Неудачный жребий

Состав групп на круизные корабли определяется обычно жребием. Исключения делаются только для супругов и близнецов. Да и то — по желанию. Вдруг кто хочет отдыхать раздельно?

Пассажирам круизной шхуны «Герман Титов» Фёдор Каблуков сразу не понравился. Слишком назойливо разглядывал он близняшек Лилю и Вику в салоне челночного шлюпа, на пути к шхуне. Важно ли, что на них модные трико, стиль анатомик? На Лиле — белого, а на Вике — вызывающе телесного цвета. Кому какое дело, что бэджики с именами, за невозможностью приколоть, просто приклеены на грудь? Это не повод глазеть, словно в цирке.

Так размышлял Витольд, рослый блондин-атлет, который сидел от сестёр через проход наискосок, и рассматривал их сквозь чёрные очки. Напротив Витольда расположился Никита. А напротив Лили-Вики развалился Каблуков, предприниматель — если верить бэджу. Раскинув вольготно толстые ноги в цветастых бермудах (сестричкам пришлось потесниться), он чесал жирную волосатую грудь сквозь вырез рубахи — и пялился.

Весь путь от терминала до орбитального дока, в переходной трубе, и даже на борту шхуны Фёдор Каблуков шёл, переваливаясь, строго за сёстрами и чуть не причмокивал радостно: ах, зайки!

Соседом Витольда по каюте оказался Никита, парень тихий и безобидный. Только заторможенный слегка. Как будто некий фильтр стоял у него в голове, допускающий или нет до хозяина внешние звуки. И взгляд, отсутствующий и потусторонний. Понять такое Витольду было сложно, представить — дико. Профессия светского журналиста требует реакции моментальной. Не то набегут конкуренты — и все новости просквозят мимо. Чем тогда жить?

— А, извини, — после долгой паузы ответил на рукопожатие Никита, — меня Никита зовут.

Чудик. Имена на бэджиках написаны. И род занятий, если кто желает.

— Идем, Никита, в кают-компанию, капитан приглашает.

— Добро пожаловать на борт «Германа Титова», — начал через четверть часа капитан Волков, моложавый, седоватый, с мужественным лицом. В белой фуражке с высокой тульей, белом же мундире с золотым шитьём. Вид его, конечно же, внушал уверенность и спокойствие. — Меня вы все знаете, — он указал глазами на форменную плашку с именем над карманом мундира, — я капитан судна, кроме того, я врач (надеюсь, это не понадобится) и штурман. Леонид, — из-за спины капитана шагнул и коротко поклонился молодой офицер, — наш радист, стюард и бортинженер. Со всеми вопросами — к нему. Ко мне, — он лукаво улыбнулся, — только с приступами морской болезни и особо жестокой хандры. А теперь, прежде чем мы приступим к выбору маршрута — по традиция его выбирают сами туристы — прошу пассажиров представиться и сказать пару слов о себе. Впереди месяц вместе, как-никак.

— Я журналист, веду светскую хронику, — сказал, приподнимаясь, Витольд. «Глубокий гламур», — пробормотал в нос Фёдор Каблуков, но громко, на весь салон. Витольд изобразил кислую мину и сел. Повисло молчание.

— А вы, Никита? — спросил после паузы капитан.

— Что? Ах да, извините, — засмущался Никита и вскочил. — Никита меня зовут. («Вот ка-ак?» — проскрипел Фёдор Каблуков и хрюкнул) Да. Я музыкант, пишу симфонию, поэтому...

— И как она будет называться? — поинтересовался капитан Волков.

— Музыка сфер, наверное, — Никита покраснел, — извините.

— Как меня зовут и кто я такой, — сидя заговорил Каблуков, — всё написано на карточке. Добавлю, человек компанейский, вы меня полюбите! Правда, зайки? — он подмигнул Лиле-Вике и оскалился. Витольда передернуло: изо рта у Каблукова пахло.

— Вот ещё! — Лиля фыркнула и быстро поднялась, её грудь подпрыгнула — качнулись в такт головы мужчин. — Я художник, мы победили в конкурсе — и ...

— Нам хватило денег на круиз, — встала рядом Вика и движение мужчин повторилось.

