Новогодняя история

Новогодняя история.

Глава первая, невесёлая.

Трое парней сидели на чёрной лестнице панельного дома. На улице стоял довольно сильный мороз, но парням он был «по барабану», как они бы выразились сами. Основательно подзаправившись спиртным, молодые люди вяло, лениво перебрасывались несложными фразами, состоящими из молодёжного сленга и мата. Старший из них, достал из-за пазухи шприц, наполненный чем-то непрозрачным, и спросил:

— Эй, козлы, чё, ширятся будем? Я баян погрел.

— Ты чего, «лом», кто же бухло с дурью мешает, — отказался подросток прозванный «кривым», за сутулость и худобу.

— А ты «кабан»?

«Кабан» тоже не хотел.

— Ну и хрен с вами. Мне больше достанется, — «лом» закатал себе рукав, и привычным движением не поморщившись, проколол вену.

Внизу хлопнула дверь, потянуло сквозняком, послышалось шуршание и неторопливые шаги.

— Кого ещё там дьявол несёт? — почти простонал «лом» продолжая выдавливать содержимое шприца себе в вену. — Хе, смотри, мороз.

Вверх по лестнице поднимался самый настоящий Дед Мороз в красном длинном тулупе в валенках, варежках, с бородой, бровями, и мешком на спине.

— Здравствуйте сынки, — поприветствовал Мороз подростков. — Поздравляю вас с Новым годом.

— Здорово, старый хрыч, — заржали ребята. — Ты чё, старый, подарки, что ли припёр?

— Да ребятки, несу подарки детям малым: радость, счастье рождественские поздравления, открытки. Ух, нелегко, старый уже, по лестнице побегаешь, сердце колотиться. Как вас звать-величать судари мои. Меня зовут Морозом.

— А мы дед зовёмся отморозками, — сказал «лом» и молодые люди громко и неприлично загоготали. — Короче, дед, давай свои подарки и вали отсюда, понял? — все трое встали, как по команде на ноги, и стали спускаться к растерявшемуся было старику.

— Ребятушки, я бы с радостью, но подарки-то детишкам малым, а вы уж почти взрослые.

— Ты старый дурак, — «кабан» стиснул левой рукой белую бороду, а правой потянулся к красному носу деда. — Ты что не врубаешься? Бабло гони, придурок! Придушу на…!

Но едва его пальцы прикоснулись к носу, и он почувствовал, что они прилипли. «Кабан» вспомнил, как один раз ещё почти в детстве он воровал мороженное из тележки, пока его кенты отвлекали продавца. Торопливо засунув руку внутрь тележки, он схватился по ошибке за кусок сухого льда. Пальцы тогда тоже прилипли и молодой «Кабан» ободрал и обжёг себе кожу, точно также как и сейчас.

— Ааа! Чёрт! Козёл! — вопил он, размахивая повреждённой рукой. — «Кривой» вали козла!

«Кривой» ухватил красный тулуп за рукав и с треском рванул материал. «Лом» потянулся за посохом Мороза. Дед испуганно отдёрнул руку, назад пряча обледенелую палку за спину.

— Вы видали кореша, какая дубинка? — восторженно прокричал «лом». — Я из неё такую биту себе вырежу, не одна черепуха не выдержит удара. Правобережные жлобы от зависти сдохнут. Эй ты, кусок идиота, дай сюда палку, я кому говорю?

— Нет! Нельзя! Ребятушки, не трогайте посох, — Дед Мороз слабо отбиваясь, отступал к стене. — Ради зимы-матушки, бога ради, не трогайте, прошу вас.

Но, не смотря на все уговоры «лом» продолжал тянуться к орудию Мороза, и когда его кореша свалили Деда на лестницу, он вожделенно ухватился за посох двумя руками…

Неожиданно по лестнице прокатилась синяя волна колючего холода, искорками отразившегося на стенах, лестнице, перилах, и все непроизвольно замерли на секунду. Через мгновение все присутствующие кроме одного, зашевелились. «Лом», превратившийся в ледяную глыбу, повалился на бок, съехал по ступеням до нижнего пролёта и звонко ударился головой о дверь.

Глава вторая, праздничная.

— Ох, горе мне внученька, — жаловался Дед Мороз, когда они — он и Снегурочка шли по тёмной заснеженной улице. — Какую страшную беду я допустил, — человек жизни лишился по моей вине. Не будет мне возможности больше в Новый Год приходить, не пустят меня больше к людям, и посоха я лишусь.

