы встретились у меня на квартире. Она была одета в черный сарафан, поверх белой блузки, на ногах серые туфельки, в руках у неё был кнопочный телефон Nokia, а белокурые волосы аккуратно собраны в пучок на затылке.

Я смотрел тогда на неё и чувствовал, как мои глаза начинают блестеть, выдавая мою симпатию. Она ходила по квартире, рассматривая каждый угол, не стеснялась задавать вопросы.

Квартиру мы тогда продали быстро, за пару дней, а потом отметили это… и начали встречаться. Она помогла мне с покупкой новой квартиры, я открыл своё ремесло. Мы стали жить вместе, спустя два года поженились, а сегодня утром выехали в совместный отпуск на Южный Урал.

Наша белая машина продолжала ехать по трассе. Природа Южного Урала была по-своему красива. Жёлтые степи, лишь иногда прерывались горами. Редко встречающиеся зелёные леса, были похожи на оазис в пустыне. Рек на нашем пути было мало, да и те были не велики. На обочинах постоянно встречались продавцы арбузов, золота и краденых телефонов. Эти люди были одеты неприметно, часто во всё черное. Навязывали свои услуги активно, без малейшего намёка на стеснение.

В окне появились подсолнечные поля. Они проходили по обе стороны от дороги, и казалось, что им не было конца. Ярко-желтый, с оттенками коричневого и зелёного фон, перегораживал горизонт и восхищал своей красотой. Я глянул на Аню, она спала, опустив голову набок. Только кончики её волос слегка двигались под направление потока воздуха из окна. Я медленно остановил машину, плавно нажимая на тормоз, чтобы не разбудить Аню. Заняв место на обочине дороги, бесшумно вышел из авто и уверено двинулся вглубь поля.

Я надеялся, что такой букет ей никто не дарил, срывая молодые подсолнухи. Они только начинали созревать, их макушка была размером с крупное яблоко, а стебли жёсткие и обламывались с трудом. Я старался порадовать Аню, поразить её, чтобы увидеть улыбку.

Люблю я эту красотку…

На новый год, в ожидании боя курантов, мы составили список наших планов. Мой бизнес уже приносил хорошие доходы и мог работать, как самостоятельный механизм, без моего участия. В позапрошлом году мы купили Toyota Camry. Любимая иномарка два года исправно нас радует.

В прошлом году открыли бизнес Ани. Это был маленький ресторанчик многонациональной кухни. Аня бросила риелторскую деятельность, окунулась с головой в развитие проекта. Аня лично собрала и утвердила свой персонал, в котором была уверена, перетянула хорошую клиентскую базу знакомств, накопленных на прошлой работе.

Доходы не заставили себя ждать, и мы планировали дальнейшее будущее. Список оказался не таким и большим. Выучить вождению Аню, что мы уже успешно сделали. Купить для Ани машину — по нашим планам бюджет должен набраться к концу года. Приобрести территорию за городом для строительства своего дома, капитал уже откладывался в семейной копилке. Во время отпуска отдохнуть у родителей Ани, в деревне Лептино на южном Урале — куда мы и ехали в данный момент.

Но неделю назад к нашему списку добавился новый пункт. Аня сообщила мне радостную новость, что беременна. Я был счастлив, строительство дома вышло для меня на первый план. Всё, чтобы создать большую и крепкую семью...

Букет у меня получился большим и больше не умещался в моей руке. Я поспешил вернуться. Аня спокойно спала в машине, ни о чём не тревожилась. Я постучал костяшками пальцев по стеклу, спрятав букет за спиной.

— А теперь поцелуешь? — я гордо протянул ей букет. Она, с улыбкой на лице, высунулась в окно, поцеловала меня и обняла букет двумя руками.

— Ну, конечно, розы же только лохушкам дарят — мы рассмеялись и я с гордостью сел за руль.

— По легенде, Боги подарили людям подсолнухи, чтобы в мире было больше солнца. А я дарю их тебе, чтобы ты сама светила ярче солнца — я пристегнул ремень безопасности в авто и добавил — Ну и потому что в этой «пустыне» я больше ничего не нашёл...

— Ну, хватит называть мою родину пустыней — она по-детски надула губы, демонстрируя фальшивую обиду. Её взгляд переключился на подсолнухи, а руки перебирали букет. Всё лишнее, аккуратно отламывалось и нещадно выбрасывалось в окно.

