Вторая жизнь

Вторая жизнь.

Я открыла глаза. Взгляд устремился вперёд. Он медленно скользил по зелёным стенам и по потолку того же неприятного цвета. Я ничего не знаю. Я ничего не помню. Кто я? Зачем я тут? Что это за помещение? Как я сюда попала?

Вдруг, кто-то, как будто опустил мне на глаза чёрное одеяло. Вокруг только темнота и странные голоса. Я их не понимаю. О чём они говорят. Обо мне? С этого момента я больше ничего не помню. Было ощущение, что шли годы, а может даже столетья. А вокруг всё темнота, темнота, темнота.… О, Боже! Как же я истосковалась по солнечному свету…

……………………………………………………….

Я открыла глаза. Было солнечное, яркое утро. Лучи били мне прямо в глаза, и я подумала, что это божественный свет.

Внезапно открылась дверь. На пороге стояла девушка примерно моих лет. У неё были недлинные, кудрявые волосы и добрые, какие-то необычные черты лица. Она остановилась на пороге комнаты. Посмотрев на незашторенные окна, она подошла и хотела опустить занавеску. Мне терпеть стало невмоготу, и я спросила:

— Кто ты? И кто я?

— Маша, ты опять всё забыла, — полушутливым тоном сказала она, — я твоя сестра Надя, а это твоя комната. Если она тебе не нравится, я переведу тебя в другую.

И тут я вспомнила, но как выяснилось потом не до конца. Конечно же! Я Маша Иванова, а это моя сестра Надя. Это моя комната. Только одно оставалось для меня непонятным.

— Постой, Надя! А где же наша мама? Почему её нет с нами?

— Ну, я тебе каждый раз говорю одно и тоже: мама вышла замуж за иностранца и укатила с ним за границу. К нам она приезжает только раз в год – в мае месяце, потому что потом она уезжает на какие-нибудь Канары.

— А папа?

Надя тяжело вздохнула.

— Папы нет. Он разбился два года назад в авиакатастрофе. Я предпочитаю об этом не вспоминать. Ну что же? Пойдём завтракать. Я приготовила очень вкусные тосты.

— Один только маленький вопросик: почему я всё забыла?

— У тебя такое изредка бывает. Как говорят врачи, это малоизученная болезнь, но по всем признакам она неопасна. Можешь не бояться. К тому же приступы бывают очень редко. Это второй за десять лет спокойной жизни. Ну, пошли?

— Ладно, пошли.

Мы прошли к небольшой, но очень уютной кухоньке.

Почему-то при виде неё у меня в голове задвигались очень странные воспоминания. Точно такая же кухонька, женщина средних лет накрывает на стол, рядом сижу я, но мне тогда было лет пять. С другой стороны стола сидит старенькая бабушка с розовыми волосами, а прямо посередине стола, вальяжно разлёгся огромный рыжий котище. Он, довольно урча, вылизывал лапу.

Видение быстро исчезло. Рассеялось, словно туман. Передо мной стояла Надя, протягивая аппетитный тостик.

— Ну, чем сегодня займёмся? – спросила она, — может, в музей сходим, а? Как думаешь? Нет, точно! Давай в Кремль! Мы там уже давно не были.

Я апатично кивала головой. Спорить с Надей было бесполезно.

Всё моё прошлое, мои воспоминания и мысли начали медленно возвращаться в нормальное состояние.

Я чувствовала себя гораздо лучше, чем утром.

После завтрака мы отправились в Кремль. Но сначала Надя предложила погулять по набережной реки Москвы. Я согласилась.

Мы медленно шли вдоль запакованной в железо и камень реки, когда непреодолимое повеление заставило меня перегнуться через парапет и заглянуть вглубь, хранящей великие тайны, воды. Поверхность колыхалась от лёгкого ветерка, летающего тут же. Мне стало жутко. Было огромное желание поднять голову и идти дальше, не наклоняясь над водой. Но таже неведомая сила не дала мне возможности пошевелиться, а заставила смотреть дальше в глубину.

Тут на поверхность воды начали выходить странные картины. Я наблюдала их, как в зеркале. Я увидела красивого юношу. Он медленно подошёл к краю обрыва и положил свою голову, на стоящий рядом пенёк. Из темноты вышел палач в красной одежде, красной маске и с топором. Вдруг он дико захохотал, взмахнул топором, и прекрасная голова отлетела прямо через обрыв в реку, обагрив её красными каплями. Всё это я увидела за долю секунды. И вот теперь голова этого несчастного всплыла и тянула меня к себе. Я пыталась сопротивляться, но всё было бессмысленно.