— Дедушка вечно ты без меня в какие-нибудь неприятности попадаешь. Ехал бы, как и я, на лифте. Нет, по лестнице пошёл. Ты же старенький уже, поберёгся бы.

— Нет, внученька, как же я на лифте буду, нежели он возьми, да застрянь. Новогодняя ночь коротка, детишек, что моих подарков ждут сотни, а пока монтёр нас из лифта вызволит, час другой уйдёт. Нет, Настенька, ты уж поднимайся на лифте, а я пешком, так вернее будет.

— Я тогда деда тоже с тобой подниматься буду, — сказала снегурочка, сняв варежку и набирая код подъезда.

В квартире 38, дверь открыла маленькая женщина с усталым лицом, в переднике, и выцветшем праздничном платье под ним. Из-за её спины выглядывали трое детишек — два мальчика и девочка. В коридоре было тепло от горевшего на кухне газа и темновато от света только одной лампочки горевшей в прихожей

— Ой! Ох! — удивилась женщина, — Вы адресом ошиблись, наверное, вам напротив нужно вон в ту дверь, — она показала на стальную дверь в торце площадки отделанную красным деревом с резными узорами, — там директор универмага живёт, вам к нему. Он, а не я заказывал Деда Мороза.

— А Деда Мороза и не заказывают, я сам прихожу, — ответил ей Дед, доставая из кармана лист с распечатками адресов, — Прокофьева Галина Семёновна, дети Вася, Вова, и Маша, это вы все и есть?

Женщина обрадовалась, закивала головой, пропустила гостей вовнутрь. Мороз снял с плеча мешок, поздравил детей с Новым Годом и заставил прочитать ему стишки о ёлочке, после чего, детвора получила по большому подарку, состоящему из конфет, шоколада и ёлочных игрушек.

— Товарищ Мороз, у вас рукав порван, — негромко сказала Галина Семёновна, — давайте я вам зашью.

— Галина Семёновна, — вмешалась Снегурочка, — вы нам только иголку с ниткой дайте, и я сама зашью.

— Нет что вы, я хозяйка, я и зашью. — Женщина насильно стащила с Деда тулуп, и он остался в короткой синей поддёвке подпоясанной кушаком, — Скажите, вы, наверное, от фабричного профсоюза по квартирам ходите?

— Нет.

— Неужели от детского благотворительного фонда?

— Нет. Кстати, мы и вам, матушка, приготовили подарок, — Мороз достал из кармана письмо, — это от вашего мужа, он у нас под Великим Устюгом работает, вот мы по пути весточку и прихватили.

— Ой, от Васи, — Галина Семёновна всплеснула руками. — Месяца три уже как на заработки уехал с тех пор ни одного письма. Скажите, правда, что гуманитарную помощь ещё присылают в Россию, и вы разносите её в виде подарков? Мне бы денег никогда не хватило на вызов Мороза, да ещё и в новогоднюю ночь — сейчас такие расценки, даже страшно представить.

Детишки не хотели отпускать необычного Деда Мороза и Снегурочку и долго прощались с ним на площадке. Они бегали, держась за руки вокруг поднявшего высоко вверх свой посох Деда. На обратном пути, спускаясь вниз по лестнице, наша парочка повстречала другую. Подвыпивший Санта-Клаус в коротком полушубке, подталкиваемый почему-то Снегурочкой, а не лосём, с трудом преодолевал ступени.

— Хейллоу, Мороз, — Клаус, хихикнув, помахал варежкой.

— Иди уже, — заругалась подталкивающая сзади Снегурочка, рослая девица в очень короткой шубке и лосинах с красными кругами помады на щеках, — все ноги мне отдавил, нажрался, а нам ещё пять адресов обходить, блин.

Глава третья, освободительная.

— Молодец дедушка. — Снегурочка Настя одобрительно похлопала Мороза по плечу. — Честно говоря, я думала, что ты расстроишься из-за того случая, но ты умница.

— Эх, внученька, да как же я могу расстроенный ходить по людям и радость им приносить. Грусть, она внутри меня. А как в дверь позвонил, будь молодцом, весели. Видно я, последнюю ночь подарки приношу. Не простят мне смерти человеческой, лишат звания на летнем конгрессе Дедов Морозов.

— Ну, дедуль, опять ты загрустил. Дай-ка лучше денежку, я за конфетами для подарков в ларёк сбегаю, да и шоколадок в мешке почти не осталось.

Мороз достал из-за пазухи толстый кошелёк, открыл и отсчитал Снегурочке две сотенных бумажки.

— Чек попроси! — крикнул он вслед проворной девчонке, и добавил уже тихо и себе под нос, пряча кошелёк обратно. — Не то нам Настька, уши то надерут за деньги человечьи — отчётность нужна за артефакты.

