Семейное чтение

— И море, и Гомер — всё движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

И море чёрное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью…

Евгений выдержал паузу и посмотрел на друга. Они сидели посреди обычной столовой, вкушая казённые яства, но Евгений только что вернулся из мира древней поэмы. Ему казалось, что на лице Олега проступит долгожданное понимание… Тот лишь поморщился:

— Витийствовать — это как?

Евгений вздохнул, выключил векс и привычным движением засунул его за ухо.

— Вития — это поэт по-древнему. Витийствовать — значит сочинять стихи, но тут это скорее образ…

— Образ, — хмыкнул Олег. — Это муть, а не образ. Я Бродского смотрел в визуальной адаптации — вот там словообразы, сдуреть можно! Понимаешь ты их или нет — картинки всё равно клёвые.

Евгений скорбно покачал головой, будто непризнанный гений, и уставился в окно. Кишел пешеходами, шуршал автомобилями и гудел монорельсовыми поездами стольный град Киев под тёплым солнышком, а души в нём не было. Как предки современных людей жили, мыслили, воображали? Город будущего построили, а жизнь из него вытравили — ни поэзии, ни даже сколько-нибудь приличной прозы — сплошь мельтешащий картинками словоóбразный ширпотреб.

— Эй, Женя, ты чего? — забеспокоился Олег. — Слушай, возьми шоколадку, я не хочу, — он протянул печальному мечтателю полуразвёрнутый батончик.

Евгений тоскливо посмотрел на Олега. «Я ему Мандельштама, а он мне шоколадки…» — с горечью подумал он — но батончик взял и принялся есть. Мальчишечье лицо Олега расправилось, и он отвалился назад на пластиковом стуле, ставя его на дыбы.

— Ты, Жень, не расстраивайся так. Текстовая литература — анахронизм. Скачал бы ты лучше визуалов побольше, там графика супер…

— Да не нужны мне визуалы, — почти вспылил Евгений, стукнув по столу рукой с надкушенной шоколадкой. — Нет в природе процессора лучше, чем наш мозг. Я, когда читаю, в таких красках себе всё представляю, что твои визуалы Бродского наскальными рисунками покажутся.

— Жень, ну не у всех же такое воображение, да и читать трудно и скучно… для многих, — поспешил оговориться Олег. — Прогресс не остановить. Я тут статейку видел — скоро наши вексы станут такой же древностью.

Евгений перестал жевать и напрягся.

— Они теперь нейроинтерфейс делают, — довольно продолжал Олег. — Представь, никакого тебе векс-проектора, — он небрежно коснулся кончика тоненькой серой палочки, заложенной за ухо. — И даже линзы не нужны. Имплантируется чип с собственной генетической программой, питается от токов мозга. Связь с сетью прямо из черепушки, а вывод данных — в зрительный нерв. Круто, правда?

— То есть я смогу читать у себя в голове? — восхитился Евгений, выпрямляясь на стуле. — Как это называется, говоришь?.. — он выхватил векс, облокотился на столик с остатками обеда и включил проектор. В воздухе перед глазами Евгения сразу появилась главная страница поисковика.

— Не, Жень, этого в открытом доступе нет! У меня брат старший с ними работает, вот и поделился. Там только для технарей.

Евгений, окончивший гуманитарное отделение информационного факультета, насупился и случайно залил векс-линзы красным цветом. Они до сих пор странно реагировали на некоторые движения век.

Евгений стал протирать глаза для выключения светофильтра и случайно захватил пальцем волосок из своей расхристанной шевелюры цвета соломы.

— Погоди, разве может чип к каждому мозгу подстроиться? — быстро проговорил он, пытаясь спасти глаза без помощи увлажняющих капель.

— В том-то и дело, что нет, — с досадой заметил Олег. — Они пока не знают, как обойти индивидуальность нервных систем, но идея есть — вживлять чип лет с трёх, чтобы человек рос вместе с ним.

— То есть нам с тобой это уже не светит, — монотонно подытожил Евгений, наконец, расправившись с зудом.

