Так что же спасет его?

Эпиграф

Доброжелательность — признак и развития. Последнее ума слово за «доброжелательными». Бернар Вербер

Я даже не мог вспомнить сейчас — с чего все началось. Кажется, сидел на скамейке в парке, когда рядом сел мужчина средних лет и первым заговорил со мной на общие темы. Но манера его разговора носила какой-то задиристый тон. Я постарался перевести беседу в шутливую манеру, но мужчина все время провоцировал скандал. В конце концов я не выдержал, сорвался и стал грубить, а потом вскочил, схватил мужчину за рубашку. Когда тот пытался вырваться, то я не сдержался и ударил его справа в челюсть. Но вдруг, уже в момент удара, я почувствовал боль. Она была такая сильная, что я даже забыл о происходящем. Откуда-то сразу появились полицейские — и вот я теперь здесь.

Совсем недавно в этом самом здании меня поздравляли с прибытием в новый мир — туда, где нет агрессии. При этом говорили, что надеются на мое окончательное освобождение от нее.

В комнате, куда меня привели, сидел высокий добродушный мужчина, который назвал себя принимающим. Когда я представился он спокойно и дружелюбно сказал: Знаете, Алекс, всех вновь прибывших мы проверяем — действительно ли они избавились от агрессии. Обычно проверка эта заключается в том, что мы специально провоцируем ее проявление. Выдержать такое испытание может только человек доброжелательный. К сожалению, Вы эту проверку не прошли.

— Ну и что же теперь будет со мной, — уныло выдавил я из себя.

— Видите ли, — улыбнулся принимающий, — у Вас не очень запущенная форма агрессивности и мы попробуем отправить Вас в недалекое прошлое — перенесем во время, когда только начался переход на новый метод массового избавления от этого. Он показал блестящие результаты, — принимающий с улыбкой посмотрел на меня, — Вам это будет интересно и полезно. Уверен, что все закончится хорошо.

— А что же это за метод? — я посмотрел на него с надеждой.

— Знаете что, — он встал, — сейчас я не буду ничего рассказывать. Первое знакомство с нашим методом Вы уже начали, подробнее же мы расскажем потом. А сейчас пройдите по коридору в комнату на двери которой написано: “Вчера-Сегодня-Завтра”. Там Вас уже ждут.

Эту дверь я нашел довольно быстро и когда закрыл ее за собой, то оказался в просторном зале, посередине которого стояло сооружение с большой цилиндрической камерой.

— Проходите и размещайтесь в ней, — сказали мне, показав на камеру, — отсюда и произойдет Ваше перемещение в недалекое прошлое. Оно не будет долгим и не бойтесь — Вы не первый.

* * *

Все вокруг начало медленно проясняться. Я огляделся. Вокруг была толпа. Многие размахивали транспарантами, портретами и что-то кричали, выбрасывая вверх руки со сжатыми кулаками. Было видно, что настроены они очень агрессивно и в любую минуту готовы ринуться в драку. Действительно, когда показалась и приблизилась полиция, многие из толпы выхватили палки и начали бить полицейских по шлемам и защитным костюмам.

Но что это! Те, кто нанес хотя бы один удар, хватали себя руками так, как будто били не они, а их самих. Многие от боли падали. После этого толпа стала затихать. Из ее середины протискивались вперед и тоже начинали драку те, кто не видел этого. Но их ждала та же участь. Толпа замерла. Через несколько минут люди опустили руки, побросали палки и начали медленно с оглядкой расходиться, тихо переговариваясь.

Все это время в стороне стояли несколько человек, которые молча наблюдали за происходящим. Я подошел к ним и представился корреспондентом журнала, рассчитывая на то, что в такой ситуации никто не будет проверять мои документы. Предвидя их вопросы, сразу сказал, что фотокамеру у меня вырвали из рук в толпе.

— Простите, но что же здесь сейчас произошло? — обратился я к одному из этой группы.

