Волшебная сила искусства.

«ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА»

«Урок русской литературы подходил к концу. Ученики сосредоточенно писали, а тридцатилетний учитель Михаил Васильевич медленно ходил между рядами парт, изредка заглядывая в тетради. Темы сочинения, вполне стандартные, были написаны мелом на доске:

«Кем был бы в наше время Евгений Онегин?»

«Современная Анна Каренина — кто она?»

Свободная тема — «Герой нашего времени».

Школьный звонок, всегда неожиданный и всегда долгожданный, положил конец мучениям выпускников.

— Все, сдаем тетради! — учитель пошел к своему столу. По дороге он поймал несколько вопросительных взглядов, и повеселел.

— Написание сочинения, молодые люди, является процессом творческим. И весьма отрадно, что не все спешат отделаться от сего деяния, эээ… формально. Помните, у Грибоедова — «Подписано, и с плеч долой?» Поэтому все, кто не успел закончить — имеют возможность это сделать. Кто справится последним, занесет в учительскую. — Михаил с пачкой сданных тетрадей вышел в коридор. Там его догнала симпатичная длинноногая ученица — Вика Кутузова, доверительно взяла под ручку.

— Что тебе, Кутузова? Ты ведь тетрадь сдала? — Михаил мягко отстранился.

— Ой, я, по-моему, такой бред написала. Не идет мне литература, лучше убейте! А мне, Михал Василич, без пятерки в аттестате — хоть в петлю. По остальным у меня…

— Кутузова, пойми, оценки не выпрашивают! Получишь, что заслужила… пока, увы, в районе троечки. До выпуска еще целая четверть — старайся! —

Михаил повернулся, но Вика цепко ухватила его за рукав. Она была девочкой вполне современной.

— Ну, может вам как-то… материально? У моих стариков найдется.

— С ума сошла? — Михаил Васильевич в плане взяток был старомоден.

Вика вспыхнула от негодования, облизала языком пересохшие губы, медленно расстегнула на блузке две верхних пуговицы.

— Вы понимаете, это для меня настолько важно… —

Михаил вначале изумился, затем рассмеялся. Он взял Вику за плечи, развернул спиной и легонько подтолкнул.

— Иди домой, соблазнительница… Кроме как по шее, ничего не получишь. Погоди! — Михаил остановил Вику за плечо.

— Будет тебе шанс. — Вика опять потянулась к пуговице. Вот же зараза!

— Виктория Кутузова, ты, хоть и не ведая сего по малолетству, невольно оскорбляешь своего учителя, допуская, что он склонен к извращениям вроде, эээ… педофилии. Лучше возьми, почитай что-нибудь из классики… —

Вика наморщила носик, Михаил вздохнул.

— Ладно, пусть недлинное. Хоть «Анну Каренину», или Пушкина. «Маленькие трагедии», допустим, да возьми, пожалуй, «Капитанскую дочку». —

— Ой, Михал Ва… — обрадовалась Кутузова.

— Потом мне расскажешь, что поняла. И если меня это понимание устроит — возьму грех на душу, насчет оценки. —

Высокие договаривающиеся стороны остались довольны заключенной сделкой. Михаил повернулся и зашагал в учительскую, а повеселевшая Вика запахнула блузку, куда уже потянулись блудливые взоры, сплошь ученически-прыщавые.

Затем Михаил чуть не был снесен хлынувшей из спортзала толпой юных физкультурников в спортивной форме. Спас литератора от лютой смерти физрук, подобный глыбе, о которую разбивается горный поток. Впрочем, поток довольно быстро иссяк, и преподаватели остались вдвоем.

— Миша, выручай! — поздоровался физрук, и потер большой палец об указательный.

— Ты думаешь, я зарплату раньше тебя получаю? — поздоровался с физруком Михаил. — Лучше бы старые долги вернул — мне вон мобилку нужно менять. —

— Миш, мне очень надо… Рублей пятьсот… ладно, четыреста. Ты же непьющий, да жена работает. Я с получки сразу отдам, вместе с теми…

— Не, ну я же не Абрамович, в самом-то деле… — сдался Михаил. — И вообще, меня в учительской ждут. — Он нехотя полез в карман, отсчитал две сотни.

В учительской Михаила особо не ждали.

Все занимались привычными делами — кто-то писал за столом, кто-то наспех листал тетради. Сексапильная «француженка» Ольга Робертовна тетрадей не проверяла, а весьма интеллигентно кокетничала по городскому телефону с очередным ухажером.

Михаил, рассчитывавший позвонить, понял, что это надолго. Он достал мобилку, увидел на экране мигающую надпись — «разряжено». Михаил сунул телефон в карман, вопросительно глянул на Ольгу.

