В санатории. Валентина Кирилловна.

Несмотря на изменившееся положение, Светлана Ивановна продолжала держать коз, которые приносили вполне достойный вклад в ее бюджет. В помощь она наняла работницу, молодую разведенку, приехавшую на малую родину из города. Марина, так звали женщину, уехала в поисках лучшей доли в город, вышла там замуж, да недолго пожила. Муж, по ее словам, пил беспробудно и бил ее беспощадно, она два раза лежала с побоями в больнице, поэтому решила не дожидаться, пока совсем убьет, уехала в аул. Зарабатывала на хлеб шитьем мягких игрушек, по просьбе Светланы Ивановны доила коз утром и вечером. Невысокого роста, ладная, как перепелка, она быстро и ловко доила, разливала молоко по банкам, варила сыр, зачастую сама и продавала продукцию приезжим.

Егору нравилось, что она относится к нему просто, как к равному, не читает наставлений, не унижает. В один из вечеров он попробовал приобнять ее за плечи. На удивление, Марина не оттолкнула его, не стала вырываться, говорить нехорошие слова. Она провела по его лицу рукою, погладила щеки.

— Ты совсем молоденький, персик еще! Тебе бы с ровесницами целоваться, а ты на меня, старую, заглядываешься. Найди себе молоденькую и тискай ее вечерами. Я бы замутила с тобой любовь, да боюсь Светлана Ивановна узнает и выгонит меня. И тебе достанется. Подожди немного, прояснится обстановка, тогда и попробуем.

Егор, помня наставления Аглаи Андреевны, уже вовсю хозяйничал у Марины за пазухой. К его удивлению, она не носила бюстгальтер, поэтому груди ее быстро оказались в его руках.

— Тебе так хочется потискать меня? Пожалуйста! Только делай это нежно, ласково, чуть касаясь! Не торопись, медленнее! И еще нежнее! Легче! Вот так! Соски не надо сжимать, а то мне захочется большего! Все, хватит! Теперь вымой ведра и повесь их сушиться. Мне пора домой, шить медведей.

***

Придя в санаторий, Егор, к своему удивлению, встретил врача, направившую его сюда.

Валентина Кирилловна, молодящаяся сорокалетняя аристократка, приехала погостить к своей подруге, Светлане Ивановне. Они шли по аллее, о чем-то весело разговаривая. Увидев Егора, Валентина Кирилловна всплеснула руками:

— Вот это парень! Ты посмотри на него, Светлана Ивановна, какой красавец! Вот что значит горный воздух и питание! А румянец-то какой! Во все щеки! Молодец из сказки!

Она потрогала плечи Егора, постучала пальцами по груди.

— Крепыш, силач! В городе таких поискать! Придешь через час в кабинет Светланы Ивановны я тебя послушаю. Хотя, на вид, ты совсем здоров. Но послушать надо.

В кабинете Светлана Ивановна быстро организовала небольшой перекус. По звонку из столовой принесли салат, горячую закуску, балык. Из сейфа была извлечена бутылка хорошего вина, виски, содовая. Подруги наполнили бокалы, чокнулись, пожелав здоровья друг другу, выпили, закусили.

— Как тебе Егор? Понравился? Как он показал себя? Чем отличился? — спросила Валентина Кирилловна.

— Вполне порядочный парнишка. Ему не хватает уверенности в себе, особенно в самом начале. Боится начинать, теряется, тянет время. Однако, когда войдет во вкус — вполне исправный наездник. Он прибыл уже обученным, кто-то постарался, да неумело. Сами знаете, что научить легче, чем переучить. Первый раз я его еле избавила от стеснительности, с трудом на себя затащила. Хотя процесс он знает неплохо, позы меняет умело. Потом попал в руки Аглаи Андреевне и ее дочери. Они сами знаете — девки не промах, привили ему правила поведения и общения с женщинами. После общения с ними стал совсем другим: наглым, бесцеремонным, циничным. Он приглянулся отдыхающей жене офицера, хотела им закрыть первую сотню. Я подготовила его, вымыла, вычистила, но ей не повезло — неожиданно приехал муж. Так он меня вместо нее так быстро разложил — я даже охнуть не успела. Скакал как настоящий наездник. Сейчас он пишет круги возле моей работницы, молоденькой разведенки. Она еще не совсем остыла от городских, чуть только жирок появился — стала крутить бедрами перед подростками, почти детьми. Придется ей прочитать небольшую лекцию о том, как не надо себя вести с подрастающим поколением.

— Ну, работнице если что и достанется — то только после нас! Пусть ее забавляется! Делиться тоже надо. Вы попробовали, я попробую, она пусть свое получит. Есть-ли у вас еще новенькие?

— Есть. Двоих привезли вчера. Один уже обученный, судя по отметкам в личном деле.