Он с загадочной улыбкой посмотрели на меня и сказал. — Ладно, теперь это уже не секрет. Вы присутствовали при первом испытании в реальных условиях нового метода общения с агрессивно настроенными людьми. Была серьезная проверка в лабораторных условиях и вот сейчас он впервые вышел на стадию испытаний в реальной ситуации. Ну и как вам это? — Он выжидательно посмотрел на меня.

— Честно говоря, я ничего не понял. Уж очень странно вела себя толпа. Так объясните, пожалуйста, что же это было.

— Подробности мы Вам объяснять сейчас не будем, но если в двух словах, то скажем так: Обидчик чувствует боль, как и обиженный им.

В это время один из лежащих невдалеке начал приходить в себя. Он поднялся, покачиваясь, и удивленно огляделся вокруг. Боль, которую он почувствовал перед этим, наверное, была настолько сильной, что он ничего не понимал. Постепенно сознание стало возвращаться к нему. Он постоял, огляделся и нетвердыми шагами направился к одному из полицейских. Приблизившись к нему, он как-то заторможенно поднял вялую руку и ударил его в грудь. Но тут же боль исказила лицо ударившего и он схватился двумя руками за свою грудь. Постоял немного и, покачиваясь, опять направился к полицейскому и, судя по выражению его лица, с самыми недобрыми намерениями.

Мы все уже с интересом стали наблюдать за происходящим.

Я не выдержал и спросил: — Ну и как это согласуется с вашей идеей.

— А очень просто, — ответил кто-то из группы ученых, — это обычная патология, психическое расстройство. И называется это — мазохизм. Такие люди даже получают удовольствие, когда испытывают боль, причиняемую им кем-то. Против таких случаев мы пока, действительно, бессильны. Для подобных больных у нас есть изоляторы, где и проводим коррекцию их психики. Если же случаи безнадежны, то отправляем их в прошлое, где жестокость была нормой общения и даже приветствовалась. Например, в то время были очень популярны такие виды спорта, в которых победителем был наиболее агрессивный. Вспомните хотя бы кикбоксинг, бои без правил, карате, бокс и так далее, когда и побежденный и победитель покидали поле боя полуживыми...

— Вы еще не сказали про домино — там козла каждый день забивают и никак не забьют, — засмеялся я и продолжал. — Но ведь эти виды спорта были довольно популярны, так как они давали острые ощущения зрителям. Что же вы предложили вместо этого?

— Да это так, но взамен них появились другие, не менее зрелищные развлечения. Наберите в Интернете поиск “Экстремальные игры” и Вы увидите, что их намного больше, чем запрещенных. Популярны и новые традиции, например, “Международный день объятий”, “Международный день поцелуя”, “Всемирный день улыбки”, “Международный День спонтанного проявления доброты”. Неплохо бы еще ввести и “Праздник Первого Поцелуя (ППП)”, но его дата будет уже у каждого своя.

— Вот-вот, введите еще “Коллективные прыжки через костёр” тоже зрелищны и очень объединяют, особенно неловких, — не удержался я.

Он улыбнулся и продолжал. — Кроме того, у нас категорически запрещена литература, провоцирующая жестокость, агрессию — это приравнивается к террору. Впрочем, молодой человек, есть идея. Вы, кажется, довольно любознательный и, наверное, вам будет интересно поговорить с нашими компьютерщиками. Ведь все, что вы видели, основано на их разработках. Если хотите, то пойдемте и Вы услышите об этом от них самих.

— А пустят меня туда — ведь мои документы были вместе с фотокамерой? — с опаской спросил я.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Мы же сказали, что наша работа уже не является секретом. Кроме того, мы давно работаем с людьми, стали отличными психологами и через несколько минут разговора с человеком прекрасно видим с кем имеем дело. Так что пошли.

Предложение получить информацию из первых рук, было настолько привлекательным, что я охотно согласился и мы быстро добрались до большого здания, в котором размещался их исследовательский центр. Пройдя по коридору, все вошли в большой зал. В нем находился пульт управления в форме полукруга с многочисленными экранами. В стороне стоял высокий мужчина средних лет. Увидев нас, он кивнул и приветливо улыбнулся. Все подошли к нему и меня представили. Я объяснил, что мне интересны идеи, заложенные в основу увиденного на площади и попросил рассказать так, чтобы было понятно читателям нашего журнала, далеких от науки.