— Нет, сегодня — это, простите, неприемлемо… Потому что я вас почти не знаю, а темнеет сейчас рано… Нет, только в театр… и днем, в субботу. — Ольга привычно строила из себя наивную и совершенно нецелованную особу.

Михаил положил ей руку на теплое плечико, жестом показал, что он тоже хочет позвонить.

— Почему? Потому что у меня очень строгие родители. Эскюзэ муа, профессору срочно нужен телефон. — Ольга обратила внимание на руку Михаила.

— Ну, Олька, ты артистка! Смотри, спугнешь кавалера. — Михаил завладел телефоном, а Ольга достала сигарету, ехидно прищурилась.

— Ты еще меня поучи мужиков снимать, Достоевский! Этого месье я в загс планирую затащить, а не в постель. — Ее голос звучал призывно и завлекательно. И вся она была такая — призывная и завлекательная.

Михаил ухмыльнулся, набрал домашний номер. Ольга, недолго думая, тут же прижалась ухом к тыльной стороне трубки.

— Алла, привет! Это я, дорогая. Я уже выхожу, что-нибудь купить?

— Мишенька, все дома есть, — отозвалась из трубки Алла, молодая и веселая жена Михаила, — только я убегаю — меня на работу срочно вызвали…

— Ийес! — воодушевилась Ольга.

— Это кто там радуется, Оленька ваша? — отреагировала Алла. — Ты мне смотри! Я часов в десять буду. Хочешь — пива себе купи. Давай, целую, и будь умницей. — Алла положила трубку. Видимо, соперничества с француженкой она особо не опасалась.

— О, мальчику пива разрешили. Вот что, раз ты сегодня свободен — я тебя приглашаю…

— В филармонию! — Михаил давно понял, что с Ольгой церемониться нельзя, иначе пропадешь. — Не морочь голову женатому человеку. Всем пока! —

Ольга, не обидевшись, показала ему язык. Михаил запихнул тетради в стол, пошел к двери. Однако, натолкнувшись на мощный бюст завуча, Марии Олеговны, входящей в учительскую, отступил на ранее занимаемые позиции.

— Мишенька, а вы не рано уходите?

— Нет, Мария Олеговна, в самый раз, — Михаил посмотрел на часы. — Тем более, я вчера дежурил. И, это, если вы помните, было мое последнее дежурство, вплоть до сентября.

— У меня, слава богу, склероза нет, — обиделась завуч.

Ольга, не удержавшись, фыркнула, выражая свое особое мнение. Мария Олеговна кинула на нее укоризненный взгляд, но дорогу Михаилу освободила.

— Ладно, Миша, идите. А насчет дежурств…

— Уговор дороже денег! — Михаил перешел в атаку. — Я и так больше всех оставался.

В супермаркете Михаил взял две баночки пива, пакетик кальмаров, пристроился в недлинную очередь к кассе. Вдруг его сильно толкнули сзади. Это в него врезался тележкой бородатый длинноволосый парень, в джинсах и грубом свитере.

— Осторожнее нельзя?

— Извини, брат, не заметил. — Бородач был вполне дружелюбен. — У меня, понимаешь, радость… Мишка, это ты, что ли?

— Д… да, а ты кто? — опешил Михаил. — Елки-палки, Вадька!

Это и в самом деле был Вадим, одноклассник Михаила.

Они обнялись, стали хлопать друг друга по плечам.

— Ну ты, с косичкой! На улице целуйтесь, а тут касса. Совсем стыд потеряли. — подошла с тылу старушка с тележкой.

— Не вредничай, бабушка — мы десять лет не виделись. Пошли, Мишка, на улицу. —

На улице выяснилось, что неуч и хулиган Вадим стал, как ни удивительно, писателем, а пакет с шестью бутылками водки и булочкой имеет прямое отношение к литературе.

— Это аванс, понял? Мою повесть в печать приняли, и даже денег дали.

— Здорово! — порадовался Михаил.

— В Москве издадут — не хрен собачий. А еще у меня сценариев понаписано… Сейчас мы это дело обмоем.

— Вадик, меня жена ждет. Хотя… сегодня она задержится. До десяти.

— До десяти — это целая жизнь!

Обстановка в квартире Вадима была творческой. На стенах вкривь и вкось висели постеры, какие-то абстрактные рисунки, а на столе громоздились пустые бутылки и объедки.

Компания была под стать квартире, вполне богемная. Гитарист с расширенными зрачками на бледном лице терзал струны, «со слезой» пел про звезду над его будущей могилой. Он был уже изрядно пьян, и сидел на полу. Рядом с ним лежала симпатичная собачка и сопровождала особо душещипательные аккорды подвыванием. Гитарист в знак благодарности почесывал ее за ухом ногой в дырявом носке, и собака снова роняла голову на лапы.

