Неопределенно безумен

— Что неясно, лейтенант МакТир? — сухо произнёс командующий, МакТир-старший. — «Двадцать седьмой» разбился при посадке. У нас нет ни координат, ни направления нырков! Этот ваш Эндимион… — махнул рукой вверх и вправо, где за силовым полем на угольно-чёрном небе искрился Млечный Путь. — Да он может быть где угодно!

Звезды здесь, на вершине башни рядом с космопортом, горели так ярко, что, казалось, можно дотронуться рукой.

Дей молчал.

Изысканная в своей красоте и сложности туннельная ветка сохранилась. Стерлись только все путевые карты, да бортовой компьютер списан в утиль. «Вселенная слишком велика, чтобы отыскать в ней одну крошечную планету», — доказывал МакТир-старший и в конце концов запретил сыну поднимать этот вопрос.

Но шанс был, и МакТир-младший не собирался упускать его, хотя все вокруг отговаривали его от поисков напарника. Твердили о гениальности штурмана, о его новом слове в звездоплавании — и поминали Бранна как покойника.

Но Дей, вопреки всему, надеялся на чудо.

Дей злился, рассматривая белую прядь в чёрных волосах командующего, жёсткое волевое лицо, так похожее на его собственное, и не находил ни логических, ни научных доводов, а предчувствия, интуицию и долг дружбы в расчет не возьмешь.

Лётчики из почётного караула в парадных мундирах, стоящие в два ряда в торжественном зале славы, укоризненно молчали. Обратный полет от Эндимиона до Земли мгновенно стал легендой, а лейтенант МакТир, только вышедший из госпиталя, должен был радоваться награде и тому, что остался в живых. Однако Дей радоваться не желал.

— Но это же Бранн! Возможно, он смог… — проговорил он и досадливо сморщился от неуверенности, прозвучавшей в голосе.

Низкий, звучный и очень убедительный голос отца вновь прокатился по торжественному залу для награждений, расположенному на вершине башни и отделенному от звездного неба только прозрачной полусферой:

— Даже если бы я дал корабль, и ты знал, куда лететь!.. Три. Месяца. Пути. Столько на ледяной планете без атмосферы не выдержит никто!

Коренастый рыжий адмирал Фордгалл Форест, стоявший рядом с высоким статным командующим, неодобрительно поджал губы, словно сожалея, что в этот единственный раз их мнение совпало. Потом все же произнес:

— Намерение достойное, пилот Дей. Однако старина МакТир прав.

— Лейтенант МакТир! — приказал отец, видя, что Дей все же хочет возразить. — Кругом и шагом марш! В бессрочный отпуск! И даже не вздумай подходить к кораблям! — прозвучало уже в спину.

Шеренга лётчиков расступилась перед Деем. Голов не поворачивали, но провожали взглядами. То ли пилота, то ли свежеврученную звезду, блестевшую на его кителе.

Награду, которая по праву должна была принадлежать Бранну. Штурману, не вернувшемуся на Землю, полагалась скульптура в парке славы звезднофлотцев. Вчера Дей выдал сестре, в какое место могут засунуть себе эту скульптуру те, кому она нужна.

— Дей, — раздался голос отца через коммуникатор внутренней связи. — Ты сам все знаешь. Нет ни единого шанса. Он погиб, чтобы ты жил. А ты хочешь потратить жизнь на бесплодные поиски его трупа?

— Он не погиб!

МакТир-младший все-таки громыхнул дверями, покидая торжественный зал.

* * *

Вначале Дей с Бранном решили, что им повезло: когда их «Двадцать седьмой» вырвало из туннеля и выбросило не в глубины космоса, а к весьма неплохой планете с полным отсутствием разумных существ. МакТир не верил глазам. Зачаток азотной атмосферы, умеренная сила тяжести — уже невероятно много в свете новой волны терраформирования, прокатившейся по галактике. После бунта колоний переделывать под себя миры с разумной жизнью было признано не этичным. Так что главная миссия — поиск планеты для колонизации, перенесения промышленных предприятий, добычи ископаемых или масштабных научных экспериментов — вновь была выполнена. Третья подходящая планета за два года полетов!

Это означает и звание, и нашивки, и одобрение отца.

Назвать ее «Эндимион» пришло в голову Бранну.

— Какая же снежная! Словно спит! И красивая! А луны! Тут весьма особенные луны, — он вытягивал худую шею, разглядывая в иллюминатор серебристое яблоко планеты.

— Красавец, усыпленный Селеной, — усмехнулся Дей. — Я всегда знал, что ты романтик. — И Бранн смутился.

Как всякие уважающие себя исследователи-разведчики, они решили не только засечь координаты, но и спуститься.

* * *

Дей, выйдя из зала славы, сердито шагал вперёд, не глядя по сторонам. Сестра, подхватив его под руку, пошла рядом.

— Ты сделал все, что возможно.

— «Я сделал все, что мог» — девиз проигравших!

— Значит, сделаем невозможное! — решительно сказала Гвенн. — «Первый» к взлёту готов. После вашей истории мы поставили поляризационный щит и дубль-систему с подгонкой скафандра. Встроено наскоро, но есть повод испытать на прочность.

