Три женщины Андрея Андреевича

Настойчиво звонили в дверь. Андрей Андреевич моргнул, пытаясь сообразить, где это он. Когда на глаза попалась знакомая рамка с фотографией, он понял, что дома. Только почему-то лежит посреди коридора, причём в верхней одежде и обуви. Часовая стрелка приближалась к семи. Смеркалось. Сил встать не было. Повалившись на бок, он заглянул в гостиную. На полу были разбросаны вещи, валялись скомканные простыни, осколки от двух разбитых бокалов – их изящные ножки закатились под диван, где было пыльно и мрачно, так же, как на душе у Андрея Андреевича. Но почему тело не слушается, он вспомнить никак не мог. Позвонили снова и для подтверждения своей настойчивости дважды стукнули кулаком в дверь.

«Что же произошло? Обокрали? Нет. Я вернулся домой раньше, чем обычно. Один. Упал? Вроде, нет. А где Ирочка? Почему она мне не помогла встать? Ира… Ирочка… Вот же тварь!!! »

Бурный поток мыслей прервал стук. Казалось, что теперь бьют ногами. Гулкие звуки адски больно отзывались эхом в голове Андрея, разливаясь горячей волной боли к затылку.

«Она… Она изменила мне! С мальчишкой! Сам тоже хорош, седина в бороду — бес в ребро. Романтики захотел. Решил, что Ирочку во мне привлекают знания стихов поэтов шестнадцатого века и любовь к дорогому красному вину. Тьфу, мерзость! Деньги ей нужны были твои, Андрюшенька!.. ».

Хотя, что можно взять в плане финансового обеспечения с хозяина типографии, Андерй Андреевич Добриков так и не успел подумать, так как дверной звонок залился, как безумный соловей, непрерывной, разрывающей голову трелью.

— Иду, иду… — промямлил Андрей, медленно встал на ноги и открыл дверь.

— Тьфу ты, ну ты! Думал, помер ты тут, Андреич, испугался уже. — На пороге стоял сосед Семён в спортивных брюках, майке, перепачканной на пузе, кажется, кетчупом, и тапочках-вьетнамках на босу ногу. Раньше, до развода, Андрей любил проводить с ним один из выходных дней в гараже, покопаться в старенькой «копейке». Это сейчас он более-менее разбогател. Сменил старую машину на иномарку среднего класса, предпочитал сдавать её в сервис. К тому же Андрей сменил жену, а теперь, похоже, она решила сменить его на более «молодую модель».

— Заходи, — мрачно пробормотал Андрей и впустил гостя.

— О- о-о, — протянул Семён, рассматривая беспорядок в комнатах, — Поссорились? Такой крик стоял, что я уж подумал полицию вызывать, — продолжил он, проходя следом за хозяином квартиры на кухню. – Ну, ничего… Всё, что ни делается — всё к лучшему!

Андрей безразлично кивнул. Вытащил из холодильника початую бутылку водки, из шкафчика звякнули две рюмочки.

— Людка ругать будет, — непонятно к кому обращаясь, страдальчески протянул Семён, — Эх ладно, раз у человека горе, как тут не помочь.

Выпили. На столе лежала открытая коробка с конфетами Рафаэло, только такие любила Ирочка. Закусывать водку кокосом то ещё удовольствие, но Андрею было всё равно.

Не успели они выпить по второй, как в дверь опять позвонили.

«Вернулась? Поняла, дура, что ошиблась… Прощения просить будет. Надо вести себя сурово и непреклонно! Пусть поваляется в ногах… Да!» — мысли в голове Андрея Андреевича будто осветились рассветным солнцем. Улетучилась тяжесть груза измены и предательства, сердце легко застучало быстрее, разгоняя по венам бодрящий градус спирта.

— Что же ты творишь, ирод!? – голос Марьи Филипповны никак не походил на высокий, чуть писклявый голосок Ирочки. Да и располневшая, будто набитый соломой мешок, фигура соседки в полинялом байковом халате с неопределёнными разводами, в прошлой жизни бывшими цветами мака, никак не походила на стройные точеные формы юной фотомодели, в которую имел глупость влюбиться сорокалетний мужчина.

Андрей молчал, тётка наступала. Порог дома она переступать не решилась, но значительным объёмом груди нависала над ним.

— Чего над животинкой издеваешься? – выкрикнула она ему в лицо, — Уже который час бедняжка в закрытой машине надрывается, а он дома сидит, водку хлещет! – соседка успела заглянуть за плечо и поучительно зыркнуть на Семёна.

