Посторонним вход воспрещён!

— Эх, хандра! — Мишка Бобов оторвал нос от иллюминатора.

— Спеть, что ли? — вывел на запотевшем стекле завиток скрипичного ключа. — Или порисовать? — вздохнул тяжело.

Нотный знак, странно похожий на лодку с рваным парусом, потонул в тумане.

Мишка потёр рукавом пятно, нахмурился, рассматривая в отражении чужую физиономию. Угрюмый, заспанно-помятый лик пилота первого класса.

"Да, не Нил Армстронг!" — признал Бобов и почесал давно небритый подбородок.

За окном вращался каменный глобус, не спеша, сияя багрянцем, наполняя Мишкин автопортрет тоской и безнадёгой. Бобов закрыл глаза, скорбно затянул:

— Чёрный ворон, что ты вьёшься...

Рядом мяукнули.

— Ага! — ожил космонавт и, повернувшись спиной к марсианскому ландшафту, изловил пролетающего мимо кота. Тот попытался упорхнуть, ужалил руку статическим разрядом и распушил хвост.

— Опять по воздуховодам скрёбся? — Бобов почесал кота за ухом и заглянул в томные зелёные глаза. — Споём, Рыжий?

Рыжий возмущённо фыркнул.

— Ты прав, партнёр. Какая песня на голодный желудок, — согласился космонавт, — пора перекусить, — и поплыл на кухню.

"Тоже от безделья мается, бедняга, — прицеливаясь к холодильнику, грустно думал Бобов. — Эх! Не возобновят колонизацию Марса — взвоем тут, в пустом транспортном коридоре, — распахнул дверцу, с трудом удерживая заинтригованного кота. — Совсем одичаем без работы. Сгинем".

Рыжий нетерпеливо водил хвостом.

— Сейчас, сейчас, — Мишка поправил на кошачьих лапах вектолитовые пинетки и прилепил животное к магнитной столешнице. Обездвиженный гурман горестно мявкнул.

— Слышу, слышу, — бормотал пилот, осторожно заполняя миску кормом, — обещаю, в следующую вахту заведём на станции мышей, — он задумался, — или курей… — облизал перепачканный соусом палец, брезгливо сморщился и сплюнул: — Бон аппетите!

Кот спрятал морду в миске.

— А на сытый желудок можно и в карты поиграть, — раздухарился Мишка, — на консервы. Что скажешь, Рыжий? — зашелестел колодой измусоленных карт, вытащил бубнового туза. — Помнится, в прошлый раз удача была на твоей стороне.

Кот не среагировал. Мишка спрятал карты.

"А ведь у него съестных припасов больше", — неожиданно отметил он, почесал затылок и с ужасом представил кладовую, заполненную единственно кошачьей едой. В дверях хранилища нарисовался ухмыляющийся кот с транспарантом на груди: "Обед по расписанию! Приготовьте паспорт, талон и миску!"

Бобов мотнул головой, избавляясь от дикого миража, посмотрел на лихорадочно жующего партнёра, рявкнул:

— Жратву не разбрызгивай! — и, теряя остатки аппетита и хорошего настроения, вылетел в соседний отсек.

Бумага плохо впитывала краску, кисть норовила упорхнуть, а карандаши кружили над головой.

Мишка подправлял пальцем размытый пейзаж, потел, сопел, пылал лицом. Картина, заполненная туманными образами, выглядела эпохальной, но малопонятной. В центре полотна цвела оранжевая клякса, отдалёно напоминающая упитанного кота.

Оценив труд с разных точек тесного отсека, Мишка потёр глаза, прокашлялся, нервно сломал парящий карандаш и, решительно зажав в кулаке тюбик чёрной краски, завис над акварелью.

— Бесконечность! — через несколько минут изрёк пилот, рассматривая результат творческой воли.Помолчал, задумчиво почесал затылок, добавил с чувством: — Вечность!

На творца смотрел чёрный квадрат.

Мишка взлетел под потолок, кувыркнулся, внимательно рассматривая шедевр в меняющейся обстановке. Картина выглядела завершённой, понятной и смутно знакомой.

— Отлично! — подытожил Бобов. — Откуда ни смотри — квадрат.

— Марс девять!!! — ворвался в отсек незнакомый голос. — База на связи. Ответьте.

— Чего это? — оторопел художник.

