За что ты меня любишь?

***

Мы с Владом отдыхали на лучшем пляже Парадиза на Багамах. Разнежившиеся мысли лениво скользили как лучи солнца по голубой глади моря.

— За что ты меня любишь? — вопрос застал меня врасплох. Хотелось просто лежать, ощущая рядом сильное тело Влада, и, время от времени, слегка прикасаться к его влажной коже. А тут этот вопрос!

— Вика, скажи, за что ты меня любишь? — повторил Влад.

Надо было что-то ответить. Влад молод, красив, богат. За что именно я его люблю? Конечно, красота и молодость — это хорошо, но богатство — главное. А что еще нужно молодой красивой модели, которая собственной грудью пробивает дорогу в жизни? Но как отвечать? И зачем он спросил? Может быть, я ему надоела, и он хочет от меня отделаться?

— А почему ты решил, что я тебя люблю? — ответила я, стараясь изобразить максимальное спокойствие.

Влад опешил. Даже не глядя на него, я почувствовала, как он напрягся.

— Ты же сама говорила.

— Все женщины так говорят. И мужчины тоже. Чтобы рассуждать о любви, нужно сначала дать ей определение. Для этого требуется ввести базовые понятия пространства чувств, принять аксиомы, доказать теоремы, а потом уже говорить об отношении объекта к тому или иному понятию посредством предикатов.

Все это я выпалила одним духом, не задумываясь о смысле. Все-таки мехмат МГУ давал некоторые базовые знания.

— То есть, ты меня не любишь? — подытожил Влад.

— Разве я это сказала? Просто я хочу, чтобы не оставалось неясностей. Ведь что такое любовь? Это чувство, которое один объект испытывает к другому. Но чувство — это переменная, имеющая одним из своих аргументов время. Чувства меняются со временем. Любишь ли ты небо? Если светит солнце, да. А если льет дождь или сыплет град? Так же и с чувствами. Они постоянно меняются. Когда я хочу тебя, то люблю. А если сплю или занята важными делами, то этого чувства не испытываю. Поэтому сначала следует определить само понятие, а потом уже спрашивать «за что»?

— Получается, иногда ты меня все-таки любишь, — попытался пойти на мировую Влад. Но я решила не сворачивать с выбранного направления и довести урок до конца.

— Ты слышал о геометрии Лобачевского?

— Слышал. А при чем здесь она? — Влад не поспевал за полетом моей фантазии. Этого я и добивалась. Задурить ему голову, чтобы он и не вспоминал о заданном вопросе.

— По Лобачевскому, через одну точку можно провести бесконечное число параллельных непересекающихся прямых. Представляешь? Допустим, точка — это ты. А прямая — мое отношение к тебе. Мир чувств нельзя описать обычной евклидовой геометрией, здесь без постулата Лобачевского не обойтись. Так вот, моих отношений, проходящих через тебя бесчисленное множество. И все они не пересекаются как параллельные прямые Лобачевского. Поэтому говорить о причине любви просто абсурдно. И еще…

Продолжая нагнетать обстановку, я все-таки старалась не терять контроля над ситуацией. Вдруг Влад вспыхнет и пошлет меня ко всем чертям? Надо не перегнуть палку.

— Вика, хватит! — взмолился вконец потерявший нить моих рассуждений Влад. — Я понял, что ты меня любишь!

— Нет, ничего ты не понял, — вздохнула я. — Рассматривая риманово пространство отрицательной кривизны, мы получим плоскость Лобачевского. Она очень хорошо моделирует мир наших чувств. Посмотри на горизонт. Его линия не пересекается с линией берега, хотя на самом деле обе они проходят через одну и ту же точку — точку нашего сознания. Так и чувства. Они в реальности не прямолинейны, тем более, в невидимом мире, который создается воображением. Они криволинейны и часто недоступны человеческому пониманию. Как же ты хочешь знать «за что», если не можешь определить «что»? А ты можешь сказать, за что любишь меня?

Этот последний удар я нанесла, когда увидела, что глаза Влада заволокла пелена, и поняла, что он вот-вот отключится.

— За что я люблю тебя? — Влад пытался думать. — Ты — красивая, умная, сексуальная. Я получаю удовольствие от общения с тобой. Разве этого недостаточно?

— Достаточно. Я сейчас приведу тебе еще десяток красивых, умных и сексуальных. Таких параллельных и непересекающихся. И получай с ними удовольствие. Это будет любовь?

— Давай, не будем, Вика! Все же хорошо?

— Давай! — Мир был восстановлен, опасный вопрос забыт. — Пошли купаться!

А хорошо бы уметь менять окружающий мир при помощи одного лишь воображения! Вот смеху было бы!

***

Небо искривилось, как псевдосфера Лобачевского. Мир стал меняться. Лицо Влада исказилось. Сначала оно вытянулось почти до неба, потом расплющилось, сделавшись плоским как блин. Потом опять вернулось к прежним размерам, но стало другим. На меня смотрел пожилой мужчина пенсионного возраста, хотя лицо было все тем же.

— За что ты меня любишь? — спросил этот новый, вернее, уже старый, Влад.