На диване седовласый мэтр обнимал за плечи сразу двух девиц, и пытался дотянуться до третьей.

Все уставились на Вадима и Михаила. Гитара умолкла. Мэтр перевел замутненный взгляд с собственно Вадима на пакет в его руке.

— Наконец-то… Поехали, родной, не томи!

Стол был сервирован в мгновение ока. В составленные стаканы быстро и щедро набулькали водки, а на блюдце выложили одинокую булочку.

Тост был кратким, как выстрел. Мэтр поднял свой стакан, ткнул им Вадима в грудь: «За твой талант, Вадька!»

Михаил нерешительно пригубил водку, хотел поставить стакан. Однако все, включая собаку, уставились на него удивленными глазами, и ему стало неловко. Сморщившись, Михаил выпил до дна, потянулся к булочке. Окружающие снова удивились. Похоже, Вадькин одноклассник пришел сюда с определенной целью — пожрать. Недоедает, наверное.

— А теперь — за волшебную силу искусства!

В стаканы полилась водка, вечер продолжался.

Дальнейшее Михаил видел отрывками и как бы со стороны. Вот Вадим пытается обнять девицу. Та отстраняется, покачивается в такт какой-то неведомой музыке, она «на своей волне».

Вот Мэтр сидит на диване, отрешенно тискает девицу-2. Та лениво отвечает ему, целует в лоб, рассматривает отпечаток помады. Девица-3 ложится Мэтру лицом на колени. Его взор, вначале равнодушный и отрешенный, несколько оживляется.

Смущенный Михаил, пошатываясь, выходит на балкон. Ему плохо, он смотрит на вечерний город, пытается сфокусировать взгляд. Картинка все равно расплывается. Михаил пьяно машет рукой, со второй попытки закуривает сигарету. Хлопает дверь, в проеме появляется одна из девиц. Она вынимает у Михаила из губ сигарету, дает ему затянуться своей папиросой. У Михаила округляются глаза, он заходится в кашле. Девица расплывается в туманное пятно, из которого выплывает Вадим, он протягивает Михаилу стакан.

Короче говоря, вечер закончился вполне предсказуемо.

Уже под утро помятый и сонный Вадим узрел Михаила спящим на диване, в костюме и ботинках. Вадим с тоской оглядел пустые бутылки на столе, взял задумчиво засохшую булочку, подержал в руках и положил на место. Есть молодому писателю не хотелось совершенно, а вот поправить здоровье было жизненно необходимо.

Проблема разрешилась случайно. Одна из бутылок закатилась под стол, и в ней, в полном соответствии с ее формой и законом всемирного тяготения, осталось на четверть водки.

Выдохнув, Вадим отпил приличный глоток, передернулся, крякнул и дружелюбно толкнул ногой Михаила. После второго толчка учитель словесности слабо застонал и приоткрыл один глаз.

— Алла, убери эту гадость… который час? — Михаил оттолкнул бутылку, с трудом поднялся с дивана. Пошатнулся, близоруко всмотрелся в Вадима, потом перевел взгляд на стену.

Электронные китайские часы показывали 06:14, что означало катастрофу. В ужасе Михаил рухнул обратно на диван, обхватил голову руками.

— Господи, шесть часов утра! Алка же… она наверняка с ума сходит!

Жена Михаила и впрямь была близка к помрачению рассудка. Она сидела, всхлипывая, на казенном милицейском стуле, а привычный ко всему дежурный проводил с ней сеанс психотерапии.

— Гражданочка, я вам русским языком говорю — неопознанных трупов учителей не задерживали! Было две драки и одна кража с попыткой изнасилования — ночь совершенно спокойная. Засиделся где-то ваш муж, а это дело житейское.

— Не мог он, поймите! — Алла искренне полагала, что она лучше знает высокие моральные качества своего мужа, — у него мобильный отключен, что-то случилось, а вы… «засиделся».

— В любом случае заявление о пропаже мы принимаем через трое суток, — дежурный был непреклонен, ибо чувствовал поддержку закона. Впрочем, чтобы сделать молодой женщине приятное, он решил пойти ей навстречу — насчет сроков.

— Можно и раньше, но если будет обнаружено тело…

— Что? — Алла вскочила. Дежурный несколько смутился.

— Я не это имел в виду… слушайте, а может, у него, наоборот, случилось что-нибудь эдакое… — Дежурный неопределенно покрутил рукой в воздухе, доверительно наклонился к Алле.

— Он у вас как насчет — налево сходить?

Алла набрала в грудь воздуха, приготовившись заорать. Дежурный устало опустился на стул, и сеанс психотерапии вернулся в начальную точку.

В это время Михаил преступными пальцами терзал кнопки мобильного телефона.