Воздух зазвенел незаданным вопросом.

— А Финтан? Твой пилот не рискует без повода, а нас четвертуют по прилёту! А потом сожрут.

— Подавятся, — знакомо улыбнулась сестра. — Финтана я беру на себя. Ты хоть примерно знаешь, куда лететь?

— Я — нет. Но очень надеюсь, есть тот, кто знает.

— Ты хочешь спереть из обломков корабля ваш бортовой компьютер? Так-так-так! Хищение государственного имущества в особо крупных размерах, угон военного корабля! — Гвенн закатила глаза. — Шикарный список прегрешений! Не хватало только кражи со взломом!

— Тебе не обязательно участвовать.

— Когда начинаем?

* * *

Отец дождался окончания торжественной речи на выпуске Академии: про новые горизонты, про поиски планет и про то, что ныряльщики, несмотря на малые размеры их корабликов — гордость межзвездного флота, и огорошил сына новостями.

— Завтра вы с Гвенн получите свои кораблики.

— Кораблики? — уловил нюанс Дей.

— «Первый» будет у Финтана и Гвенн, «Двадцать седьмой» у тебя и Нимайта. Адмирал Форест ввёл новые правила, — сквозь зубы проговорил отец. — Теперь близкие родственники не могут летать вместе.

Дей досадливо поморщился. Обернулся на сестру, беседующую с довольным Финтаном, который увивался вокруг Гвенн все время их учёбы. Похоже, адмирал успел сообщить сыну чудесную новость.

— Гвенн знает?

— Раз с Финтана ещё не сняли скальп, то нет.

— Финтан Форест — это хорошо, — Дей попытался отыскать в ситуации плюс, не похожий на могильный крест. — Он лучший на курсе.

— После тебя. А тебе адмирал штурмана подобрал лично.

Форест-старший кинул взгляд на Дея и показал белые зубы в гримасе, больше напоминающей оскал. Адмирал Фордгалл тоже сопровождал сына. Форест — не менее известная, чем МакТиры, династия космонавтов, и Дей с Финтаном соревновались как могли все время учебы.

Отец сунул Дею документы, и тот просмотрел бумаги своего будущего штурмана. Количество проведённых нырков поражало. Десять лет глубокого космоса! Полтора года под следствием и столько же — работы штабной крысой. И как этот Бранн Нимайт не умер? Дело о «причинении смерти по неосторожности» закрыто с тухлой меткой «за недостаточностью улик».

— У него нет звания?! — ещё больше поразился Дей. — Па-а-ап, ты мне ничего не хочешь сказать?

— Он Нимайт, — пожал плечами старший МакТир. — Особенная фамилия. Я когда-то летал с его дедом, так что я даже рад выбору адмирала. Это было сложно… и незабываемо. Ты поймёшь при личном общении.

— Что?! — раздался вопль Гвенн. — Я твой штурман?! Я налетала с Деем более тысячи часов! А ты!.. Ты считаешь это хорошей новостью?

Финтан, такой же ослепительно-рыжий, как и старший Форест, только не такой прилизанный, отвечал тихо и виновато. Гвенн откинула за спину длинные чёрные волосы, рыкнула с фамильным обаянием:

— Значит, ты рад? И не беспокоишься ни о чем, даже о своей карьере?

— Ну, разбирайтесь тут сами, — заторопился отец.

Вечером Дей покопался в архивах. Нимайты упоминались то тут, то там во всеобщей истории космофлота, а самые громкие дела с их участием приходились на времена восстания планет. В одном из рапортов сорокалетней давности — о применении бунтовщиками незаконного оружия, уничтожении их армады и части Объединённого флота — фамилии МакТира и Нимайта стояли рядом. Гибель Нимайта и его корабля «с вероятностью 99%», понижение в должности отца за дорогостоящий рейд в бесплодных поисках… Больше Дей ничего не нашёл и бросил безнадёжную затею.

Ну что же, отец был прав: знания о Нимайтах следует добывать у самих Нимайтов.

Когда рано утром Дей подошел к «Двадцать седьмому», кроме штурмана, ожидающего, согласно традиции, снаружи кораблика, поодаль стояли адмирал и командующий. И не МакТир-младший заслужил подобный эскорт. Он поежился, почувствовав негласный надзор.

Невысокий, узкий в плечах Нимайт подставлял небу космодрома вытянутое лицо с длинным носом. Уши у него были странные, будто обрезанные поверху, а пегие волосы топорщились, словно перья. Вряд это была специальная пластика — из-под неровных прядей на лбу виднелись шрамы.

Нашивка на плече — серо-чёрная птица с распахнутыми крыльями — показалась Дею смутно знакомой. У него самого красовался волк, обозначая выпуск этого года.

— Вороны? — уточнил пилот, отдавая честь.

Штурман оторвался от обшивки корпуса, странным ломаным жестом поднял руку в приветствии. Поднял указательный палец:

— Ворон.