— Маша! Что с тобой?! – голос Нади вывел меня из транса, — я уж думала, ты сейчас упадёшь и утонешь! Мне за тебя стало так страшно, просто не передать словами как. Мы же теперь можно сказать одни во всём свете остались.

— Уф, Надя, спасибо тебе, — еле слышно пробормотала я, — коли бы не ты, я бы точно упала и утонула. Он бы этого добился…

— Кто «он»? О ком ты говоришь? Объясни же мне, наконец!

— Да так, я уже заговариваться начала. – я решила не говорить ей ничего, — Ну что же мы стоим? Пошли скорее в Кремль.

— Ну ладно. – сказала подозрительно Надя, прежде, чем мы опять зашагали.

Быстрым шагом мы направились к Кремлю. Но для того, чтобы туда попасть, надо было обогнуть набережную реки. Мне очень хотелось, чтобы никаких этих непонятных видений у меня больше не было. Я начинаю их бояться. Что это – я схожу с ума? Или, может это проблески моей странной болезни? Надо обратиться к врачу. Он поможет. Да, да он поможет.

Мысленно успокаивая так себя, я медленно шла, еле перебирая ногами. Надя была уже далеко впереди, когда я совсем обессилела. Решив немного передохнуть, я остановилась и оперлась спиной о парапет моста. Тут до моих ушей долетел колокольный звон. Мне стало страшно и приятно. Тут та же неведомая сила повернула меня лицом к Кремлю. Мой взгляд заскользил по стенам, зубчатым стенам. На них плясали лучи солнца, и стены будто сияли. Всё у меня в мозгу смешалось в одно – звон, стены, солнце… Звон, стены, солнце.… У меня закружилась голова, и всплыло новое видение.

Я, опять маленькая, стою на стене, за мной та же женщина с кухни, но только в другой одежде. Я стою – и солнце бьёт мне прямо в глаза, а в ушах колокольный звон. И тут из неба сначала маленький, а потом всё больше и больше начал появляться колокол. Он будто летел по воздуху. Колокол был просто огромен – с небольшой домик. Долетев прямо до меня, — он остановился и начал качаться, звенеть. Внезапно поднялся сильный ветер. Колокол исчез. И я поняла, что стремительно падаю. Падаю вниз – в неизвестность.… Всё завертелось, закружилось перед глазами. Всё слилось в единое яркое, не тускнеющее пятно.

И вот я упала. В ушах стоит страшный крик бедной женщины. Но я опять стала собою. Сейчас уже я наблюдала за всем со стороны. Не знаю, что было бы дальше, но из транса меня опять вывел крик Нади:

— Очнись, Маша! Очнись скорее!

Я медленно повернула голову и посмотрела на свою сестру. Она была очень испугана.

— Что случилось? – спросила я, не желающим двигаться языком.

— Ты ещё спрашиваешь! – в сердцах крикнула Надя, — Наверное, был опять приступ болезни. Так или не так, но тебя надо обязательно показать твоему лечащему врачу. Посмотрим, что она скажет.

— Хорошо, как хочешь.

— Я считаю, что эту прогулку нам надо прекратить, — решительно заявила Надя, — она вызывает у тебя всё новые и новые приступы. А я очень за тебя, моя милая сестрёнка боюсь. Ты же моя единственная подруга и вообще дорогой для меня человек.

Взяв меня под руку, Надя бодро зашагала в сторону метро.

Придя, она уложила меня на диван, включила телевизор и пошла звонить врачу.

Я тупо уставилась на мерцающий экран, где гонялись друг за другом два мужика с автоматами.

Желания смотреть у меня не было. Не было вообще делания что-то делать или двигаться. Мне стало всё равно. Мне стало на всё наплевать. Вдруг появилась одна единственная потребность – выглянуть в окно. На подгибающихся ногах я подошла к старинному окну и с трудом открыла его. Хорошо, что хотя бы ставень не было. Осторожно я выглянула на улицу и посмотрела вниз.

Недавно прошёл дождь, поэтому по всему городу были лужи воды. У нас под окном была как раз такая. Мы жили на втором этаже, поэтому я более менее ясно могла наблюдать за тем, что происходило в луже.

Комната. Вся зелёная – пол, потолок, стены, окна.… На окнах решётки. Посередине комнаты на железной зелёной кровати лежит уродливая старуха. Седые, давно немытые волосы разметались по подушке. Она походила на скелет, так была истощена. Что-то в её чертах показалось мне до боли знакомым. Но что – я так и не поняла.

Сначала мне показалось, что она мертва, но внезапно она подняла голову и открыла глаза. Взгляд старухи был просто безумным. Вдруг она позвала:

— Надя!

