Персей и Андромеда

— А ты, Питер, останешься здесь за главного, будешь держать с нами связь! — подмигнула Мария Фернанда и, заметив, каких усилий мне стоило сохранить дипломатичную мину, самодовольно осклабилась.

Вот же стерва! Прекрасно знала, что за все время работы в обсерватории я ничего не желал так сильно, как отправиться в этот рейс! Помнила, что моя диссертация была посвящена черным курильщикам! И именно поэтому не взяла! Наказала за то, что не глядел ей в рот, всегда имел свое мнение. Но, главное, за то, что отверг ее тогда, на самой первой вечеринке, когда она, душно разя терпким парфюмом, прижала меня словно бы невзначай в углу и дала волю своим шаловливым пальчикам. До сих пор не могу забыть ту взрывоопасную смесь по-детски непосредственного изумления и злобы разочарования, которая блеснула в ее глазах, когда я брезгливо пытался высвободиться из немилых тесных объятий. С лихвой отомстила!

Вот с этого все и началось. Французский военный корабль «Медуза Горгона» принял на борт весь наш коллектив во главе с руководителем обсерватории Марией Фернандой Азеведу и отчалил на запад, к рифту подводного Срединно-Атлантического хребта. А я остался на берегу вдвоем с немецкой студенткой, всего неделю назад прибывшей к нам для прохождения практики.

Хотя еще вопрос, кто в итоге выиграл. Где сейчас болтается «Медуза Горгона», чье название так удивительно подходит неистовой Марии Фернанде? Может быть, корабль уже уносит пассатным течением в Бермудский треугольник? И что они там теперь едят? Не закончились ли припасы? При этой печальной мысли я устыдился своего мелочного злорадства. Как-то сложится у нас, когда иссякнет привозное продовольствие?

***

Той ночью я остался в обсерватории, выкушав бутылку местного винища и завалившись спать на старом матрасе в подсобке. Домой идти категорически не хотелось — хозяйка, сеньора Аугуста, и так уже вынесла мозг бесконечными расспросами. Разумеется, на португальском, который я до сих пор не удосужился подтянуть.

Ранним утром меня разбудил Энрике, немилосердно тряся и поливая из кружки водой.

— Вставай, Питер! Нужно срочно валить отсюда!

Я, как всегда спросонья, туго соображал, но доверился своему приятелю. Энрике был одним из немногих, с кем здесь, на далеком маленьком острове, можно поговорить по душам. Университетская среда! Я — океанолог из петербургской альма-матер, он — биолог из лиссабонской.

Энрике вез мое еще не до конца очнувшееся тело на миниатюрном электромотороллере, который он подзаряжал в заповеднике от солнечной батареи, и объяснял что к чему. Оказывается, вечером страсти в нашем маленьком городке накалились до предела. Хотя Большой Трындец грянул еще десять дней назад, его реальные масштабы только сейчас дошли до местной публики, и последней каплей стала остановка чемпионата Испании по футболу. Вы спросите, при чем тут это?

Ну как же, за мадридский «Реал» выступает сам великий бомбардир Луиш Гомеш, обладатель «Золотого мяча»! Когда я заканчивал школу, был такой Криштиану Роналду, тоже лучший футболист мира, также игравший за «Реал». Только Роналду — уроженец Мадейры, а нынешняя «звезда» родом отсюда, с Азорского архипелага. Поэтому все здесь молятся на Луиша Гомеша, считая его вторым после Иисуса, а многие, вероятно, и первым! Когда транслируют матчи «Реала», весь городок будто вымирает, и даже Изабелла, главная местная шлюха с огромными силиконовыми сиськами, выбирается из своего уютного гнездышка и цокает на каблучках-шпильках в бар к Инасиу, где самый большой экран. Энрике чертыхается и говорит, что если бы в науку в Португалии вкладывали хотя бы десятую часть от того, что достается этим безмозглым футболистам... Как я его понимаю! В России все обстоит еще хуже: иначе, зачем бы я поперся в эту португальскую тьмутаракань ради работы по специальности?

Так вот, вчера фанаты Луиша Гомеша, напрасно собравшиеся в баре Инасиу, призадумались. Ведь их любимцу и им самим неминуемо грозит забвение. Только сейчас они сообразили, что даже выбраться с родного острова в ближайшее время будет очень непросто. Кто же в этом виноват, и что делать? Разумеется, народный гнев обернулся против якобы виновников Большого Трындеца, то есть нас, океанологической обсерватории.