Вопрос опять прозвучал неожиданно. Ведь казалось, что я так удачно выкрутилось. Ну, за что его любить, этого старика? Может быть, он — всемирно признанный гений, лауреат Нобелевской премии по математике? Хотя нет, за математику нобелевку не дают. За что же я его люблю? И почему я должна его любить? В сознании вдруг всплыло, что мы с этим новым-старым Владом вдвоем уже почти год. Что он меня измучил своей ревностью, но я не могу его бросить, так как пока не нашла себе другого спонсора. Это понимание как-то наложилось на старое воспоминание о молодом Владе и оттеснило его в сторону. Надо было что-то ответить. Ведь он может просто выбросить меня, как надоевшую игрушку. А куда я пойду? Что я умею? Моделей много, но не всем достаются такие богатые дедушки.

— За то, что ты самый умный! — ляпнула я первое, что пришло в голову. Мужчины любят, когда ценят их ум. Интересно, он, действительно, умный? Впрочем, какая разница? Главное, отвечать так, как ему хочется.

— И все? — Влад, видимо, хотел получить максимум удовольствия за свои деньги.

— Самый добрый, самый сексуальный, — врать, так по полной. Чего стесняться? — Самый привлекательный для меня. Самый сильный. А еще ты чудесно пахнешь!

Влад заулыбался. Кажется, я нашла, чем его порадовать. Он протянул свою морщинистую руку и поладил мое плечо. Поглаживание было, на удивление, приятным. Мы все так же сидели на песке, но я понимала, что это не Багамы. Анапа! Мелькнуло в голове. Но тут мир снова стал меняться.

***

На этот раз я смотрела не на Влада, а на море. Горизонт приблизился, изогнувшись гиперболической дугой, края которой оставались где-то вдали. Искривление линии горизонта привело к тому, что море, до того тихо дремавшее под спокойным солнцем, вдруг вспенилось и хлынуло прямо на меня. Я обернулась к Владу. Все равно: старый или молодой — только у него я могла найти защиту от сошедшего с ума мира. Но на песке вместо Влада сидел ребенок. Вернее, это был все тот же Влад, но лет четырех-пяти от роду. Море остановилось, и горизонт вернулся на свое место. А мальчик вдруг обратился ко мне с тем же вопросом:

— Мама, за что ты меня любишь?

Оказывается, я еще и мама! У меня ведь нет детей! Но сквозь старые образы вдруг проступил новый, и я поняла, что, действительно, Влад — мой сын.

— Я доказал пятый постулат Евклида! — радостно сообщил мне Владик. — Просто для его доказательства нужно было воспользоваться моделью Лобачевского. Мама, ты меня будешь любить за это?

В глубине своей истерзанной души я понимала, что все это вздор, но какая-то невидимая сила заставляла меня относиться к происходящему серьезно и продолжать поддерживать правила навязанной игры.

— А ты учел, что кривизна римановой поверхности может меняться при увеличении числа рассматриваемых на ней объектов? — спросила я у мальчика.

Лицо его сразу стало жалким и чуть ли не плачущим. Я поняла, что этот факт ускользнул от его внимания.

— Ма… — начал опять он, но тут мир снова переменился.

***

— Мя… Мяв. Мяу! — промяукал кот.

У кота была шикарная пушистая шерсть и лицо исчезнувшего мальчика. Конечно, у кота не лицо, а морда, но, без сомнения, передо мной сидел тот же Влад. Я поняла, что любуюсь котом, и меня к нему со страшной силой тянет. «Сибирский или Чеширский?» — мелькнуло в мозгу, но тут все заслонило сильнейшее желание. Однако я знала, что нельзя показывать свои чувства. Кошка должна завлечь своего избранника, раззадорить. Только тогда она получат полное удовольствие.

Повинуясь инстинкту, я вскочила и побежала. Кот бросился следом. Легко перебирая всеми четырьмя лапами, я неслась по пустынному пляжу, а за мной, не стараясь сразу догнать, бежал Влад-кот. Я мчалась у самой воды, оставляя на мокром песке следы когтей. Здесь отдыхает молодая пара. Она, похоже, манекенщица, чуть касается сильного мускулистого тела своего друга. Там старик с девушкой о чем-то оживленно спорят. А вот и мама с мальчиком лет четырех, который, кажется, готов заплакать.

— Неужели, все это параллельные прямые, которые не пересекаются? — почему-то подумала я на бегу. И тут кот меня настиг.

***

— Вика, очнись! Что с тобой, Вика? — голос Влада. Только не пойму, кота или мальчика. Нет, голос взрослый, да и коты обычно мяукают. Начинаю медленно приходить в себя. Интересно, молодой или старый?

— Вика, хватит притворяться! Я вижу, что ты уже не спишь! — продолжал голос. Открываю глаза. Влад с встревоженным лицом обмахивает меня полотенцем. Это молодой Влад, хотя я не уверена, что минуту назад он был таким.

Слабо улыбаюсь. Влад выглядит довольным. Кажется, он рад, что я не умерла. Или не ушла в другой мир к старику. А знает ли он о старом Владе? И о мальчике? И о коте? Не хотелось бы раскрывать свои секреты. Поэтому я сажусь и улыбаюсь, стараясь выглядеть обворожительной. Я понимаю, что где-то там в моем сознании все еще бегут кот с кошкой, все еще плачет мальчик и все еще гладит меня сморщенный старик. Параллельные прямые, проходящие через одну точку, не пересекаются! Но об этом никто не должен знать. И чтобы избежать объяснений, я задаю Владу вопрос:

— За что ты меня любишь?