— Я — ведущий этой темы и в дальнейшем Вы можете так и называть меня, — представился он.

— Ну а меня зовите — Алекс, — ответил я.

— Хорошо, Алекс, чтобы всем было понятно мне придется начать свой рассказ издалека. Ситуация в мире так быстро ухудшалась, что на международном уровне было принято решение разработать меры, способные изменить такую тенденцию. Несколько стран представили свои предложения. После их рассмотрения, комиссия определила, что наше решение является наиболее перспективным, так как дает результат в кратчайшие сроки.

Нам предстояло решить невероятно трудную задачу: Найти причину угрожающего ухудшения жизни и пути устранения ее, то есть, по существу, ответить на вопрос — “Что спасет мир”.

Задача была настолько многосторонней, что решили на первом этапе разработать математическую модель образа жизни с учетом только ее психологических и социальных составляющих. В этом случае решили не учитывать биологические особенности человека, так как известно, что главная угроза миру — это сами люди.

Для этого была составлена программа, которая прогнозировала жизнь общества с учетом предыдущего огромного опыта — последних достижений науки, культуры, социологических опросов, описанных случаев из жизни и так далее.

При работе с ней вводились различные исходные данные. Сначала проверили наиболее распространенную модель — "Красота спасет мир". В результате мы получили ответ, что красота была во все времена, но мир так и не избежал чудовищных войн и других неприятностей помельче. Люди пытались из ревности убить либо друг друга, либо самих красавиц.

Оказалось, что эта модель верна только для группы людей, а не мира в целом. Когда жить становится совсем невыносимо, тогда помогает приближение к прекрасному, причем, это может быть и душевной красотой. Кстати, автор этой фразы, русский писатель Федор Достоевский, больше всего ценил именно такую — душевную, нравственную красоту. Наверное, о ней он и говорил.

Компьютер привел даже доводы в пользу возможного развития событий когда “Красота погубит мир”.

Но это абстракция. Компьютеру необходимы только конкретные данные. Так вот, недавно ученые обнаружили, что красота не является "страховкой от зла" и даже часто способствует проявлению далеко не лучших свойств нашей души. У очень многих людей при виде нежного и милого существа появляется подсознательное желание причинить ему боль, страдание — пусть и под видом нежности. Часто, например, увидев красивенького малыша даже самые родные люди начинают сжимать и потягивать его щечки, явно имитируя настоящие щипки. Реальной боли, конечно, не причиняют, вовремя останавливаясь, — но намерение, как говорится, налицо. Психологи назвали это явление — "агрессивная симпатия".

Получается, что и прекрасные творения тоже могут вызывать проявления довольно темных инстинктов. Вот вам и "Красота спасет мир". Это только высокая поэзия, которая не ведет к конкретному решению нашей проблемы. Кроме того, красота не может защитить сама себя — обязательно надо, чтобы рядом с ней стояла сила.

— Ну если неверно, что она спасет мир, то может ли надеяться на вариант — красота спасет мЫмр? — пошутил я. Но, кажется, неуместно, так как ведущий не ответил и продолжал.

В своей работе мы протестировали также распространенную модель — "Любовь спасёт мир".

В результате выяснилось, что во имя Любви было совершено немало поступков как добрых, так и злых. И еще неизвестно каких больше. Поводом для несколько войн в истории человечества была именно любовь. Правда, она может спасти мир, но в семье. Ну а о христианской любви также разговор особый.

Но это все частные случаи нашей задачи. И вообще, любовь — слишком духовное понятие, чтобы на практике стабильно давать желаемый результат. Вот и получается, что модель — "Любовь спасёт мир" — это просто красивый миф. Конечно же мифы необходимы — жизнь без них была бы пресной, но они не решают нашу проблему.