— Что же, выберем маршрут, — продолжил капитан, — нажмите каждый на зелёную кнопку. Они расположены перед вами, на столе.

Лиля и Вика коснулись кнопок первыми, почти одновременно, и густой лес траекторий на экране за спиной капитана поредел.

— Итак, — возгласил капитан, когда на экране осталась одна кривая, — наше путешествие начинается! Прошу пройти в свои каюты. Старт будет транслироваться по внутренней связи. Он через полчаса. Приятного взлёта!

Туристическая шхуна, в отличии от грузовых каравелл и военных и исследовательских клиперов обладает меньшей скоростью, меньшим запасом хода — в окрестности Плутона и Прозерпины туристов пока не пускают, да и нечего там смотреть — и огромными панорамными окнами. Серия «Элит», к которой относился «Герман Титов», подразумевала повышенный комфорт. Например, кроме личных душевых кабинок в каждой каюте, на шхуне имелся центробежный бассейн. Присутствовал отдельный бар, не совмещенный с кинозалом и визиотекой. И еще ряд мелких, но важных мелочей, позволявших отдохнуть лучше меньшему числу людей. Поэтому «Герман Титов» имел на борту всего четыре двухместные каюты. Одну занимали капитан и бортинженер, практически, правда, не пересекаясь. Шхуну вёл автопилот, вахты были номинальны, но порядок есть порядок — капитан редко видел бортинженера, и наоборот. Вторую каюту занимали Витольд с Никитой, третью — Лиля и Вика.

Фёдор Каблуков, как бизнесмен и нувориш, занимал двухместную каюту один.

Первый, скучные дни пути, через пустоту между Землей и Марсом, каждый развлекался как умел. Витольд пытался ухаживать за сёстрами-художницами. Не умея различить Лилю и Вику, он смело флиртовал с обеими. Они же в ответ лишь смеялись в длинные цветные локоны, не замечая разницы между его комплиментами и развязными шутками Каблукова. Витольд сжимал кулаки и сопел. Капитан или бортинженер профессионально не вмешивались, а Вика-Лиля, откровенно развлекаясь, никак не отвечали Витольду, но каждый день являлись в новых трико. Похоже, кроме этих невесомых шкурок, самых разных расцветок и чуть не прозрачных, в их багаже не было ничего.

Про Никиту, здесь он или нет — понять было трудно. Он молчал, улыбался или отвечал невпопад. Иногда Витольд замечал, как трепещут пальцы его соседа, будто на деке клавира. Никита, как и обещал, был занят сочинением симфонии, черпая вдохновение в неподвижном звездном небе, в интерьерах шхуны, в попутчиках. Тогда он хватал карманное пиано и смущал слух Витольда странными, непривычными аккордами. Только появление Вики прерывало внутреннее одиночество Никиты. Он пытался улыбаться, участвовать в разговоре и даже шутить. Лилю, при этом, он почти не замечал. К зависти Витольда.

Не терял времени и Каблуков.

Вечерами, после ужина и общих посиделок, запершись на ключ, он доставал тонкую магнитную карточку и колдовал с терминалом. Несколько команд, и на экране появлялась картинка от скрытых камер наблюдения. Каюты капитана и Витольда с Никитой он пропускал, чего там смотреть. Вот трансляция от сестричек — то, что надо! После ужина художницы любили принять душ. Каблуков сидел, поглощённый зрелищем, потирал ладони, довольно хмыкал, крутил на голове бейсболку, которую не снимал никогда.

В срок вышли на орбиту Марса, посмотрели те камни, что сопровождают всюду неуживчивого бога. Над Олимпом пролетели; убедились: нет каналов, да и не было никогда. Оттолкнулись от планеты — и к Юпитеру, через пояс астероидов. Это на схемах только пояс — на каждом шагу камни. На самом деле — пустота. Любое путешествие — ожидание, большей частью. Любой круиз — в основном дорога.

Однажды, когда мусор, кружащий между Марсом и Юпитером, собирался уйти с боковых экранов на кормовой, Лиля и Вика направлялись в бассейн. Витольд, вышагивая рядом, шептал что-то в девичьи ушки, Никита сзади буравил взглядом Викину спину. Здесь, в общем холле, и повстречался им Фёдор Каблуков.

