Тяготение тел

По выходным Сергей покупал булку и приходил в парк, к уткам. Сергей крошил хлеб и наблюдал. Утки ругались и дрались, и это успокаивало. Он не помнил, когда приобрёл такую привычку, но не имел ничего против неё. Утки чертовски походили на людей, но кое в чём были лучше. Они не лезли в душу и не пытались учить.

Однажды Сергей встретил у пруда девушку. Ничего особенного, вокруг много красавиц, это он понимал — умом, но тело сделало стойку. Тело подошло и познакомилось. Девушку звали Алисой, и уже через пять минут они стали на «ты».

Всё-таки, здесь ум согласился с телом, красавицы ей и в подмётки не годились. Бархат кожи, изгиб бедра под лёгким платьем… Блеск глаз, таинственный и неожиданно знакомый. Сергей и Алиса бродили по дорожкам, пили лимонад, болтали ни о чём.

Налетел ветер, принёс сладкий липовый дух. Алиса сорвала с ближней липы цветок, потёрла в пальцах и сказала:

— Пойдём ко мне?

— К тебе, — кивнул Сергей.

Ум согласился, тело пело.

Алиса снимала студию в двух кварталах от парка. Они поднялись на второй этаж, прошли внутрь.

— Я сварю кофе? — нерешительно сказала Алиса.

— Зачем?

Сергей обнял её и поймал своими губами её губы.

Одежды не ревновали, они покорно и радостно упали на мохнатый ковёр. Сергей поднял и закружил Алису в руках, а потом нежно уложил на длинный ворс.

Руки и губы — видные актёры в любовном спектакле, но и они отступают в сторону.

— Сейчас, хорошая, сейчас...

Алиса, зажмурившись, лежала на ковре. Сергей мягко тронул её колени, девушка раскинула ноги и открыла глаза.

Этот взгляд, эта зелёная радужка… Откуда он их знает, где он видел их раньше?

Любовь и страсть в её глазах внезапно превратились в ужас и отвращение, — и плотина на пути воспоминаний дала течь. Сергей вспомнил.

…Первое апрельское тепло, девушка в коротком платье, её глаза. Гибкая талия под руками, тёплые губы, притворное сопротивление, потом внезапный крик — и жёсткая ладонь полицейского на его плече…

***

— Вам повезло, что вы не успели, — сказал тогда адвокат. — Изнасилование и попытка изнасилования — немного разные вещи, суд учтёт это обстоятельство.

— Изнасилование? Попытка?! Зачем вы это говорите? — запротестовал Сергей. — Она сама хотела, она сама меня дразнила, я не знаю, что с ней произошло, зачем она это придумала!

— Знали бы вы, — утомлённо вздохнул адвокат, — сколько раз я слышал такие слова… Она сама, она дразнила… А потом — срок. Но вам повезло, повторяю. Вы можете рассчитывать на снисхождение.

— Снисхождение… — буркнул Сергей. — Какая разница, десять или пять лет за решёткой? Всё равно сидеть.

— Разница есть, — покачал головой адвокат. — Но я предлагаю обойтись без тюрьмы.

— Как?

— Вы не успели, помните? — спросил адвокат. — Есть вариант. Вы законопослушный гражданин, всё случившееся — не более чем случайность. О ней можно забыть, вычеркнуть, как будто не было.

— Как это? — не понял Сергей.

— Коррекция памяти, — сказал адвокат. — Никакого изнасилования. Вы не встречали эту девушку. Вместе этого прискорбного события — нейтральные воспоминания. Например, всё это время вы кормили уток.

— Уток? — растерялся Сергей. — Почему уток?

— Придумайте что-нибудь другое, — улыбнулся адвокат.

***

— Я просто шутила, понимаете? — рассказывала тогда Алиса. — Порядочный человек обязан был остановиться!.. Я была против, разве он не видел? А этот козёл…

— Я понимаю, как вам трудно, хорошая моя, — сказал врач. — Но это теперь с вами навсегда, если только...

— Если что? — нервно спросила Алиса. — Я бы рада вытравить это из памяти, но как?

— Есть особая терапия, — заговорщицки наклонился к ней врач. — Специально для вашего случая.

— Рассказывайте! — потребовала Алиса.

— Мы заменим вам память, — сказал врач. — Ничего не было, понимаете? Никакой травмы, никаких калечащих воспоминаний. Вы не встречали этого человека...

— Этого урода! — не выдержала Алиса.

— Не надо нервничать, дорогая моя, — ласково сказал врач. — Вы его забудете, а все записи из баз будут удалены. Никто и никогда ничего не узнает, а вы успокоитесь. Спокойствие пациентов — наш долг.

***

Глаза мужчины загорелись жестокостью и похотью, и Алиса вспомнила...

— Нет! Нет, никогда, ненавижу!

Всё как в тот раз! Как она могла забыть его? Почему, как дурочка, позволила с собой заговорить? Зачем привела это чудовище к себе?! Как у него изо рта гадко пахнет …

Алису передёрнуло от омерзения.

— Пусти меня, пусти!

Она лягалась и царапалась, а Сергей всё медлил. Алиса выгнулась, выдираясь из-под него, упёрлась ладонями в ковёр и нащупала правой рукой нечто твёрдое и холодное. Пальцы сомкнулись на рукоятке.

— Вот тебе!

Попробуйте ударить, лёжа навзничь, с раскинутыми руками. Это не так просто, даже замахнуться — и то неудобно. У Алисы получилось: насильник закричал, отпрянул, бросил руки к лицу и безвольно отвалился в сторону.