— Еще вчера разрядилась. Господи, что же будет? Дай твой телефон!

— Не спеши, нужно все обдумать… — Вадим оценивал ситуацию отнюдь не как катастрофу, а как несложную проблему, требующую разрешения. — Сейчас, сейчас… —

Порывшись в груде компьютерных распечаток, он вытащил брошюрку — с десяток прошитых скобочками листков.

— Вот она, «Амнезия».

— Кто? — не понял Михаил.

— Короткометражка моя. Человек потерял память, понимаешь? А это уже несчастный случай!

— Дай телефон, — слабым голосом попросил Михаил. — Я скажу так, как было. Я никогда Алле не врал, мы с ней…

— И не нужно врать, — гнул свою линию Вадим. — Это подлость — врать жене, если ты наделен литературным даром. Искусство, брат — волшебная сила! Садись, читай. —

Михаил обреченно взял сценарий, начал читать вслух:

«Амнезия». По темному парку неспешно идет Борис. В черном небе, усыпанном яркими звездами, появляется эллиптическое туманное пятно...»

Писал Вадим все-таки неплохо, и постепенно Михаил начал представлять себе сценки, как бы это выглядело на экране.

Вадим (Михаилу героем сценария виделся именно он) изумленно смотрит вверх. В черном небе, усыпанном яркими звездами, висит туманное пятно, трансформирующееся в летающую тарелку. От тарелки к Вадиму протягивается голубой столб. Вадима втягивает туда, он летит внутри тоннеля к яркому свету.

Вадим сидит на полу летающей тарелки, прислонившись к стенке. К нему подходят две инопланетянки в обтягивающих тонких комбинезонах, очень симпатичные и сексапильные. Вадим машет на них рукой, затем торопливо и неумело крестит. Инопланетянки смеются.

— Не бойся, землянин! Мы не причиним тебе вреда. Нам нужна твоя помощь, а потом ты вернешься на Землю.

А… чем я могу помочь? — робко спрашивает Вадим. Инопланетянки улыбаются.

— У нас женский экипаж, и нам иногда нужны мужчины, сам понимаешь… —

Инопланетянки снимают комбинезоны, они в сверхминиатюрных купальниках. Инопланетянка-1 щелкает пальцами, из стены выезжает огромная кровать. Вадим изумленно смотрит на кровать, затем на Инопланетянок. Одна из них расстегивает другой застежку купальника на спине. На лице Вадима появляется заинтересованная улыбка.

— Да ну тебя к черту! Михаил швырнул сценарий в угол комнаты и попал в храпящего гитариста. — «Неземная и прекрасная, она медленно расстегивает…». Бред какой-то. При чем тут амнезия?

— Это тебе не нужно, это завязка. Там дальше будет поворотная точка… —

Михаил нерешительно поднял сценарий. Поворотная точка состояла в том, что Вадим лежал на спине, зажмурив глаза. На нем верхом сидела обнаженная инопланетянка, и ритмично подпрыгивала. Иногда, действительно, чуть-чуть поворачивалась вправо-влево.

— Вадим, я тебя прошу, не выдумывай ничего. Завремся — хуже будет. Дай телефон!

— Ты дальше почитай — его потом возвращают в парк, только утром. А память стерли, и у него амнезия! Ее и берем на вооружение.

— Зачем? — не понял Михаил.

— Затем! — Вадим торжествовал. — Он не виновен, он, то есть ты — невиновен, понятно?

— Понятно, что я свинья.

В это время Аллу уговаривал уже другой сотрудник — немолодой спокойный капитан, навидавшийся на службе всякого.

— Мадам, да это случается сплошь и рядом. 99 из ста просто загуляли. Или напился, или у женщины. Скоро проспится, приползет на коленях.

— Вы думаете? — В голосе Аллы прорезалась надежда, ибо гипотетическое участие мужа в пьянке ее особо не пугало, а про женщину она не расслышала.

— Мой совет — сразу дайте ему чем-нибудь по морде.

— Он литературу преподает, — возмутилась Алла — он…

— Тогда не тяжелым. — Опер знал рецепты на все случаи жизни. — Кстати — вам наврет с три короба. Наверняка сейчас думает, что соврать.

Сотрудник был опытен, поэтому сказал Алле чистую правду. Михаил в это время действительно выслушивал инструктаж школьного приятеля.

— Запоминай. Ты вчера был у меня, чуть-чуть выпил за успех. Дашь мой телефон, я подтвер… жу? Подтвер… дю?

— Жу, так твою мать! — не выдержал учитель словесности.

— В девять, не позже, ты ушел домой. — Вадим даже не подумал обидеться, — шел через парк, вон, смотри, он за тем домом. —

Вадим за шиворот подтащил Михаила к окну.

