Она и он

Он увидел ее одним ранним сейренским утром, когда косые голубоватые лучи едва освещали пустынные улицы. Она одиноко сидела в кафе, и перед ней стояла одинокая белая чашка. Она была бледной, с мраморной кожей, очень темными глазами, широкими темными бровями, черными длинными волосами с каким-то теплым кофейным оттенком и бесцветным ртом. На лице, казалось, были только глаза и брови — больше ничего. На ней было очень простое иссиня-черное закрытое платье, без намеков на элегантность или изящество. Платье для человека, которому не хочется терять время на подбор одежды.

Возможно, именно этим — пренебрежением к одежде, лицом без всяких следов макияжа (хотя было очевидно, что ей просто необходимо подкрасить губы), неуложенными волосами, короткими бесцветными ногтями, отсутствием каких-либо украшений — она и покорила его с первой встречи. А может, своим взглядом. Равнодушный, погруженный куда-то в себя, в те глубины, которые ему тут же захотелось исследовать.

Это был не его тип женщин. Его тип — яркие, головокружительные, сгорающие быстро, как спичка. Те, к которым страшно подойти, которые держат тебя в напряжении все время вашего недолгого знакомства. С которыми расстаешься без сожалений, с приятными, ничего не значащими воспоминаниями. И все же. Он пробыл в этом кафе все то время, что она там была, глядя на нее и размышляя, размышляя. Его мозг генерировал все новые идеи, как подойти к ней и предложить свою компанию. Это было трудно. В кафе они были совершенно одни.

Она просидела так довольно долго, сложив свои белые руки на цветастой скатерти и глядя в окно с таким же интересом, с которым могла бы смотреть на дно своей опустевшей белой чашки. Она даже не заметила его настойчивый взгляд, а если и заметила — не придала этому значения. Спустя 15 или 20 минут, она оплатила карточкой счет, поднялась и вышла шагом человека, который никуда не спешит, но привык ходить быстро.

Он почувствовал легкий укол сожаления, когда она прошла мимо и скрылась. Упущенная возможность. Что ж. Он рассудил, что, быть может, оно того и не стоило.

А потому велико было его удивление, когда он обнаружил себя болтающим о ней с баристой. Он спросил — часто ли она бывает здесь. Да, она бывает здесь каждый день, сидит полчаса, всегда берет только чашку крепкого кофе и совершенно пренебрегает их фирменным блюдом — яичницей с беконом — хотя наслышана о ней, и многие ей ее хвалили. Одна? Да, всегда одна. Живет в колонии? Кажется, да. Если ему интересно, может спросить у такого-то или такой-то. Они знают о ней чуть больше. Большое спасибо, он обязательно спросит, если ему объяснят, как их найти.

Вскоре он уже знал о ней все. Вот он, огромный плюс маленьких колоний — здесь все всё обо всех знают. Он же и огромный минус.

Ей было 32 года, и выглядела она примерно на свой возраст. Скорее из-за слегка уставшего, отсутствующего вида, чем из-за каких-то возрастных изменений.

Она действительно жила в колонии и, кажется, уже довольно давно. Работала она на фабрике старшим специалистом такого-то цеха или отдела. Он не стал вникать. Но знающие люди, к которым его послали такой-то и такая-то, говорили, что она отличный специалист, знающий и любящий свое дело.

32 года, ценный сотрудник, пренебрежение к внешнему виду и чашка крепкого кофе каждое утро в полном одиночестве. А еще черные длинные волосы, темные глубокие глаза, белая мраморная кожа. Он был заинтересован.

Следующим же утром он был в кафе с открытия. Она пришла спустя некоторое время, которое он отсчитывал по секундам, но тут же забыл, когда заметил, что она входит внутрь.

В кафе снова было пусто. Она снова заказала свою чашку кофе и села за тот же столик. В этот раз он решил, что промедление равно поражению и попытался счастья сразу. Только перед ней оказалась чашка кофе — он уже стоял над ее столом.

«Утро доброе» — поприветствовал он ее очень бодро. Она подняла на него глаза, оглядела изучающе с ног до головы. А затем заметила, что утро такое же, как и всегда, не добрее и не злее предыдущих. Голос ее был слегка с хрипотцой, ровный, равнодушный. Он счел все это очень многообещающим и продолжил наступление.

К сожалению, он не местный, поэтому не может оценить, насколько это прекрасное утро обычно для Сейрена. Он побывал на многих планетах и спутниках, но такого волшебного рассвета нигде не видывал. Да-да, чудное, очаровательное место. Уж он-то знает. Он присядет? Она не против?

Ей было все равно.