Мне стало страшно, а старуха вдруг резко села на кровати, глаза её округлились и через какое-то время из её груди вырвался жуткий вопль:

— НЕЕЕЕТ!!!

Изображение погасло. Я вновь очутилась в реальном мире.

— Маша! Ну что такое? Опять приступ был? Ну, да тебя даже на минуту оставить одну нельзя. Да не высовывайся ты так из окна, выпасть можешь.

— Ннну, ты ппогговворила с вврачом? – прозаикалась я.

— Да. Собирайся, через час мы должны уже быть в поликлинике на приёме. Тебе помочь?

— Да, если можно. Надя! Мне страшно!

— Не бойся, врач развеет все твои страхи.

Поймав такси, мы подъехали к величественному зданию из белого камня. Нас пропустили вне очереди, потому что мы были по предварительной записи.

Врачом была женщина лет пятидесяти с небольшими усами над верхней губой. Если честно, то она мне сразу, с первого взгляда не понравилась. Было в ней что-то злое, отталкивающее, алчное. Такая тебя никогда тебя не поймёт и не поддержит. Я тихо шепнула Наде на ухо:

— Это платная поликлиника?

— Нет, социальная. – так же тихо ответила мне она.

— Ну, тогда готовься, начнёт вымогать деньги, ты что – врачей не знаешь? Они за копейку удавятся! Ты только погляди на её глаза: злые, жадные, расчётливые.

— Ну, с чем пришли? – сладенько так улыбнулась монстриха.

— Надь, говори ты. – пробормотала я.

Она очень подробно расписала докторице то, что сама видела, со мной было.

— А теперь, Маша, расскажи, что ты видишь, когда это у тебя бывает, — попросила Надя, — я же не знаю, что в эти минуты у тебя в голове творится.

— Это дело лично моё, — я решила стоять насмерть, но докторице ничего не говорить, такая всё равно ведь не поможет, — и посторонним рассказывать я о нём не собираюсь.

— Ах, так, — улыбнулась монстриха, — значит мы не хотим рассказывать… Ну что же, вам же хуже.

У меня похолодела спина:

— Что значит «Вам же хуже»?

— А то и значит!

— Надя, уведи меня отсюда! – тихо сказала я сестре на ухо, — Мне страшно!

— Ну, Маша, это же врач, она поможет. – ласково сказала она мне.

— Мальчики, зайдите сюда! – сказала внезапно монстриха в маленький микрофон, стоящий у неё на столе.

Внезапно открылась дверь, и в помещение ввалились два гориллоподобных существа.

— Вот эту, — заявила она, ткнув в меня пальцем с огромным, чудовищного вида ногтем, — в палату.

— А что со второй? – спросили гориллы.

— Я сама с ней разберусь. – плотоядно улыбаясь заявила чудо-юдиха.

— Эй, что это значит?! – я наконец-то обрела способность говорить.

— Вы не имеете никакого права! – тоже ожила Надя.

— Ну как же не имею? – парировала докторица, — Вы же сами привели ко мне свою сестру, попросив обследовать её. Ну, вот я и кладу её в стационар для тщательного обследования.

— Знаете, мне кажется, что вы не в стационар меня кладёте, а в сумасшедший дом! – зло воскликнула я, — А за пазухами вот у этих, — я ткнула пальцем в горилл, готова поклясться, лежат усмирительные рубашки, которыми они воспользуются при первом же удобном случае!

— Да как вы смеете так думать! Мы же лучшая клиника страны! Да ещё мы бесплатны, задумайтесь об этом.

— Да на фиг ты мне нужна, лгунья! – не сдержалась я. – я не больна! Может, если бы был другой врач, я бы и согласилась лечь в больницу, но по вашему указу – никогда.

Монстриха побледнела, потом покраснела, а потом опять побледнела. Затем она, молча, показала гориллам на меня пальцем и уставилась прямо в мои глаза.

А гориллы и в правду достали из-за пазух усмирительные рубашки и начали с разных сторон подбираться ко мне.

— Хватит! Что это всё значит?! – очнулась, наконец, Надежда.

— Проснулась, наконец-то! – зло сказала я, — Твою сестру тут в психушку упекают, а ты сидишь, сложа лапки, и молча за этим наблюдаешь… Это было бы смешно, если бы не было так грустно…

— Антонина Павловна! Что же это?! – надрывалась Надя, — вы не имеете права так с ней поступать, не проведя даже никакой экспертизы! Всё, пойдём скорее отсюда! – последние слова относились уже ко мне.

Я не стала делать вид, что оглохла, и бодро пошлёпала за Надей.