— Они собрались сегодня разгромить там все! И под горячую руку этим дебилам лучше не попадаться, тем более тебе, чужаку!

Энрике был прав. Наш мотороллер карабкался по серпантину все выше и выше. Отсюда, со склона вулкана, открывалась величественная панорама спокойного океана под куполом безоблачного голубого неба, и страсти человеческие казались куда как мельче. Глядя на эту первозданную красоту, даже не хотелось верить в тот бред, в который совсем недавно погрузилась наша жизнь.

Наконец мы добрались до заповедника, и Энрике на всякий случай спрятал ценное средство передвижения за домиком, чтобы с дороги нельзя было разглядеть. Хотя, если разобраться, кто тут мог нынче проехать? Пожалуй, никто. А топать вверх на своих двоих и подавно желающих не найдется.

— В конце концов, ты сам виноват, что так получилось!

Мне нечего было возразить на это. Виноват, факт. Зачем было делиться с языкастой сеньорой Аугустой своими всего лишь предположениями? Ведь теперь каждый на острове уверен: виноваты эти бездельники океанологи! Хорошо хоть отсюда, из заповедника, не видать, как ополоумевшая толпа крушит уже почти родную обсерваторию. Это происходит там, на восточном склоне.

Энрике отправился по своим заповедным делам, обещав вернуться через пару часов, а я присел на ступеньке его хибары и задумался. Кто все-таки виноват, и что же нам всем делать?

Виноваты, само собой, китаезы. Это они запустили свой аппарат на Титан, крупнейший спутник Сатурна. Не иначе, позарились на тамошнюю нефть, в которой можно утопить всю Саудовскую Аравию. Правда, вопрос с доставкой: нефтепровод с Титана не построишь. Шучу, конечно же, китаезы отнюдь не глупы, чтобы рассчитывать на титанскую нефть; они просто захотели утереть америкосам нос, продемонстрировать, что сами могут отправлять автоматические станции куда угодно, и Америка им ни в чем не указ.

Что ж, утерли! Аппарат успешно долетел до Титана и сбросил зонд. Предполагалось, что он сядет на сушу, в метановый снег, как и предыдущий земной посланец, «Гюйгенс». Однако незадолго перед тем разразился углеводородный ливень, и китайская железяка плюхнулась аккурат в гигантскую нефтяную лужу. Все решили, что зонду кранты. Как бы не так! Техника на удивление успешно выполнила программу, по команде с Земли залила себе в бак двадцать литров титанского недобензина и, рванув вверх, прилепилась обратно к материнскому аппарату. Тот качнул толстым пузом и двинул восвояси, к Земле. Китайские товарищи улыбались так, что, казалось, вот-вот треснут. Американский президент поздравил их мимоходом, скорчив кислую гримасу. В России-матушке дружно чесали репы.

Впрочем, недолго китаезы радовались: уже на земной орбите их машина вдруг слетела с катушек и, вместо того, чтобы пристыковаться к международной станции, ухнула прямиком в Атлантический океан. Совсем недалеко от нас, кстати, буквально в сотне километров. Мария Фернанда очень ругалась тогда, говорила, что всю экологию изгадят, нужно им через ООН штраф побольше выкатать.

Между тем говорящие головы Поднебесной резко замолкли на эту тему, и вслед за ними умолкли америкосы. А потом один отчаянный лейтенантик со штатовской подлодки слил в Интернет секретную инфу, и весь мир узнал: китайская железяка утонула неспроста! Управление над ней перехватили! Дальше — больше: перехватчики оказались чужаками! И вот тут всем конкретно поплохело. Но это еще не был Большой Трындец — он приключился позже.

То, о чем столько рассуждали и мечтали, наконец случилось: инопланетян нашли, причем у себя дома. Не сказать, что бы многие обрадовались этому. Получалось, гости подлезли к нам тихой сапой, и что ожидать от них — непонятно. Более того, долгое время было неясно даже, как они выглядят.

Инопланетяне затихарились, никак себя не проявляли, так что многие с облегчением подумали: вдруг обойдется? Это все сочинили яйцеголовые, чтобы попугать народ! Если какие злобные бактерии и были, то давно уже издохли в чужеродной земной среде, как марсиане в романе Герберта Уэллса. Ушлые киношники даже успели запустить сериал о нашествии, где победу над хитрыми титанскими тварями должны были одержать четверо бравых рейнджеров: белый, черный, женщина и гомосексуалист.