— Родись мы лет на тридцать позже, как раз застали бы чипы, — развёл руками Олег. — Прогресс — дело такое. Представь себе: любой визуал у тебя перед глазами, а руки в покое.

Евгений, безнадёжный романтик в этой насквозь технологичной и прагматичной цивилизации, от чипа всё равно бы не отказался — подумать только! Все любимые книги прямо в голове, не надо держать перед собой палочку-проектор, водить пальцами по голограммам. А главное, не будет этого раздражения от линз, закрыл веки — и читай! Действительно, родиться бы… и тут он подумал, что вряд ли маленькому безродному Жене из детдома стали бы вживлять суперсовременный чип. Фамилию подарили — Майский, по месяцу, когда его подкинули, — воспитали не без огрехов, и на том спасибо.

— Визуалы мне неинтересны, я же… — Евгений осёкся.

«Я помню чудное мгновенье», — пробежала в голове пушкинская строчка. Фокусируя разладившиеся линзы на людях за окном, Евгений увидел настоящее чудо. Там, посреди оживлённой улицы, стояла девушка. Невероятно красивая и оттого как будто давно знакомая. Она была облечена в лёгкое весеннее платье бирюзового цвета, и утончённая ткань была испещрена белыми греческими символами по последней заграничной моде. Через платье угадывалась аккуратная фигурка — а ещё так проникновенно хмурилось круглое личико с широко посаженными голубыми глазами! — и вдобавок на ветру развевались непослушные лохмы светлых, соломенного цвета волос… Видение, а не картина. Незнакомка напряжённо искала что-то в своём вексе, но он, кажется, барахлил. Евгений поманил было Олега рукой, но созерцание чуда оборвала рутина.

— Майский, Фёдоров! Опять филоним? Перерыв закончился, за работу! — послышался сзади насмешливый голос Ираклия Шевченко. Они обернулись — управляющий банком данных ехидно поманил их, пародируя Евгения. Друзья убрали за собой со столика и поплелись за начальником.

Работали они порознь, поэтому Евгений не успел объяснить Олегу, что его так потрясло — вернее, кто. Молодой человек уселся за своё рабочее место, закрепил векс-проектор на горизонтальной подставке и расширил виртуальный экран до удобных размеров.

«Где я видел эту девушку?» — мучительно вспоминал Евгений, углубляясь в свою информационную рутину. Он не выдержал и ещё раз прокрутил увиденное. По-быстрому сравнил лицо незнакомки со всеми заархивированными за последние пару лет, но совпадений не нашёл. И всё же природная интуиция утверждала, что девушка знакома Евгению.

Он вздохнул, но поделать ничего не мог — работа не ждала. Открыл сегмент сети, где раскинулось широкое древо вольных интерпретаций литературного процесса начала двадцать первого века, и начал привычно отделять зёрна от плевел.

Любой человек с вексом или даже с архаичным стационарным компьютером мог найти уйму данных по каждому явлению в мире, но одного только шага в информационное море хватало, чтобы утонуть в нём. Даже опытный пользователь мог потратить часы на то, чтобы разобраться в каком-либо вопросе и при этом не быть обманутым в интересах рекламщиков или политиков. Поэтому на месте прежних библиотек появились лицензированные банки данных, а служащими в них стали люди вроде Евгения Майского. Санитары байтов, аналитики хаоса, инфошахтёры — как только не называли тех, чья работа экономила обывателям время, нервы и деньги.

Отшельник и мечтатель с недюжинным чувством языка и живым умом, выходец из стен детского дома под Киевом, Евгений вряд ли мог найти себе более подходящую работу в перегруженном информацией мире. Ведь здесь, в подвалах банка данных, помимо гудящих серверов, хранилось невероятное множество настоящих бумажных книг, которые несли отпечаток мудрости и богатой фантазии обитателей прежних, золотых времён. Листание бережно переплетённой предками книги заставляло Евгения забывать о возможностях вексов и с головой погружаться в многомерные миры авторских текстов, неиссякаемый источник живого воображения и жгучего катарсиса…

Назойливый сигнал вырвал Евгения из тонких литературных изысканий. Он повернулся к источнику звука на стене и с удивлением прочёл на маленьком табло, что в банке посетитель. В его обязанности входило и обслуживание клиентов, и Евгений с вожделением вообразил, что кто-то пришёл за бумажной книгой — так-то информацию из банка можно было загрузить откуда угодно — и сейчас ему непременно придётся спускаться в хранилище…

Он бодро пригладил светлые лохмы, одёрнул воротник рубашки и через служебную дверь скользнул в кабинку библиотекаря.