Я посмотрел в левое зеркало. Дорога свободна, ничего не мешало начать движение от обочины.

— О, понюхай, как вкусно пахнет — Аня протянула мне подсолнухи. Я поводил носом по желтым лепесткам, сделал глубокий вдох. Они пахли как свежий газон после дождя, — Это круто, такого мне не дарили, дай ещё поцелую.

Наши губы соприкоснулись. Я закрыл глаза и наслаждался моментом так жадно, как пьют воду при большой жажде в жару.

Мерзкий сигнал сзади прервал этот момент. Я открыл глаза и обернулся на звук. Прямо на нас двигалась черная БМВ, скрипя тормозами. Расслабился, увлёкся, не смотрел на дорогу когда выезжал.

Не успев выругаться, я истерично вращал руль, пытаясь свернуть обратно на обочину, но было уже поздно. Машина догнала нас и с большой скоростью влетела в заднее крыло моего авто. Дальше что-то делать уже было бесполезно…

Нас закрутило на дороге. Противный скрип замер в наших ушах. Аня выставила руки, пытаясь упираться в панель. Обломки пластмассы от наших машин взлетели вверх как фейерверк, а стекла моей Тойоты разлетелись внутри салона, заполоняя пространство всей машины. Наша машина, после двойного переворота оказалась посередине дороги. Присыпанный мелкими осколками я замер, а вокруг машины уже поднимались клубы дыма.

Посмотрел на Аню, на её лице уже выступила свежая кровь, а взгляд был направлен куда-то вдаль, позади меня. Она смотрела, а на глазах был ужас.

Когда она закричала, я обернулся. На нас летел КамАЗ с красной кабиной, цвета алой крови. Водитель внутри судорожно давил на тормоз, но машина не подчинялась, по инерции продолжая двигаться на нас. Я успел только моргнуть, как пришёлся новый удар с моей стороны.

*****

Очень холодно. Вокруг пустота и темнота. Только заметно, как мелкие хлопья врезались в меня. Белые и черные, они больше похожи на мелкие песчинки, что поднимаются наверх.

Песчинки врезались в меня и их становилось больше. Они словно кончики ножей кололи меня, но я не чувствовал боли. Я вообще ничего не чувствовал. Это похоже на сон, когда понимаешь, что находишься в каком-то месте, но не видишь себя.

Пространство вокруг заполнялось белыми и черными точками. Когда они сталкивались между собой, то их отталкивало, а одинаковые точки соединялись вместе и становились больше, превращаясь во что-то новое.

Белые точки, объединившись вместе, образовывали светящиеся фигуры, похожие на большие снежинки, каждая из которых имеет неповторимую форму. Черные точки двигались хаотично, напоминая рой бешеных ос. Большие фигуры, сталкиваясь между собой, опять разрушались на мелкие части.

Меня начало крутить. Я не мог двигаться, только находился на одном месте. Крутило всё больше, постепенно наращивая темп.

Стала появляться боль. Это было похоже на дикую усталость. Как будто резко закончились все силы. Я увидел свои нервы. Они, как корни растений развивались в разные стороны по моему телу. Их становилось всё больше, я начал их чувствовать. Боль усилилась так, что хотелось кричать, но голос еще не вернулся.

Казалось, будто меня бьёт током. Всё тело одновременно, каждую клеточку меня. С каждой секундой терпеть эту боль становилось сложнее.

Резко боль закончилась. Тишина и спокойствие. А через две секунды опять ударила. Боль прекращалась и после паузы заново выстреливала по нервам. Постепенно интервалы стали реже, ритм стал похож на биение сердца… и всё закончилось.

*****

1943 год.

Дикая боль врезалась в виски и эхом отдавала в затылке. Я чувствовал, что проснулся, но не спешил открывать глаза. Всё тело ныло от усталости, словно обессилевшее, в ушах стоял писк. Постепенно слух начал возвращался.

Я открыл глаза. Вокруг была коричневая земля, запачканная алыми пятнами крови. Я лежал в окопе, огороженном серо-коричневыми мешками разного размера, некоторые из них были прострелены и разодраны. Вокруг грохотали пушки и свистели пули.

В нескольких метрах от меня лежало два тела. У одного, вместо головы было кровавое месиво, руки разбросаны в разные стороны, одна нога вывернута не естественным образом в колене, второй не было вообще, из раны сочится кровь. Второе тело всё раскурочено, ребра торчали наверх, напоминая "розочку" из разбитой бутылки. Умирая, солдат сжимал в руке ружье, переломанное пополам. Его армейские сапоги, совсем не повредились, только запачкались в грязи.