Однако вскоре информационную блокаду прорвало, и факты посыпались на нас словно из рога изобилия. Титанцы, как выяснилось, не теряли времени даром и уже вполне обжились в гостях. Комфортнее всего они чувствовали себя на морском дне на глубине в несколько километров. Специалисты объяснили это тем, что на родной планете титанцы живут, по-видимому, в подледном океане в условиях высокого давления. Что ж, убедительно, на мой взгляд.

Внешностью инопланетяне напоминали земных скатов, только без хвостов, плавников и глаз — то есть были похожи, скорее, на бесцветную наволочку от большой подушки. Неказистая такая внешность, надо признать. Поймать себя титанцы не давали, моментально исчезая при приближении. Кем-то была высказана гипотеза, что они обладают способностью распадаться на мелкие частицы и потом собираться вновь — это отчасти объясняло и легкость, с какой титанцы проникли в китайский зонд и пережили космическое путешествие. Насчет разумности пришельцев существовали разные точки зрения. С одной стороны, как ни крути, захват межпланетного аппарата. С другой — отсутствие каких-либо иных признаков разумного поведения. Они вели себя подобно стадным животным, дорвавшимся до новых тучных пастбищ.

Знаменитый зоолог Алан Кремер высказал идею насчет моих любимых черных курильщиков — мощных подводных гидротермальных источников, формирующих вокруг себя локальные хемосинтетические биосферы, которые не зависят от солнечного света. Дескать, эти «фонтаны» должны быть особенно вкусными для титанцев. Так что, если вы все еще хотите найти виновника Большого Трындеца, то вот его имя: Алан Кремер.

Французы быстрее других загорелись новой идеей, и уже вскоре в нашу гавань зашла «Медуза Горгона». Все-таки, Азорская обсерватория находилась ближе всего к интересующему району, и лягушатники рассчитывали, что мы серьезно поможем. Однако у Марии Фернанды Азеведу были свои соображения: единственного в моем лице специалиста по черным курильщикам она демонстративно оставила на берегу. Вот же стерва!

Интересно, будь я на «Медузе Горгоне», удалось бы не допустить Большой Трындец? Честно признаться, сомневаюсь. Рано или поздно это все равно произошло бы. Такая у них защитная реакция, скорее всего. Выработанная в мире, где слишком много нефти. Чем-то она им там сильно мешает, надо думать. Но тогда это было абсолютно нереально предугадать.

В тот день я с утра сидел на связи и жадно ловил каждое слово команды батискафа, опускавшегося с «Медузы» над участком, где ранее было зафиксировано сразу несколько черных курильщиков. Ребята сразу поняли, что старина Кремер оказался прав: вокруг длинных корявых трубообразных наростов, из которых хлещут горячие минеральные растворы, клубились целые тучи титанских скатов. Вероятно, после суровой диеты их скудного мира, земные гидротермы показались гостям настоящей скатертью-самобранкой, неистощимой на обильные вкусные яства. В свете прожекторов мерное, медитативное колыхание множества инопланетных «наволочек» выглядело завораживающе даже в настолько удаленном доступе.

Командир батискафа — его называли Мишелем — приказал сближаться. Он явно намеревался попасть на скрижали истории, изловив-таки парочку титанских скатов. Сверху, с «Медузы», его порыв поддержали. Их всех можно было понять: вот-вот в руках человека окажутся всамделишные инопланетяне, очень удачно застигнутые врасплох во время сытной трапезы.

— Давай! — заорал Мишель пилоту. Я едва разбираю французский, но тут все было предельно ясно. — Вперед и хватай! — батискаф имел разнообразные загребущие приспособы.

Машина рванула за добычей, второпях снеся полтрубы «курильщика», но осталась с носом: «скаты» вмиг пропали, надо думать, самодезинтегрировались. Вот в этот момент, полагаю, и наступил Большой Трындец. Слава богу, батискаф работал от аккумуляторных батарей, и вытащить ребят как-то сумели — не то бы так и остались там, на глубине около двух километров.

С «Медузы» мне и сообщили, что грянул Большой Трындец. Вернее, тогда, конечно, никто не знал, что это охватило сразу весь мир. Каждый думал, что внезапная фигня стряслась только у него. «Скаты» загадочным образом сумели одним махом выхолостить все земное углеводородное топливо, полностью лишив его исконной энергетической силы. Навык, несомненно, обретенный ими на Титане, где нефти, повторюсь, чересчур много.