Дей вспомнил. Вспомнил — и по коже пробежали мурашки… Спешно убранные бумаги отца. Гриф «Совершенно секретно», красный штамп «Сведения закрыты на неопределенный срок». Но любопытство взяло верх, и Дей все-таки прочитал весь доклад.

Гигантская воронка входа в туннель гиперпространства, которую «невозможно придумать человеческому разуму». Тридцать корабликов, что держали своими крошечными носиками воронку до последнего, пока неповоротливые транспортники увозили людей с обречённой планеты. «Вороны»… Они очень удачно попались под руку военным, а вот уйти не успели. Их разметало по времени и пространству гравитационными волнами содрогающейся от взрыва сверхновой. Правда, слухи шли и о саботаже, и о намеренном уничтожении выпуска.

— Я не знал… Я не думал, что кто-то выжил!

— Никто и не выжил, — Бранн поднял на Дея большие печальные глаза. — Штурман «Двадцать седьмого», Бранн Нимайт. Сочтён погибшим три года назад, и до сих пор пребываю в данном статусе, — протянул руку. — Неопределённо безумен.

— П-пилот Дей МакТир… — Дей осторожно пожал тонкую, будто птичью кисть. — Почему «неопределенно»?

Нимайт вытащил из нагрудного кармана закатанную в пластик бумагу.

— Что я определённо безумен, не удалось доказать никому.

Справка от мозгоправов вместо стандартного «полностью здоров» гласила, что у Бранна Нимайта «не выявлено отклонений от нормы».

— Штурман Бранн, я хотел бы узнать твоё звание.

— Как только я его узнаю — обязательно доложу тебе, пилот Дей.

Где-то в уголках длинных губ таилась улыбка. Дей был вышколенным ныряльщиком звёздных сфер и сдержал рвущийся наружу смех, понимая, что для него нет особого повода. Лишь поднял бровь и покосился на отца «Такое чудо — и все мне?»

Командующий МакТир многозначительно промолчал, адмирал Фордгалл злорадно покивал.

Бранн повернулся к кораблю и погладил гладкий черный бок. Погладил с любовью — это Дей распознал без всяких справок. Тоску по высокому небу он понимал, страсть к полётам — разделял. Бранн уже полез в шлюз, и Дей похлопал его по вздрогнувшему плечу. Может, штурман и пилот не такие уж и разные?

Ему показалось, будто отец кивнул и мигнули неразличимые днём звезды.

«Двадцать седьмой» оказался обыкновенным военно-исследовательским разведчиком, но с расширенной лабораторией, где имелись даже минигенераторы пространственных туннелей. Для корабликов они маловаты. Дей, особо не интересовавшийся, как происходят подпространственные нырки, припомнил, что гении от науки использовали минигенераторы для построения моделей суперсложных тоннелей. Модели были очень дороги и не входили в стандартный комплект оборудования.

— Моя давняя премия за расчёты, — пояснил Бранн, заметив недоуменный взгляд Дея. — Будет чем заняться на досуге.

Пока штурман тестировал все системы, Дей увидел название промежуточной базы. Бросил досадливо:

— Четыре нырка! Не меньше.

Нимайт, быстро меняя ряд цифр на прозрачном экране, выговорил скрипучим голосом:

— Четыре. Если тебе очень хочется, пилот Дей.

Покосился настороженно, словно птица, ожидающая броска камня.

— А если не очень? — заинтересовался пилот Дей.

— Если не очень, то можно и меньше. Если пилот Дей не хочет терять неделю и выдержит поворот, то штурман Бранн может решить задачку в один нырок.

— С одним поворотом справится любой пилот, — хмыкнул Дей, не особо веря.

Циферки, словно дрессированные зверюшки, забегали, выстроились в стройные ряды и замерли.

— Мы будем первыми! — он не поверил глазам.

Знакомства на этом не закончились. По экрану побежали строчки приветствия, разбавленные аббревиатурой «ЛУГ». Напротив расчёта засинели слова «Это целесообразно».

— Что это за навязчивый ЛУГ? Личный универсальный гид? — Дей покосился на Бранна.

— Лазерный убийственный гром? — отозвался тот отражённым интересом. — Был разговор о третьем члене экипажа, искусственном интеллекте…

— ЛУГ, это же сокращение. Эй, ты сам-то знаешь, как тебя зовут? — Дей постучал по прозрачному экрану, сразу пошедшему синими волнами.

Корабль показался притихшим и насторожившимся. ЛУГ отвечать не спешил, картинку на экране не менял. Дей попробовал ещё раз:

— Что мешает тогда называть тебя Летучей уютной гостиной?

Курсор оскорблённо пропал, экран погас. Кресла дёрнулись, одарив Дея подзатыльником, а Бранна — шлепком по ладоням.

— Я полагаю, пилот Дей, нам следует всерьез познакомиться с нашим ЛУГом, — потёр руки Бранн.

— Я прошу прощения, ЛУГ! — Дей толкнул Бранна в плечо.

— Мы оба просим прощения, — спешно добавил тот.

Экран так и не вспыхнул.

— Это было немного идиотски, — добавил пилот.

— Или много идиотски, — кивнул штурман.

