Семьдесят семь

Жизнь полна неожиданностей. Так, скорее всего, правильнее описать то, что со мной произошло. Выпали две семерки, или я их сам выбрал — уже не имеет никакого значения. То, о чем я хочу рассказать, практического отношения к этим цифрам не имеет. Но, обо все по порядку.

Мое имя — Константин. Меня назвали в честь дедушки. Живу в Петербурге, хотя родился в Ленинграде. Мой многоквартирный дом расположен на улице Стойкости. Как раньше любили шутить: «Вечером, в тишине на улице Стойкости можно услышать лай московских собак». Район мне нравится, но работаю я на другом конце города, в научно-исследовательском институте робототехники и, вероятно, с удовольствием стал жить на севере города, поближе к институту. Приходится много времени тратить на поездки из дома на работу и обратно. С другой стороны есть время почитать и подумать. Профессия моя — инженер. Я одинок как баран на вершине, так же и богат, как сказал один известный автор.

Приближалась очередная годовщина первого полета человека в космос, и я решил сделать подарок своим родителям — папа у меня служил летчиком, он не был космонавтом, но считаю, что это и его праздник тоже. К сожалению, я не стал пилотом ни самолета, ни космического корабля, но моя профессия мне тоже нравится. Что может придумать инженер в качестве подарка, как не какую-нибудь электронику. Я взял свой портфель… Да, немного о моем старом портфеле. Он у меня действительно старинный, но выглядит очень хорошо. Все механизмы работают как часы, если уместно такое сравнение. Рыжевато-коричневый, с легкими потертостями, которые его не портят, а украшают. Портфель этот достался мне от дедушки, работая врачом, он всегда ходил с ним по вызовам к пациентам и в больницу на работу. Запах лекарств давно выветрился и, теперь уже мой портфель, пахнет только натуральной телячьей кожей. В портфеле предпочитаю носить рабочие документы, блокнот, записную книжку и книгу, которую читаю в продолжительных поездках на метро. Личные документы, деньги и кредитные карты по привычке ношу во внутреннем кармане пиджака. И вот, с портфелем в руке, я направился в универмаг «Кировский».

Мне по душе та внутренняя атмосфера, которой пропитан старый магазин, несмотря на то, что недавно он был реконструирован и изнутри уже совсем не похож на тот универмаг, который я помнил с детства. Здание «Кировского» чуть более чем через десять лет отметит юбилей — столетие. Оно сохранило свои черты, хотя теперь украшено яркими разноцветными вывесками. Будь я архитектором или реставратором, непременно покрасил его целиком в темно-зеленый цвет, в тон с величественными Нарвскими триумфальными воротами, созданными в честь победы русской армии над Наполеоном. Когда-то, очень давно, универмаг «Кировский» носил название «Московско-Нарвский». Но его серые, местами обшарпанные стены и яркие вывески мешают понять, что это пример старой советской архитектуры, и пример красивый.

Я прибыл на станцию метро и вышел на улицу. Передо мной предстали триумфальные ворота, которые не перестают меня восхищать. После реставрации ворота приобрели тот самый зеленый цвет, который и предполагал первый архитектор. Интересно, что внутри находятся помещения и винтовые лестницы. Почти два века назад там размещались казармы караульной службы Нарвской заставы. За воротами находилась цель моей поездки — универмаг.

Войдя внутрь, я направился в магазин электронной техники. По пути обдумывал, какой подарок купить — электронную фоторамку или новый электрический чайник. Все-таки фоторамка это более правильное решение, размышлял я. Уже представлял, как запишу туда свои фотографии и родителей, и буду с улыбкой наблюдать за реакцией родственников. Моим размышлениям помешали — меня остановил охранник. «С этим в магазин нельзя», — сказал он, указывая на портфель. Я бы на месте своего портфеля обиделся, но он только покачался в моей руке. Охранник жестом показал, где находятся камеры хранения. Я и так это прекрасно знал, но не помню, чтобы меня не пропускали с портфелем в магазины. Спорить не хотелось, и я направился к камерам хранения.