Автомобили, суда, тепловозы и так далее — еще куда ни шло. А вот самолеты в тот день попадали, да. Немногим летчикам удалось спланировать на ближайший аэродром. По этому пункту у нас к титанцам большая претензия.

Взволнованная Андреа прибежала сказать, что снаружи полный кавардак. С нехорошими предчувствиями я вышел на улицу и наглядно убедился в том, что проблемы возникли отнюдь не только на французском корабле. Все машины стояли как вкопанные, люди были в замешательстве. Они еще не знали, что это надолго, может быть, навсегда. Что это Большой Трындец! Кто дернул меня за язык, заставив поделиться секретом не только с юной немецкой практиканткой, но и с болтливой тетушкой Аугустой?.. .

Энрике вернулся мрачный.

— Знаешь, — говорит, — мне Нуну только что звонил. Плохи дела. Эти придурки разгромили обсерваторию, хотели поджечь, да забыли, что бензин нынче не горит. Полиция растворилась, будто твои скаты.

Я развел руками. Что тут скажешь? Вот и до нас добрался хаос. На материке уже несколько дней погромы и бунты в крупных городах. Нашлись и на нашем маленьком острове организованные пассионарии, фанаты кривоногого Луиша Гомеша, черт бы его побрал.

— А самое паршивое в том, — продолжает Энрике, — что немка твоя белобрысая тоже сунулась туда, пыталась их остановить. Ну, и огребла, разумеется, дурища. Нуну сказал, ее побили и куда-то уволокли.

— Что? Что они сделали с ней?

— Сядь и успокойся, Питер! Ты ничем не сможешь ей помочь!

Бедная наивная девчонка со смешным мальчиковым именем! А ведь я мог позвонить ей, предупредить, чтобы в обсерваторию сегодня ни ногой! С практикантки спрос невелик — вот и не подумал об Андреа, что ей может взбрести в голову выступить против толпы. Телефон, разумеется, уже молчит.

— Дашь мотороллер?

Энрике покачал головой. Я выскочил на дорогу, намереваясь бежать в город. Сколько там километров вниз по серпантину? Около десяти? Больше? Энрике вцепился обеими руками, буквально повис на мне.

— Питер, опомнись! Сейчас тебе там нечего делать! Девчонке не поможешь — только сам угодишь к ним в лапы! Вечером поедем вместе!

Он опять был прав. Энрике вообще очень рассудительный малый, иногда мне даже кажется, что из нас двоих темпераментный южный парень как раз я.

После полудня опять позвонил Нуну. Энрике включил громкую связь, но я почти ничего не понял, так как Нуну тараторил по-португальски. Мой приятель немного помолчал, переваривая, а потом, запинаясь, пересказал услышанное.

Каменный, или какой там, век вернулся уверенной походкой. Эти уроды совсем спятили: задумали жертвоприношение! Чтобы умилостивить злобных инопланетян и те обратно «включили» любимый бензин! Здоровые мужики отвезли иностранную (не жалко!) девчонку на одинокую базальтовую скалу, торчавшую справа от гавани, и там привязали у самой воды — скормить монстрам. Которые, на самом деле, никакие не монстры, людей всяко не едят, да и вообще на поверхности ни разу замечены не были. Один храбрый парень вроде бы пытался заступиться, но так схлопотал по башке, что сам едва остался живым. Нуну сказал, что городок объят страхом, все боятся высунуться на улицу, чтобы ненароком не попасть под раздачу.

Только начало темнеть, как мы с Энрике, вооружившись — он мачете, а я большим складным ножом, — двинули вниз. Прошла всего лишь половина суток, а мы возвращались в уже чужое, враждебное место. Штабом новой, стихийной власти стал все тот же бар Инасиу, весь светившийся огнями, оравший музыкой и хриплыми глотками. Проезжая мимо, мы словили не то случайную, не то прицельную пулю — она жамкнула по крылу мотороллера. Определенно, мир стал другим. Инстинкты, расталкивая друг друга, алчно полезли наружу.

При свете полной луны мы не увидели у причала ни одной лодки или парусной яхты. Похоже, владельцы оставшегося в деле транспорта серьезно озаботились его сохранностью.

— Что будем делать? — спросил Энрике.