А вот еще одна распространенная модель — "Правда спасет мир". Здесь, вообще был получен очень интересный результат. Оказалось, что, если идти по этому пути, то мир погибнет гораздо раньше, чем если он продолжит нынешнее направление. Анализ конкретных ситуаций дал однозначный результат — правду могут воспринять позитивно только сильные люди, личности. А таких не так уж много. Да и кто не знаком с утверждением — "Скажешь правду — потеряешь друга".

Кстати, уважаемый корреспондент, — обратился ведущий ко мне, — если хотите, то Вы можете сами предложить свою модель и посмотрим результат.

Я немного подумал и сказал: А интересно, можно ли спасти мир с помощью таких понятий как “Совесть“, “Стыд“.

— Очень хорошо, — оживился он и стал быстро вводить данные в компьютер. На экране побежали строчки и через короткое время появилось сообщение. — Так, посмотрим, посмотрим что тут нам обещают. Ну вот, пожалуйста, — исследования ученых показали, что такое направление возможно, но только для первобытного общества или изолированной группы людей, где человек постоянно находится у всех на виду. Когда же общество разрастается до современных размеров, этот механизм меняется: надзор ближнего больше не сдерживает человека. Сейчас уже нереально общество, состоящее из людей, для которых репутация превыше всего. Так что это направление тоже тупиковое.

— А если такая модель, — осмелел я, — “Доброта спасет мир“.

 — Ну что же, — ведущий улыбнулся, — мы это также рассматривали, но давайте просчитаем еще раз и этот вариант. — Он застучал по клавишам компьютера и когда закончил почти сразу появился результат. — Вот, пожалуйста, при стремление делать людям добро все сводится, в основном, к событиям — “Помог кому-то тем-то...”. Но не могут быть, даже теоретически, все одинаковыми, а значит и добрыми. А раз так, то любые светлые пятна помощи, в каком бы количестве они не были, не смогут ни принципиально изменить мир, ни спасти его.

— Да, но вы же все-таки нашли решение! — воскликнул я. — Какое же оно?

— Вот теперь, Алекс, после рассмотрения основных моделей, Вы лучше поймете наше решение. Есть еще одна очень непривлекательная модель, которую мы протестировали, — “Насилие спасет мир“.

Но это звучит слишком угрожающе, поэтому для прессы пусть это будет звучать так: “Сила спасет мир“. Вот это и есть единственно направление, которое приведет к решению проблемы.

После анализа возможных ситуаций и психологических особенностей общества мы пришли к выводу, что нереально создать условия, при которых люди добровольно поменяют свои убеждения и поведение. Если идти этим путем, то наша задача не будет решена. Очевидно, необходимо силовое вмешательство извне. Наверное слышали раньше — “Добро должно быть с кулаками”. Это же относится и к любому нововведению.

— Да, но нельзя же заставить людей быть счастливым, — прервал его я.

— Это верно, но ведь у нас и задачу другая — нам надо сохранить мир, жизнь. Кроме того, всеобщее счастье — это только красивая мечта человечества и не более того.

Исследования психологов показали, что самой основной формой взаимоотношений между людьми является их агрессивность. Так как же устранить ее.

Сложность в том, что агрессивность — это основной инстинкт, заложенный в нас природой, а потому она не только естественна, но даже и необходима для всего живого. Да, да, необходима. Но это верно только для животных, так как у них нет другого способа защитить и прокормить себя. У людей же есть возможность еще и договориться. Для них агрессивность — это рудимент и чем меньше его у человека, тем дальше ушел он от своих предков — животных.

Разогнать разбушевавшихся демонстрантов и посадить их организаторов в тюрьму — это не принципиальное решение проблемы.

Пойдем дальше. Ну хорошо, допустим, что каким-то образом люди стали неагрессивны. Такое условие необходимо, но этого еще недостаточно, так как если самому не причинять никому зла, но при этом быть безразличным к другим, то тоже ничего не выйдет. Поэтому необходимо выполнение еще и второго условия — люди должны быть доброжелательны друг к другу.