Нашел несколько свободных ячеек, их выдавали открытые нараспашку дверцы. Подумал, что лучше выбрать камеру с запоминающимся номером. Вдруг потеряю ключ, а это вполне могло произойти. Конечно, я очень близок к точным наукам, но рассеянность мне не чужда. Мои родители иногда шутили, что родился я на улице Бассейной, хорошо, что живу на другой улице. Эта шутка была кстати, когда я, например, забыв зонт, в непогоду приходил весь вымокший до нитки или мама замечала на мне носки разных цветов — черный, темно-синий. Я посмотрел на номера свободных ячеек — «1», «3», «77», прямо как тройка-семерка-туз. Хорошо, что нет «дамы пик», промелькнула мысль в голове, и выбор пал на номер семьдесят семь. Положил внутрь ячейки портфель, зачем-то погладив его, проверил надежность замка и дверцы, захлопнул ее и вытащил ключ. А дама появилась в моей жизни, но не «пик» и не сразу.

С несвойственной мне педантичностью, я стал выбирать фоторамку. Советовался с продавцом-консультантом, расспрашивал про технические характеристики и выбрал самую, на мой взгляд, достойную модель. С большим экраном, хорошими углами обзора и прекрасной цветностью. Предположил, что родителям понравится. Направился к кассам оплатить покупку. Расплатился, положил подарок в пакет и пошел к выходу. Я, кажется, упоминал, что слегка рассеян… Только на выходе из универмага, я почувствовал некоторый дискомфорт. Я достал из кармана брюк небольшой ключ с массивным брелоком. Надпись «77» смотрела на меня.

Как я мог забыть о своем портфеле? Пришлось поспешить назад. Открыв ключом ячейку, я замер. В шкафчике номер «77» лежала женская красная сумочка, больше похожая на те, с которыми сейчас ходят интеллигентные старушки. Портфеля в ячейке не было. Ничего не понимая, стал оглядываться по сторонам, взяв сумочку, заглянул в самую глубь шкафчика, но знал, что ничего не обнаружу, портфель большой и вряд ли он смог спрятаться за дамской сумочкой. Тогда, позабыв про сумку, я стал искать людей с моим портфелем. И заметил одного господина на выходе, вдалеке от меня, с чем-то похожим на портфель. Со всех ног рванул за ним.

Господин спешил и не оглядывался. Солидного вида мужчина в плаще и в шляпе. Я догнал его только на улице. Без церемоний повернул его к себе, схватил за руку, в которой действительно был портфель, но не мой. «Что вы себе позволяете?!» — возмутился мужчина. Извинившись за недоразумение, в расстроенных чувствах поехал домой. Мне был очень дорог сам портфель, все-таки от дедушки достался. И только дома я обнаружил в пакете фоторамку в фирменной коробке и красную дамскую сумочку, а еще мне что-то мешало в кармане, это был все тот же ключ с номерком, на котором красовались две одинаковые цифры.

Надо было обратиться к охранникам или в администрацию универмага, они должны знать, куда сдаются найденные вещи. Это все моя рассеянность. Я решил, что обязательно найду даму, которая потеряла эту сумку. Чтобы хоть что-то узнать о владелице, надо посмотреть, что находится внутри, рассуждения были с мужской логикой. Сумочка на вид была новой, но фасон выдавал престарелую хозяйку, так как такие носили девушки времен оглушительных успехов фильмов с Надеждой Румянцевой в главной роли. Немного помедлив, я раскрыл простую застежку и открыл сумочку.