ЛУГ молчал. Ну что за вредина! Дей живо представил себе экстренный запуск двигателя и старт с чистой механики. На космодроме. До ближайших кустов. Они очень быстро станут известными! Пока МакТир-младший судорожно придумывал фразу поубедительнее, вспоминая отца, который мог легко разрешить любой конфликт, на лобовом стекле высветилось синим: «Бортовой ИИ по имени ЛУГ! Лётный Универсальный Гений. Проект в разработке, но ЛУГ будет вам отличным подспорьем. Его личность уникальна и универсальна одновременно. Обращайтесь с ним вежливо, и он ответит вам тем же! С наилучшими пожеланиями, разработчики».

Потом пробежало:

«Данные пилота приняты. Данные штурмана приняты. Знакомство целесообразно». И секунду спустя: «Извинения приняты. Ваш ЛУГ».

— Э-э… Бранн, ты что-нибудь понял?

— «Двадцать седьмой» к старту готов! — отрапортовал тот. — Плановый осмотр не выявил неисправностей…

Нимайт оборвал речь, но МакТир-младший не любил недоговоренностей:

— Штурман Бранн?..

— …заявляет: исправности выявит полет.

Дей оторопел:

— Странное выражение для ныряльщиков. Никто не любит искушать судьбу. Возможно, я должен знать что-то о штурманах?

— Лишь то, что они не сильно отличаются от людей.

Назначенный штурманом неопределённо безумный покойник был удивительно серьёзен. Дей хрюкнул и уткнулся в экран. Вывел корабль на орбиту, получил подтверждение всех постов и начал прогрев ныркового носика.

Что напарник его большой оригинал, Дей понял за первым завтраком. Похожий на невовремя разбуженную и слегка помятую птицу, Нимайт безмятежно ел колбасу, намазанную джемом.

МакТир хмыкнул на подобное сочетание продуктов. Уселся напротив, намазал на свою колбасу горчицу из одного лишь самоуспокоения. Нимайт, покосившись на Дея, тоже взял горчицу. И добавил её в овсянку!

Потом достал помидор и все так же неторопливо посыпал его сахаром. Дей поперхнулся и возопил:

— Бранн! Нет, ну ты нормальный?

Нимайт вздрогнул, приподнял указательный палец, дожевал и ушёл к себе. Дей оторопел: обижать напарника он не собирался. Штурман вернулся со своей форменной курткой, из кармана которой вытащил уже виденную Деем справку.

— Извини, она у меня в одном экземпляре. Во, я нормален.

Дей расхохотался.

— Да я не в том смысле, Бранн! Не в том! Дай-ка ее мне.

Дей пришпилил прямо посреди обеденного стола.

— В качестве подставки под горячее, — самое оно, — безапелляционно заявил Дей. Бранн посмотрел искоса:

— Ты знаешь, пилот Дей, достаточно много людей за пределами этого корабля жаждут убедиться в моей нормальности.

— Штурман Бр-р-ранн, я обещаю сказать им это лично!

На сей раз на лице Бранна нарисовался намёк на улыбку. Саму улыбку штурмана, правда, очень невеселую, Дей видел лишь однажды, когда Бранн, после настойчивых просьб своего пилота, показал ему фотографии своего выпуска.

После учебки и долгих тренировок МакТир понял, что вкусовые пристрастия его штурмана — единственное, что его напрягало. Бранн виделся странным, иногда необъяснимым, но при этом последовательно логичным. Просто нужно было понять эту логику.

Уходя в себя или обдумывая задачу, он мог не услышать оклика или проворонить каверзы. На подколки не отвечал, да и вообще был скуп на эмоции. Волновали Нимайта лишь две вещи — собственное тёмное прошлое и светлое будущее Дея, которое он боялся подпортить своим присутствием. Когда Бранну бросили в лицо «А твой пилот знает, с каким омутом связался?», он побледнел и отшатнулся.

— Это мой штурман, ясно? — рявкнул Дей, вцепившись в плечо Нимайта. — Я связан с ним так же, как и он — со мной! Есть вопросы к нему, значит, есть вопросы ко мне!

Сына командующего любили свои, уважали чужие — и штурмана «Двадцать седьмого» задирать перестали.

Дей продолжал негодовать. Нимайт участвовал в эвакуации целой планеты и чудом выжил, а его лишили звания и полтора года мурыжили по судам и комиссиям!

Бранн пожимал плечами и говорил, что он сам в себе сомневается, так отчего бы другим этого не делать. Да и с командиром их выпуска его отношения не заладились, и несколько его рапортов о профпригодности Бранна дали полиции благодатную почву для подозрений.

Дей решил реагировать на своего странного штурмана, как на обыкновенного напарника из Академии. Видимо, очень давно никто не относился к Бранну нормально. Сначала Нимайт сторонился Дея, то ли не доверяя, то ли удивляясь его интересу. Потом привык и стал делиться своими трудностями и просто мыслями, иногда даже без дополнительных вопросов.

Дей решил, что это большой прогресс для того, кто потерял всех своих друзей в чудовищной катастрофе и предъявлял справку о вменяемости по первому намёку на его странности.