Высокий, крепкого сложения, русоволосый с веснушками на лице, на вид шестнадцатилетний подросток, больше смотрел на мои ноги и грудь. Оценивал и облизывался. Но его я оставила на потом. А другой — совсем молоденький, милый мальчик, интеллигентный, застенчивый, мягкий, чувствительный, очень сдержанный и без всяких претензий, чудо парнишка! Губки пухленькие, похож на херувима! Вы бы видела, как он покраснел, когда я потрепала его по щеке — как роза майская зарделся! Прелесть просто! Я его хотела сегодня подвергнуть оценке, и обучить искусству начального поведения с женщиной.

— Я помешала? — Валентина Кирилловна посмотрела в глаза Светланы Ивановне.

— Нет, что вы! — Светлана Ивановна всплеснула руками. Я помню добро и прекрасно знаю цену той услуги, которую вы мне оказали! Без вашей протекции я бы не сидела в этом кресле! Поверьте, двери моего дома всегда, в любое время, открыты для вас. Хотите — пользуйте Егора здесь. Хотите — идите ко мне домой. Я все равно буду долго, приду позже отбоя.

— Спасибо. Я, в свою очередь, приготовила вам двоих парней. Одного завтра или послезавтра привезут сюда. Мне сообщили уже в дороге, что документы готовы, а то я бы привезла его сегодня. Он приедет для профилактики, месяца на два. По моим сведениям — еще мальчик; хотя гормоны высыпали достаточно сильно. Так что можете обучать. Только не переусердствуйте. Тоже хочу его попробовать.

А со вторым не очень понятно. Оказался единственным наследником достаточно зажиточных родителей. Комиссия, естественно, хочет подгорнуть парня под себя, назначить своего опекуна. Но у него нашлась тетка двоюродная. И сейчас она судится с комиссией. Я разговаривала с ней и предложила поместить племянника к вам, чтобы вы дали справку о его здоровье, которая будет довольно серьезным козырем в споре. Тетка правильно меня поняла и готова оказать безвозмездную помощь вам лично и вашему санаторию.

— Справку можно хоть сейчас написать. Но надо чтобы он побыл хотя бы недели две у нас, вроде для обследования. Я же не хочу сгореть, если всерьез начнут проверять.

— Она обещала привезти его на днях. Все ей расскажете. Женщина вполне адекватная, понятливая, податливая и готовая идти на уступки, решать конфликты мирным путем.

— А парнишка стоит затраченных усилий?

— Вполне. Растительность так и прет из него, да и поведение далеко не мальчиковое. Скорее всего тетка обучила его первичным навыкам поведения с женщинами. Так что неясностей и непонятного быть не должно. Наверняка он не будет сильно смущаться и стесняться, не будет долго думать и рассуждать. Парень действия; нагловат, но не сильно, в меру.

Валентина Кирилловна допила вино, посмотрела подруге в глаза.

— Давайте немного переиначим ваше предложение. У вас кабинет медика свободен?

— Да, свободен. Моя фельдшер сейчас в отпуске, детей приезжает проверять врач из района. Он после проверки и давление моей поварихи меряет.

— Ну и как давление?

— Видимо, неплохое, если она в раскоряку выходит из кабинета.

— А вы не меряли его давление?

— Нет. Он уже в годах, а с мальчиками намного приятнее проводить время чем со взрослым, да и жену его знаю хорошо, работает в нашей системе. Хотя она и не промах: то с индусом связалась, то с арабом. А последний-вообще китаец. Весело они живут.

— Это их жизнь. Давайте я обследую Егора в кабинете медика, а вы тут парнишке привьете первоначальные навыки общения с дамами. А завтра я попробую его. Надеюсь, вы не против?

— Нет конечно! Это будет прелестно! Вечером поделимся впечатлениями.

Они чокнулись в знак согласия.

Не успел Егор постучать в дверь, как вышла Валентина Кирилловна, осмотрелась.

Белая блуза выгодно подчеркивала полную грудь, черные брючки на конус и в обтяжку позволяли представить, сколь роскошны ее бедра и сколь красивы ноги.

От нее пахло хорошим вином, глазки блестели, она явно была навеселе.

— Здесь не получится осмотреть тебя, идем в кабинет медика. Там никто не помешает. Я ключ возьму. Подожди немного.

Кабинет медработника находился в другом крыле здания, самая последняя дверь, туда и правда редко кто мог зайти, только по надобности.

— Ключа нет, его взяла техслужащая. Наводит там порядок. Идем, она где-то здесь, встретим ее по дороге.

Егор понимал, что ведут его вовсе не для того, чтобы послушать легкие, тем более завтра собирались ехать в районную клинику для прохождения флюорограммы. Он немного отстал,

невольно любуясь стройными ногами, тонкой талией, широкими плавными бедрами. Держалась Валентина Кирилловна очень прямо, а при движении слегка покачивала бедрами, что придавало ее походке особую прелесть. Ее высокие каблучки слегка постукивали по паркету.