Вот мы и пошли по пути поиска решения, удовлетворяющего обеим этим требованиям — снижение агрессивности и повышение доброжелательности в отношениях между людьми. И тогда мы пришли к счастливой идеи — при агрессивном поведении люди должны испытывать неприятные ощущения. И если это будет повторяться, то очень быстро появится условный рефлекс. Следующей удачей была догадка, что при любом контакте люди должны чувствовать то же, что и их собеседник. Но как это сделать?

И решение было найдено — оно заимствовано у природы. Вы знаете как летучие мыши обнаруживают предметы, преграждающие им путь? Они испускают неслышимые для человека звуки и улавливая их эхо, отражённое от предметов. Тот же самый принцип заложен и в приборе, который мы создали. Это как эхолот и мы назвали его — "Сенсоролот", так как он улавливает отраженные ощущения, чувства. При этом его воздействие совершенно безвредно, а интенсивность и продолжительность эффекта от его воздействия можно регулировать. Кстати, на этом сенсоролоте есть и эмблема — “Чаша Грааля“, как символ заветной цели.

Вот сейчас, во время этих беспорядков, свидетелями которых стали и Вы, демонстранты подверглись воздействию излучений сенсоролота. После этого мозг каждого, кто попал в зону его облучения, стал способным испускать сигналы, и принимать их отражения от болевых центров других.

Вы обратили внимание, что для разгона толпы не понадобилось ни водометов, ни дубинок— мы насильно облучили их и они стали чувствовать чужую боль как свою. И этого оказалось достаточно. Всего несколько таких контактов и агрессивность почти полностью исчезает. Вырабатывается стойкий условный рефлекс.

Это защита от агрессии, а не борьба против нее. Да и насилием-то это нельзя назвать. Скорее — психологическое заражение сочувствием. Ведь, нередко, при смехе одного человека начинают смеяться окружающие его люди. Это также психологическое заражение, только смехом, и никому в голову не придет называть это насилием.

Кроме того, действие такого облучения временное и продолжительность его можно регулировать в широком диапазоне. За этот период у человека, как правило, формируется привычка, а затем и потребность, быть доброжелательным.

— Но ведь каждый по-своему может понимать доброжелательность, — перебил его я.

— Ведущий поморщился и сказал: Алекс, ну не будем же мы сейчас устраивать дискуссию на эту тему. Все понимают, что имеется в виду просто “желание добра” другому, доброе отношение, готовность помочь. Но это общее, понятное всем. А вот конкретное, самое трудновыполнимое проявление ее, — это просто доброжелательно разговаривать с человеком. Понимаешь, не язвить, не унижать его, не сорваться когда человек не понимает очевидные вещи. Ну а умение радоваться радости другого — это, вообще, вершина доброжелательности. Если коротко, то — делать другому только то, что желал бы себе.

— А вот когда желаешь другому легкой смерти — это доброжелательность? — Не удержался я.

— Ах, Алекс, Алекс, — и он укоризненно посмотрел на меня.

— Ну ладно, сорвалось, — проговорил я извиняющимся тоном. — Давайте вернемся к событиям на площади. Когда там били полицейских, им же тоже было больно.

— Это так, но у полицейских хорошая защитная форма, — он улыбнулся.

— В таком случае, — не унимался я, — если не пострадал полицейский, то не больно было и тому, кто его ударил.

— Вы правы, но мы подумали и об этом. При отражении от болевых центров, сигнал, который возвращается к обидчику, многократно усиливается. Такое дополнение очень эффективно. Все это относится не только к физическому, но и вербальному, словесному общению — ведь известно, что и словом можно сделать больно.

И вот еще что. При этом совершенно необходимо соблюдение одного условия — хотя бы один из общающиеся людей должен видеть или слышать другого. При этом люди могу находится далеко друг от друга, например, разговаривая по телефону.

И еще. Все это относится как к отрицательным, так и к положительным ощущениям. Если человек начинает доброжелательно относится к другому, то к нему возвращается отраженное усиленное приятное ощущение, состояние удовольствия.