— А потом прилетели марсиане?

— Никаких марсиан! Тебе хулиганы сзади дали по башке, и ты пролежал всю ночь в кустах. Утром очнулся, а у тебя амнезия. Ползешь в ментовку, пишешь заяву. Ты ничего не помнишь, кроме своего имени. Тебя все жалеют, а ты потихоньку, за недельку-две, все вроде постепенно вспоминаешь. И ты уже не алкаш и не свинья, а вполне уважаемый терпила.

— Так шишка должна быть… — начал сомневаться Михаил. Такими мелочами Вадима было не испугать.

— Посмотри-ка туда! — Вадим показал пальцем куда-то в угол, затем взял с подоконника столовую ложку, и без тени сомнения хлопнул ею одноклассника по затылку.

— Вот тебе и шишка! —

Поднявшись с пола, Михаил сжал кулаки.

— Тихо-тихо-тихо… — Вадим попятился к двери.

— Все, к черту! Я иду домой, и никаких амнезий. Дай сюда! — Михаил схватил бутылку, в два глотка допил остаток водки, и решительно направился к двери. По пути он прихватил было со стола булочку, но гитарист и собака неодобрительно заворчали. Булочку пришлось разделить на четверых, и вот с этой четвертушкой в кармане Михаил пошел сдаваться жене.

Он шел нетвердой походкой вроде бы в сторону дома, не собираясь, конечно же, обращаться ни в какую милицию. Однако карательные органы во все времена обладали свойством не считаться с пожеланиями трудящихся. За спиной Михаила заскрипели тормоза патрульного уазика, и раздалось нехитрое заклинание: «Гражданин, подождите!»

Михаил обернулся, и по инерции выпалил патрульному сержанту то, что бормотал себе под нос, продолжая спор с другом детства, а ныне писателем Вадимом:

— А жене я привык говорить правду, вот так!

— Патрульный удивился, но не сильно, ибо подвыпиших граждан видел-перевидел очень много, а то и еще поболее.

— Ну, мне, допустим, тоже не соврешь. Документики, гражданин, предъявили.

— Я… у меня… — замялся Михаил.

Он полез в карман, достал четвертушку булочки, протянул сержанту. Патрульный отодвинулся, помахал перед собой ладонью, разгоняя воздух.

— Фуу… Как зовут, где живешь?

— Мишей…

— Понятно.

Сержант быстро и ловко развернул Михаила спиной к себе, толкнул несильно на машину и обыскал, не забыв раздвинуть жертве ноги пошире пудовым ботинком.

Добычей патрульного стали пресловутая четвертованная булочка, паспорт и несколько купюр.

— А говоришь, нет документов. Нехорошо. Память, что ли, отшибло?

— Да, отшибло! — Михаил ухватился за соломинку, тем самым отрезав себе путь к отступлению. Увяз, увяз коготок, и обречена стреноженная птичка, и не летать ей больше в синем небе, не петь песенок, не вить гнездышек, горе ей, горе…

— Меня в парке по затылку ударили, — продолжал Михаил погружаться в пучину греха. — Вот, и шишка есть. Я… это… память потерял. —

Измученная, непричесанная Алла сидела дома на стуле, гипнотизировала угрюмый телефон. Телефон непреклонно молчал, зато во дворе заскрипели тормоза, хлопнула дверца машины.

Учитывая платежеспособность Михаила и наличие паспорта, милиционеры оказали ему транспортные услуги по милицейским тарифам — сколько есть, столько и заплатишь. Патрульный заглянул в паспорт Михаила, затем посмотрел на номер дома.

— Вот, Михал Василич, твой дом, квартира 23. Дуй к жене, и заливай ей, что хочешь. —

Сержант прикинул, все ли сделано правильно. Нет, не все! У гражданина должны остаться какие-то деньги, тогда он не сможет заявить, что его ограбили. Это хулиганы и гопники могут себе позволить выгребать подчистую, а милиция, товарищи, должна действовать в рамках закона.

— На, сдачу возьми.

Патрульный дал Михаилу купюру, потом, правда, отобрал и дал купюру помельче.

— И выбрось из головы насчет заявления. — Сержант уверенно наносил последние мазки на почти законченную картину — «оказание милицией помощи гражданину».

— Паспорт, телефон, часы и деньги при тебе — значит, грабеж исключен. А вот пьяную драку намотаем, ежели чего.

Хлопнула дверь подъезда, и на шею Михаилу кинулась заплаканная Алла.

— Мишенька, живой!

— Погодите, гражданочка, — патрульный посетовал, что не успел вовремя уехать.

— Вы… — он заглянул в паспорт Михаила, — Иванова Алла Юрьевна? —

Счастливая Алла молча кивнула.