Когда через год подсунули документ о соответствии Бранна Нимайта должности штурмана, МакТир, не колеблясь и не обращая внимания на кислую мину сотрудника военной полиции, вывел максимум из возможных баллов. И слал запрос за запросом, пока через полтора года полетов Бранн не получил окончательное восстановление в правах. По невероятно радостным глазам штурмана Дей окончательно понял: полёты для Нимайта — вся его жизнь. Бранн грезил полётами, жил полётами, знал о них все и даже больше.

— Меня хотели забрать в Центр из учебки после расчёта туннеля до Кассиопеи. А потом заявили, что я безумец, раз отказался от работы на Земле.

— Видимо, так и есть, — вякнул ЛУГ синей полоской букв. — Это было бы целесообразно.

Нимайт-младший повернул голову от экрана к бездонной черноте за иллюминатором, утыканной искрами звёзд.

Мысль о том, что Бранн — гений, возникала у Дея все чаще. Мысль о том, что Бранн — злой гений и угробил своё звено сознательно, не находила подтверждения.

А потом Нимайт спас Дею жизнь: его подвёл собственный скафандр, нестандартные клапаны которого отличались по конструкции от учебных.

Дей, втащенный из невесомости, валялся на полу шлюза, вдыхая сладкий воздух корабля. Спина горела, будто её продырявили насквозь. Дей разрывался между виной и благодарностью. Он был готов к разносу… А Бранн проскрипел:

— Я же говорил. Исправности выявит полет.

Дей смеялся за двоих и не мог остановиться, хотя шутка отзывалась болью за пострадавшей лопаткой.

Служба летела вперёд со скоростью солнечного ветра, нырковый нос «Двадцать седьмого» трудолюбиво дырявил пространство, позволяя своему экипажу исследовать галактику, разведывать планеты, составлять подробные карты, рисковать жизнями и неизменно их спасать.

Потом был вечер в честь двухлетия выпуска Дея, куда Бранна еле удалось затащить. Пилоты и штурманы общались к обоюдному удовольствию. Гвенн, попрощавшись с братом, демонстративно покинула праздник в обнимку с пилотом «Двойки». Зал Академии постепенно опустел, а пьяный пилот «Первого» — давно и безнадёжно влюблённый Финтан, рыдал на плече у Дея:

— Почему все МакТиры такие сволочи?

— Эй-эй, Финтан, потише на поворотах! Ты понимаешь, что говоришь с братом Гвенн?

— На что и расчет, — всхлипывал Финтан. — Я думал, ты убьёшь меня, и я перестану любить это заразу!

Наконец все разошлись, и Бранн внезапно поднял тост за своё невезение.

— Я был тогда в центре, следя за тем, чтобы воронку растягивали одинаково. Я должен был погибнуть первым. Они все погибли, мой пилот погиб, а я живой. Что я за штурман?

— Бранн, ты самый лучший на свете штурман! — не сдержался МакТир и потрепал пегую макушку.

— Пилот Дей, у тебя нет материала для сравнения.

— А зачем мне материал? Мне нужен напарник, который не бросит меня на растерзание космосу и сокурсникам.

— Напарники не бросают друг друга, — Бранн несмело улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо, сложила резкие черты по-иному, будто прочертив новые пути на старых звёздных картах.

Бранн ни разу не подвёл Дея, и даже ЛУГ частенько отзывался о выборе штурмана: «Это целесообразно».

Были несколько пригодных для жизни планет. И был Эндимион.

* * *

— План у тебя есть? — прошептала Гвенн, отведя Дея в сторону.

— Украсть ЛУГа, корабль и экипаж, — мрачно доложил Дей. — Каким-то образом прорвать защиту вылета и вернуть Бранна!

Гвенн улыбнулась. Сестра не уступала ему в авантюризме, а возможно — лишь возможно! — даже превосходила.

— Знаешь, твой штурман странный, но мне он нравился. То есть нравится! И тебе многие хотят помочь. Кое-кто обещал отвернуться… Нас пропустят на склад и к корабликам!

Улыбка Гвенн творила чудеса, и вскоре Дей нёс чемоданчик, радуясь, что ЛУГ теперь компактен.

— А можно, я ему врежу? — потерла ладони Гвенн у входа в «Первый». — Давно руки чешутся.

— С чего это вдруг?

— А нечего из себя Ромео корчить! — сердито ответила Гвенн.

Но Финтан, стоило им перешагнуть порог кабины, развернул пилотское кресло и произнес, взъерошив рыжие волосы:

— А вот бить и вязать меня не надо, ребятки. Двигатель могу включить только я, — и послал Гвенн воздушный поцелуй. — Ведь я тебе нужен, признайся!

— Да пошёл ты! — огрызнулась она.

— Мы пойдём вместе, — подытожил Дей. — Вернее, полетим. К нашим многочисленным прегрешениям добавляется кража сына адмирала.

— Это не кража, это угон, — уточнил Финтан. — Корабля и меня. Я так мечтал об этом, моя красотка! — и подмигнул довольно.

Гвенн прищурилась.

— Ты был и останешься самым ужасным занудой во вселенной! Дей, он знал, знал, что мы придем!