«Ну, всё… Точно Людке заложит…» — подумал тот.

«Всё Людке расскажу, ирод, и не сомневайся!» – без слов, одним взглядом подтвердила Марья Филипповна. Всех мужиков старше двадцати лет она называла иродами и очень любила «накрутить им хвоста» — опять же её выражение.

И тут Андрей Андреевич опомнился…

«Точно! Я же хотел Ирочке сюрприз сделать…»

— Маси-и-ик, купи мне Йорика, на поза-а-алуйста.

Он не спорил с ней. Не пытался убедить в том, что Йорик — это бывший королевский шут, над черепом которого скорбел Гамлет, принц Датский, в одном произведении драматурга шестнадцатого века, сонеты которого Андрей изредка читал вслух для неё.

Воспоминание о голоске Ирочки и её манере растягивать гласные, изображая при этом губами пышный бантик, вызвало у Андрея Андреевича изжогу в желудке и болезненный неровный ритм в работе сердца.

« Вот ведь тварь! Я для неё всё! И абонементы в фитнесы, солярии, и дорогие рестораны, и Новый год в Париже … и эту вон собачонку купил… А она?!»

Память услужливо показала во всех деталях ту мерзейшую картину, которую он увидел, когда зашел сегодня в дом. Затем был скандал на повышенных тонах… Хотя в такой ситуации любые оправдания бессмысленны. Кто-то из них толкнул его, и он, падая, стукнулся головой о комод.

«Суки! Даже не проверили, жив ли я…»

Андрей Андреевич отодвинул соседку в сторону и молча стал спускаться вниз. Переноску с животным он не планировал оставлять в машине надолго. Собирался под каким-то глупым предлогом выйти на улицу и затем вернуться со словами: «Посмотри, зая, кого я нашёл»…

— Посмотри, Андрюшенька, кого зая нашла вместо тебя, — злобно шипел сам на себя Андрей Андреевич, выходя из подъезда. Первым, что он услышал на улице, был громкий и непрерывный сигнал клаксона его же автомобиля.

«Странно, неужели собачонка выбралась из коробки и прыгает по салону. Вот дурная…»

Он поспешил открыть дверь, и тут одновременно произошли два крайне странных события. На руки Андрею Андреевичу бросилась полуголая девица в короткой меховой жилетке и стала неистово его целовать. Больше в машине никого не было. Открытая переноска валялась на полу, возле пассажирского сиденья.

— Эй, перестань…те… ты!

Отпихивая от себя незнакомку, решительно запротестовал Андрей.

В дверном проёме подъезда, подперев руки в боки, стояла Марья Филипповна. Глаза её внимательно сканировали происходящее.

«Чёрт, что она обо мне подумает… А что понарассказывает… Сначала развод с Катей, потом Ирочка, теперь вот ЭТА…»

Девушка не отлипала. Она цепко схватила Андрея под руку и немного пританцовывала рядом.

— Ну-у-у, сколько можно ждать, давай быстрее! – громко произнесла она прямо в ухо Андрея. Голос у неё оказался высоким и мелодичным.

Лицо Андрея Андреевича покраснело, затем побелело и, быстро закрыв на сигнализацию машину, он поспешил домой, за спасительную от прожигающего взгляда Марьи Филипповны бронированную дверь.

«Ладно, дома разберусь с ЭТОЙ! Но куда делась собака, вот в чём вопрос? Или Ирка, тварь, надо мной так подшутила? Забрала йорика, а вместо него оставила одну из своих подруг – блядей… Ага!»

Поднимаясь по лестнице, Андрей Андреевич заметил, что красотка босая. Маленькие ноготочки были покрашены ярко-красным лаком. Иногда она перескакивала через две ступеньки, забегала наверх и пристально смотрела ему в глаза.

«Вот так фифа…» — оглядев симпатичную фигурку, отметил Андрей, — «Даже краше Ирки будет. Хотя ростом ниже, вроде. Правда, прическа у неё странная какая-то. Не носят такие уже давно. Помню, жена еще в девяностых такие пышные волосы подкалывала яркими заколочками. И эта так же…»

И действительно, светлые волосы с редкими тёмно-коричневыми и рыжими прядями девушка пышно начесала и собрала пёстрым бантиком на макушке. Глаза у неё были маленькие, чёрненькие, словно пуговки, нос курносый, аккуратный контур в меру пухленьких губок. Андрей Андреевич отметил, что ему такая естественная красота нравится больше, чем искусственная Ирка, которая выпросила у него денег и залила в губы мерзкий силикон.