— Марс девять! Ответьте диспетчеру.

Мишка отбросил палитру и, загребая воздух руками, нырнул к рации.

— Изменение маршрута грузового транспорта "Азов", — загрохотало в рубке. Бобов жадно впитывал звук, дирижировал чёрной кисточкой и счастливо матерился: "Ну, наконец-то… работа привалила… от тоски второй месяц..."

Диспетчер гудел:

— Встретить транзит "Азов" на орбите...

— Встретить! — с восторгом подхватил Мишка.

— Отбуксировать на станцию "Фобос"...

— Отбуксировать!

— Произвести стыковку...

— Стыковку-у-у! — пел Бобов.

— Объединить контуры питания "Азова" и "Фобоса", проверить систему и вернуться на станцию "Марс девять". Как поняли, приём?

Мишка убавил звук, вонзил пятерню в непослушный чуб и ласково шепнул в микрофон:

— Вас понял, База. Буксир "Тяни-Толкай" выполнит задачу.

— Очень хорошо! Готовьте встречу. И вот ещё что. Станция "Фобос" на эксплуатационном карантине. Модернизирована. Ждёт научную группу. Посторонним вход воспрещен! Как поняли?

Пилот поморщился:

— И это понятно.

— Трансферт в навигаторе, — бросил диспетчер и исчез в шуме эфира. Бобов прислушался. Из жилого отсека долетел заунывный вой прикованного к столу кота.

Орбитальный комплекс "Фобос" лоснился новенькой обшивкой, блистал крыльями солнечных батарей, завораживал хитросплетением антенн и локаторов. Освещенные, но ещё не обжитые галереи манили тёплыми рядами иллюминаторов.

"Везёт же людям", — завистливо думал Бобов, наблюдая, как оживает в огнях станция и гордо тлеет на "приборке" маячок дальномера. "И что же я простой пилот..."

— Для кого лучшее на орбите? — мрачно обратился он к Рыжему. Впившись когтями в соседнее кресло, кот сосредоточенно промолчал.

— Ответ известен, — буркнул Мишка и уверено совместил стыковочные мишени на мониторе. — Лучшее — для учёных!

"Азов" нехотя разворачивался к "Фобосу" кормой. Клапана маневровых двигателей стучали, сливаясь в натруженную дробь. Надрывно вторили тормозные. Гудели насосы. Внезапно всё стихло. Кабина буксира зазвенела тишиной. Транспорт плавно коснулся стыковочного узла, чуть слышно щёлкнули замки. Вздохнула вентиляция.

— Прибыли в санаторий! — грустно объявил космонавт и выключил зажигание. — Но путёвок нам не досталось. Так-то, Рыжий!

Кот мяукнул и взмыл вверх.

— И чего это, собственно, нельзя по станции прогуляться? — заканчивая облёт трюма, вопрошал Бобов у опломбированных контейнеров, на грузовых бирках коих значилось: "приборы", "оборудование", "лабораторная посуда".

— Ни одного продуктового ящика! — разочарованно бормотал пилот и вожделенно поглядывал на люк перехода. — С голоду теперь помирать, что ли, посторонним? — и, не выдержав, заглянул в оконце кормового шлюза.

— Красота! — зацокал языком.

Свежевыкрашенные переборки, стены в мягкой обшивке, зеркала с подсветкой.

"Эх! Не станция — конфетка! И кухня у них, наверное, попросторней, и еда поаппетитней. И её много!" — вонзил он занозу в сердце и судорожно схватился за рычаг открывания двери. "Зайду, пожалуй, в гости. Карантин — не карантин. Чего пугали? Всё сверкает и работает. И станция пустует, и новоселье через месяц". Червячный механизм протяжно скрипнул. Свет в коридоре моргнул — Мишка вздрогнул. Тенью скользнули по зеркалам крылья парящей птицы.

— Чёрный ворон?! — ахнул Мишка и захлопал глазами, — померещилось, — но рычаг отпустил и отодвинулся вглубь трюма. "Глюки с голодухи!" — осознал и медленно поплыл к распахнутому, манящему чреву буксира.

— Домой пора! Загостились! У нас уютней, у нас теплее. Теснота — красота! Правда, Рыжий?

Пилот покрутил головой:

— Ты где, партнёр?

Кот отозвался глухим: "мяу" и огненной змейкой просочился сквозь мембрану воздуховода.