В его правой глазнице торчали ножницы. Струйка крови стекала на белоснежный ворс. Алиса вылезла из-под тела, отползла, отталкиваясь ногами, к стене и только потом завизжала…

***

— Оставьте, девушка, — вздохнул расследователь. — Никаких следов борьбы, ни синяков, ни царапин, одежда вся целая. Да, раздевались вы с ним торопливо, но об изнасиловании речи не идёт. Всё по взаимному согласию. Вот, кстати, заключение экспертов, можете ознакомиться.

Он протянул Алисе два листочка, сколотые скрепкой.

— Но он… Но я… — начала, глотая слёзы, Алиса.

— Есть свидетели, которые видели вас вместе, их показания в деле. Вы оживлённо беседовали, шли рука об руку, даже обнимались. Не знаю, что между вами произошло, но бить железом в глаз? За что?!

Алиса задумалась. Действительно, за что она его так? Ей пришло в голову что-то… страшное? Отвратительное? Сейчас, когда прошло уже несколько часов, она рылась в памяти — и ничего не находила. Они познакомились вчера, Алиса могла поклясться, что не видела Сергея раньше, они гуляли и разговаривали, а потом она — она сама! — предложила пойти к ней. Ей было хорошо, и ему тоже, а потом она ударила его ножницами в глаз. Получается, она — чудовище?

— Что теперь со мной будет? — спросила Алиса.

— Что будет с вашим кавалером, вам неинтересно? — печально сказал расследователь.

— Но я же… убила его? — дрожащим голосом произнесла Алиса. — Или нет? — она посмотрела на расследователя с робкой надеждой.

— Вам повезло, — сказал тот. — Мозг вы каким-то чудом не задели, а глаз… — расследователь протянул руку и вытер Алисе слезу согнутой фалангой пальца. — Глаз можно восстановить. Конечно, дело это не закроет, членовредительство — хотя и не убийство, но тоже хорошего мало.

— Что со мной будет? — повторила Алиса.

Расследователь помолчал, глядя в монитор. Скользил глазами влево — вправо, влево — вправо. Читал, по лицу плыли цветные блики.

— Вы умная, образованная девушка, — наконец сказал он. — Молодая. Что на вас нашло? Есть один вариант…

***

Страшно зачесался глаз. Сергей протянул руку, — пальцы скользнули по пластиковому щитку. Досада! Чтобы унять зуд, он принялся корчить рожи: мигать, перекашивать лицо, но, кажется, сделал только хуже…Под щитком и повязкой как будто бегали отвратительные сороконожки с острыми коготками, теребили глазное яблоко и веко мягкими усиками. Или это рыжие муравьи, которых он пытался, но так и не смог вывести дома?

— Есть же специальная кнопка, — сказал укоризненно, входя в палату, доктор Олльсен. — Чешется?

— Ужасно, — ответил Сергей.

— Потерпите ещё чуток.

Олльсен присел у монитора, всмотрелся в мельтешение цифр.

— Пожалуй что и хватит, — довольно сказал он.

— Снимаем? — обрадовался Сергей.

— Да.

Олльсен как-то быстро и обыденно убрал надоевший щиток и повязку, потом принялся протирать под нею влажной салфеткой. Сергей чуть не зарычал от удовольствия.

— Сильно не трите, — сказал доктор, отбросив салфетку. — Обещаете?

— Конечно! — сказал Сергей.

— Посмотрите-ка, — Олльсен развернул к нему зеркало. — Каково?

— Здорово, — честно сказал Сергей.

Глаз, на самом деле, был как глаз, ничего особенного, — если не помнить, что совсем недавно на его месте зияла кровавая дыра. Сергей содрогнулся; он помнил своё отражение в окантовке операционного прожектора. За что она его так? Как наяву он увидел отблеск железа в руке Алисы, потом удар и дикая боль. Как ни странно, он не потерял сознания, он как бы раздвоился. Один Сергей страдал и почти умирал от боли и обиды, другой — со странным любопытством наблюдал за происходящим. Что он ей сделал, где был неосторожен?

Вошла медсестра, и Сергей вжался в матрац. Её визиты мучили, и не потому, что девушка перевязывала его, это было безболезненно и даже приятно. Она была молода, совсем как Алиса, и иногда держала в руках железо…

— Не нравитесь вы мне, голубчик, — покачал головой Олльсен. — В мире четыре миллиарда женщин, из них четверть — молодые. Так и будете вздрагивать при их виде? Или спрячетесь в монастырь?

— Нет, доктор… — сказал, затравленно глядя в спину уходящей медсестре, Сергей. — Но, понимаете, я… каждый раз…

— Понимаю, — сказал доктор. — Надо что-то делать. Вы слышали про искусственную амнезию?

***

С первыми жёлтыми листьями пришло бабье лето, принесло жару. Духота выгнала Алису в парк. На песчаной полоске у самой воды молодой мужчина кормил уток хлебным мякишем. Он показался Алисой смутно знакомым, хотя она знала точно, что никогда не видела его раньше. Хотя… могли они случайно встретиться глазами в толпе?

Алиса молча подошла и остановилась рядом. Привлекательный… Захотелось заговорить, услышать его голос. Странно, что с нею?

— Извините, — решилась Алиса, — можно я тоже?

— Конечно, — улыбнулся мужчина и отломил ей кусок булки. — Меня Сергей зовут, а вас?

— Алиса.

Через пять минут они были на «ты».