Жилищный трибунал

Коротко рыкнула сирена во дворе.

Старик Тенн уронил паяльник на верстак и чертыхнулся: «По мою душу или мимо?» Заскрипел стулом, стаскивая толстые тёплые носки, нащупывая ногами туфли без задников. «Кого нелёгкая принесла?» Зеркало на стене вспыхнуло, потухло, заиграло вспышками рубинового маячка. За окном стрекотал автомобиль. Старик поскрёб засиженное мухами стекло, поправил очки и, уткнувшись лбом в решетку, рассмотрел в половодье света полицейский фургон и тучную фигуру рядом.

— Прошу выйти председателя! — рявкнул громкоговоритель.

— В подвале отсиживается, — долетел неприятный смутно знакомый голосок, — пенсион дохлый.

Тенн неторопливо влез в безрукавку. «А оно мне надо?» Застегиваясь, оторвал пуговицу и разозлился. «Не надо!» В сердцах топнул ногой. «Зачем только согласился на должность, старый пень!» Тоскливо кольнуло в груди. «Этого ещё не хватало». Он вытянул из кармана валидол, вздохнул и вместо таблетки положил в рот пуговицу. Выключил настольную лампу, убрал на подставку горячий паяльник, оставив шнур в розетке, «Чтоб сгорел этот пятиэтажный термитник» и, пригладив волосы на макушке, зашаркал по ступеням.

— Председателя… — ревело из динамиков.

«Да иду я, иду» — он хлопнул дверью, поймал взлетевшую на шнурке вывеску: «Электромастерская» и заскрежетал замком.

На улице поёжился от вечерней прохлады, окинул взглядом колодец двора, примечая в прорехах штор любопытствующие лица соседей.

— Вы, что ли, председатель жилищного трибунала? — в голосе судебного исполнителя звучало недоверие. Молодой, мордатый, розовощёкий. Он хмурил брови, хлопал дубинкой в ладонь.

Тенн кивнул.

— Сержант Ускас, — выдавил гость, нехотя козырнул и спросил: — Рей Тодд ваш подопечный?

В фургоне раздался стук.

— Да! Это мой двор, — у зарешеченного окна появилась физиономия Малыша Рея. Разбитые в кровь губы кривились в усмешке. — Милый, милый дом! — он высунул язык и показал сержанту средний палец. Тот беззлобно ткнул дубинкой в решетку.

— Уймись, олух.

Рей увидел старика:

— Чего молчишь, председатель? Оглох?! Расскажи, где живёт Рей Тодд.

Старик хотел ответить, но поперхнулся, закашлял и выплюнул на ладонь забытую пуговицу. Смутился:

— Тодд? Тут.

— Отлично! — сержант брезгливо поморщился. — У жилсообщества накопительная ответственность или солидарная?

— Накопительная, — Тенн сжал пуговицу в кулаке.

— Предъявите судебную карту, — отчеканил исполнитель.

— Где? Где мой мальчик?! — взорвался криком двор. Старик вздрогнул. Сержант нахмурился. Из подъезда вылетела Рита Тодд. В распахнутом халате, домашних тапочках и с копной нечесаных волос. Рей исчез в темноте фургона.

— Спокойно, мэм, — Ускас крутанул дубинкой, уставился на старика. В глазах читался вопрос.

— Мама нашего… — протянул Тенн.

— Нашего?! Ага! — фыркнула Рита презрительно. Тенн опустил голову. — Молчи лучше, кощей-общественник.

Обогнула автомобиль, заглядывая в окна.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся сержант и тут же посуровел, забасил: — Сейчас огласим приговор, и отпустим ваше совершеннолетнее чадо на все четыре стороны.

Выхватив из рук председателя пластиковую карту, он засопел, вглядываясь в табло сканера, сурово начал:

— По решению выездного суда, Рей Тодд, член жилищного сообщества… э-э, — голос оборвался. — «Пчёлка»?!

Старик кивнул. Женщина упёрлась руками в бёдра, тряхнула спутанными кудрями.

Судебный исполнитель повеселел:

— Ну и название, — почесал небритый подбородок, покрутил головой, осматриваясь. Тенн проследил взгляд. Облупленные стены, форточки на жёлтых квадратах, косые двери, рябые ступени, ржавая жесть.

«Но на крыше живут голуби», — подумал он, и стало легче.

Исполнитель крякнул и продолжил:

— По статье двенадцать бис — убийство по неосторожности, — женщина взвизгнула и закрыла ладошкой рот, — Рей Тодд приговаривается, — старик покачнулся, — К тридцати баллам начисления! Приговор оглашён в присутствии…

— Выпустите меня! — вынырнул из темноты Рей и вцепился пальцами в решетку.

— Нетерпеливый какой, — сержант устало повёл плечами и тренькнул брелком. Дверца фургона распахнулась — узник вывалился наружу. Мать взмахнула руками:

— У тебя шнурки развязаны!

Сын рыкнул, пробежал мимо и скрылся в подъезде.

Старик сжал левую сторону груди рукой.

— Стоп, любезные! — грозно выдал сержант и ткнул пальцем в сканер. — У вас лимит вышел. Накопительный баланс зашкаливает! Он озадаченно покрутил судебную карту и сдвинул фуражку на затылок. — Закон о коллективной ответственности в действии, — зажмурил один глаз. — Пора выбирать каторжанина. В улье… в жилсообществе открытое голосование?

— Анонимное, — выдохнул старик.

— Это что же получается? — заголосила женщина.

— А чего вы хотели? — Ускас повысил голос. — Убийство, знаете ли, не булочку с рынка стянуть. Да и жильцов у вас маловато. Накопительный баланс низкий. Сутки вам даю! Определяйтесь, кого в ссылку отправлять.

— А я говорила! — подступила к старику Рита. — Давно пора мастерскую прикрыть и квартирантов в подвал вселить.

Глаза у неё блистали сумасшедшинкой.

— Воспитанием жильцов заниматься надо, — вставил сержант.

Рита отмахнулась:

— Молчишь, трухля?! А знаешь, против кого голосовать буду? Девяносто лет, а всё копошишься, ископаемое.

Тенн развернулся и заковылял к подвалу.

— Иди, иди! Не возвращайся!

«Это ж сколько накоплено грехов, — подумал старик, — сколько болезней. Может быть, на Марсе чище, просторней. Ссылка? Но живут же и там люди. Вот голубей только нет».

Он сплюнул и положил пуговицу в рот.