Его болтовню она слушала явно без интереса. Многочисленные реверансы в сторону сейренских красот, прелести местных жителей ее совершенно не тронули. Хотя совсем уж нелепая похвала фабрике и цеху вызвала короткую усмешку. Но он сомневался, что это была именно та реакция, которой он добивался.

Наконец, израсходовав все свои комплименты, он решился все-таки перейти к более конкретным вопросам. Нравится ли ей это кафе, и как она смотрит на то, чтобы как-нибудь пообедать здесь вдвоем? А может быть, даже поужинать…

Оказалось, что она не смотрит на это вообще никак. Обедает она в фабричной столовой, ужинает дома полуфабрикатными блюдами а-ля «вскрой — разогрей — и готово!», и ее все это вполне устраивает, и она не испытывает желания разрывать цикл ради одного вечера в компании незнакомого человека. Спасибо огромное, но ей это не интересно.

Он был не из тех людей, которые быстро опускают руки. Поэтому он спросил — является ли основной проблемой то, что они не знакомы? Она подумала немного и ответила, что, пожалуй, да. Тогда он, воспрянув духом, спросил — как насчет того, чтобы им познакомиться? Нет, спасибо. Ей не интересно.

Она молча пила кофе, а он молча сидел напротив, уныло размышляя о том, что такого отчуждения еще никогда не встречал.

Так они и расстались тем утром — все еще совершенно чужие друг другу люди. На этом можно было бы и закончить. Возможно, на этом стоило закончить, однако на следующее утро он обнаружил себя в то же время на том же месте.

Она вошла, заказала свой кофе и села за свой столик. Увидев его, она даже не выказала удивления. Должно быть, ей все же было все равно. Он встал, подошел к ее столику и уже без всяких реверансов спросил, можно ли ему сесть. Она посмотрела на него, ничего не говоря, молча вскинув бровь. Он тоже больше ничего не сказал. Выждал полминуты и сел.

Она пожала плечами и не стала заморачиваться. Дождалась свою чашку крепкого кофе без сахара и стала спокойно пить, глядя в окно. Он, немного погодя, подозвал официанта и заказал себе их фирменную яичницу с беконом. Когда принесли тарелку с чем-то дымящимся и ароматным, она покосилась на него, на тарелку, снова на него, но ничего не сказала и опять отвернулась к окну.

Так прошло их второе утро. За ним потянулось третье, четвертое и так далее. Каждое утро он приходил к открытию, усаживался за свой стол и ждал ее. Она приходила немного позже, садилась за свой, заказывала кофе. Он вставал, подходил, спрашивал разрешения присесть и, не дождавшись, садился. На пятый день он перестал даже спрашивать разрешения. Придя сутра, он просто уселся за ее столик, а она, подойдя чуть позже, не стала менять свое привычное место. Так дальше и пошло.

За эти дни он перепробовал все блюда, и даже несколько раз заказал яичницу с беконом. Пару раз даже пытался пить крепкий кофе, но ему не понравилось. Она смотрела на него то с сарказмом, то с любопытством.

На исходе второй недели, придя сутра и усевшись напротив, она спросила — как насчет поужинать вместе, раз уж они вместе завтракают вот уже две недели.

Он был вне себя от счастья. Разумеется, он согласен! Тут даже без вопросов! Когда? Сегодня. Сегодня?!

Он думал даже дольше, чем требовалось. Да, сегодня в самый раз. Вполне. Как раз сегодня он ничего важного не планировал.

Она скептически приподняла брови и усмехнулась.

Словом, они договорились. Позавтракали как обычно и разошлись, чтобы снова встретиться вечером. Он мог бы встретить ее у ворот фабрики, но они условились о встрече около их кафе, поэтому он прибежал на место на час раньше и терпеливо ждал.

Она пришла минута в минуту, такая же, как всегда, без лишней косметики или специально подобранной одежды. И он был этому очень рад. Создавалось впечатление, словно они друг друга очень хорошо знают и доверяют.

Они прогулялись по улице, глядя как затухает короткий сейренский день. Затем зашли в ресторан. Выбрали несколько блюд только потому, что никогда в жизни не слышали их названия, взяли бутылочку завезенного с планеты вина и приступили к ужину.

За ужином они довольно много болтали. Вернее, болтал он, а она слушала, изредка улыбалась и покачивала в руке бокал с красной жидкостью. Они выпили целую бутылку вина и заели его дорогущим сыром. Несколько несчастных блюд так и остались нетронутыми — на поверку они оказались совершенно несъедобными.

Выйдя из ресторана, они снова прогулялись, но уже по вполне определенному маршруту — до отеля. Лифт поднял их на один из верхних этажей, выходящих за купол. Там они уединились в двухместном номере, высветив над дверью надпись «не беспокоить».