Я глянул на сумрачный силуэт скалы. Не дальше полумили, доплыву. Акулы в нашей бухте редко гостят. Энрике понимающе кивнул и сказал, что все-таки попытается раздобыть какое-нибудь плавсредство, чтобы потом забрать нас назад. Я отдал ему мобильный телефон, ободряюще хлопнул по плечу и, не раздеваясь, шагнул в прохладную воду. Это на Канарских островах, вблизи жаркой Африки, море теплое, как подогретый бульон, а здесь, посреди Атлантического океана, круглый год около двадцати градусов.

Отфыркиваясь от беспорядочной мелкой ряби, я плыл и старался не думать о главном: жива ли еще Андреа? Конечно, с ней все должно быть в порядке! Я отвяжу ее, приведу в чувство, а там и Энрике с Нуну на лодке подгребут. Мы вернемся на остров и до поры до времени укроемся в тихом заповеднике. А дальше — видно будет. Ведь не навечно же этот бедлам. Отнюдь не все, слава богу, на нефти и газе завязано. Глядишь, человечество даже выиграет, получив дополнительный стимул побыстрее искать новые источники энергии.

И еще у меня мелькнула мысль: до чего же много получается параллелей с мифом о Персее и Андромеде! Вот смотрите: я, Петр, почти Персей, спешу на выручку Андреа, почти Андромеде, которая так же была привязана к береговой скале для принесения в жертву морскому чудовищу. И «Медуза Горгона» очень в тему!

Вот и наша скала. Хорошо, что туфли не снял, иначе бы изрезал ноги об острое вулканическое стекло. Со стороны острова практикантки, как и следовало ожидать, не оказалось. Уроды действовали строго по канону, как будто приносить человеческие жертвы было для них обыденным делом. С замирающим от страха сердцем, я с трудом перебрался на другую сторону и сразу же увидел Андреа.

Полностью голая она была крепко примотана толстыми веревками к ноздреватой глыбе у самой воды. Высокие барашки ряби облизывали ее ноги. Хвала небесам, девушка была жива! Только без сознания. И даже в неверном свете луны было заметно, как неслабо ей досталось: многочисленные синяки и ссадины покрывали все худенькое тело, волосы спутаны, и из края рта тянется засохшая тонкая ленточка крови. Люди порой бывают такими зверьми, такими.. .

С помощью хорошо отточенного ножа кое-как удалось справиться с путами. Затем мне пришлось буквально на ходу вспоминать давно забытые навыки оказания первой помощи, почти без подручных средств. Наконец Андреа застонала и судорожно обхватила меня руками — она очень замерзла, была совсем как ледышка.

Я сбросил с себя холодящую мокрую одежду, заключил девушку в тесные объятия и принялся яростно мять ее и тискать. Со стороны, наверное, могло показаться, что двое молодых горячих любовников решили заняться изучением Камасутры в романтическом лунном пейзаже на берегу тропического моря, однако, на самом деле, мы просто боролись за жизнь.

Не помню, как долго это продолжалось. В итоге мы оба согрелись, но вконец обессилели. Девушку разобрало, и она безостановочно рыдала на моем плече, потихоньку освобождаясь от кошмара минувшего дня. Я гладил ее по волосам и не знал, что делать дальше. Энрике все не было, а возвращаться вплавь Андреа, вне всякого сомнения, не по силам. Вдруг со стороны острова защелкали выстрелы. Один, другой, третий. Следом раздался протяжный крик. Интуиция жарко шепнула мне сразу в оба уха: твой друг вас не спасет, он сам попал в беду.

— В кого они стреляют? — прошептала Андреа.

— Не знаю, — честно ответил я. — В кого бы ни стреляли, это безумцы.

Тесно прижавшись друг к другу, мы скорчились на той ноздреватой глыбе и стали терпеливо ждать. Вот только чего? Спасения? Рассвета? Надежда, как ни банально это звучит, умирает последней.

Едва на востоке начала разгораться заря, я услышал совсем рядом странный звук, выбивающийся из монотонного шелеста прибоя. Но вокруг никого не было.

— Питер, — Андреа неожиданно больно стиснула мои пальцы, — это же они, титанские скаты!

И я увидел прямо у наших ног двух инопланетян, две белесые четырехугольные «наволочки», колышущиеся на разогнавшихся к утру волнах. Вскочив, я потянул девушку за собой к скальной стенке, подальше от непрошенных визитеров. Древний миф о Персее и Андромеде повторялся уж слишком назойливо.

— Погоди, — Андреа, похоже, ничуть не испугалась. — Мне кажется, они хотят привлечь наше внимание!