— А это, значит, ваш муж… — патрульный снова заглянул в паспорт, — Иванов Михаил Васильевич. Признаете?

— Конечно!

— А ты, Михал Василич, узнаешь жену?

Михаил в замешательстве посмотрел на сержанта. Тот многозначительно побарабанил пальцами по дубинке, другой рукой поглаживая пристегнутые к поясу наручники.

— Собственно… Я… ничего не помню. Я — Миша!

Патрульный посчитал продолжение беседы излишним и даже потенциально опасным:

— Так. Есть паспорт, есть адрес, есть Миша. Остальное — к профильной медицине. —

Профильная медицина была представлена в районной поликлинике стареньким психиатром. Проделав все необходимые в таких случаях манипуляции, включая обязательное постукивание молоточком по колену, он выдал заключение:

— Ну, вот, голубушка. Сотрясения, в общем-то, нет. «Делириум трэмэнс» также не диагностируется.

— Дели… это что?

— Белая горячка, — доброжелательно уточнил старичок. — А посттравматическая амнезия — явление нередкое. Несколько дней, от силы недель, и все восстановится.

— Какие нужны лекарства? — Алла была готова начать борьбу за любимого человека. Лекарства оказались простыми.

— Стакан рассола. Вам — валерьянку. Муж завтра пусть выходит на работу. Нужно войти в прежний образ жизни, и все придет в норму. Спасибо. И не пить! —

Врач спрятал в карман полученную от Аллы купюру. Медицина сказала свое веское слово.

— Вот видишь, Мишенька, все будет хорошо, тараторила Алла, увлекая мужа по коридору. — Я позвоню вашему завучу, все ей объясню. Миша, а этот твой одноклассник — он что пишет?

— Вадим? Вы не думайте, он — настоящий писатель и сценарист, у него и сайт в интернете. По-моему, «Сценарист. ру».

Вечером Михаил вышел из ванной с мокрыми волосами.

— Вот видишь, и халат тебе впору. — Алла продолжала восстанавливать мужу память. Еще бы не впору — это был его любимый халат.

— Вроде, да, — согласился Михаил. — И за бритвой я почему-то сразу полез в шкафчик, а она там и есть.

— Ты так все потихоньку вспомнишь, мой хороший, — расцвела Алла и пошла под душ.

Михаил залез под одеяло. Вскоре из ванной появилась жена, в виде посвежевшем и весьма соблазнительном. На Алле была полупрозрачная ночная рубашка, свободная и коротенькая, она не скрывала почти ничего. Михаил мгновенно почувствовал себя мужчиной, но все же роль потерявшего память человека следовало играть до конца.

— Мы… ляжем вместе? — Михаил прокашлялся, не отрывая взгляда от упругих бедер жены. — А вы точно знаете, что мы — муж и жена? —

Алла вздрогнула, и быстро прикрылась халатом. Конечно, она точно знала, что они муж и жена, но ведь он-то этого не помнил! Выходит, он сейчас как бы впервые увидит ее нагой. От этой новизны в ней тоже начал разгораться огонек, и Алла сжала бедра, пытаясь унять сладкое томление. Она решительно повела плечами, освободившись от бретелек рубашки, переступила через упавшую одежду.

— Такую ты меня узнаешь? — Алла порозовела.

Михаил помотал головой. Ночь удалась на славу.

Против ожиданий, в школе к якобы потерявшему память коллеге отнеслись тактично. Никто ничего не выспрашивал, и Михаил сразу отправился проводить урок. С учениками, очевидно, провела беседу завуч, так что урок прошел неплохо. Михаил на всякий случай вызывал к доске учеников, держа палец в журнале на фамилии жертвы, и вопросительно обводя класс взглядом. Прокололся он только на Кутузовой, сразу посмотрев на нее. Та вскинула изумленно глаза, и тут же отвела взгляд.

В учительской никого не было, только Мария Олеговна корпела над бумагами.

— Ну, как прошел урок? Мы все так за вас переживаем…

— Материал я не забыл, — похвастался Михаил. — И, вы знаете, я уже пару учеников вспомнил, как их зовут. Викторию вот, Кутузову, и еще Юру…

— Ну, и слава богу! — обрадовалась завуч. — Напоминаю, что за вами в этой четверти еще три дежурства.

— Как это? — опешил Михаил. — Я что, не дежурил?

— Вы просто не помните, а дежурили меньше всех.

Это было вопиющее нахальство! Воспользоваться его бедой, чтобы закрыть таким образом прорехи в графике дежурств — это, знаете ли… Михаил уже был готов заорать, что все отлично помнит, но в дверь заглянул физрук.

— Михаил, домой идешь? Я с тобой, разговор есть.