— Надеялся, — многозначительно улыбался Финтан.

Гвенн, фыркнув, ушла в жилой отсек перевести дух и проверить готовность к старту.

Дей свою сестру тоже знал и понимал: Финтан влюблён не безнадёжно.

Форест-младший тут же посерьёзнел.

— Лейтенант МакТир, я очень надеюсь: мы летим не напрасно.

— Надежды мало. Куда больше шансов потерять погоны. Зачем идёшь на это ты?

— Иногда нужно пойти ва-банк, — шёпотом ответил Финтан, покосившись на входящую Гвенн. И добавил громче: — Доставай свою ворчушку!

— ЛУГ, — позвал Дей. — ЛУ-УГ! Ты слышишь меня?

Покорёженная груда металла молчала. Финтан подключил кабели, соединяя ЛУГа «Двадцать седьмого» с сознанием «Первого».

Ничего. Потом замигала красная точка.

— Пароль требует, — озвучил Финтан. — Найти — найду, но сколько времени угроблю… Двадцать седьмой? МакТир? Нимайт?

— Бранн? Дей? Волки? Полёты? — с азартом включилась Гвенн.

— Мы так можем долго перечислять, — раздосадованно произнес Финтан.

— Попробуй «Волк и ворона», — выговорил Дей внезапно охрипшим голосом.

На экране вспыхнула синяя надпись: «Попытка стороннего доступа». Потом заморгало красным:

— Пилот Дей! Ты и на том свете никому покоя не дашь. Замените третий блок и выпустите меня из гроба!

— Я — против! — заверещал синим ЛУГ «Первого». — Мой корабль!

— Да подавись, — тут же высветилось красным.

— Я не могу расшифровать это слово, — возмущённо засинел ЛУГ «Первого». — Сам подавись. Доступ разрешаю.

Финтан подгонял карты, Гвенн соединяла координаты, отсчитывая парсеки в туннельном и обычном пространстве, разворачивая схему полёта Дея в обратную сторону.

— Вот Эндимион! — ткнула она пальцем в центр координатной сети. — Одной проблемой меньше.

— И одной больше, — развернулся к Дею и Гвенн Финтан. — Отец давно зовёт меня в штаб.

— И что ты решил? — не удержалась Гвенн.

— Три дна назад я подал рапорт об увольнении, — пригладил Финтан торчащие во все стороны рыжие прядки.

— Взлететь — взлетим, но нас тормознут на первой же проверке, — раздосадованно произнес Дей. — И не дадут войти в тоннель.

— Ты бросаешь своего напарника?! — взвилась Гвенн.

— Ты лишила меня всякой надежды.

Гвенн отвернулась, вздохнула.

— Может… я не хотела нырять на другом корабле?

— Уважаемые пилот и штурман «Первого», — пробежали синие буквы по экрану. — Потом закончите вашу семейную сцену. Я вижу рапорт пилота Финтана Фореста в сети. Уничтожить?

Гвенн, прикусив губу, с мольбой посмотрела на Финтана:

— Иначе мы не взлетим.

— Уничтожить, — решил Финтан. — Ничего страшного. Папа подождет.

Они миновали первый пост. Со второго еще могли накинуть сеть, и Дей грыз ногти от волнения.

— Вылет раньше времени и без должной проверки, — прозвучало из коммуникатора, переключенного на громкую связь. — В чем причина спешки?

— Личное распоряжение адмирала Фореста Фордгалла, — высокомерно и снисходительно бросил Финтан, так, что Дей не узнал его.

— Нет информации.

— Можете побеспокоить папу, если, конечно, нашивки не дороги.

Гвенн показала большой палец, Финтан напряженно улыбнулся. Их пропустили: с адмиралом Форестом без особой на то причины не хотел связываться никто.

«Первый» вылетал из зоны досягаемости Земли, когда коммуникатор загорелся красным. Высший уровень доступа! Дей с Финтаном переглянулись — кто-то из их отцов подключился к связи.

У Дея вспотели ладони, когда прозвучал голос старшего МакТира:

— Дей. Ты слышишь меня, Дей?

— Я не поверну на Землю, отец.

— Хорошо. Но ты отвечаешь за всех. Я почти уговорил Фореста не убивать тебя. Знал бы ты, чего мне это стоило! Звание и награду с тебя снимут по прилёту. Я сам тебя выдеру! Только вернись!..

Дей уперся затылком в кресло, расслабил судорожно сжатую руку.

— Мне не удалось спасти моего Нимайта. Может, тебе повезёт больше. Не забудь захватить образцы с Эндими…

— Как там Гвенн? — прервал его неожиданно развесёлый голос адмирала. — Уж не привязала ли Финтана и не отложила в него яйца? Не знаю, как вы, МакТиры, размножаетесь.

— Как и все, — прозвучал недовольный голос МакТир-старшего. — Уймись уже.

— Фи-и-интан! Во избежание даю согласие на брак и разрешаю отныне семейным парам летать вместе, — официально произнес Форест-старший, а потом всхрапнул от смеха, словно конь.