Небо заполнилось летающими самолётами и снарядами. Вокруг звучали немецкие и русские речи. Крики были разными. Кто-то орал от ужаса, кто-то из-за ранения, кто-то от боли потерь, а кто-то просто для вырабатывания адреналина и потери страха.

Я попытался пошевелиться. Мышцы ныли от боли, а ссадины напоминали о себе при каждом движении. Я странным образом оказался одет в военную форму. Кровь медленно пропитывала одежду.

Больших ран на мне не было, но были многочисленные ссадины и кровоподтёки. Я понимал, что нужно куда-то двигаться, нельзя оставаться на одном месте. Прополз вдоль окопа, пытаясь размять своё онемевшее тело. В живот упирались гильзы от пулемета, который стоял на краю нашего окопа.

Два солдата русской армии ползком спустились ко мне в окоп. Громко кричали в ухо, будто я глухой.

— Ты жив? Всё нормально? У вас тут так бомбануло… Ты один выжил.

Я молчал и лишь смотрел на них большими глазами, ни черта не понимая, что вообще происходит вокруг. Я помню, как мы попали в аварию. В нас въехала бэха, потом КамАЗ. А какого черта я делаю тут? И какого спрашивается хера они одет, как военные. Фильм что ли снимают?! Тогда, я-то тут, что забыл. Брэд Питт недоделанный, блин...

Я пытался это спросить у них, но во рту пересохло, а в горле стоял ком, и я лишь безмолвно шевелил губами, как рыба. Солдаты, пообщавшись, приняли вывод, что я контужен и нужно меня спасать. Они показали мне куда ползти и приказали следовать за ними.

И мы выползли из окопа. Нам нужно добраться недалеко, метров тридцать, но когда вокруг война, то каждый миллиметр кажется вечностью, ужасен и опасен одновременно. Мы делали остановки, вжимались в жженую траву, когда автоматные очереди становились громче, а пули пролетали поблизости.

Мерзкое чувство, когда ты лежишь, без возможности что-то изменить, с надеждой на то, что в этот раз повезёт и это не твоя пуля, не для тебя она летела.

До нужного окопа оставалось пару метров. Кто-то закричал "прикрываем". Из окопа выглянуло дуло пулемёта. Долго не затихающая очередь заставила вражеские оружия замолчать, я почувствовал себя в безопасности. Сердце бешено колотилось в груди. Я не понимал, что тут делаю, но умирать не хотелось.

Этот окоп был гораздо больше предыдущего. Здесь собрались раненые с искривлёнными от боли лицами. Зрелище отвратительное. У многих не было конечностей, перебинтованные головы, один солдат рассматривал свою кисть правой руки, на которой не было пальцев, а в левом кулаке он сжимал остатки отрубленных фаланг и скулил от боли. Две медсестры ползали от одного к другому, пытаясь всех спасти.

Глаза невольно закрывались от грохота каждого взрыва, голова раскалывалась от боли. Хотелось домой, на диван перед телевизором. Какая мне война? Я и в армии то никогда не был, а войну видел только в фильмах и играх.

Я начал терять сознание. Прикосновения рук к моей голове помогли прийти в себя. Кто-то приподнял голову и стал обматывать её бинтом. Чувствовалась теплота и нежность женских рук, захотел увидеть медсестру.

Это была она. Передо мной сидела Аня. Она перематывала голову, даже не замечая моих глаз. Грустное, серьёзное лицо, глаза уставшие. Я схватил её за ладони, чтобы обратить на себя внимание.

— Тихо, тихо. Терпи солдат, — она смотрела мне в глаза, но я ничего в них не видел. Это был не её взгляд. Она освободила ладони от моих рук, чтобы продолжить процедуру. — У вас контузия, жить будете, но нужно потерпеть. Голова поболит немножко, зато руки-ноги целы. Терпи солдат.

Мы как будто не знакомы. Она просто исполняла свою работу. Где Аня, которую я любил и радовался, когда она смотрела так же на меня.

— Аня, что происходит? Где мы? Скажи, что ты меня помнишь, прошу — я смог выдавить из себя слова. Это было похоже больше на шепот, но даже в нём чувствовались нотки грусти и волнения.

— Ты бредишь солдат. Я Екатерина. Это нормально после контузии, советую вам не разговаривать. Берегите силы, вам нужен покой.