— Ого, где ты такую красотку нашёл?

Семён провел рукой по щеке девушки, та игриво облизала его указательный палец. Андрей слегка опешил от такой сцены.

— Да, это всё из-за Ирки… — расплывчато ответил он.

— А… Понятно. Дочь меня всё просит, чтобы я ей купил такую, но жена, сам понимаешь…

Андрей еле совладал с ползущими на лоб бровями. Никак не ожидал, что у соседа такие вольные нравы в семье.

— Ну ладно, я пойду, чтобы вам не мешать, мне домой пора… Ты давай не раскисай, Андрюха. И знаешь? Когда тебе это чудо надоест, может мне её продашь?

— А Людка?

— А чё, Людка? Договорюсь я с ней… как-то.

— Я подумаю, — промямлил ошарашенный Андрей Андреевич, и поспешил закрыть дверь за соседом.

— Анрэ, чего ты так долго?! – возмущенным тоном заявила девица. И не дожидаясь ответа, ступая на носочках, пошла осматривать квартиру, — Фаг, какой беспорядок! Ай! Я порезалась… Ф-а-а-г! Стекло на полу! Нет, это просто невозможно… У тебя что, некому убраться?

— Вот возьми и прибери, — буркнул Андрей и пошёл в ванную комнату. Закрыл на защёлку дверь, включил горячую воду и впервые за сегодняшний день начал успокаиваться, слушая, как ритмично стучат капли о кафельную плитку.

Когда спустя час он вышел из ванной в тёплом облаке пара, его ощутимо кто-то толкнул в плечо.

— Наконец-то!

Девушка с глянцевым журналом в руках юркнула в туалет.

«Наглая какая! Чего не ушла? Непонятно. Видит же, что я на розыгрыши не ведусь. Или… Ирка, тварь, заплатила ей за определённое время?»

Зайдя в комнату, Андрей Андреевич подумал, что прибраться юная фифа всё-таки могла в его отсутствие. Ужасный беспорядок, а так же его причина навевали отчаяние. Он тут же вспомнил, кто и как возлежал на этих тёмно-синих простынях, и спать на большой кровати абсолютно перехотелось. Андрей плюхнулся на диван в кухне-студии и, укрывшись пледом, быстро уснул. Ему снились чёрные квадраты, кровавые пятна, бесформенные узоры опавших листьев на ещё зелёной траве.

В полудрёме Андрею показалось, будто о его бедро трётся голая женская нога.

«Ирка… Вернулась таки…»

— Уйди, не хочу тебя видеть,- промямлил он сквозь сон.

— Анрэ, фаг, чего ты пихаешься?! Я не буду спать на полу, он холодный…

Это была не Ира.

Андрей Андреевич открыл глаза, потянулся за очками, которые положил рядом на тумбочке. Заметил, что за окном только рассвело, и перевёл взгляд на ноги. Валетом с ним спала всё та же фифа. Перетащив большую часть одеяла на себя, она укрылась по самую шею и тихонько посапывала.

— Что за бред. А ну, вставай!

Он толкнул её ногой

— Анрэ?! ФАГ! Ты что?! – встрепенулась девушка и села, поджав под себя ноги.

— Проваливай, слышишь! – сказал он громко и решительно.

— Почему, Анрэ? За что?

— Хватит, шутки кончились. Поиграли и до свиданья. Ире передай, пусть забирает вещи и проваливает на все четыре стороны. Видеть её больше не хочу!

Девушка удивленно хлопала глазами, чуть наклонив голову набок. Кажется, она серьезно задумалась.

«Такая же тупая, как Ирка! Господи, за что мне это!?»

Андрей Андреевич поднялся с кровати и пошел на кухню делать себе кофе. Оставив готовый напиток на столе, чтобы тот чуть остыл, он пошёл в туалет, а когда вернулся, то увидел, что за столом, закинув ногу на ногу, сидит фифа и пьёт его кофе.

— Анрэ, моя душа… Я тебя не понимаю.

— Это я вас, дамочка, не понимаю.

Он резко отобрал чашку и выпил содержимое залпом.

— Чего вам от меня надо?!

— Анрэ, как это чего? Я твоя, а ты мой. Мы теперь вместе.