— Давно ли, киса, — подхватил он Лилю за руку, оттесняя Витольда мощным животом, — посещала ты душ с мужчиной?

— Невелика наука, — наморщила Лиля носик; трико на ней сегодня бархатно-черное, кажется, голова в золотом облаке летит сама по себе. — И не киса я вовсе, глупости какие.

— Молодец! Умная девочка! — Каблуков оскалился шире. — Конечно, не киса. Кошки воду не любят. Рыбка! Золотая рыбка! Пойдём, у меня просторная душевая.

— Что я в ней не видала? — фыркнула.

— Верно! В бассейне лучше. Сестру пригласим? — Каблуков подхватил под руку и Вику.

— Не смей, — Никита побледнел и рванулся вперёд.

— Ты наглеешь, Каблуков, — вступил Витольд. Ему стало неловко, что Никита оказался первым. — Оставь девушек, иначе...

— Что? — обратил на Витольда внимание Фёдор Каблуков. — Неужели ты дашь мне по лицу? Попробуй, — он хихикнул. — У меня как раз прыщик вот тут, под глазом… Поможешь выдавить, да? Только тронь… Засужу, понял? Как я вашу братию, — теперь Фёдор зашипел гадюкой, — всех вас, гламурных писак, ненавижу!

— Прекратите! — разом, испуганно закричали близняшки.

— Гад! — Витольд постарался вложить в удар всю силу. Вот эта наглая харя, прямо перед глазами...

Но Каблукова вдруг повело назад, отбросило. Со щелчком отлепились от пола магнитные подошвы, и его спиной вмазало в стену. Остальные повалились на пол. Шхуна меняла курс, круто отворачивая направо.

— Всем пассажирам немедленно занять места в каютах. Причины изменения курса сообщу дополнительно. Прошу прощения за неудобство, — прогремел голос капитана в динамиках.

Видеоканал был обрублен, только звук пробивался сквозь скрежет помех:

— … конвертор накрылся… по нулям… Волков?

— У меня группа на борту, — встревоженный голос капитана. — Неужели никого больше нет рядом?

— … пусто… трое с травмами, автомедик не справляется… Устав!

— За кого меня принимаешь? — Волков отвечал с досадой. — Уже повернул. Продержишься?

— … постараюсь… скорее, Коля!

«Вот ведь наглость!» — разозлился Каблуков, отключил перехват и потопал в каюту капитана.

— Это возмутительно! — кричал Каблуков, нависая над капитаном. — Для спасения есть специальные службы! Я заплатил деньги, вы портите мне отдых!

— Перестаньте шуметь, Каблуков, — Волкову Фёдор надоел больше, чем остальным. — Решения принято и я его не отменю.

— Вы не имеете права!

— Вы не имеете права подслушивать служебные разговоры. Арестовать вас до конца рейса?

— Так я это не оставлю, — вывалился Каблуков из каюты, оттолкнув входящего Витольда.

— Фёдор, но там же люди, — увещевали Каблукова Лиля-Вика. — Оставить их погибать?

— Чего вы ему объясняете? — Витольд сжимал и разжимал кулаки. — Он просто эгоист. Жаль, раньше мне не попался. Я бы написал, что за фрукт!

— Руки коротки, — Каблуков, набычившись, глядел в боковой экран. Шхуна висела над безымянным камнем. Длинный рукав соединял её со злополучной станцией наблюдения. Погрузка шла полным ходом.

— Попомните еще, идиоты, — с этими словами Каблуков покинул собрание. В главном коридоре было пусто: капитан занимался эвакуацией, Леонид дежурил в рубке. «Удачно…» — Фёдор быстро извлёк универсальный ключ и забрался в капитанскую каюту. Тем же ключом вскрыл сейф Волкова. В нём, на нижней полке, как и положено по Уставу, лежал пистолет. «Пригодится, как говорится…» — пробормотал Фёдор, пряча оружие под рубаху. Выглянул — всё тихо, запер дверь и вернулся к остальным.