— Да, идея очень заманчивая, — произнес я, — может и мне стОит подвергнутся этому облучению.

— Алекс, насколько я понял, Вы были на площади рядом с демонстрантами. Если это так, Вы уже подверглись ему. Поздравляю.

В это время, я услышал голос, который как бы обволакивал меня: “Алекс, сейчас Вас вернут назад, в будущее”. Все вокруг начало медленно исчезать и заменяться интерьером комнаты, в котором я был перед тем, как оказался в прошлом — на площади. Тот же принимающий с улыбкой посмотрел на меня и сказал: С прибытием Вас, Алекс. Я очень рад, что это произошло раньше, чем мы предполагали. После облучения Вы стали полноправным гражданином нашего общества. Если есть какие-то вопросы, то я к Вашим услугам.

Я немного подумал и спросил, — Скажите, насколько я понял, здесь все прошли воздействие такого сенсоролота и, возможно, даже уже в раннем детстве — для профилактики?

— Он посмотрел на меня. — Да, Алекс, было такое предложение — проводить профилактическое облучение, как это делают, например, при вакцинации против гриппа. Но наблюдения после таких испытаний показали, что при контакте с агрессивностью, например, с мазохистами, люди настолько доброжелательны к ним, что иногда страдали из-за этого.

— Облученный сторож будет заряжать в ружье сахар, — усмехнулся я.

— Вот-вот. Такие люди неадекватно вели бы себя при общении и с агрессивно настроенными животными, например, с собаками или кошками. В период действия облучения как бы притупляется чувство самосохранения. Поэтому от такой профилактики мы отказались.

Да и потом, сейчас, когда сменилось несколько поколений, дети и взрослые живут в очень доброжелательной среде и они крайне редко попадают в ситуацию, провоцирующую агрессию.

Кстати, характеристики облучения для зверей и людей разные. Опыты показали, что облученные собаки были непригодными для охраны, а кошки перестали ловить мышей.

— Вот видите как это проявилось у животных. А если облученный человек попадет в ситуацию, когда ему кто-то будет угрожать — ведь он не сможет защитить себя, — не унимался я.

— Да, эта проблема еще не решена до конца. Но это временные трудности. Сейчас мы уже работаем над ограничением степени облучения и продолжительностью его воздействия допустимыми пределами. Также рассматриваем и возможность применение маломощных индивидуальных сенсоролотов.

— И тогда, как обычно, кончатся временные трудности и начнутся постоянные, — усмехнулся я. Но у меня был еще вопрос, который не давал мне покоя все последнее время.

— Скажите, пожалуйста, если Вы так хорошо освоили четвертое измерение — время, то не могли бы перенести меня в далекое прошлое? Я всегда интересовался историей, а тут такой случай!

— Для нас это уже не проблема, Алекс, — сказал принимающий, — подумайте в какое время Вы хотите переместится и сколько Вы думаете там пробыть.

— Мне хотелось бы побывать в далеком прошлом. Я давно интересуюсь XVI веком — это период царствования Ивана Грозного. Этот царь — очень неоднозначная личность, о которой существуют самые противоречивые мнения. Его называют Грозным за жестокость, но при этом умалчивают заслуги.

Так, например, мало кто знает, что он создал первую русскую военную флотилию на Балтике, организовал книгопечатание, положил конец боярским усобицам, держал в страхе купцов, с ворами-сановниками разбирался быстро, создал в Москве первую в Европе пожарную команду, строить столицу стал по науке, а не как придется, впервые шагнуло за стены Кремля каменное строительство! И ведь это он возвеличил роль России в мире, ее экономическое и военное могущество. При нем основано 155 новых городов и крепостей. Да и еще много чего хорошего он сделал для России. Так что спасибо вам за это, Иоанн IV, Грозный.

— А Вы не боитесь, — перебил меня принимающий, что жизнь во времена беззакония и жестокости покажется Вам не очень комфортной. Да и будете ли Вы в безопасности? Ведь вашей боли там не будут чувствовать.