— О-о-отлично, — протянул Андрей. Одну королевну сменил на другую. «Что-то ты с возрастом глупеешь, брат. Так и до маразма недалеко». Он медленно потянул руку с чашкой к столу, и тут же одёрнул её. Девушка неожиданно поцеловала его, как прислуга хозяина! В руку! И с невинным удивлением в глазах смотрела на него.

— Твою мать, — прошептал Андрей Андреевич и пошел в комнату одеваться.

«Бред какой-то…»

То, что фифа последовала за ним, он не удивился.

— Звать-то тебя как? – спросил он, доставая из шкафа свежий свитер, а из ящика носки.

— Бриджит.

Андрей закатил глаза, но девушка этого не увидела.

— Ладно, я на работу, а ты оставайся тут. Можешь всё прибрать, я не обижусь. Вечером приду – поговорим, — заявил он, надевая ботинки. Внезапно Бриджит упала на колени, зацепилась руками на ремне его брюк и горько заплакала.

— Пожалуйста, только не оставляй меня тут, Анрэ, умоляю. Возьми меня с собой… Ну пожалуйста-а-а.

В глазах читалась тоска и безграничное страдание. Она была так искренна, что Андрей не сдержался.

— Хорошо, хорошо. Давай со мной, но только одень хотя бы что-то… на ноги. А то осень на дворе как-никак.

Он махнул рукой на стойку с обувью, на которой четыре ряда из пяти занимали Ирочкины туфли на высокой шпильке всех цветов и фасонов.

В офисе Бриджит удалось очень легко сплавить на попечение секретарши. Только завидев рядом с Андреем Андреевичем такую фифу, Вика расплылась в нелепо нежной улыбке, что, признаться честно, никогда не наблюдалось в те дни, когда шеф приводил на работу Ирочку. Бриджит Вике понравилась, и с легким сердцем Андрей Андреевич оставил девочек пить чай.

Рабочий день прошел в обычных заботах, в перерывах между затяжными разговорами с заказчиками.

Прерывая один из таких разговоров, в кабинет вошла секретарша. За ней семенила босиком Бриджит. Туфли она не надела, сказала, что слишком велики.

— Ваш обед, Андрей Андреевич! – объявила Вика и принялась выставлять на стол тарелки. Бриджит уже была рядом, запустив палец в пюре, она набрала большой комок и отправила его в рот.

«Ну и манеры…» — подумал Андрей.

— Она такая миленькая, — чуть ли не пищала от восторга Вика.

— Да, спасибо, мы тут покушаем, Викуля, — задумчиво сказал Андрей, озадаченный таким поведением девушек.

— Фаг, Анрэ, мне скучно! – надув обиженно губки, заявила Бриджит, спустя несколько минут после того, как обед был закончен, а Андрей вернулся к одному важному письму, на которое еще не ответил.

— Я тебя не держу. Ты свободна — делай, что хочешь.

И тут фифа его удивила. Она залезла на стол и стала танцевать. Нельзя сказать, что этот танец был похож на стриптиз, но когда смотришь на полуголую девицу снизу вверх возникают определенные ассоциации и желания. Андрей Андреевич деликатно кашлянул, и уже было открыл рот, чтобы попросить Бриджит перестать, как дверь открылась и вошла Вика.

— Андрей Андреевич, к вам посетите… Ой, Бри-и-и, ты такая класнючая, — неожиданно закончила свою реплику Вика. Она подала руку фифе, та спрыгнула со стола, и они стали танцевать вместе, соблазнительно виляя попами

— Очуметь… — прошептал Андрей, и взял со стола салфетку, протереть вспотевшее лицо.

Стоит сказать, что куда бы он не приходил с фифой, его везде встречали радостно и очень дружелюбно. Всеобщая любовь и особенное внимание к его спутнице поначалу удивляло Добрикова. «Всё-таки полуголая девица… Да, допустим красивая, но это же ненормально!»

Дома Бриджит вела себя вполне обычно для молодой девушки без высшего образования и прочих семейных забот. Она не готовила кушать, с радостью питалась в ресторанах, любила попробовать дорогие вина, не курила, внимательно слушала, когда Андрей читал ей Шекспира в подлиннике, и, что самое удивительное, не требовала интимной близости. Правда, непонятно почему Бриджит не признавала обувь – ни удобные спортивные ботинки, ни изящные туфли на каблуках. Андрею приходилось каждый вечер мыть ей ноги. Для этого он приносил тазик с мыльной пеной в комнату, садился с ней рядом на диван. Бриджит грациозно спускала ножки в воду и затем разрешала промокнуть их полотенцем.