— Спасибо, что увела меня оттуда. – тихо сказала я сестре.

Обманщики, душегубы! – всё возмущалась Надя. – в дурдом хотели тебя упечь! Но я им не позволю. Я в суд подам!

— Не надо, зачем зря нервы мотать? – остудила я её пыл.

— Да, ты права.

Остальную часть пути до дома мы проделали молча.

Когда мы пришли, я осталась в гостиной смотреть телевизор, а Надя пошла готовить ужин. Когда я осталась одна, меня пробрал ужас. Вдруг сейчас опять начнутся видения? Вдруг я опять увижу что-нибудь страшное и запоминающееся? Скрестив пальцы, я сидела, тупо уставившись в телевизор, и ждала. Но ничего особенного не случилось! Ура! Неужели у меня больше нет видений?! Это значит, что я здорова! Хотя нет, нет. То, что у меня один раз не случилось в одиночестве приступа, не значит, что я полностью излечилась от болезни. Хотя – кто знает? Кто здесь, в этом мире вообще хоть что-нибудь знает? Покажите мне этого человека, если он существует…

Тут из кухни выглянула Надя.

— Ты в порядке? – спросила она.

— Да, а что – есть поводы сомневаться? – удивлённо спросила я.

— Да нет, я просто хотела убедиться.

Облегчённо вздохнув, она вновь исчезла на кухне, а я опять начала думать о своём положении. Незаметно пролетел вечер. Настало время идти спать.

Когда моя голова коснулась подушки, я не сразу забылась сном. Когда, наконец, тяжёлый туман обволок мою голову, перед глазами начали строиться непонятные видения.

Сначала мне показалось, что я куда-то лечу сквозь сизый туман. Потом, я кажется, остановилась. Внезапно перед глазами возникла я, но очень маленькая, за мной бабушка с розовыми волосами, за ней женщина средних лет. А над всеми ними парил огромный рыжий кот. И вот вся эта группа начала удаляться – дальше, дальше, дальше… Они становились всё меньше и меньше, и каждый говорил «Прощай!» Внезапно что-то во мне щёлкнуло, и я со слезами на глазах кинулась вперёд с воплем «Нет!!!» Что-то на секунду всплыло в моей воспалённой памяти, но тут-же испарилось.

Я села на кровати, рыдая. Прибежала Надя. Всё суетилась, бегала вокруг меня, никак не могла понять, что случилось. Но я ей никогда этот сон не расскажу. Никому и никогда…

На следующее утро мы встали и пошли гулять. В парк.

— Ты будешь брать соломенную шляпу? – спросила Надя, — Лично я буду. Солнце так шпарит…

Мы пришли в парк. Там было так красиво… Солнце проникало сквозь кроны деревьев, и листья отливали золотым светом. Я купила мороженое – эскимо на палочке. Мы подошли к пруду, он был очень красивый – с лебедями. Белыми и чёрными, как Одетта и Одиллия из Лебединого озера, которое написал Чайковский. Озеро было, как большое зеркало – оно отражало безоблачное небо, и вода стала от этого отражения тоже голубой, — как второе небо…. Вода блестела, ребятишки играли на детской площадке. Всё было так весело и беспечно, все вокруг были так счастливы и рады, только я чувствовала себя как-то не так. Сев на берег озера, я стала греться на солнышке. Было тепло и хорошо. Внезапно на меня обрушился резкий порыв просто ледяного ветра. Стало невыносимо холодно. Но самое кошмарное и непонятное было то, что солнце продолжало также ласково светить, людям вокруг было тепло и хорошо, а верхушки деревьев даже, ни разу не всколыхнулись! Я схожу с ума? Но почему всё это происходит именно со мной? Почему?!

— Тебе холодно? – влезла в мои думы Надя.

— Да нет… — неопределённо ответила я.

— А пошли-ка на аттракционы! – внезапно предложила моя сестра.

— Ну, мне как-то не хочется, — попробовала я сопротивляться.

— Да ну, развеешься. Потом сама же меня благодарить будешь.

— Ну…так уж и быть.

Мы пошли к зоне аттракционов. Идти было неблизко, целый час лесом.

— А каких зверей здесь можно увидеть? – спросила я у Нади.

— Нуу, разных. В основном белок. Вообще-то должны быть и зайцы, но их видят здесь очень и очень редко.

— А какие породы зайцев видели, и какие вообще должны здесь, в этом лесу водиться?

— Здесь должны встречаться, по идее, заяц-беляк и заяц-русак. Помнишь, мы проходили табло, около пруда? Там всё это и написано.