— Куда?! — заорал Мишка, бросился на корму и втиснул лицо в узкое оконце. В зеркалах перехода мелькнул вспушенно-ржавый хвост.

— Ну, блин, Рыжий! — Бобов саданул кулаком по двери, — вынуждаешь, блуд! — и рванул рычаг.

Дохнуло сквознячком. Бобов влетел в шлюз, чихнул, безжалостно забрызгав зеркала, и сморщился от стойкого запаха платяного шкафа. "А ты чего хотел, аромата жареных котлет?" — проворчал он и, уняв зуд в желудке, замер у откатной двери, перекрывающей вход на станцию.

Сдвинуть гладкий бронированный щит не получилось, и Мишка растерянно прильнул к препятствию ухом. Что-то клацнуло. Голубым светом вспыхнул монитор на стене, из динамика забасило:

— Приветствую вас на борту научно-исследовательского комплекса "Фобос"!

Мишка прищурился на экран. В голубом сиянии появилась говорящая голова.

— Привет, — буркнул Мишка. — Ты кто?

— Электронный лоцман-координатор, — по экрану пробежала рябь. Глаза координатора сдвинулись к переносице.

— Мультик, значит.

— Компьютер, — поправила голова. — Версия три один.

— Слушай, три в одном, мне войти надо, — серьёзно сказал Бобов, наблюдая, как глаза лоцмана поползли на лоб.

— Предъявите вашу проксимити.

— Чего?

— Идентификационную карту.

— Угу! Дверь открой! — мрачно потребовал пилот и для убедительности постучал в стальной диск кулаком.

— Приблизьте карту к сканеру и ожидайте проверки номера.

"Рассказать ему, что ли, про Рыжего?" — пилот вздохнул, глянул на открытый вентиляционный лючок и начал импровизировать:

— Размагнитилась карточка. Испортилась, напрочь.

— Вход по смарт-чипу.

Мишка нащупал в кармане колоду карт, шевельнул пальцами: — "Туз бубён!" — и вытащил валет пик.

— Я тебе говорю, размагнитилась, — шлёпнул валетом по сканеру.

Голова задумалась.

— Назовите, пожалуйста, вашу фамилию. Я проверю по списку.

"Бобов", — чуть было не брякнул пилот, но прикусил язык и картаво пролепетал:

— Посторонний...

Изображение на мониторе сползло вниз. Мишка постучал пальцем по лбу координатора и услышал:

— Похоже, вы у нас в резерве.

— Отлично, открывай.

— Секундочку. Ваше научное звание?

— Доцент.

— Тема?

— Телекинез, — гипнотизируя дверь, ответил Мишка.

Дверь вздрогнула и откатилась в сторону.

Глаза резанул яркий свет. По коридору промчался пунктир вспыхивающих ламп.

"Куда теперь? Налево или направо?"

— Пройдите, пожалуйста, в медицинский отсек, — подсказал голос координатора.

"Ну, Рыжего там вряд ли найдёшь, — засомневался гость, — устроить разве экскурсию, — с подозрением взглянул на ворсистый ковёр под ногами. — Ещё бы трафареты вывесили: "пол-потолок"". Бобов самодовольно хмыкнул, а компьютер гордо выдал:

— Запуск процедуры ЭДС* позволит обеспечить орбитальный комплекс электроэнергией и искусственной гравитацией.

"Мысли, что ли, читает?" — удивился Мишка и вдруг сообразил:

— Блин! Так тут ногами ходить будут?!

— Именно. Медицинский отсек налево.

Мишка сглотнул: "Гравитация?! Вот заживут же, буржуи!" — и, возненавидев говорящую голову, ковровую дорожку и всех будущих "орбитальцев", буркнул:

— Лечу налево.

Дверной проём за спиной перекрыл стальной щит.

Мишка плыл по коридору, читал таблички закрытых дверей: "Лаборатория гелиобиологии", "Генетик-организатор", "Графолог", "Айки-будо" и, резко притормозив, уставился на знак дымящейся сигареты.

— Ну, блин! У них тут и курилка предусмотрена, — открыл дверь, заглянул. От вида мягких кресел, торшеров и барной стойки — свело челюсть. Бобов зарычал:

— Р-р-рылом не вышел! Р-рыжего ищу, и сваливаю от греха.