Марию Олеговна проводила подчиненных приторной улыбкой. Затем облегченно вздохнула, и три раза вписала в график дежурств — «Иванов М.В.».

Физрук, как все физкультурное племя, не отличался деликатностью. Он сразу взял быка, то есть, Михаила, за рога.

— Слушай, мне неудобно напоминать, но очень деньги нужны.

— Нету у меня.

— Миш, ты просил до получки, а уже две прошло… Для меня двести долларов — деньги большие. —

Михаил понял весь ужас положения. Теперь все могут выдумывать, что угодно, ведь он якобы ничего не помнит!

— Ты… вы хотите сказать, я у вас одалживал?

— Миша, я понимаю, ты память потерял, — голос физрука был напитан обидой. — Но совесть, я надеюсь, при тебе? Ты постоянно занимал по мелочи, вот двести баксов и накопилось. —

Физрук смотрел на Михаила честным проникновенным взглядом. Положение было безвыходное.

— Для чего бы я занимал?

Физрук посмотрел за спину Михаилу, тот тоже обернулся. В конце коридора стояла «француженка» Ольга.

— Чаще всего — вон ей, Ольке, — нашелся физрук. — На цветы, духи там… Уж пожалуйста, завтра рассчитайся. —

Физрук торопливо ушел, а Ольга кинулась Михаилу на шею, прижалась мокрой щекой к груди.

— Мишенька, как я переживала… Ну, сейчас тебе будет легче все рассказать жене.

— Что… рассказать?

— Бедный, ты ничего не помнишь. Ты ведь обещал развестись, чтобы мы всегда были вместе. Тянуть, милый, уже некуда. Ольга слегка отстранилась, с намеком на беременность погладила себя по животу. Михаил вырвался из цепких объятий и в ужасе побежал к выходу. Жизнь дала трещину, и трещина эта становилась все шире.

Тем временем Алла не без труда разыскала в интернете сценарный сайт. А на нем — сценарии Вадима Колесниченко. Нетленных творений было три:

— «Бежала коза через мосточек».

— «Секс сквозь слезы».

— «Амнезия».

Алла выделила «Амнезию», открыла файл.

«Амнезия».

«По темному парку неспешно идет Борис. В черном небе, усыпанном яркими звездами, появляется эллиптическое туманное пятно...».

Алла сразу стала представлять себе живую картинку. Вот Михаил (Алле героем сценария виделся именно он) изумленно смотрит вверх. В черном небе, усыпанном яркими звездами, висит туманное пятно, трансформирующееся в летающую тарелку. От тарелки протягивается столб голубого света. Михаила втягивает туда, он летит вверх внутри тоннеля, на яркий свет в конце.

На самом деле Михаила в этот момент никуда не втягивало. Наоборот, он выскочил, как ошпаренный, на школьный двор. Итогом его малодушия стали три внеплановых дежурства, двести долларов долга и требование жениться на беременной кокетке. И это был еще не конец, ибо на выходе со двора Михаил натолкнулся на поджидавшую его Кутузову. Михаил остановился, обреченно посмотрел на Вику.

— Видимо, я и тебе что-то должен?

— Вы обещали, Михаил Васильевич, — вскинула глазки Кутузова.

— Что именно? Пятерку в аттестат и протекцию в МГУ? Господи боже, что за мир ты сотворил!

— Вы обещали послушать, что я поняла из Пушкина.

— А… ну, извини. — Михаилу стало легче. — Я-то подумал…

— Я понимаю, — закивала Вика. — Вас теперь все грузят, по полной.

— В общем… да.

— Я, когда узнала, что вы память потеряли… сначала мне вас так жалко стало, а потом думаю — скажу, что пятерку обещал, он же не помнит ничего.

— Так чего ж не говоришь?

Я подумала… я вот прочитала… — Вика стала серьезной. — Наверное, донна Анна не стала бы этим пользоваться. Какие-то тогда люди другие были. Благороднее, что ли? —

Михаил сильно удивился. Он никак не ожидал таких суждений от взбалмошной и ветреной Кутузовой. Теперь понятно, как понять истинное отношение к себе. Поставь себя в зависимое положение, дай человеку возможность безнаказанно получить от тебя маленькую неправедную выгоду. И тогда ты узнаешь, можно ли с ним идти в разведку. С Викой, оказывается, можно.

— Ты прости меня, Виктория, я ведь плохо о тебе думал. А ты, оказывается, хороший человечек. —

Алла к тому времени дочитала сценарий до поворотной точки, и увидела весьма интересную сцену. Инопланетянки медленно снимают комбинезоны, они в сверхминиатюрных купальниках. Инопланетянка-1 (Алле увиделась в ней Ольга) щелкает пальцами, из стены выезжает огромная кровать. Михаил медленно смотрит на кровать, затем на Инопланетянок. Одна из них расстегивает Ольге застежку купальника на спине.