С ней он мог говорить о чём угодно – о своём разбитом сердце, о разводе, о детях, по которым всё-таки скучает, но стена непонимания всё больше отделяет их друг от друга. Бриджит была внимательной и благодарной слушательницей. Ей он открыл все свои тайны. Она поддерживала его, отзывчиво реагировала на всё, могла сама начать разговор посреди ночи с вопроса «Как ты, Анрэ?». Бывали дни, когда Андрея раздражала эта навязчивость Бриджит, но вскоре он привык. Она всегда была рядом.

«Так даже надежнее будет. Она не найдет себе другого, как Ирка!»

Он почти уже забыл о своей бывшей, как в один прекрасный день…

— Бридж, я дома! – сообщил Андрей Андреевич, закрывая за собой дверь.

— Ой, какая прелесть…

Это был чужой голос, не Бриджит. Издёвка, сарказм и презрение. Ирка!

— Ты общаешься с ней, как с человеком?!

Ирка вышла из гостиной, держа в руках чемодан чуть меньше её роста.

«Выгребла всё, что я ей дарил… Так и знал!»

— Анрэ, открой! Она заперла меня в ванне! — приглушенный голос Бриджит доносился из ванной комнаты.

— Убирайся, и чтобы больше я тебя не видел! – разъярённо крикнул в лицо Ирке Андрей и побежал открывать закрытую дверь.

— Вот, придурок! – выругалась Ирка, волоча за собой тяжеленную добычу – компенсацию за три года совместной жизни с нелюбимым мужчиной, — И собака у тебя дурная! Чуть не покусала меня, гадина!

Ирка хлопнула дверью, и с этим звуком что-то словно взорвалось в голове у Андрея Андреевича. Он задержал руку на дверной ручке и не решался нажать на неё.

«Нет, не может быть… Послышалось просто…»

— Фа-а-аг, Анрэ, прости! Она сильная сучка, она заперла меня, — Бриджит вскочила на него, как только он решился и открыл дверь. Она неистово целовала его в шею, щеки и руки.

«У неё какой-то слишком мокрый язык...»

— Анрэ, фаг! Что она здесь делала! Что забрала?

Бриджит бегала по квартире, проверяя все углы и ящики. Изредка выкрикивала его имя и своё любимое ругательство — фаг! Андрей Андреевич лёг на кровать и закрыл лицо руками. Ему было не по себе.

К вечеру Бриджит успокоилась. Легла с ним рядом, свернувшись под боком калачиком, и тихо засопела.

Андрей боялся раскрыть глаза.

Ночью ему снились собаки. Огромный рыжий сенбернар разговаривал голосом бывшей жены: «Андрюшенька, хочешь борщика?» — спрашивала она заботливо, а в бездонных карих глазах читалась невозможная усталость и отчаяние. Помесь спаниеля с мопсом, Андрей никак не мог вспомнить название породы, но она определённо была похожа на Ирку. И повадками и мерзким голоском. «Маси-и-и-к… Будь котиком» — пела она.

Только Бриджит была настоящей. Она была рядом.

— Анрэ, душа моя, а куда мы пойдем сегодня? – спросила Бриджит с утра.

— Не знаю пока, давай, может, в парке погуляем?

-О, да! Я так мечтала об этом! – воскликнула она и запрыгала вокруг него.

«Это будет проверка. Или я сумасшедший, или … Какого хрена или…. Просто погуляем в парке… отвлекусь, развеюсь, и дурные мысли уйдут» — успокаивал себя Андрей Андреевич.

Но внутренне беспокойство подогрела до критического градуса кипения встреча с Марьей Филипповной на лестничной площадке.

— О, Андрей, гулять идёте? Вот и правильно, на улице последние хорошие осенние деньки. Бабье лето.

— Да, хорошая погодка, — из вежливости ответил Андрей, пропуская Бриджит вперёд, как бы защищая от контрольного выстрела из глаз соседки.

— А знаете что, Андрей, я вам сказать хотела, — не отпускала его тётка, — Вы как собачку завели, так совсем другим человеком стали – добрым, приветливым. Улыбаетесь часто.

Андрей почувствовал, как похолодели пальцы, и липкие капли пота выступили на спине. Он испугался до чёртиков. Ему показалось, что сейчас он сделает вдох, а выдохнуть уже не сможет. Бриджит, как ни в чём не бывало, шла впереди. Мерно колыхались её шелковистые волосы разных тонов.