То, что было внутри, меня не просто озадачило, а ввело в ступор. С широко раскрытыми глазами я выкладывал предметы на стол. Красная пудреница с зеркальцем, губная помада, какие-то квитанции, карточка из плотной бумаги. Все было обычно, если бы не надписи на предметах и даты на квитанциях и карточке. На пудренице с тыльной стороны было написано «Сделано в СССР», на помаде то же самое, мелкими буквами. Квитанции и карточка датированы 1961 годом. Я нашел также пару конфет «Мишка на Севере». И все это выглядело как новое, а конфеты благоухали ароматом детства. Из кармашка сумочки торчал уголок бумаги. Вытащив сложенный листок, у меня потемнело в глазах. От руки, красивым почерком, было написано «Константину». Руки дрожали, и я с трудом развернул лист. Красивый женский почерк меня немного успокоил.

«Здравствуйте, Константин Георгиевич.

Спасибо Вам за письмо. Ваше письмо я нахожу очень интересным, необычным.

Вероятно, Вы не знаете, кто я, но поверьте, Вы мне уже писали.

Константин Георгиевич, я сама не понимаю, как это получается.

Позвольте рассказать Вам о себе.

Меня зовут Елизавета Петровна Романова. Я работаю на фабрике имени Надежды Константиновны Крупской. Вы пишите, что у Вас, эта фабрика тоже работает. Давеча я пошла в универмаг имени Сергея Мироновича Кирова, хотела купить что-нибудь для мамы. Положила в ячейку сохранения №77 свою сумочку, а нашла там Ваш портфель. Не подумайте, я бы сразу отнесла его в Стол находок, но увидела записку со своим именем и прочла ее. Сначала я испугалась, но Вы мне сразу написали, что не надо бояться.

Спасибо Вам за рассказ о нашем городе, мне очень интересно читать. Напишите еще, пожалуйста, про город, я никому не скажу. А еще, Константин Георгиевич напишите, пожалуйста, побольше о себе. Ваша карточка мне очень понравилась, такие необыкновенные яркие цвета, вы очень красивый мужчина. Но, как Вы и просили, я ее сразу сожгла.

По Вашей просьбе присылаю Вам свою фотокарточку. Буду ждать письма.

С уважением,

Елизавета Петровна».

Холодный пот потек со лба. С фотографии на меня смотрела красивая девушка с зелеными глазами. На обороте тем же красивым почерком было выведено «Будущему Константину от Елизаветы». Лицо мне показалось очень знакомым.

На негнущихся ногах я направился на кухню и выпил стакан холодной воды из-под крана. Мысли путались. Мой инженерный ум меня подводил, силясь понять феномен ячейки «Семьдесят семь». Выходит так, что если я отправлю письмо, точнее я уже его отправил, оно попадет не просто в прошлое, а в «прошлое Лизы» (почему уже просто Лизы?) — она успеет ответить, а я получу этот ответ, как сейчас, в своем «прошлом», до того как сам написал. Голова начинала болеть. Что делать сначала — бежать в фотоателье, делать фотографию или быстрее написать ответ на письмо, хотя какой это будет ответ? Это и будет первое письмо, и оно должно быть «очень интересным, необычным». Главное, не говорить Лизе (да, просто Лизе!), что фабрика Крупской сейчас принадлежит норвежской компании, а Ленинград теперь Санкт-Петербург, и СССР больше нет. Прочитав письмо еще раз, я сел писать своё. Да, интересная переписка получится… уже получилась?

Для меня 1961 года стал самым замечательным годом.

Родители меня назвали Елизаветой. Папа погиб в войну, и воспитание получала от мамы. Она меня ласково называет Лизонька. Утверждает, что я сладкоежка, наверное, поэтому с удовольствием тружусь на конфетной фабрике, укладчицей. Слежу, чтобы в коробках было столько конфет, сколько надо, и если не хватает, докладываю.

Недавно мы с подружками посмотрели новый фильм — «Девчата». Очень понравилась мне Тося (роль Надежды Румянцевой), девушка очень веселая, но с неоднозначным характером, хотя такая забавная. Подруги влюбились в героя Николая Рыбникова — Илью. Почему-то сразу захотелось туда, где снег мягкий и мороз. Закутаться в пуховой платок и дышать свежим воздухом, выпуская клубы пара.