— Ты что, просил у отца разрешение? — сердито прошипела Гвенн. — Мог бы сначала моего спросить!

— Отца? Тогда бы я здесь уже не сидел, — хмыкнул Финтан. — Хотя, кажется, они нашли общий язык.

— Или столетний виски, — констатировал Дей.

— Мне и на полу ха-ра-шо! — вновь послышался голос адмирала. — А ты не командуй, я тебе не эскадра! Старый пен…

МакТир-старший отрезал:

— Конец связи.

Дей сжал зубы, вспоминая слова Бранна: «Конец связи — всегда начало чего-то нового».

* * *

Дей заворожённо наблюдал за небом с поверхности планеты.

— Бранн, ты посмотри, как красиво! Зелёная луна заходит точно в центр голубой!

— Точно в центр? — голос Бранна, отошедшего на пару шагов, непривычно возвысился. — Держись, Дей!

Чудовищной силы электромагнитная буря ударила по электронике скафандров. Зашипела статика. Гудящая волна пронеслась через корабль, сбила с ног, проволокла по планете…

Дей моргал и тряс головой, пытаясь отогнать темноту и звон в ушах.

Бранн, с трудом встав на ноги и подняв Дея, непослушными руками начал разбираться со шлюзовым механизмом.

Как только дверь открылась, Дей побрел в жилой отсек. Добрался до кабины и понял, что дела их плохи. Выбило все, что можно было выбить, перегорело все, что могло перегореть.

Лаборатория требовала масштабного ремонта. Дей пробежался по всем датчикам и прикинул: пищи месяца на два, воздуха же… Спину прошило чем-то очень похожим на панику.

— Бранн, повреждены блоки жизнеобеспечения и питания. Репликаторы сдохли!

По внутренней связи и по корпусу донёсся скрежет металла.

— Шлюз на ручном управлении. Хорошо, что я техник. Как ЛУГ?

— В порядке, — пронеслась синяя надпись на экране. — Только корабль не ощущаю.

Дей судорожно проверял данные — все координаты, все лётные схемы пропали. Эндимион — необыкновенно красивое место для их личного кладбища!

— Бранн! Навигационный блок приказал долго жить. Мы в полной космической жо…

— Должен согласиться с тобой, пилот Дей, — скрипучий голос Бранна неожиданно успокаивал. — Хотя шансы достаточно велики.

— Но воздух!

— Подзарядка скафандров исправна, — продолжал штурман, — значит, добыть воздух ещё можно. Я смогу рассчитать обратный курс, а ты дотянешь на ручном управлении. Нужно успеть до следующего схождения лун…

— …и максимально разгрузить корабль! — обрадовался Дей.

Они выгрузили все, что могли. Лабораторное оборудование, ящики с запчастями, технику из повреждённых блоков, полевую капсулу. Дей не насторожился даже тогда, когда Бранн, бережно упаковав нырковые микрогенераторы, осторожно вынес их с корабля. ЛУГа, отделив от неработающей электроники, поселили в чемоданчике: штурман использовал шутку пилота о вертлявости ИИ и активировал микротуннель в качестве сверхпроводника памяти.

Бранн ломал голову, рассчитывая нырок без выхода в обычное пространство — сломанная навигация не собиралась показывать маршруты… Дей не представлял, насколько ситуация безрадостна, пока не открыл маршрутную карту, скроенную Нимайтом на коленке. Нырок сразу до Земли! С пятью поворотами внутри туннеля! Притом, что три — предел опытных штурманов, четыре — на грани фантастики, а больше четырёх — невозможно! Не сойдёт ли с ума от подобных перегрузок сам пилот?

— Бранн! Ты нужен мне в кабине! Срочно, — позвал Дей в коммуникатор. После долгих хрипов наконец раздалось:

— Скоро луны сойдутся вновь, тогда и полетишь. Надо вынести последний балласт.

Скрежет закрывшегося снаружи люка. Вой движков на разогреве. Предстартовый отсчёт.

— Бранн, ты что? Останови все это! Или я остановлю сам! Немедленно возвращайся!

Дей рванул штурвал, однако оставшаяся начинка вместе с предателем-ЛУГом не подчинялась ему. Цифры на экране неотвратимо отсчитывали мгновения до запуска.

— Я техник, пилот Дей, — раздался скрипучий голос. — Остановить что-либо невозможно. Заклинивать я тоже умею хорошо. Маршрут у тебя есть, еды и воздуха в обрез. Но хватит, если на одного.

— Верни все на место! Особенно себя! Сейчас же!

— С меня достаточно смертей.

— Напарники не бросают друг друга! Ты же сам так говорил!

Дей грохнул кулаком по голой панели навигационного короба, явственно представляя спокойное лицо своего штурмана.

— Иногда приходится. Стучи лучше по левой стороне кабины. Мягче обшивка.

— Откуда знаешь? — Дей потряс занемевшей рукой. — Я вернусь за тобой, слышишь, Бранн? Обязательно вернусь! Только попробуй мне тут умереть! Не вздумай сдаваться!

— Я дождусь тебя, пилот Дей.

