Проклятие доктора Вэнса

— Вэнс.

— М-м-м.

— Вэнс, ты спишь?

— Уже нет.

— Вэнс, мне страшно.

— Иди сюда, — он повернулся на бок и обнял жену, — Я с тобой, всё хорошо, правда.

— Тебе обязательно ехать?

— Это на два-три дня. Не успеешь соскучиться. Спи, милая.

Утром Вэнс, стараясь не разбудить жену, тихо оделся, немного убавил кондиционер (на рассвете изнуряющая жара слегка отступала) прикоснулся губами к обнаженному плечику жены и аккуратно прикрыл за собой дверь спальни.

«Надо добраться до лаборатории, пока еще относительно прохладно и можно дышать», — думал Вэнс, забираясь на пилотское сидение своего флаера. Проклятая жара уже достала. И еще этот постоянный кислый привкус во рту. Вроде бы не сильный, но надоедливый. Кислыми казались даже любимые пирожки, что пекла по воскресеньям жена.

Доктор Вэнс, конечно, очень любил жену, но не меньше он любил одиночество. Оно было таким же необходимым в его работе, как компьютер. Впрочем, он по старинке предпочитал перо и бумагу. Именно на бумаге была написана формула, принесшая ему мировую славу. А слава, в свою очередь, позволила выбить огромные средства у правительства на сооружение этой подземной суперсовременной лаборатории. Здесь, под многокилометровым слоем горных пород, абсолютно изолированный от внешнего мира за многоступенчатыми шлюзами, он был счастлив.

— Вэнс, постой! Пирожки же забыл, — жена всё-таки проснулась и теперь стояла на пороге их дома. Пакет с пирожками в одной руке, другой прикрывает глаза от слепящих лучей успевшего вскарабкаться над горизонтом надоедливого светила.

— Ай, как же я так?! — доктор шутовским жестом хлопнул себя по лбу ладонью и рассмеялся. Взял пакет с пирожками и изобразил галантный поклон. Жена игры не приняла.

— Пожалуйста, постарайся не задерживаться. Ты там, под своей горой совсем забываешь о времени, — лицо женщины оставалось серьезным. Она смотрела вслед удаляющемуся флаеру мужа, пока тот не растворился в ослепительно ярком небе.

«Я мигом, туда и обратно», — Вэнс прекрасно помнил свои последние слова, сказанные жене. Сказанные вообще кому бы то ни было на этой планете. «Я мигом, я мигом, я мигом».

Он потерял всё молниеносно. За несколько часов внезапного апокалипсиса атмосфера планеты стала непригодной для жизни. Цепная реакция перерождения химического состава привычной и, казалось, вечной и такой комфортной среды обитания в токсичный газ сначала вызвала череду невиданной силы ураганов, сметавших города. Потом стало нечем дышать.

Он не видел, как умирала его жена под развалинами их ещё вчера уютного дома на побережье, но всё равно знал, что она чувствовала. Это знание разъедало его душу не слабее, чем ядовитый газ, в который превратилась атмосфера, разъедал тела миллионов, миллиардов живых существ на всех континентах.

Вэнс налёг на штурвал замка бронированной герметичной двери изо всех сил. Он знал, что этих самых сил осталось не так уж много, но не ожидал, что стал настолько слаб. Проклятый замок, рассчитанный на автоматическую работу, не хотел открываться вручную, а электричество, как ни экономил Вэнс топливо для генератора, кончилось ещё месяц назад. А еще через десять дней высох источник, благодаря которому доктор Вэнс и смог продержаться в своём подземном убежище так долго.

Очень мешал костюм химзащиты. Если совсем ничего не получится, Вэнс его снимет. По большому счету, он был ему не нужен. Запас дыхательной смеси в баллоне добавлял всего два жалких часа существования перед неизбежной смертью во враждебной ядовитой атмосфере.

— Я мигом, милая, — доктор без сил опустился на стул. — Немного передохну. Я ведь обещал тебе не задерживаться. Я помню. Я мигом.