— Друзья! — прошло не более получаса, и капитан Волков появился в салоне; Леонид тенью маячил за его спиной. Похоже, капитан был слегка рассеян. — Круиз прерывается («Не расплатитесь!» — Каблуков со злостью), мы возвращаемся на Марс. Это информация. На борт принято 5 человек. Состояние тяжелое, я разместил их в бассейной, там же развёрнуты три походных автомедика. Но есть осложнение («Началось...» — пробормотал Каблуков из угла, на него зашикали), нужно ваше согласие.

— Мы готовы, капитан, — с готовностью начал Витольд.

— За всех не говори, балабол! — рявкнул Каблуков. — К чему такому ты готов?

— Прекратите! Не время! — Волков повысил голос. — Конвертор на пределе, нам не хватит кислорода на обратный путь. Один из нас должен лечь в гибернатор...

— Мы же, — начала Лиля.

— Не адаптированы! — закончила Вика.

— Заморозиться, значит, — голос Каблукова сочился ядом. — Шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Да, — Волков внимательно посмотрел на туристов. — Спасенные не в счёт, им бы и так дожить до базы. Нас тут пятеро мужчин. Кинем жребий.

— Что? — не выдержал Витольд. — А дамы?

Вика-Лиля с изумлением посмотрели на него:

— Витольд! Как ты можешь! — изумление плескалось в глазах Вики, а Лиля выдохнула. — Неужели...

— В самом деле, Витя, — со странным выражением посмотрел Никита на Витольда, — неправильно как-то.

— У нас равенство, пусть тянут! — понимая, что терять нечего, упёрся репортёр.

— Так нельзя! — Волков выставил на стол пустой контейнер. — Здесь у меня пять капсул, — начал он.

— Нет уж, — Вика (или Лиля) замотала головой, — должно быть шесть! Вытянем — заморозимся обе! Пусть некоторые, — она метнула негодующий взгляд на Витольда, — полнее дышат!

— А вы, Фёдор, как думаете? — капитан ждал.

— А, — отмахнулся Каблуков, — как хотите.

Время было дорого — и капсул в контейнере стало шесть.

— Дамам — первая очередь, — Волков внимательно посмотрел на девушек.

— Я!

— Мне больше везёт, — жребий потащила Вика. Лиля благословила её шлепком ниже спины. Витольд сглотнул. — На счастье!

С закрытыми глазами раскрутив капсулу, Вика отдала листок сестре:

— Пусто! — показала Витольду язык та. — Съел?

— Глупые, — запустил тот руку в ёмкость. Развернул бумажку — бледное лицо его пошло красными пятнами. — Чисто!

Леониду с Никитой тоже повезло.

Фёдор Каблуков спокойно вытащил капсулу и, не разворачивая, прилепил на стол: — Пусто!

— А… — начал Витольд.

— Проверь! — Каблуков катнул ему намагниченный цилиндрик.

— Капитан? — выдохнул тот, когда чистая бумажка повисла над столом.

— Неудачный жребий, — Волков был спокоен, — ничего не поделаешь.

— Никита, — попросил Каблуков, — что в последней капсуле?

— К чему этот цирк, капитан? — сказал Каблуков, показывая пустую бумажку. — Понимаю, благородство и этика. Но кто поведёт шхуну назад, через астероиды?

— У Леонида есть допуск.

— И опыт? — губы Каблукова кривила усмешка. — Вы безответственны, капитан! Я не принял бы вас даже на должность начальника отдела, врач и штурман. Что за компания подобралась! Трус— репортёр, бледная тень бортинженера, жертвенные нимфоманки. Во главе капитан, бегущий жестких решений! Один мужик — и тот композитор… В гибернатор лягу я. Отдохну от вашего общества.

— Именно поэтому вы украли оружие?

— Да. Трудно спорить с дураком, когда у него пистолет.

Прошло полгода.

Капитан Волков получил медаль и повышение по службе. Леонид летает вместе с ним; они не общаются.

Никита дописал симфонию. Специалисты утверждают, что в его музыке появились несвойственные ему ранее глуховатые, трагические ноты.

Фёдор Каблуков до сих пор в коме. Лиля и Вика дежурят у его кровати попеременно. Врачи обнадёживают.

Витольд написал книгу: «Спасение «Германа Титова». Она успешно продаётся. Про Фёдора Каблукова в книге нет ни слова.