Позже, уже глубокой ночью, они вышли на балкон, герметичной стеклянной капсулой выступающий из здания. Отсюда открывался прекрасный вид на всю небольшую колонию, пустынный ландшафт за границами купола, черное небо, утыканное звездами разной яркости и размеров, и сияющий расплавленным серебром бок планеты Сейрен. Она озаряла поверхность луны загадочным бледным светом и одним своим присутствием на небе настраивала на романтический лад.

Они любовались на планету. Потом он оперся на витиеватые перила балкона, а она достала пачку сигарет и закурила. Он не возражал. Запах был приятный, сладкий, точно горело какое-то фруктовое дерево. Он ловил его носом, лениво рассматривал дугообразный горизонт и молчал. Она тоже молчала. Так прошло довольно долгое время. Но вот, докурив одну сигарету, она достала и зажгла другую, затянулась, выпустила дым и вдруг сказала: «Я выхожу замуж».

Это было как обухом по голове. Такого он совсем не ожидал от нее услышать. Какое-то время он не мог подобрать слов, а потом все же спросил: «Когда?».

«Завтра» — ответила она коротко.

«Завтра» — повторил он за ней механически. Она улыбнулась, указала на свое платье.

«Поэтому я ношу траур. По своей прошлой жизни».

Он кивнул, и они снова замолчали. Она продолжала курить. Дым вился по всему балкону.

«Бюро брачных контрактов?» — уточнил он.

«Ага. Новый улучшенный тест на комплиментарность. 100-процентное попадание!»

Они слегка посмеялись, потом постояли в тишине.

«Почему?» — наконец задал он тот самый вопрос. «Ты хороший специалист».

«Нет денег» — просто ответила она.

Они немного помолчали. Он обдумывал это так и эдак.

«Дети?».

«Двое, с разницей в 5 лет. И я должна бросить курить».

Он понимающе закивал.

«С возможностью выхода?».

Она медленно покачала головой.

«Материнская забота».

Они почти синхронно вздохнули. Он снова уставился на небо. Она продолжала упорно дымить, точно хотела заполнить дымом весь их небольшой балкон. Ее движения были механическими, выражение лица — отсутствующим, будто это не она завтра прощалась со своей свободной жизнью и подписывала брачный контракт.

Он улыбнулся. Она заметила это и вопросительно подняла брови.

«Никогда бы не подумал, что ты выходишь замуж. По тебе не скажешь».

Она фыркнула, выпустив сразу столб дыма.

«Делаю, как и все. Что тут удивительного».

Он согласился. Действительно, все так делают. Возможно, и ему как-нибудь придется. Но не сегодня и не завтра. Она усмехнулась. Скорее, чем он думает.

Потом они разговорились. Он рассказал о себе — о постоянных переездах, сменах работы, метаниях. Она всего этого не знала. Она родилась на планете, после обучения перебралась на луну — здесь требовались специалисты. Осела. Кроме Сейрена никогда и ничего не видела. Хотела бы? Еще одна усмешка и густой клуб дыма. Она любит чувствовать землю под ногами. Поэтому и выходит замуж. Крепче стоять на ногах невозможно.

Незаметно подкрался рассвет. Вылез голубоватый диск солнца, исчезли звезды и поблекла планета. Близился день. Их пути пересеклись этой ночью. Теперь им пора было разойтись.

Они умылись, привели себя в порядок и на прощание зачем-то пожали друг другу руки, как партнеры, довольные взаимовыгодной сделкой. Затем свернули — он направо, она налево. Он пошел в Центр занятости, где вот уже неделю его дожидалась соблазнительная должность. Она отправилась на работу, откуда собиралась уйти сегодня чуть пораньше в связи с подписанием брачного контракта. Больше они не должны были встретиться.

Он пришел в Центр и изучил предложенный ему вариант. Как он его оценивает? Да, неплохо. Весьма неплохо. Даже очень хорошо. Чудно. Может ли он изучить другие варианты?

Он несколько раз просмотрел все варианты, которые хоть немного ему подходили. Затем перешел на те, что не имели к нему никакого отношения.

Интересно, очень интересно. И платят хорошо. Разумеется, это очень далеко — на другом конце Галактики, в мало изученной, мало заселенной области. Кто знает, что будет с этой фабрикой, с этой кометой через год, даже через несколько месяцев? Никто. Но никто ведь и не знает, что будет с ним самим через полгода, верно? И не только с ним.

Он скопировал запись на падд, отсалютовал работнику и обещал вернуться через какое-то неопределенное время.

Выйдя из Центра, он вприпрыжку пошел по улице. За две с лишним недели, которые он провел в колонии, он успел исходить ее вдоль и поперек и помнил практически каждую улицу. Сейчас он точно знал, куда направляется.