Жена не любила говорить о Гостях. Именно так, с большой буквы газеты называли пришельцев. Они подали сигнал за месяц до своего прибытия на планету. Сколько было восторгов.

«Первый контакт! Это новый этап, новая веха в развитии нашей цивилизации», — так, кажется, выразился премьер-министр под бурные аплодисменты членов парламента. Газеты захлебывались от восторга: «Новые технологии!», «Межзвездное сотрудничество!» …

— Ты всегда чувствовала обман, я знаю. Никогда не мог тебя обмануть. И они не смогли. Прости, что оставил тебя одну.

Вэнс не заметил, когда начал говорить вслух. Полгода одиночества, абсолютного, кристально чистого одиночества.

Пилот малого атмосферного истребителя был горд. Сегодня на его борту сам знаменитый генерал Сунь-Цзы, руководитель проекта «Родная гавань». Раньше лейтенант видел своего босса и кумира только по нейровизору. А теперь вот он, живой герой. Благодаря ему родина смогла присоединить десятки планет, приспособить их к жизни людей в кратчайшие сроки. Эта планета стала тридцать восьмой. Скоро сюда прибудут первые колонисты с перенаселенной Земли. А он, лейтенант Захаров, отправится дальше, покорять тридцать девятую. Технология отработана до мелочей, освоение каждой следующей планеты занимает всё меньше времени. На эту ушло всего два года. Генерал просто гений. Неспроста он выбрал его, лейтенанта Захарова, для последней, контрольной инспекции новой планеты, — рассуждал пилот, — значит, жди очередной звёздочки на погоны. А то и медали.

Внезапно на мониторе появилась оранжевая точка. Лейтенант не поверил своим глазам. Мигающий одинокий огонёк означал живой организм.

«Что за чёрт, как это может быть? От последних аборигенов мы избавились полгода назад. Откуда он взялся?», — Захаров зафиксировал координаты сигнала, и истребитель изменил курс. «Ладно, сейчас посмотрим».

— Ну вот и всё, — Вэнс, взглянул на мигающий красным датчик дыхательной смеси. Её оставалось на две минуты. Лучше снять гермошлем, тогда смерть от кислорода будет мгновенной и не придётся долго задыхаться. Он уже потянулся к застёжкам гермошлема, когда из-за ядовитого облака, состоящего из водяного пара, вынырнула серебристая стрела истребителя пришельцев. Глядя на стремительно приближающийся самолёт Гостей, учёный продолжалодну за другой открывать застежки шлема верхней парой рук, а нижние сложил в древнем традиционном жесте проклятия и презрения. Больше он ничего не мог сделать.

— Опа, ещё один живой местный таракан! Вот же, живучие паразиты, — на мониторе теперь ясно был виден абориген, одетый в защитный костюм. Передними лапками он возился со шлемом, а средние сложил, изогнув их в замысловатом жесте во всех их тараканьих сочленениях. Лейтенант узнал этот жест, успел немного изучить местные традиции в период подготовки к акции терраформирования.

— Ах ты, сука! — лейтенант потянулся к гашетке плазмопушки. Настроение было прекрасным — Сейчас таракан наглый станет тараканом жареным.

— Я мигом, милая. Видишь, как и обещал, — наконец, последняя застежка была открыта и ядовитый воздух хлынул под шлем.

— Отставить! — закричал за спиной Захарова генерал, но было поздно. Сгусток сверхраскалённой плазмы ударил в камни рядом с фигурой аборигена. Перенасыщенная кислородом атмосфера содрогнулась от цепной реакции воспламенения. Похожий на ядерный, гигантский гриб взметнулся ввысь, одновременно стремительно разрастаясь во все стороны.

— Идиот! Сгною в штрафбате! Ты у меня…— генерал не договорил. Взрывная волна и огненный смерч догнали истребитель, закрутили его в бешеном танце. Через секунду броня не выдержала, и самолёт вспыхнул яркой звёздочкой, слившись в единое целое с океаном огня. Огненное цунами понеслось вокруг планеты. Через час последние остатки кислородной атмосферы погасли, исчерпав свой запас полностью.