— Добрый день! У меня небольшая проблема, — прозвучали слова на чистом английском, с добротным британским акцентом, но Евгений и без того не сводил глаз с посетителя. Перед ним стояла та самая незнакомка с улицы и смущённо улыбалась.

— Да… то есть йес! — поспешно исправился Евгений и продолжил на английском: — Чем я могу помочь?

— Мой векс отказывается воспринимать здешнюю сеть, загрузить ничего нельзя, — посетовала голубоглазая нимфа. — Не могли бы скинуть мне несколько файлов?

— Что именно? — Евгений в волнении облизнул губы.

— Литература, текст. Я учу русский язык и хочу почитать поэзию серебряного века.

Уважение перебороло смущение, и Евгений слегка присвистнул.

— Хорошо, давайте-ка сюда векс, — сказал он, и девушка с готовностью передала через окошко серую палочку, а потом стала с любопытством наблюдать за его работой.

В прежние времена отдавать свой компьютер или коммуникатор в руки незнакомого человека было делом сомнительным: личную информацию могли скопировать, чтобы потом использовать в своих целях, даже в преступных. Однако данным незнакомки ничего не грозило, потому что уже многие годы содержание каждого векса кодировали надежнейшим способом из всех возможных. Информацию мог считать только хозяин, только через свои линзы. Нельзя было подсматривать в чужие вексы на улице — вместо осмысленных изображений прохожие видели друг у друга только белый шум кодировки.

Евгений вставил векс девушки в пыльную подставку и соединил со своим. Выбрал текстовые файлы с поэзией серебряного века и прямо через воздух перетащил на подставку. Загрузка пошла.

— Я тоже, знаете ли, люблю тексты, — расхрабрился Евгений, взглянув прямо в глаза незнакомки. — Совсем не то, что нынешние визуалы…

Девушка с пониманием закивала:

— Да, и не говорите! — она легкомысленно хлопнула длинными ресницами. — Визуалы — суррогат какой-то. Я не понимаю, как можно воспринимать ту же классику в словообразах — воображение не работает ни капельки. Зато когда читаешь, ммм… — она мечтательно подняла глаза к потолку. — Всю жизнь любила именно читать, а не воспринимать.

— Мы с вами раньше не встречались? — полушутя, полусерьёзно спросил Евгений.

Девушка сухо рассмеялась. Флирт явно ей не понравился. Он тоже вдруг почувствовал себя странно, неестественно.

— Это вряд ли. Я только сегодня прилетела — ищу историческую родину, — затараторила гостья, выдавая дискомфорт. — У меня скоро пригородный поезд, а почитать в пути нечего. Ну, как там моя поэзия?

Евгений промямлил что-то и к своему неудовольствию увидел: загрузка закончилась. Он протянул девушке векс в надежде, что успеет разузнать ещё что-нибудь, хотя бы имя — но она с вежливой улыбкой взяла палочку и попрощалась.

Гостья пошла через гулкое фойе к выходу, и через её плечо, в рефлекторном приближении линз Евгений увидел, как включается её векс. «Бессонница, Гомер, тугие паруса», — невольно прочитал он, ухмыльнулся и хотел было вернуться к своему терминалу, как вдруг осознал увиденное.

Евгений так и застыл в проходе, не веря в то, что случилось. В кабинете его поджидал Ираклий.

— Ничего такая посетительница. Иностранка, а?

— Бессонница! Гомер! — простонал Евгений и выбежал прочь. Напрасно управляющий пытался окликнуть его — Майский прошмыгнул через лабиринт офисов, выскочил в фойе и оттуда — на улицу. Догнать её — вопрос жизни и смерти!