Она закончила бинтовать голову, аккуратно уложила остатки бинта в сумку и поправила белую косынку на своей голове, из которой выглядывали её белокурые волосы.

— Стой — я схватил её за руку. — Я люблю тебя. Я не понимаю, что происходит, но я вытащу нас отсюда.

— Хорошо солдат — она наконец-то улыбнулась, глядя на меня. Я узнал эти ямочки на щеках и блестящие глаза. Да это точно моя Аня. — А теперь отдыхайте, пожалуйста.

Она быстро перешла к следующему солдату с простреленной ногой. Перематывая его, иногда переводила на меня свой взгляд.

Я больше не думал ни о чём. Не замечал ни выстрелов, ни взрывов… Мы снова вместе. Пусть на войне, пусть с пробитой головой. Я просто счастлив быть с ней и не замечать времени.

Она была так красива в костюме медсестры. В таком образе я её увидел впервые. Её белый халат сильно замарался, но она, не обращая на это внимания, продолжала спасать солдат. На ней толстые солдатские штаны и кирзовые сапоги. Тут далеко до моды, здесь перед ней поставленная задача спасать людей. К каждому находит свой подход и слова для утешения. На миг, я даже подумал, что это её предназначение, так она ловко со всем справляется.

Но повод для беспокойства возник внезапно. Сначала два пулемётчика, державших оборону окопа, одновременно упали без чувств. Спустя пару минут, не выдержали и автоматчики. Подбежавшие к окопу немцы расстреляли их почти в упор.

Солдаты немецкого рейха стали пробегать вокруг окопа, стреляя куда-то вдаль. Меня охватил страх. Я посмотрел на Аню, она сидела среди раненых и находилась в оцепенении. Я пытался найти глазами хоть какое-то оружие, чтобы защитить нас.

Подбежавшие трое немцев замерли у края окопа. Обвели нас пристальным взором, подумали и стали стрелять. Звук автоматных очередей замер в ушах. Я видел, как пули вонзаются в тела раненых солдат. Люди трясутся, забрызгивая кровью и без того алую землю.

Множество пуль настигло Аню. Ранения обездвижили её, она замерла неподвижно, на губах появилась струйка крови.

Я закричал. На глазах выступили слёзы, внутри всплеск ненависти. Я смотрел на бездыханное тело Ани, не в состоянии ей помочь. Я кричал на врагов, которые вот так просто пришли и, не зная нас, убили всех, хладнокровно и жестоко.

Автоматчик направил на меня дуло ствола. Я смотрел на него глазами, налившимися кровью от злобы. В эту минуту, я был похож на волка, который умирая, всегда смотрит в глаза своего убийцы. Пули попали мне в грудь. Я не успел сделать вдох, как всё закончилось.

*****

И опять этот холод, кружатся белые и черные точки. Чувство дежавю настигло меня. Я видел это уже в прошлый раз, но только все движения происходили по-другому. Форма этих соединений была другая, двигались они теперь по-другому. Казалось, что у них нет закономерности и каждая точка индивидуальна.

Черные соединения из точек пытались избегать белых, постоянно перемещаясь, так чтобы не столкнуться. А белые же, двигались, не боясь столкновения и своего будущего разрушения.

Меня начало крутить. Я перестал отчётливо различать массы из соединений. Всё стало расплываться и сливаться в едино. Я почувствовал боль. Боль дикую. К ней нельзя привыкнуть, её нельзя вытерпеть. Она наступает резко и с этим нельзя бороться. Вот уже остановка боли, вот уже скачки, вот уже пульсация. И я почувствовал своё тело.

*****

2015 год.

— Дыхание появилось, пульс сорок девять ударов — женский голос говорил быстро и чётко.

Я открыл глаза. Теперь я в машине скорой помощи, в окружении медработников. Девушка надевает мне кислородную маску на лицо.

— Поздравляю, вы живы. — сказал мужчина, грубым голосом сквозь стерильную маску на лице. Я молча смотрел на него. На лице нет эмоций, лишь только лоб покрылся выступающими каплями пота.

Слева от меня, на такой же кушетке лежала Аня, с такой же кислородной маской. К ней подключен кардиомонитор. Заметив на нём бегущую дорожку, передающую её пульс, я спокойно выдохнул и расслабился.

Она жива. Мы выдержали. Теперь нужен отдых, чтобы восстановиться. Я закрыл глаза и сразу уснул.