Сейчас все мои приятельницы следуют одной моде — надевают на себя узкие свитера и юбки, я от них не отстаю. Купила себе туфли, но надеваю их редко, они на тонких каблуках, которые странно называются — шпильки. Один раз чуть не застряла этой шпилькой на эскалаторе метро, еле ногу с туфлей вытащила. После этого случая надеваю модные туфли только по праздникам, если не надо далеко идти. Мама, зная, как я люблю модные вещи, мне на День Рождения подарила красивую сумочку красного цвета, а после очередной зарплаты я побежала в магазин покупать новые помаду и пудреницу в цвет сумочки. Мне очень нравится красный цвет. Но свою уже любимую сумочку чуть не потеряла.

Пошла в универмаг, чтобы посмотреть, что нового появилось на наших советских прилавках. Решила сдать сумочку в ячейку сохранения и погулять по универмагу налегке. Выбрала номер «77», не знаю почему, закрыла ячейку и взяла ключик с медальоном. Тогда я еще не знала, что ключ этот останется со мной навсегда. Долго ходила, смотрела на интересные товары, купила своих любимых конфет. А когда открыла ячейку, чуть не подавилась конфетой, обнаружив вместо своей сумочки мужской портфель. Взяла портфель и закрыла ячейку, чтобы рассказать милиционеру о случившемся и сохранить улики, — я читала много детективных историй, и настоящий сыщик сделал бы именно так.

Портфель был очень солидный, но выглядел ветхо. Подумала, что он может принадлежать какому-нибудь старичку-академику. Когда я взяла его в руки, то что-то почувствовала. Нет, не тяжесть, даже наоборот, какую-то легкость и особенный аромат кожи. Рассудила так — надо отнести его в Стол находок тут же в универмаге, в надежде найти там свою сумочку. А если ее там нет, уже обратиться за помощью к милиционеру. Пока разглядывала находку, заметила, что из портфеля виднеется какая-то неестественно белая бумага, на уголке которой написано мое имя. Прочитав письмо, я узнала владельца портфеля — Константина. Для меня это было наше первое свидание.

Письмо было очень интересным и необычным. В конце письма, тогда совсем неизвестный мне Константин Георгиевич просил положить его портфель обратно, подождать, когда сумочка окажется в ячейке и, при желании, написать ему ответ и также «отправить» письмо в своей сумочке ему. Подумала: «Почему бы и нет!», — и сделала, как просил меня Константин. С Константином у нас завязалась очень интересная переписка. Он писал мне красивые письма, я отвечала ему и все больше ощущала теплое чувство к человеку, которого никогда не видела и, наверное, никогда не увижу.

12 апреля Юрий Алексеевич Гагарин полетел на ракете «Восток» в космос. Весь советский народ ликовал. Мы с мамой пошли к соседям смотреть телевизионную трансляцию. У соседей был телеприемник «Рекорд А», и они пригласили нас. Показали Гагарина, сказали, что он облетел вокруг Земли и выдержал полет, который длился ровно 108 минут. Все улыбались и радовались. Народ выходил на улицы. Все поздравляли друг друга. У многих в руках были красные флажки. Был настоящий праздник! Это было второе по значимости событие в моей жизни. Странное знакомство с Константином занимало первое место.

Наша переписка с Константином превращалась в необыкновенный роман. Я была счастлива. Долго улыбалась, читая его письма, вот одно из них:

«Милая Лиза,

Мне так приятно снова писать тебе. Даже приятно просто думать о тебе и любоваться твоими фотографиями. Меня переполняют чувства, и хочется писать тебе стихи. Но я, к сожалению, не умею.

Лиза, ты писала, что тебе нравятся поэты Серебряного века. Я тоже нахожу этот период в русской литературе очень интересным. Они писали стихи, которые хочется перечитывать снова и снова. Я тоже считаю Блока великим поэтом.

Ты спрашиваешь меня, что я делаю на работе. Я инженер, но сейчас инженеры это уже не просто мыслители, стоящие за кульманами, с рулонами ватмана, постоянно вычерчивающие чертежи. Инженеры работают на специальных машинах, чертят на экранах, похожих на телевизионные, а готовые чертежи печатает другая большая машина. Эти машины очень помогают в работе и ускоряют ее.