Снегурочка постояла у окошечка ларька, покупая и разговаривая с продавщицей. Потом она повернулась к Деду и помахала рукой подзывая.

— Деда, тут вот какая история, — сказала Настя Морозу, когда он, покряхтывая, подошёл к ларьку. — Олю заперли в ларьке, и она выйти не может. Расскажите ему Оленька.

Продавщица с грустными заплаканными глазами выгладывала из окошечка, периодически вытирая глаза ладошкой.

— Хозяин наш, — срывающимся голосом говорила Оля, — Рустам, нас продавщиц обычно закрывает на замок, на всякий случай, чтобы не кто внутрь не влез, и мы, чтобы не вынесли ничего. Вот и сегодня закрыл, обещал, что откроет в восемь вечера. Сейчас уже десять тридцать, а его нет, может быть по делам, где задержался, или забыл, может. За ним, тут его земляки на машине приезжали с ним и уехали. А меня дома муж с детьми к Новому году ждёт, а меня всё нет. — И девушка громко разрыдалась.

— Ты, чай девица, замёрзла? — спросил Мороз, протягивая девушке свой карманный платок.

— Да нет, дедушка, у меня тут обогреватель стоит трамвайный. Грустно мне, обещала домой вернуться, по дороге, гостинцев детям прикупить, у меня их двое.

— Ладно, посмотрю я на твою беду. Дай-ка бутылочку минеральной воды, за шесть рублей, — Дед взял пластиковую бутылку, открутил крышку и отпил пару глотков, обходя ларёк с тыла.

Повернув замок скважиной для ключа к верху, Мороз осторожно залил в отверстие минералки, снял варежки и плотно обхватил пальцами стальной корпус, который тут же покрылся инеем.

Маленький ледяной ключик был прозрачен как хрусталик и твёрд как алмаз. Замок мелодично щёлкнул, отпуская стальную дугу продетую в петли двери. Дед Мороз отдал ключик Ольге на память.

— Ой, дедушка спасибо, но он же растает, — удивилась продавщица.

— Этот — нет. Не веришь, попробуй растопить.

— Чудеса, — засмеялась Ольга, дуя на твёрдую прозрачную ледышку, которая не собиралась таять, и, несмотря на тепло рук и горячее дыхание оставалась холодной и сухой.

— Вы выключили в ларьке все электроприборы? — спросил Мороз и получил утвердительный ответ. — А то сами знаете, отопительные приборы штука серьёзная и неприятная, да и инспектора пожарной охраны вас потом оштрафовать могут.

— Спасибо вам огромное! — попрощалась Ольга с Морозом и Снегурочкой. Она торопливо направилась в сторону маршрутного такси.

— Подождите, а подарки, — спохватилась Настя. — Возьмите же подарки детям.

— Ой, спасибо вам, большущее. Мне даже как-то неудобно. Может пойдём ко мне в гости? Некогда? Много вызовов? Жалко! Спасибо от всего сердца!

Глава четвёртая, почтовая.

— Видишь внучка, как радуются нам люди, — сказал Мороз. — Жалко только что так неудачно вечер начался и теперь с каждым часом я всё ближе к своей отставке. А больше всего мне грустно, что ты Снегурочка из-за меня, не сможешь теперь тоже на людёй посмотреть, ведь дед я твой единственный. Хотелось бы тебе жениха из человеческого племени отыскать.

— Ладно, дедуля, не печалься. Может ещё всё хорошо будет, и простят тебя, а нет, то и пусть, буду всегда рядом с тобой. Ты уже старый стал тебе уход нужен. А женихи из людей мне не нужны, ничего хорошего из этого ещё не выходило.

Неосвещённый подъезд «хрущёвки» не имел не только кодового замка, но и самой двери. Иней шапочками свисал с почтовых ящиков и серебрил перила лестничных пролётов.

— Как у нас дома, — хихикнула Снегурочка, прикрыв ротик варежкой. — Итак, первый этаж, квартира номер 3, Свиридовы Михаил Иванович, Татьяна Петровна и младшая дочка Саша, — сверилась Настя с взятым у Мороза списком.

— Младшая, а где старшая?

— Старший у них — сын, он сейчас в Чечне. Ты что дедушка забыл? У тебя же письмо от него в мешочке, он же родителям вчера его написал, но до Нового года оно придти бы не успело, и поэтому зимняя канцелярия передала его нам.

— И точно, совсем старый стал я, уже ничего не помню. Ну, звони.