Следующая дверь, помеченная рубиновым крестом, оказалась открытой. Светился монитор у кушетки. В поле экрана крутила головой симпатичная блондинка.

— Проходите, доцент Посторонний, присаживайтесь.

— Угу! Только гравитацию включу.

На язвительный тон блондинка не среагировала.

— До прибытия штатного специалиста выполнять функции врача буду я, — она родила строгую улыбку.

Мишка пожал плечами и вцепился в кушетку:

— Привет. Тут о карантине болтают...

— Пример когнитивной ошибки, — перебила голова. — Уклон в сторону поиска информации, не влияющей на действия.

Бобов открыл рот:

— Ух, ты! А где же простые вопросы от врача — на что жалуюсь, как себя чувствую?

— Селективная ошибка. Ваши ожидания влияют на восприятия.

Мишка нахмурился и едва сдержался, чтобы не постучать по монитору.

— Правая нога немного побаливает, — успокоившись, признался он. — Погрузчиком отдавило на Луне...

— О состоянии вашего организма мы узнаем после подключения пси-аппликатора. Прошу вас, доцент, выберите для себя подходящий образец.

Подголовник кушетки перевернулся — Мишка увидел несколько разноцветных ошейников.

— Надевайте уплотнением к подбородку, пожалуйста.

Уши и щёки пилота налились кровью:

— Сбрендили? Зачем это?

Блондинка холодно улыбнулась:

— Для выработки эффективных навыков мышления, корректировки ментального поведения и адаптации к систематическим ошибкам.

Мишка поморщился.

С яростью артиллерийского залпа слова ударили в лоб и тут же срикошетили в сторону.

— Да идите к чёрту! Не буду я ошейник надевать!

— Иллюзия корреляций, — затараторила в ответ голова. — Ошибочная взаимосвязь действий и результатов.

— Бред! — Мишка толкнул себя к выходу. — Счастливо оставаться!

— Объект, не выполняющий условия экспедиционного договора, должен немедленно покинуть орбитальный комплекс! — отчеканила врач.

— Да это всегда пожалуйста! — огрызнулся Бобов, но сердце кольнуло: "А как же Рыжий?" — и пилот замер.

— Ошейник надевать не буду, но на станции останусь, — твёрдо заявил он.

— Это невозможно! — голова блондинки исчезла, появился лоцман-координатор с неестественно вытянутым лицом. — Простите, но мы вынуждены действовать по инструкции. Через несколько минут система обеспечения жилых модулей будет отключена.

— Это кто такое придумал? — мрачно спросил Мишка.

— Отсутствие персонала переводит станцию в режим консервации.

— Но я же здесь!

— Вы не подтвердили статус сотрудника.

— Ты о чём бормочешь, дядя? Я живой человек!

— Без индивидуального аппликатора пребывание на станции запрещено, — объявил координатор и начал тускнеть на экране.

— Эй-эй! Куда пропадаешь, командир? — Мишка замахал руками. — Может, договоримся? — выглянул в коридор: "Где ты, Рыжий?" и быстро вернулся к монитору. — Мне бы пару часиков. А? И исчезну в сумраке Вселенной. Как?

— Запрещено!

Мишка нервно дёрнул молнию на комбинезоне.

— Ладно! Где ваш галстук?

Экран разделился надвое.

В правой половинке оскалилась блондинка:

— Когнитивные искажения, связанные с поведением...

В левой забормотал лоцман:

— Влагостойкий аппликатор с автономным питанием...

— Э-э, эцилоппы, не гоните волну!

— Что?! — поперхнулась блондинка.

— Не важно! — отрезал Бобов, ощупывая красный ошейник. — Не тараторьте.

Врач надула губки. У лоцмана появилась рука и почесала затылок.

— Микрофон и стереонаушники в комплекте, — осторожно заметил он.

Ошейник имел мягкую внутреннюю накладку, жесткую пряжку и пару присосок на проводках.

"Похоже на капкан. У-у! Чего ради Рыжего не сделаешь", — обречённо подумал Бобов.

— Аппликатор следит за мыслительным процессом и корректирует ошибки. Эффективность научной мысли возрастает вдвое. Вы не отвлекаетесь на пустяки, — выпалила блондинка.

— На орбите вообще мало что отвлекает, — хмыкнул Мишка.