Валентина Кирилловна и представить не могла, что вчера Егор и его друг из Ростова вдвоем терли в этом самом кабинете молодую пьяненькую экономку из бухгалтерии. Повизгивая от удовольствия, она позволила им многое, и даже больше, пока техслужащая, красивая тетка из казачек, смешливая, белозубая, большегрудая и широкозадая, не выгнала их. На прямое предложение ростовчанина продуть трубы тете Клаве та ответила, что она не против удовлетворить их любопытство, но сегодня ей нельзя, а дня через три она будет в форме и тогда пусть попробуют вырваться.

Сейчас тетя Клава протирала подоконники в коридоре возле кабинета. Она отдала ключ Валентине Кирилловне, незаметно подмигнула Егору, сделав характерный жест.

Открыв дверь, Валентина Кирилловна приглашающе отступила в сторону. Войдя, она закрыла дверь, села на стул и сказала:

— Раздевайся. Посмотрю тебя, послушаю.

Посмотрела, послушала, стуча длинными, сильными пальцами по груди и спине.

— Вроде все хорошо, шумов не слышно.

Егор начал одевать рубашку.

— Как тебе тут живется? Как кормят? Как относятся? Рассказывай все, не стесняйся.

Она смотрела на него, и на ее полных губах играла дразнящая усмешка — она без стеснения предлагала себя.

— Отлично живется! Кормят очень хорошо. Я еще у Светланы Ивановны молоко козье зарабатываю. Пью каждый день. Она оплачивает им мой труд.

— Светлана Ивановна говорит, что ты не только ухаживаешь за козами хорошо, но и другие услуги оказываешь не плохо.

— Это от моей простоты душевной. Ну, знаете, Валентина Кирилловна, как это бывает… Слово за слово, а потом… Но в любом случае, мои поступки в этой истории остаются самыми невинными и меньше всего заслуживают осуждения. И потом, все вокруг так мрачно, должны же быть хоть какие-то светлые моменты.

— А мне не хочешь оказать такую услугу?

— Вы сильно отличаетесь от других моих знакомых. Красивая, вся такая светлая, и очень строгая и неприступная. С другими мне было проще. С вами я даже в мечтах не могу сделать того, что делал с ними.

Егор играл с женщиной, заставляя ее саму добиваться его благосклонности. Он смотрел на нее, как смотрит на матадора замученный насмерть бык в момент последнего удара.

— А ты попробуй, может я совсем другая, ласковая и добрая.

Валентина Кирилловна встала, подошла к окну, повернулась лицом к парнишке.

Она глубоко вздохнула, и при этом блузка на мгновение еще плотней охватила ее полную грудь.

По всему было видно, что это очень опытная в любовных утехах женщина, которая точно знает, что ей нужно от мужчины.

— Ты действуй! Делай хоть что-то. Будешь идти-достигнешь цели. Будешь стоять — ничего не получишь! Только движение составляет жизнь!

Егор уже держал ее руки в своих и нежно массировал тонкие пальцы. Она прижималась к нему, улыбаясь она как-то особенно, всем лицом — слегка сощуренными глазами, полуоткрытыми губами, даже рядом белых мелких зубов.

— Действуй! — тихо, едва слышно, ласково произнесла она.

Егор сжимал ее в объятиях, его губы искали ее губы. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и он чувствовал, что она хочет того же, чего и он. Ее голубые глаза затуманились, и она наполовину прикрыла их от волнения.

И вскоре Егор вошел в нее как палец входит в шелковую перчатку.

— Не торопись, медленнее! Не надо спешить, нам никто не помешает!

Наслаждения были легковесны, как молния, и бесконечны, как вечность.

***

В это время Светлана Ивановна помогала мальчонке с лицом херувима вводить в нее донельзя наполненный стержень. Он поправил его рукой и медленно, очень медленно, ввел его в нее. Она была приятно удивлена его размерами. Но еще больше удивила ее уверенность с какой он орудовал в ней. Вначале стесняясь, немного даже отказываясь от близости, ссылаясь на неопытность и не знание, заставляя ее буквально затаскивать его на себя, он потом с удивительным проворством помогал освободиться от одежды и принимать нужную позу, без лишних слов поворачивая ее тело.

Вскоре парень сильнее сжал грудь Светланы Ивановны, увеличил темп, затем замер, кончая прямо в нее. Он иссяк и попросил:

— Сдвинь ножки, я хочу просто полежать на тебе.

Светлана Ивановна проворно выполнила его просьбу. Он лежал на ней, целуя губы, блуждая руками по телу, прижимая ее к себе.

— Ты хорошая, все у тебя прекрасно. Туго и там и тут. Чувствуется, что следишь за собой. Редко у кого такое тело, упругое и податливое. Ты у меня десятая, так что есть с кем сравнить. Скажи своей подруге, с которой ты шла по аллее, что я совсем мальчик, долго не мог понять чего ты от меня хочешь. Она ведь собирается и меня попробовать. Посмотрю, как она будет лишать меня застенчивости! Ты же была уверена, что я девственник! А сейчас раздвинь ножки, продолжим наше перспективное занятие! И он смело продолжил фрикции.