Дверь открылась, женщина в праздничном платье встретила Мороза с внучкой и сразу пригласила внутрь, помогла снять, не смотря на все протесты, тулуп деда и шубку Насти. Мороз выслушал доклад младшей Саши о рождении ёлочки в лесу и первых годах её жизни, и вручил девочке красный мешочек с подарком. Несмотря на желание хозяйки, гости не согласились остаться на чай с пирожными, сославшись на занятость. Перед выходом Мороз вручил Татьяне Петровне письмо от её сына. Хозяйка замерла на несколько секунд, прижимая конверт к груди, опомнившись, побежала за ушедшими гостями, но их и след простыл.

— Миша, я не всё поняла, — сказала хозяйка мужу, — ты вызвал Деда Мороза, но как он смог доставить письмо от Коли, отправленное только вчера.

— Ура! Письмо от Николая открывай быстрее. Саша, иди сюда, Коля письмо нам написал. — Топот детских ног по коридору. — Но дорогая, я вызвал Мороза на пятое января, а не на сегодня. Тут какая-то ошибка.

— Какая может быть ошибка, когда письмо от Коли у нас на руках.

Раздался треск распечатываемого конверта

Глава пятая, автомобильная.

— Смотри внучка, человек там мучается, может, чем помочь можно?

Инспектор ДПС Васильков копался под капотом в чреве своего железного коня весь мокрый от пара выходящего из открытой крышки радиатора.

— Бог помощь, сынок. Случилось чего, так мы со Снегурочкой, может, поможем.

— Спасибо отец, — милиционер выглянул из-за капота. — Ух, ты, дед. Ты как настоящий или из театра, какого? У меня видишь, двигатель перегрелся, радиатор закипел. Полгорода исколесил, машину загнал совсем, места везде рыбные, одно лучше другого. Глаза разбегаются, куда не встану, тут же какой-нибудь нарушитель подкатывает. Каждый третий за рулём — пьяный. Деньги прямо рекой текут. Золотая сегодня ночь папаша, чудесная.

— Верно говоришь, сынок, — проговорил Дед Мороз, — ночь эта чудна, жаль она всего одна в году. Снег сияет, морозно, нет даже ветерка. Люблю я эти часы, готовлюсь весь год, ради одной только такой ночки. Люди веселятся, и мне на душе хорошо.

— Точно отец, веселятся и хорошо. Чем больше они этого веселья в себя вливают, тем соответственно толще моя варежка, — Васильков показал свою рукавицу, — два часа всего отработал, а почти полная. И не десятки какие-нибудь, а полтинники и сотенные. Да, ты прав, чертовски прав, и в самом деле, почему эта ночь всего одна? Если было бы, хотя бы пару таких праздников в квартал — я из органов бы уходить не стал. А как тебе дед платят за твою халтуру, по часам или вызовам?

— Никак, нам со Снегурочкой, дороги радость на лицах и счастье, которое мы приносим взрослым и особенно детям, потому что они в нас по-настоящему верят.

— Да, дети — цветы жизни. Мои, тоже подарков ждут, вот сейчас урожай соберу, и на днях им Плэйстэйшен-2 куплю. Ну как, помочь-то сможешь? Ты же Мороз охлади-ка движок, ха-ха-ха.

— Всегда рад помочь, — сказал дед, и, подойдя к переду машины, спросил у инспектора, — А где двигатель?

— Ну ты, отец и даёшь. Вот это — двигло, а это — радиатор.

Мороз набрал полную грудь воздуха и со свистом выдул под капот мощную струю клубящегося ледяного пара, распылённого жидкого кислорода. Радиатор затрещал и лопнул, в двигателе что-то громко щёлкнуло, на фарах повисли сосульки, крышка капота, потрескивая, медленно опустилась вниз.

— Ты дед… ну ты и даёшь дед! — Не мог придти в себя инспектор, а когда до него дошло, что его казённое средство передвижения и обогащения превратилось в груду железного лома, крикнул. — Э… эй ты… что ты наделал!? Да я тебя. Стоять на месте! Руки на капот, на капот кому говорят!

Васильков достал табельный «макаров» из кобуры, но стрелять в спину убегавшим Морозу и Снегурочке не стал, — потом не отпишешься. По своему служебному инстинкту он кинулся, было, за руль автомобиля, но тут же сообразил что тот ему уже не помощник. Громко выругавшись, милиционер с размаху ударил кулаком по капоту. Промороженное до абсолютного нуля железо, рассыпалось на мелкие куски.

— Дедушка, дедушка, остановись! — взмолилась Снегурочка. — Стой за нами уже не кто не гонится!