— Это и есть проект "Фобос" — вставил лоцман. — Воздействие аппликатора безопасно.

— Угу! Значит, всех вновь прибывающих… клац! — на экране промолчали. — Ладно, буду первым, — решился пилот, разогнул ошейник как подкову, вытянул подбородок и щёлкнул пряжкой на затылке. За мочками ушей прилипло два контакта. И ничего не произошло. Пилот покрутил головой — шею не царапало, прислушался — не звенело, расправил плечи и сурово глянул на экзекуторов: "И что?!"

— Прибор включен. Не забудьте про микрофон и стереонаушники, — у блондинки подозрительно дёрнулся глаз — она исчезла. Координатор сместился в центр экрана.

— Снимать аппликатор запрещено. Нарушитель отправляется на гауптвахту.

— Ух, ты! Туго гайки закручиваем. "Губа"? А кто туда проводит? — Мишка развёл руками. — Пусто вокруг. Ау-у!

— Отсутствие персонала переводит станцию в режим консервации.

— Знакомая песня. Значит, без еды, тепла и воздуха, но за решетку.

— Ваш рабочий день начнётся в восемь ноль-ноль.

Пилот посмотрел на часы: "21-12", — заволновался:

— А где у вас столовая? — но экран потух.

До столовой Бобов не добрался. В голове прозвучал знакомый женский голос:

— Время: двадцать один тридцать — пора готовиться ко сну. Прошу проследовать в каюту номер шесть.

Мишка зевнул, почувствовал усталость во всём теле, размечтался:

— А в каюте меня ждут.

Перед глазами возник образ пышногрудой блондинки в пеньюаре и тапочках с заячьими хвостиками. Мишка облизнулся. Блондинка погрозила пальчиком:

— Угнетение адаптивной функции. Стадное поведение. Тенденция совершать действия, свойственные большинству репродуктивных особей. Исправляем!

Пеньюар затрещал по швам, лопнул, оплетая лохмотьями раздувающийся колючий шар.

Бобов зажмурился: "Кошмар, блин!"

— Спокойной ночи, доцент! — гигантский ёжик фыркнул и выкатился из Мишкиной головы. Тапочки-зайчики остались.

Проснулся Бобов в утробе распахнутого шкафа, долго хлопал глазами, пока не сообразил, где он. На полу стояла люстра. С потолка нависала массивная кровать. "Какого чёрта я тут делаю?" Он выпутался из гамака связанных простыней и посмотрел на часы: "Семь тридцать. Скоро на работу", — хотел помассировать затылок, сдвинул ошейник и дико заорал:

— Твою мать! Какая работа?! Рехнулся? Вали отсюда!

— Эффект ожидаемого результата, — зашумело в голове, — Ошибочная интерпретация ранее заданной концепции. Исправляем.

Волосы на макушке зашевелились.

— На работу, так на работу.

Завтрак не радовал. Упираясь коленями в холодный металл столешницы, доцент Посторонний вяло поедал овсянку и осматривал столовую. Огромный стерильный зал напоминал военный госпиталь. Вот-вот должны были появиться санитары с носилками. И вместе с ними: топот, стоны, ругань и тела, тела на сверкающих столах. Десятки подстреленных с неведомой войны.

— Искажение проекции, — блондинка в пятнистой униформе бесцеремонно растолкала зыбких санитаров. — Тенденция видеть то, чего на самом деле нет. Депрессивная форма. Исправляем.

Доцент умиротворённо взирал на стены с линией картин. В резные рамы, как в окна прибрежного санатория, заглядывало море. Красота! Штиль выглаживал волны, искрил восход, парусили бригантины. Из дальнего угла вынырнула полузатопленная лодка. На кривой мачте раздувалось рваное полотнище. Доцент прищурился, что-то это напоминало, пожал плечами и полетел на выход. Надо было спешить, начинался рабочий день. Овсянка осталась недоеденной.

Удобно устроившись над столом, прилепив планшетку с листом бумаги на колени, доцент неторопливо записывал свои мысли. Мысли выстраивались лесенкой: телекинез, телепатия, телепортация, телеграф, телескоп, телефон, телевизор. Доцент погрыз карандаш и добавил печатными буквами: телятина.

— Прошу прощения, — зазвучал голос лоцмана-координатора. — Хотелось бы узнать, как вам на новом рабочем месте. Всё ли устраивает? Есть ли замечания, просьбы?