Спустившись на первый этаж, Андрей почти смог совладать с гулом в ушах, учащенным сердцебиением и отдышкой.

«Сдаёшь, старик… Вот и мерещится всякое! Надо отдохнуть… Правильно. Сегодня же куплю тур в Египет, Бридж будет рада.» — отвлекая себя такими мыслями, Андрей Андреевич и сам не заметил, как они приехали в парк. Опавшие листья узорным ковром застелили дорожки, в свете солнечных лучей желтый цвет казался золотым. Они медленно шли, загребая ногами листья. Бридж брала их в охапку и осыпала сначала себя, а затем и его. Андрей был счастлив! Он смеялся, как ребёнок. И на душе было так легко, так хорошо, что хотелось громко закричать об этом.

Вдалеке он заметил женщину с мальчиком. Они сидели на скамейке и мать — скорее всего она была мамой – громко отчитывала сына.

— Хватит бегать! Я уже устала, посиди спокойно!

Он не слушался, длинные чёрные волосы непослушно вертелись в разные стороны, так что лица не было видно. Когда они поравнялись, Андрей вдруг услышал, как женщина сказала:

— Вот видишь, люди спокойно гуляют, никуда не бегают!

«Люди! Да! Значит, мне всё показалось… почудилось… заехали ненадолго шарики за ролики с этими сердечными страданиями… Вот, я дурак! Бриджит — девушка, а не какая-то там собака. И с головой у меня всё в порядке».

Улыбнувшись, он сел рядом на скамейку.

— Вот скажите, как ему объяснить, — тут же обратилась к нему женщина. У неё было приятное лицо. Немного усталые глаза, светло-зелёные, с лёгкой паутинкой морщинок в уголках, и очень светлая, тонкая кожа. Русые волосы аккуратно собраны назад. Пальто классического кроя прикрывало колени. Андрей тут же покосился на коротенькую шубку Бриджит и её бесстыже-босые ноги. Стало неудобно…

— Говорю, чтобы не бегал, а ему не сидится, — тем временем продолжала говорить женщина, — Не поспеваю за ним, я не девочка ведь. А ему хочется побеситься, погонять. Вот вы — как свою дрессируете?

Краски мира поплыли перед глазами Андрея Андреевича. Он отлично понимал значение слова дрессировка, но принять его и применить к Бриджит совершенно не мог.

…это не могло быть правдой.

…это рушило всё, во что он смог поверить после первого потрясения – измены Ирки.

… это невозможно, потому что это пугающая правда. Чужая, инородная правда, которую не мог принять его разум.

Ему показалось, что время замедлило свой ход. Всё, на что был сейчас способен Андрей — это просто дышать. Элементарные действия. Вдох — выдох. Всепоглощающая тишина вокруг. Липкий холод подступающей паники. Вдох — выдох. Становится теплее. Спокойней…

Вдох — выдох…

Вот он уже готов спросить себя: Да, Бриджит — собака, а ты, кажись, сошёл с ума. И что? Вдох — выдох. От того, как ты её воспринимаешь, что-то изменится? Нет. Расслабься. Да? Бриджит тебя никогда не предаст – собачья верность надежнее ветреного женского сердца. Это не собака свела тебя с ума. Наоборот. Она вернула тебя к нормальной жизни, после трёх лет существования в праздном безумии.

Вдох — выдох.

От этих мысли Андрей Андреевич почувствовал себя почти невесомым, лёгким, как воздушный шарик. Свободным. И он мог улететь далеко-далеко, куда захочет. Но ему хотелось быть здесь, рядом с ней.

Вдох — выдох. Бриджит!

Он подхватил собаку на руки и прижал к себе, за что она тут же облизала ему нос.

— Я просто люблю её, — прошептал он в ответ женщине, — а она чувствует это.

— Это так, — согласилась собеседница,- и я своего люблю, как же иначе. Это честно! — она немного помолчала, — Пусть побегают вместе, вы не против?

Щёлкнул карабин, и с ошейника сорвался чёрный щенок лабрадора. За ним поскакала, задорно лая, Бриджит — рыжий йоркширский терьер.

Андрей Андреевич записал телефон женщины. Через несколько дней он позвонит ей, чтобы назначить свидание. У них всё сложится замечательно, но она так никогда и не узнает, что, гуляя с ней в парке, вместо двух собак Андрей иногда видит двух озорных подростков…