Евгений врезался в поток людей, как хищный зверь, и стал высматривать бело-бирюзовое платье. Толпа отвлекала, смазывала его внимание яркими красками, но он додумался настроить линзы на изображение девушки. Полминуты спустя векс указал на маленькую фигурку вдалеке, у угла здания, и Евгений припустил за ней. Расталкивая людей, он не думал о манерах — надо срочно поговорить с ней, иначе всё пропало!

Евгений на бегу повернул за угол и снова нашёл её — уже у входа в терминал! Краем глаза он заметил, что к станции как раз подходил городской монорельс, и со всех ног бросился туда. Стеклянные двери, возня у кассы, турникет, лестница, платформа… бесстрастные линзы выхватили образ девушки в окне состава, а двери тем временем захлопнулись. Экспресс не ждал опоздавших.

Евгений почти зарычал от безысходности и бросился обратно, на площадь.

Пригородный поезд, сказала она. Значит, ей нужен главный вокзал! У входа на станцию он словил такси и уже через минуту подгонял водителя обещаниями щедро вознаградить за спешку.

Дневные дороги, к счастью, были почти свободными, и подзадоренный денежным стимулом таксист гнал, безжалостно подрезал зазевавшихся водителей и игнорировал редкие светофоры. Им удалось срезать путь через дворы, хотя там машина замешкалась, въехав в толпу пикетчиков у строительного крана — жильё опять уплотняли. Евгений мысленно и вслух проклинал их всех и умолял таксиста спешить что есть мочи.

Десять минут нервов и всевозможных нарушений — и библиотекарь выскочил из машины, наскоро расплатившись электронными деньгами. Вокзал, как и во все времена, кишел людьми, но Евгений знал, на каких именно платформах искать незнакомку. Он сам не раз приезжал в город на экскурсии из своего детдома.

Он влетел по эскалатору в галерею главного здания и там забегал вдоль окон, выискивая её внизу, на путях. Пассажиры посматривали на Евгения с опаской, но багаж заставлял их лениться и не включать воображение.

После нескольких минут метаний Евгений понял, что незнакомка может быть где угодно, даже в кафетерии, и просто так он её не найдёт. Оставалось только одно.

— Да, так именно и скажите! — увещевал он вскоре приземистую мрачную женщину в диспетчерской, тыча ей в лицо текст на английском. — Это очень важно!

И по всему вокзалу разнеслось объявление, которое должно было заставить её прийти. Евгений надеялся и ждал в галерее, попутно пытаясь разглядеть где-нибудь заветную фигурку — но время шло, а девушки всё не было. В отчаянии он побежал на эскалатор, спустился к путям, чтобы обойти каждый вдоль и поперёк и найти… как вдруг столкнулся нос к носу со своей беглянкой, как будто судьба сама свела их.

— Ты! — выдохнул Евгений и бесцеремонно обнял её в потоке воздуха от подъезжающего поезда.

Иностранка настолько опешила, что даже не сопротивлялась.

Он опередил её вопросы и сделал только одну вещь — включил свой векс и поднёс к её глазам.

— «Бессонница, Гомер…» — ошарашенно прочитала она с сильным акцентом и обомлела. — Господи, так это ты?

— Да! — заорал от счастья Евгений. — Любимая, дорогая моя, я всегда знал, что ты где-то есть!

Она бросилась ему на шею.

— Милый мой, — прошептала она в слезах, — я тоже знала, чувствовала, что где-то есть ты…

— Сестрёнка! — растроганно выпалил Евгений и закружил её посреди изумлённых пассажиров на платформе, а их светлые лохмы сплелись в один соломенный клубок.

Содержание вексов шифровалось надёжнейшим способом из всех возможных — с помощью части генетического кода, ДНК. И их вексы были идентичными!

Именно так сирота-одиночка Женя Майский в огромном мире нашёл свою родную, давно потерянную в водовороте судеб близняшку Джулию Мэй.