Доцент вздрогнул и зачеркнул последнее слово.

— Спасибо, три один, меня всё устраивает.

— Отлично. Думаю, настало время познакомиться поближе, — проникновенно сообщил координатор. — Зовите меня Стюард.

Доцент дружелюбно кивнул и… онемел с открытым ртом. "А как моё имя?"

— Поведенческая ошибка! — заголосила блондинка. — Выражение необоснованной симпатии к малознакомому объекту.

Посторонний захлопнул рот.

— Ева, ты перегибаешь палку, — буркнул Стюард и отключился.

"Ну, вот, со всеми и познакомился. Но, что-то зудит в голове".

Пролистав двенадцать страниц исписанной бумаги, доцент обессиленно взмыл под потолок. Цифры, формулы, слова, символы, диаграммы, графики.

— Готово! — он вытер рукавом пот со лба и гордо объявил: — Есть закон трёх величин! Телекинез телепатии при телепортации!

Материализовавшаяся в воздухе блондинка недоверчиво заглянула в планшетку:

— Вероятность подобных теоретических решений вызывает сомнения.

— Я доверяю своей голове, коллега, — уверено сказал Посторонний и свернул бумаги вчетверо.

— Но переоцениваете собственные возможности, — убеждённо заявила гостья.

— Возможно. Знаю одно, голубушка. Иногда колесо науки требует нестандартной смазки, — доцент спрятал записи в карман.

Блондинка насупилась:

— Демагогия!

— А у вас, Ева, профессиональная деформация!

Девушка отшатнулась, растеряно осмотрела себя, поправила на груди медицинский халатик.

— Искажение формулировки! — выпалила яростно. — Запись закона в виде математической формулы создаёт лишь иллюзию его реального существования.

— А я в него верю, — улыбнулся оппонент. — И готов подтвердить экспериментально. Мне нужен кусок ватмана и набор красок.

— В шкафу! — бросила Ева.

— И попрошу не беспокоить!

Блондинка вскинула подбородок и исчезла.

— Вечность и бесконечность втискиваем в реальные формы жизни, — бормотал доцент, покусывая древко кисти. — Плавными мазками рождаем эталон нуля.

— Прошу прощения, — заговорил лоцман-координатор. — У нас возникла нештатная ситуация и требуется ваша помощь.

— Весь во внимании, — отозвался художник, не отрываясь от картины.

Компьютер откашлялся:

— На станции зафиксирован объект животного происхождения. Статус: сбежавший лабораторный материал. Задача: поймать и доставить объект на склад генетики.

— Интересно. Но я не охотник.

— Вы единственный член экипажа.

— У меня много работы, Стюард.

— Наши киберы неэффективны. Объект быстро перемещается.

— Займемся этим позже, — доцент взглянул на часы. — Пора на обед.

— Замечательно! Объект как раз неподалёку. В продуктовом складе.

— Хм! Три в одном. Мне жутко повезло.

Координатор промолчал.

По коридору плыл разорванный в клочья силиконовый кибер-пылесос. Щётка воздухосборника шипела и вздрагивала в агонии.

Доцент закружил на месте, попытался сорвать со стены огнетушитель:

— Без средств защиты, как без рук.

— Вооружиться можно на камбузе, — заторопился с подсказкой Стюард.

Промелькнул мстительный образ Евы:

— Смелее, математик!

— Водочки бы, — признался тот, задержал дыхание и толкнул дверь на кухню.

Чашки, ложки, кастрюли, сковородки кружили под потолком. Жалобно стонала вытяжка, тщетно засасывая пузатый дуршлаг. Порхали салфетки. Сбежавшего лабораторного материала не наблюдалось.

— Одноразовая посуда, одноразовые корабли, одноразовые космонавты, — голос предательски дрожал. Ручка дуршлага не помещалась в ладони. Доцент посмотрел на свет сквозь мириад отверстий и окончательно сник.

— Предпочтение нулевого риска, — просочился ехидный голосок.

— Отклонение в сторону результата, — высказался координатор.

— Не согласна. Скорей, переоценка воздействия.

— Не уверен. Наблюдаю потребность в завершении.

Перебивая друг друга, голоса начали спорить.

— А, идите вы! — воскликнул Посторонний и, оттолкнувшись от плиты ногами, выставив перед собой дуршлаг, спикировал в открытую кладовку.