— Да, но и в то время тоже жили люди. Интересно ведь. Ну хотя бы на недельку, если можно, а?

— Хорошо, если не боитесь, то попробуем. Но приготовьтесь к тому, что Вы там будете чувствовать себя как домашний зверек в диком лесу.

Мы прошли с ним в зал, заставленный разным оборудованием. Он подошел к человеку, который стоял возле большой цилиндрической камеры и о чем-то долго говорил с ним. Потом вернулся и сказал: Ровно через неделю в это же время обязательно будьте на том самом месте, где окажетесь, когда прибудете туда. Запомнили?

— Запомнить-то легко — вспомнить трудно, — пошутил я.

Он улыбнулся и продолжал, — а сейчас подойдите к человеку с которым я разговаривал и он поможет подобрать Вам одежду, чтобы Вы не выделялись когда окажетесь в XVI веке. Потом он объяснит Вам что делать дальше. Всего хорошего, — и дружески подтолкнул меня вперед.

* * *

Все вокруг начало медленно проясняться и я увидел, что стою возле деревянного забора. Огляделся. Вся улица была застроена домами, какие я не раз видел на картинах из жизни того времени. Есть, получилось. Ура! Мне все-таки удалось попасть в период царствования Ивана Грозного.

И тут раздался колокольный звон. Я немного постоял и медленно пошел вперед. Свернул за угол и увидел, что мимо бегут какие-то люди. Выражения лица у них были угрюмыми, даже злыми. Невдалеке у забора сидел безногий старик в рваной одежде. Перед ним на земле лежала перевернутая шапка. Нищий, — подумал я, — и решил узнать у него куда это все бегут.

Сначала он не отвечал, а только исподлобья смотрел на меня. Потом, видя, что ему ничего не грозит и я смотрю на него доброжелательно, немного успокоился и разговорился. Оказалось, что здесь, в Москве, сегодня будут пытать и рубить головы сановным изменникам и ворам. Казнь будет проходить в присутствии царя и великого князя всея Руси — Ивана Васильевича. Всем богомольцам, приказным людям и православным христианам велено сбираться на площади в Белом городе у пожарной лужи.

— Вон, опричники уже повезли изменников, — и нищий показал на проезжавшую невдалеке вереницу лошадей с телегами, на которых стояли клетки из деревянных толстых прутьев, с сидевшими в них людьми.

Рядом с клетками бежало много народа в рваных одеждах. Я присмотрелся и увидел, что в руках у них были палки, прутья и толстые веревки, которыми они с ожесточением размахивали. Когда телеги немного приблизились я увидел, что при каждом ударе тех, кто был в клетках, на лицах ударявших появлялась подобие улыбки смешанной с гримасой злобы.

Повозки продолжали приближаться и в какой-то момент я вдруг увидел лица тех, кого везли на казнь. Они были все в крови и, когда бедняги получали удар, на их лицах отражалось боль. Вдруг я встретился глазами с одним из них и, в то же мгновение, почувствовал, как кто-то ударил меня палкой по голове — я схватился рукой за ушибленное место и оглянулся — около меня никого не было. И тут же почувствовал еще сильный удар веревкой по щеке.

— Что это? — Пронеслось у меня в голове. И сразу понял, — да ведь это я почувствовал боль того, кто в клетке. Надо что-то делать. Я не должен смотреть на это, иначе подвергнусь тем же мучениям, что и те, кого казнят. Надо убежать или повернуться спиной. Точно, сейчас это, пожалуй, единственный выход. А, впрочем, почему сейчас? Так многие поступают в любые времена.

Отвернувшись, я уже не чувствовал новых ударов, хотя и слышал их звуки со стороны телег, проезжавших мимо. Но ушибленные места продолжали болеть.

Когда шествие удалилось я спросил у нищего, продолжавшего сидеть рядом.

— А скажи-ка, дядя, всегда ли в наказание рубят головы?

— Да нет, у нас первое дело — это посадить на кол. Да и чего только царь не придумывал. Новгородского епископа Леонида обернули в медвежью шкуру и затравили собаками. А то и просто на людей напускали медведей. Было что и попеременно обливали злодеев крутым кипятком и леденящей водой.