Без всяких проблем он прошел через пост охраны. Встретился с таким-то, который охотно провел его на нужное место, при этом безудержно болтая, как радиовещатель.

Она сидела за столом, смотрела в никуда и, не переставая, вертела на безымянном пальце тонкое, золотого цвета, кольцо. Лицо ее было еще более бесцветным и отстраненным, чем обычно. Он простоял несколько минут перед ее столом, глядя на нее, пока она смотрела в пустоту. А затем постучался в столешницу.

Она подняла на него свои темные глаза. Сморгнула, будто надеялась, что он исчезнет. Но он все еще был здесь.

«Что ты тут забыл?» — наконец спросила она.

«Пойдем пообедаем».

«С ума сошел? До обеда еще дожить надо».

«Какая сегодня разница?».

Она хмуро смотрела на него пару минут, пока он мялся рядом с ее столом, постепенно теряя терпение. Затем пожала плечами и поднялась на ноги.

Они вышли из цеха, пошли по коридору, не останавливаясь, прошли мимо столовой. Она не стала ничего спрашивать. Только скептически приподняла брови. Не стала она спрашивать и тогда, когда они вышли с фабрики на улицу. Она шла молча, насмешливо прищурившись, и только когда они дошли и остановились перед кафе, рассмеялась.

Он что, издевается? Нет, он вполне серьезен. У них было много завтраков, был ужин, но не было обеда. Всего один обед. Она не против?

Все еще посмеиваясь, она вошла вместе с ним в кафе. Они сели за тот же столик, хотя людей внутри заметно прибавилось. Заказали привычную чашку крепкого кофе и тарелку фирменной яичницы с беконом. Она хмыкнула и обхватила своими бледными длинными пальцами свою родную чашку.

Они пообедали так же молчаливо, как они обыкновенно завтракали. Тарелка с чашкой опустели. Она подперла руками подбородок и насмешливо-вопросительно смотрела на него.

Он достал из кармана падд и так же молча передал ей. Он пробежалась по нему своими темными глазами и снова подняла их на него.

«Что бы это значило?» — спросила она, приподнимая брови.

«Это хорошо оплачиваемое место, где очень нужен хороший специалист. Такой, как ты».

Она нахмурилась. Проглядела информацию на падде еще раз. Взгляд стал настороженным. Она вся напряглась.

«И где это вообще? Что за дыра?».

«Не большая, чем здесь».

Он улыбнулся. Она не ответила на его улыбку. Нахмурилась еще больше, глянула на падд и оттолкнула его от себя.

«Ну и что. Зато здесь я пустила корни».

Она сложила руки на груди и отвернулась к окну. Губы ее плотно сжались, глаза сузились.

Это уж точно. Она пустила корни. Скоро совсем укоренится. Только представь себе! Эти счастливые будни. Разумеется, придется обойтись без обычной кружки кофе по утрам. Но это ничего страшного. Уверен, что вид ее будущего мужа в кровати, со спущенным одеялком, полностью лишит ее сонливости. Это куда лучше, чем кофе. А потом еще пойдут детки. Целых двое. Придется, конечно, оставить любимую работу на пару лет. Десятков. Сколько там детям нужно, чтобы вырасти? Но что такого? Общество сморщенных агукающих созданий у кого угодно отобьет тягу к работе. И ей даже не понадобится курить. Зачем нужны сигареты, когда есть все это счастье?

Сперва она побледнела, а ближе к концу речи даже позеленела. Ее бескровные губы выгнулись. Подбородок слегка подрагивал.

Он посмотрел на нее с полминуты. Затем улыбнулся и протянул падд.

«Я не могу! Не в день подписания! За месяц, за неделю, но не в тот самый день! Бюро кинет меня в черный список!».

Он сочувственно поцокал языком.

«И никто больше замуж не позовет, да?».

Она минуту сверлила его тяжелым взглядом. А потом: «К черту!».

Она вскочила на ноги.

«К черту!»

Сдернув с пальца кольцо, ободрав себе костяшку, она швырнула его на пол. Он услышал, как хрустнул чип под ее каблуком. Кольцо уже рассыпалось в пыль, а она все продолжала молотить его. Люди начали удивленно коситься в их сторону. Он подскочил с кресла, и тогда она, наконец, прекратила.

Встряхнув волосами, она как бы смахнула с себя оцепенение последних двух недель. Усмехнувшись, достала из кармана сигарету и сунула ее в рот. С явным наслаждением она выпустила изо рта клуб дыма. Обежала весь зал томным взглядом полуприкрытых глаз, загадочно улыбнулась и, взяв под руку его, неспешно выплыла из кафе.