— Слушай, а кем ты хочешь стать по профессии? Что-то, пока я помню, ты нигде не учишься и не работаешь.

— Я хочу стать врачом, если не получится, то медсестрой. Я училась в школе, точно также, как и ты. Просто из-за болезни ты мало, что помнишь, ведь так? Как только ты поправишься, или немного подлечишься, я тут же поступлю в медучилище.

— А я? Кем мне быть?

— Я не знаю. К чему у тебя сердце лежит?

— Даже и не предполагаю. Я как-то об этом не задумывалась.

— Хотя, тебя по болезни могут вообще освободить от зарабатывания денег. Будут просто давать пенсию.

— Ага, три рубля…

— Когда придёт время, тогда и посмотрим. О, вот, кстати, и зона аттракционов. За разговором время незаметно пробегает.

Мы подошли к аттракциону, имитирующему огромную гусеницу, проползающую сквозь яблоко на бешеной скорости. Купив билеты, мы сели в нутро насекомого и стали ждать начала развлечения. Пока мы ждали, я стала рассматривать через иллюминатор, сделанный на боку гусеницы, зону аттракционов. В основном здесь были карусели для малышей: всякие зверюшки, цветочки.

Но вот гусеница тронулась. Мимо нас замелькали деревья, люди и другие аттракционы. Внезапно у меня потемнело в глазах, и я больше ничего не помнила.

Очнулась я в своей комнате. Надо мной стояла обеспокоенная Надя с какими-то таблетками.

— Что случилось? Что произошло? – спросила я.

— Мы катались на карусели, а тебе вдруг стало плохо, и ты потеряла сознание.

— А, точно, что-то припоминаю. – пробормотала я. – Но как я оказалась здесь, дома?

— В парке я вызвала скорую, и она доставила тебя домой. – ответила на мой вопрос Надя

— А, понятно. – сказала я и зарылась в подушки.

***************************************************

Прошло 50 лет

***************************************************

Прошло уже много лет, со времени описываемых мной событий. Мы с Надей уже состарились, и нам было под семьдесят лет. Надя всю свою жизнь посвятила мне, так и не заведя семью, детей. Собственно, как и я. От своей болезни я избавилась сравнительно недавно, лет пять назад. Тогда было уже поздно заводить семью. Моя болезнь оказалась очень прилипучей. Хоть приступов у меня и не было, она всё равно высасывала из меня все соки. Я таяла, словно свечка.

Пройдя курс лекарств, неоднократно бывая в больнице, я всё-таки излечилась. Но поздно. Слишком поздно. За все эти долгие годы, наводнённые ужасом болезни, Надя не отходила от меня ни на шаг, она исполняла любые мои желания и капризы. Я была для неё светом в окошке, собственно, как и она для меня. Если бы Нади со мной не было, я бы не выжила.

Однажды я легла спать, и, как мне казалось, спала очень долго. Проснулась я в странной зелёной комнате.

— Надя! – позвала я.

— Нади нет, и никогда не было. – внезапно произнёс странный голос из тёмного угла этой мрачной комнаты.

— Как?! – в ужасе пробормотала я.

— А так. Шизофрения опасная штука. С помощью аппаратов мы видели весь твой странный сон, длинною в 50 лет, который ты приняла за действительность. Ты сумасшедшая, Маша. А те отрывки воспоминаний, которые преследовали тебя вначале, и которые ты считала болезненными видениями – это картины твоей прошлой, реальной жизни. Не все, конечно, но большинство. В пять лет ты упала со стены Кремля, и у тебя что-то там, в мозгах повредилось. Ты была на волосок от гибели. Но взглянув в глаза смерти, ты выжила, но превратилось в умалишённую. Женщина средних лет, бабушка с розовыми волосами и рыжий кот – это твоя прошлая семья. Пролежав в коме 15 лет, ты на миг очнулась, а потом впала в свой чудной сон. На протяжении 50 лет, ты ни разу не проснулась. Даже принимала еду и ходила в туалет в спящем состоянии, словно лунатик. Но, судя по исследованиям, ты больше не впадёшь в свой сон, и будешь жить реальной жизнью, если конечно сможешь. Семьи у тебя нет – сама посуди, тебе ведь 70 лет.

Всё сказанное этим голосом, начало медленно перевариваться в моём мозгу. Нади нет. Меня, той, тоже нет. И жизни той, тоже нет. Это неправда! Всё, что со мной было – это неправда! Этого ничего не было – это всё сон!

Приподнявшись на локтях, я обвела комнату сумасшедшим взглядом.

— НЕЕЕТ!!! – вырвалось у меня.

После этого, я откинулась на подушки, чтобы больше с них никогда не встать.