— А-а-а!

Громоздкие стеллажи оборвали полёт. Ударившись о перекладину головой, доцент потерял сознание. В полоске тускнеющего света привиделся лохматый огненный шар. Плотоядно рыча, шар грыз батон колбасы и сверкал глазами.

Первое, что Мишка почувствовал: пульсирующая боль на макушке. В копне волос пальцы обнаружили здоровенную мокрую шишку. "Что это со мной?" Он разлепил один глаз и, рассмотрев кровь на пальцах, ошеломлённо подумал: "Вот тебе, здрасьте!" Поёжился. "И зябко как. Где это я?" В шею задышало теплом, в ухо замурлыкало. На животе, вцепившись в комбинезон, сидел кот.

— Рыжий! Мать твою за хвост! — взревел Мишка, сгрёб кота за шкирку и вспомнил всё. В голове застучало молоточками: "Закон трёх величин. Телекинез, телепа… телепо...". Пилот поморщился от накатившей тошноты, торопливо нащупал ошейник. Пряжка была расстегнута. Убрал руку. "Рвать когти из психушки надо грамотно". Быстро запихал сопротивляющегося кота за пазуху, втолкнул следом изгрызенный кусок колбасы и двинулся к шлюзу.

— Доцент Посторонний! — звенело из динамиков. — Мы потеряли с вами псиметрическую связь. Проверьте контакты, пожалуйста.

— Ага! Щаз! — Мишка летел по коридору, откусывал огромные куски сервелата, глотал, не пережевывая, и удерживал рвущегося на свободу кота. Сверкающий круг шлюза вырос как родная пристань. "Пора домой!" — подвёл черту Бобов и ткнул пальцем в монитор.

Экран заполнила физиономия Стюарда.

— Рады приветствовать вас на борту научно-исследовательского...

— Ты бы уж лучше попрощался, — оборвал говоруна пилот и, нахмурившись, чувствуя болезненный пульс на маковке, потребовал стальным голосом: — Дверь открой!

С монитора посмотрели грустно. Взгляд Бобову не понравился.

— До истечения контракта выход за пределы станции запрещён.

— Чего?! — сглотнул пилот. — Какого такого контракта?

— Типового экспедиционного. Сроком на один год.

Внутри похолодело:

— Я его не заключал.

— Вы в составе экспедиции, доцент Посторонний.

Лоб покрылся испариной.

— Открывай калитку, официант! — заорал Мишка и забарабанил в щит кулаками. — Никакой я не Посторонний. Никакой я не доцент.

Испуганно замяукал Рыжий.

— Восстановите, пожалуйста, псиметрическую связь.

Свет в коридоре померк, протяжно всхлипнула и затихла вентиляция.

— Я понял, понял, — прошептал пилот и попятился в сторону каюты номер шесть.

— Тебе придётся потерпеть, — вздохнул Мишка, ласково поглаживая кота. — Такая вот штука, партнёр. По-другому никак.

Кот смотрел недоверчиво и лихорадочно мотал хвостом.

— Выбора нет. Прости, родной, — Мишка прижал Рыжего к груди, всхлипнул, — Смотри, вон, птичка полетела! — и одним движением защёлкнул аппликатор на мохнатой шее. Кот взвыл, судорожно выгнулся и полоснул когтями хозяина по щеке. Тот отвёл лицо: — Будь мужиком! — и, решительно подтянув ремешок ошейника, затолкал обезумевшее животное в шкаф.

— Псиметрическая связь восстановлена, — загудела система оповещения.

Ярче вспыхнул свет, задышала вентиляция.

Кот рвал лапами ошейник.

— Надеюсь, это недолго, — Мишка захлопнул дверцы шкафа.

Загудели динамики:

— Селекционное искажение! Низкий каскад доступной информации!

Мишка болезненно скривился и потёр шею.

— Активное сопротивление! Полное отрицание вероятностей!

Рыжий бился в шкафу.

"Не слушай, не слушай, не слушай", — Мишка зажал уши руками, зажмурился. "Ты должен быть спокоен".

Убрал руки, распахнул глаза.

Напротив, измятым углом вверх, на стене висела картина.

Мишка сжал кулаки:

— Пора закончить посторонний шедевр!