На лице Михаила появляется заинтересованная улыбка.

Михаил и впрямь улыбался. Он только что рассказал Вике, что с ним произошло на самом деле, как рассказал бы другу. Кутузова даже не удивилась.

— Я еще на уроке поняла, когда вы на меня посмотрели, что никакой амнезии и нет. Мы, женщины, такое сразу чувствуем. Вам было стыдно признаться, вот и придумали. —

Михаил смутился, посмотрел под ноги.

— Как думаешь, жена тоже чувствует?

— Конечно. Она сейчас наверняка думает, как вам помочь. —

Алла не думала, как помочь Михаилу, ибо он прекрасно справлялся сам. По сценарию выходило, что ее муж лежал на спине, зажмурив глаза, а на нем верхом сидела обнаженная Ольга. Они, как и положено, совершали ритмичные телодвижения, уж не будем вдаваться в детали.

По лицу Аллы потекли слезы. Она не задавалась вопросом — как это ее муж очутился внутри корабля пришельцев, и откуда там взялась Ольга. В вопросах супружеской верности женщины не прибегают к логике, а Вадим и вправду был талантлив, так что Михаил, вернулся домой не в самое лучшее время. Он был окрылен идеей одним махом разрубить гордиев узел, но жена указала ему на стоящий у двери чемодан.

— Вот! Убирайся к своим волшебным силам, к своим писателям, к инопланетянкам, к Ольге своей!

— Алла, я хочу рассказать…

— Я знаю! — Алла была в бешенстве. — Ты скажешь, что вы напились с этим Вадимом, и проспали до утра.

— Так и было!

— А зачем, зачем было врать про амнезию?

— Боялся я тебя обидеть. Потому что я очень тебя люблю…

— Видела я, кого ты любишь. Эта, в комбинезоне — вылитая Олька, француженка ваша. И вы с ней были, были в постели!

— Аллочка, родная, нельзя увидеть то, чего не было. Там только текст, это же сценарий. Это — волшебная сила искусства! —

Алла молча показала рукой на дверь. Все было кончено.

Михаил сидел во дворе на чемодане, прислонившись спиной к стенке детской беседки, и незаметно задремал. Ему приснилось, что собирается гроза, черная туча наползает на лунный диск, и доносятся первые раскаты грома. Михаил вскочил, простер руки к небу.

— Господи, если ты есть! — закричал он в отчаянии. — Прошу тебя, покарай всех писателей и сценаристов, отбери у них эту волшебную силу! —

Как бы в ответ на его просьбу, небо осветилось вспышкой молнии, упали первые крупные капли.

Хлопнула дверь подъезда, и на спину Михаила легли теплые руки жены.

— Это правда… что ты соврал?

— Конечно, соврал… — вопрос был абсурден, но Михаил этого не заметил.

— И ты не был с Ольгой на их корабле?

Михаил отрицательно помотал головой, крепко обнял жену, прижал ее к себе. Мокрые и счастливые, они самозабвенно целовались, пока у Михаила не перехватило дыхание. Он приоткрыл глаза, и увидел в небе… голубое туманное пятно, превращающееся в летающую тарелку. Протянулся луч голубого света, накрыл Михаила и Аллу. В борту корабля пришельцев открылась дверь, и в проеме возникли трое инопланетян. Одним из них был физрук! Он поманил Аллу пальцем, и та покорно двинулась вперед, потом приостановилась, обернулась к Михаилу.

— Ты не переживай, Мишенька! Ничего плохого со мной не случится — это ведь всего лишь сценарий. Волшебная сила искусства! —

Михаил представил себе лежащего на спине отвратительно мускулистого голого физрука, а на нем Аллу в прозрачной ночнушке… Он заорал, рванулся вперед. Михаил, безусловно, разорвал бы инопланетян на клочки и запустил бы, как говорится, по закоулочкам, если бы не проснулся.

И в самом деле собиралась гроза, черная туча наползала на лунный диск, и доносились первые раскаты грома. Сон оказался вещим, и случилось то, что приснилось Михаилу — вышла жена, и они помирились, и долго целовались под дождем. Никаких летающих тарелок не появилось, и они ушли домой, мокрые и счастливые.»

От автора:

Я написал этот рассказ за сутки с хвостиком. Приятель одолжил мне ключи от дачного домика, показал пальцем на холодильник и ушел. Приключения Михаила и Аллы так захватили меня, что я забыл и о еде, и, увы, о времени. Сейчас бреду домой пустынными утренними улицами, и мучаюсь вопросом — как объяснить жене свое отсутствие? Правде жены не верят никогда — поэтому придумать нужно что-нибудь простое и убедительное. Про марсиан, что-ли?