Ты счастливая. Ты видела, как первым Юрий Алексеевич Гагарин покинул Землю и полетел в космос. И это действительно Событие, с большой буквы, для всего человечества. Сейчас полеты в космос это обыденное явление, и вокруг нашей Земли вращается огромное количество спутников, космических кораблей и даже орбитальная станция с космонавтами. Люди больше не придают особого значения полетам в космос. Можно купить путевку в космос, но это довольно дорого.

Мои папа и мама знают о тебе. Приглашают нас в гости, чтобы познакомиться. Но не могу же я им сказать, что это невозможно, потому что ты из другого времени.

Глупо, конечно, что мы общаемся только вот так — письмами. Да, мы далеко друг от друга, дальше, чем кто-либо может себе представить, но я верю, что сердца наши рядом.

Крепко целую. Всегда твой,

Константин».

Мы писали друг другу обо всем, делились мыслями, ожиданиями, надеждами. Наши жизни переплелись в наших письмах. Я уже не знала человека ближе, чем Константин. Конечно, маме я все рассказала, или почти все. Она считала, что это просто интеллигентный поклонник из другого города. Наверное, думала, что из Москвы. Константин всегда понимал меня и рассказывал много интересного, цитировал мне стихи, ухаживал за мной, дарил цветы, мои любимые белые фиалки. Константин стал мне очень дорог.

Константин и Елизавета полюбили друг друга. Вероятно, для настоящей любви достаточно и мгновения. Окно сквозь время закрылось ровно через 108 дней. Как они не старались, каждый вынимал только свои собственные вещи из ячеек с номерами «77», и в последний раз он остался со своим портфелем, а она с красной сумочкой.

На Волковском кладбище был похоронен дедушка Константина. Внук посетил могилу дедушки, возложил цветы и пошел гулять по Литераторским мосткам. В задумчивости, Константин бродил среди памятников полуторавековой давности. Вспомнил стихотворение Блока «Твое лицо мне так знакомо». Это стихотворение очень нравилось Елизавете. Затем вышел к новой части кладбища, где захоронения датировались не позднее, чем двадцатью годами. Константин не просто ходил, он искал определенную могилу. В руках у него были белые фиалки. Сколько он так бродил, неизвестно, но нашел, то, что искал.

Опустившись на одно колено, он дотронулся до гранитного памятника, на котором была высечена надпись «Елизавета Петровна Романова» и отрывок из того самого стихотворения Александра Блока:

«…Но за вечерним перезвоном

Твой милый голос затихал...

Еще мгновенье — нет ответа,

Платок мелькает за рекой...

Но знаю горестно, что где-то

Еще увидимся с тобой».

Константин положил букет фиалок на могилу, погладил старый портфель, в котором теперь хранил все письма от Елизаветы Петровны — своей Лизы. Он уже направлялся домой, как на выходе с кладбища чуть было не столкнулся с девушкой. Константин извинился и устремился к выходу. Уже дома он вспомнил лицо девушки, с которой столкнулся, и удивился сходству с Елизаветой — зеленые глаза, волосы, форма губ. Константин вынул фотографию Лизы и задумался. Раздался звонок в дверь.

На пороге стояла та самая девушка. Она спросила, смущаясь: «Здравствуйте, Константин Георгиевич. Меня зовут Елизавета. Елизавета Романова. Это вам велела передать моя бабушка». Девушка протянула ему сверток, в котором лежали письма и фотографии Константина, ключ с медальоном, на котором были отчеканены две одинаковые цифры — «77». Константин не знал, что ответить, и от неожиданности заговорил стихами Блока:

«Твое лицо мне так знакомо,

Как будто ты жила со мной.

В гостях, на улице и дома

Я вижу тонкий профиль твой…»

Через три месяца, две недели и два дня Константин сделал Лизе предложение.