Дед Мороз остановился на окраине парка и плюхнулся на спину в снег, Настя села рядом, оба долго не могли отдышаться. Минуту спустя Мороз сказал:

— Ух, давно я так не бегал, чуть полежу отдохну.

— Деда ты бы поаккуратней, — захныкала Снегурочка, — разве можно тебе так бегать в твоём возрасте. А вдруг у тебя с сердцем что будет.

— Эх, внученька, да какая уже разница. Последний раз я среди людей. Последнюю ночь. Да и ночь-то уже не полная. — Дед лёжа поднял руку и посмотрел на часы. — Вот уже и полночь приближается. А раз ночь последняя то можно и оторваться на полную катушку, что нам терять. Какая-то неувязка вышла с тем служивым. Вроде, я помочь ему решил, а тут такая оказия. Он же сам попросил охладить своё… как его… двигло.

В глубине спального района что-то громко бухнуло, небо засеребрилось вспышками ракет, — люди запускали в небо пиротехнические фейерверки. По сторонам бухали петарды, шипели ракеты, кричала восторженная детвора.

— Пойдём Снегурочка, — Мороз стал медленно подниматься на ноги. — Нас ждут дети и взрослые, многих надо ещё посетить.

Глава последняя, счастливая.

— Ну, ты братишка доктор и даёшь! — Старший санитар, вёл под руку своего коллегу по больничному коридору. — Новый год уже два часа как пришёл, а ты с медсестрой, то в операционной, то в реанимации торчишь. Выпей хоть бокальчик. Понимаю, что на дежурстве и нельзя, я сам такой. Но за Новый Год и чуть-чуть, можно.

— Хорошо, — ответил ему дежурный главврач, снимая очки, протирая уставшие глаза, — теперь уже точно можно, с пациентом всё обошлось, полное переливание сделали, — выживет.

Врачи прошли в ординаторскую, где их радостно встретили коллеги. Все встали, произнесли тост, выпили шампанского, поздравили друг друга с наступившим годом. Поболтали, а потом послушали доклад главврача:

— Я только сейчас из реанимации. Пациент, которого привезли четыре часа назад…

— Умер? — испуганно произнесла медсестра.

— Нет господа, выжил, и что самое удивительное, что он чуть не умер не оттого, что мы вначале увидели, а наоборот выжил благодаря этому.

— Послушай Василий Петрович, — сказали из аудитории, — объясни как-нибудь попроще, растолкуй, что к чему.

— С удовольствием, к тому же для меня это дело считайте законченной диссертацией или докторской. Итак: пациент Кирилл Ломакин восемьдесят пятого года рождения, прибыл в институт полностью замороженным, как рыба. Любой доктор скажет — это труп. Но есть одно но, — как так получилось? Его друзья, которые с ним были, и которые пишут сейчас объяснительные в милиции, утверждали, что их друга заморозили мгновенно. Это невероятно, и я сразу заинтересовался этим случаем. Леночка, вот вы купили недавно холодильник с камерой моментальной заморозки? Что вы в ней замораживаете? Фрукты. А почему? Сам отвечу, когда фрукты быстро заморожены, они сохраняют свои свойства, и когда оттаивают, становятся как свежие. Человек, конечно, не фрукт, но тот привезённый тип, судя по наколкам, ещё тот фрукт (смех в аудитории) и наркоман к тому же со стажем. Я его в операционную, взял анализ крови и удивился, — у него в крови я обнаружил: во-первых, алкоголь, во-вторых, смертельную концентрацию наркотического вещества — перед замораживанием он ввёл себе тройную дозу героина. Ничего себе, думаю, человек и шыряеться как следует, и замерзает, что надо. Мы с сестрой сразу полное переливание стали ему делать, а он как раз и оттаивать начал, да так быстро оттаял, за каких-то пятнадцать минут. Крови на переливание много ушло — старая оттаивала, тут же новую вливали. Даже жалко, на такого нарка, добро переводить, ему ещё повезло, что первой группы, резус положительный, у нас хватает. Спустя полчаса больной наш пошевелился, после непродолжительного закрытого массажа сердце забилось. Дефибриллятор не понадобился. Честно говоря, я глазам своим не поверил, не припомню другого такого случая, во всей моей медицинской практике…

— Это ты Вася не прав, — сказал пожилой доктор зашедший к своим коллегам, чтобы их поздравить с праздником, — в нашей практике ещё и не такие случаи происходят, к тому же сегодня ночь-то волшебная. С Новым две тысячи третьим Годом товарищи.