По крайней мере, в одном она точно была права: неизвестных людей нам следовало опасаться больше. А «скаты» действительно выглядели абсолютно безобидно, будто это не их братия навела шороху по всей Земле. Они просто болтались бок о бок на волнах у самого уреза воды. Словно два прикроватных коврика. Да, это было ключевое слово: «коврик».

Наплевав на мои предостережения, Андреа села на камень и спустила ноги в воду. Один из титанцев медленно подплыл к ней и аккуратно подлез. Какой услужливый коврик! Девушка ойкнула и, оттолкнувшись руками от камня, выпрямилась. Коврик прогнулся, но легко выдержал ее вес.

— Питер! Давай и ты!

Была не была, терять нам все равно уже нечего — я последовал ее примеру. Ступни почти полностью увязли в теле второго «ската», однако и он сдюжил. Титанец был довольно плотной консистенции. Стоя держать на нем равновесие оказалось непросто, но заботливый коврик и здесь помог, быстро подстроился.

Вероятно почувствовав, что аборигены освоились, оба титанца немного отплыли от скалы.

— Мы же совсем без одежды! — внезапно опомнилась моя Андромеда. — Надо хотя бы твои мокрые шмотки забрать!

«Скаты» каким-то образом поняли ее и вернулись. Эти ребята, очевидно, обладали разносторонними способностями.

Андреа милостиво оставила мне штаны, удовольствовавшись рубашкой, которая смотрелась на ней вполне прилично.

И мы отчалили, два полуголых человека на ковриках-пришельцах.

— Куда же? — снова забеспокоилась белобрысая немочка. — На остров в другую сторону!

Однако на сей раз «скаты» не стали ее слушать, они сразу взяли уверенный курс на северо-восток, к соседнему острову. Я подумал, что они поступают мудро: соседи ведь не знают, что мы — те самые злокозненные океанологи, якобы спровоцировавшие Большой Трындец. Следовательно, там нам ничего не грозит. Азорцы в массе своей доброжелательные и гостеприимные люди. Когда не фанатеют за Луиша Гомеша.

Ближе к середине пролива наши «скаты» заметно ускорились, так что пришлось сесть. На ощупь они оказались чуть шероховатыми и не теплее окружающей морской воды. Впереди плыл «скат» Андреа, мой — сразу за ним. В голову лезли сумбурные и не всегда подобающие мысли, например, о том, что Андреа фигуркой очень даже и вообще симпатичная — вопреки бытующему предрассудку о будто бы поголовно страшненьких немках. Понятно, что такое могло удуматься только в более или менее комфортных условиях. А, значит, титанцы исподволь сумели убедить нас, что никакой опасности с ними не связано. Да какая там опасность! Наоборот, они спасают нас — на этот счет уже не было ни малейших сомнений.

Соседний остров надвигался громадой своего вулкана. Мимо него всегда пролетаешь, когда твой путь лежит на материк. Вообще, все Азорские острова — это вершины подводных вулканов, гордо протыкающих водную гладь вблизи экватора.

Спустя некоторое время «скаты» ощутимо замедлили ход. И еще мне показалось, что коврик подо мной стал мягче или, точнее, жиже — как хлипкая дернина на болоте вблизи топи. Андреа тоже заметила это и испуганно обернулась. Я показал ей пальцами ОК.

До зоны прибоя оставалась всего пара сотен метров, или один кабельтов по старой морской терминологии, как титанцы неожиданно развалились на куски, и мы очутились в воде. Это не было похоже на их обычную защитную дезинтеграцию, когда «скаты» растворялись без видимого остатка. Лохмотья ковриков беспомощно болтались на волнах рядом с нами. Подождав немного и убедившись, что больше ничего не происходит, мы поплыли к берегу. Андреа уже достаточно пришла в себя, чтобы самостоятельно одолеть такую короткую дистанцию.

На черный от вулканического шлака пляж мы выбрались безумно усталые и зверски голодные. Ближайшее жилье должно быть вон за тем мысом. А туда еще топать и топать.

— Они погибли, спасая нас! — сказала Андреа, с трудом сдерживая слезы. — На поверхности им должно быть жутко тяжело из-за низкого давления! Как они вообще смогли так долго тут находиться?

Я молча кивнул. Сейчас говорить об этом не хотелось: слишком много неясного. Однако интуиция подсказывала, что люди сумеют найти общий язык с титанцами. В конце концов, кормовая база у нас сильно разная — конкуренция не грозит. Боже, как хочется жрать!