А то и приговоренного сажали в котел с водой, маслом или вином, ставили на огонь, и подогревали жидкость до кипения.

Елисею Бомбелию по приказу царя выворотили из суставов руки, вывихнули ноги, изрезали спину проволочными плетьми, потом привязали к столбу и развели под ним огонь.

Главу иностранного приказа Висковатого привязали к столбу, а потом бояре подходили к злодею и вырезали из его тела по куску мяса.

А когда были массовые казни, царь приказал у многих вырезать из живой кожи ремни, а с других совсем содрать кожу. Он сам определял — когда кто должен умереть, и для каждого назначал разную смерть: у одних приказал отрубить правую и левую руку и ногу, а только потом голову, другим — разрезать живот, а после отрубить руки, ноги, голову.

В Новгороде царь приказывал обливать людей горючим составом, потом поджигали и пускали лошадей вскачь. Тела волочились за санями по мерзлой земле, оставляя кровавые полосы. Потом их сбрасывали в реку Волхов с моста. Туда же везли их жен и детей. Женщинам заламывали назад руки и ноги, привязывали к ним детей и тоже бросали в студеную реку. А там, в лодках плавали опричники, которые добивали баграми и топорами тех, кто всплывал.

Было, что женщинам протягивали верёвку между ног и ей пилили. А то и привязывали ноги к 2-м берёзам и отпускали — человек рвался пополам.

Было, что царь и шутковал — дворянина по фамилии Овцын он повесил на одной перекладине с овцой. А было и с несколькими монахами — их царь велел привязать к бочке с порохом и взорвать — пускай, мол, они, подобно ангелам, сразу летят на небеса.

Много людишек он перевел — разве все упомнишь. Он велел ноги отрубить и мне за то, что побежал я от опричников, когда они народ сгоняли на площадь — казнь смотреть. Беда, что царь увидел как я бежал — сам и приказал отрубить, чтоб его указ соблюдал. Еще велел и лекарей позвать — чтобы не помер я, а всю жизнь потом мучался. Вот и отбегался я. Одно утешение — теперь хоть не гонят смотреть на мучения других.

Нищий опустил голову, закрыл ее руками и плечи его несколько раз вздрогнули. Через некоторое время он немного успокоился и тихо проговорил: Да его все так и называют — “Мучитель”. И проклинают.

И все эти издевательства над живыми людьми!

— А что, дядя, неужели так много изменников и воров вокруг? — перебил его я.

— Откуда мне знать, — вздохнул он, — поговаривают, что мерещится ему будто вокруг заговорщики, предатели да казнокрады. Кто же знает.

— Так вот ты какой, Иоанн IV, — я задумался. — Вот кем восхищался. Кто-то позже пощадил тебя и назвал “Иван Грозный”. Правильнее было бы — “Иван Жестокий”.

Кому же нужны все твои улучшения, если в результате народ живет в страхе и ненависти, если твои опричники залили кровью страну. Можно ли, так жить? Нет, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.

Не знаю, как можно выдержать такую жестокость. Вряд ли я продержусь здесь до моего возвращения в будущее. Ну ты, Алекс, попал — прошептал я себе. Без сенсоролота не продержусь. Остановите время — я сойду! Здесь — мне КОНЕЦ.

* * *

 P.S. — Еще одну минуточку — есть важное дополение лично для тебя, дорогой читатель.

Пока готовился этот материал пришло сообщение, что началась продажа индивидуальных сенсоролотов. Они используются как и газовые баллончики — для защиты от неожиданного проявления агрессии со стороны. Мощность их гораздо меньше, чем коллективных сенсоролотов, поэтому действуют в небольшом радиусе.

Если у тебя его нет, то постарайся уже сейчас быть максимально доброжелательным, с кем бы ты ни общался. Это должно стать твоим “Я”.

Тебя, да, да, лично тебя, спасет только это! И уже сегодня.

КОНЕЦ