Краски и кисти, аккуратно уложенные в прозрачный футляр, заставили его улыбнуться. "Вот этим мы с тобой и отличаемся, доцент".

— Неверная оценка целого! Неверная оценка составляющего! — надрывались динамики.

Мишка твёрдо держал кисть.

— Неадекватное возвращение к среднему значению! Ошибка совпадений!

Дверцы шкафа вздрагивали от ударов.

— Терпи, Рыжий, в потёмках ничего не получится! — Мишка стиснул зубы и продолжил работу.

— Вероятности и частности перепутаны! — взвизгнуло под потолком.

— Заткнись!

Пронзительной болью отозвалась шишка на голове. Мишка отступил от полотна, взглянул сурово и отбросил кисть.

— Готово!

На творца смотрел красный квадрат.

Метнулся к шкафу:

— Пора, Рыжий!

— Гиперболический уровень дискаунта! — надрывалась система оповещения.

Узнав хозяина, кот вытянулся в струнку, вздрогнул и закатил глаза.

Сорвав с Рыжего ошейник, Бобов прижал несчастного к груди.

— Вечность и бесконечность — эталон нуля, — забормотал он, сосредотачивая взгляд в центре квадрата. — Реальные формы жизни — единица. Исчезающий момент в иной реальности. Это так просто. Ноль и единица.

В самой середине квадрата появилась ледяная точка. Глаза у Мишки начали слезиться. Он смотрел не отрываясь. "Надо только верить! Надо чувствовать!"

Точка разбухла, засочилась густым холодным светом.

— Фундаментальная ошибка!!! — взорвалось за Мишкиной спиной и подтолкнуло к свету. Окаменев от чудовищной боли в голове, не чувствуя рук и ног, он провалился в холодную бездну.

Рыжий и Бобов играли в карты.

— Опять жульничаешь? — пригрозив пальцем, строго спросил пилот.

Кот прищурился разноцветными глазами и шлёпнул лапой по карте.

Мишка перевернул карту. Туз бубён! Тронул царапины на щеке и разочарованно проворчал:

— Наши не пляшут.

"Не идёт у тебя игра, — сочувственно подумал кот. — Всё из-за позднего завтрака. Или от скучных мыслей".

Рыжий зевнул. В своём новом "я" он чувствовал себя сытно и комфортно. Возникающие в голове слова: атрибуция, консенсус, гомогенность и прочие закавыки пролетали мимо, стоило только как следует почесать за ухом. Характер и привычки остались прежними, разве что иногда возникало нестерпимое желание нецензурно высказаться вслух или изложить житейские замечания письменно.

— Марс девять! Ответьте диспетчеру!

— Бобов на связи.

— Что у вас творится, ё...

Звук пропал.

—… на "Фобосе" вся система полетела в жо...

Звук вновь пропал.

Рыжий посмотрел на взволнованное лицо партнёра: "Опять нервный и дёрганый сделается".

По громкой связи зазвучал спокойный баритон:

— Говорит научный руководитель группы "Фобос" Ворон Семён Ильич.

Рыжий напрягся. При слове "Фобос" у него сводило судорогой задние лапы, кололо в третьей косточке хвоста и зудело в проплешинах на шее. Но в этот раз обошлось. На всякий случай чесанул за ухом. И прислушался к разговору.

— Мы нашли ваши записи и картину на стене.

— Всё изложено в отчёте.

— Я вас понимаю.

— Не думаю.

— Ладно. Спрошу о главном. Вы свой буксир собираетесь возвращать?

— Смеётесь? Как?

В ответ, действительно, рассмеялись:

— Вы знаете, как сюда проникнуть.

— Слушай, дядя! На "Фобос" я не вернусь. Хотите экспериментов — дерзайте сами.

— Не горячитесь. Система коррекции мыслей сгорела дотла! Ваша заслуга, между прочим… Тише-тише… Её восстановление не планируется. Я же хочу пригласить вас на "Фобос" в качестве научного консультанта.

— Не по адресу. Пилотом был, пилотом и останусь. А "Фобос" пусть летит...

Третья косточка хвоста беспокойно хрустнула. "Снова здорово!" Рыжий вспорхнул и полетел на кухню. Мимо чёрного квадрата на стене. Подальше от внимательной, как кошачий глаз, ледяной точки в центре бесконечности.

*ЭДС — Электродинамическая связка.