Кораблик тряхнуло, двигатели взревели. Дея вжало в кресло, а на границе атмосферы донеслось:

— Конец связи, пилот Дей, — в ухе шипело, скрипучий голос терялся за статикой. — Конец связи — всегда начало чего-то нового.

Дей выживал все три месяца, экономя дыхание и еду. Учил ЛУГа ругаться и быть пилотом — потому что Дею, как оказалось, спать все же надо! Дей вёл кораблик по небывало продолжительному туннелю, оберегая корпус от ударов о стенки, еле сдерживая уплывающее сознание… И все это время думал о Бранне. Бранне, оставшемся на Эндимионе в одном скафандре. С запасом воздуха на два дня.

Дей ругался со своим штурманом на чем свет стоит. И ему не было дела, что Бранна нет рядом. Сначала гулял по кораблю, потом, когда не осталось ни еды, ни даже глотка воды, а каждый вздох давался с трудом — сидя в пилотском кресле доказывал Бранну, что они бы выжили! Они бы смогли! Вместе!

— Это решение было целесообразно, — однажды отозвался ЛУГ синими буквами, хотя Дей ни о чем не спрашивал.

После четвёртого поворота он еле очнулся от отчаянного писка ЛУГа.

После пятого Дей понял, что почти ничего не видит. Он тянул на пределе сил — на ощупь и на пару с ЛУГом — и со всей тяги заклиненного двигателя врезался в космодром. Падая в чёрную беззвёздную пропасть, Дей успел увидеть, как гаснут синие точки на экране.

* * *

Через долгих три месяца Дей, Гвенн и Финтан были на орбите планеты, которую Нимайт назвал красивым именем Эндимион. Быстрый осмотр ничего не дал. Никаких следов от лагеря не показывали и приборы: ни тепла, ни света, ни признаков жизни. На Эндимион пришла зима.

— Дей… — Финтан вздохнул. — На многое не рассчитывай.

Гвенн сочувственно пожала руку брата.

Щиты и дублирующие системы позволили кораблику спуститься без приключений. Магнитная волна прогудела над головами обычным ветром, никак не потревожив ни ныряльщиков, ни «Первый».

Внизу не было ничего, кроме сугробов.

Финтан почистил площадку импульсом из пушки, и все трое поражённо уставились на выложенные цепочкой пустые ящики, уводящие к ближайшей горе.

Еще пара разрядов, и путь до горы был расчищен. В ней обнаружилась пещерка, в которой лежал прямоугольный и очень знакомый предмет.

Капсула полевой лаборатории! Дей смел голубой снег с заиндевевшего стекла. Внутри определённо был человек. Неживой, судя по тревожному миганию датчиков.

Дею показалось, что это он лежит там — холодный и всеми позабытый.

— Подожди отчаиваться! — донеслось будто издалека. — Посмотри! — датчики времени показывали дату их отлета. — Понимаешь, что это значит?! Он смог! Твой безумный штурман сейчас ни жив, ни мёртв, потому что сделал временную петлю из четырех рукавов пространственного туннеля! Он торчит на перекрёстке! Только энергия микрогенераторов заканчивается. Боюсь, мы даже до корабля его не донесем.

Сердце ударило не в такт и забилось с новой силой.

— Устья трогать нельзя, — лихорадочно соображал Дей.

— Финтан! Придумай же что-нибудь! — потребовала Гвенн и взглянула с отчаянной надеждой. — Ты же умный!

— МакТиры, что с вами делать? — развел руками Финтан. — Придется мне пожертвовать аккумулятором. Если я тебе сильно надоел, Гвенн, то можешь не делиться своим.

Гвенн с Финтаном подхватили капсулу с одной стороны, а Дей — с другой. Ноги скользили по снегу. Финтан упал на колено и с помощью Гвенн поднялся, удержав капсулу на плече. Ветер, стоило им выйти из пещерки, задул с новой силой, сбивая с ног. У горизонта опасно темнела собирающаяся грянуть буря. Планета словно бы не хотела расставаться со с заснувшим смельчаком, давшим ей имя!

Наконец драгоценную капсулу подняли на корабль и подключили к сети. Со стекла стаял снег, и Дей увидел Бранна. Казалось, его штурман просто закрыл глаза, только грудь не поднималась. Лицо его искажалось то ли от колебаний теплого воздуха, то ли от потоков извивающегося пространства.

— Нет! Нельзя открывать! — остановил Финтан решившего поднять створку Дея. — Останешься без руки. Нужно отключить все четыре устья одновременно. Для этого надо скоординировать действия до миллисекунды, а то твоего штурмана разнесет по времени!

— Так у нас есть целых два таких умника, которые считают куда точнее людей, — обрадовался Дей.

Гвенн и Финтан мгновенно подключили капсулу к корабельной системе, соединив ЛУГа «Двадцать седьмого» с сознанием «Первого».

Когда возмущения времени стихли, в капсуле остался только штурман Бранн Нимайт. Створку откинули… Дохнуло свежестью, а не холодом, как думалось Дею.

Нимайт лежал, вытянув руки по швам.

— Бранн! Просыпайся же, Бранн!

Он медленно открыл глаза. Обвёл всех взглядом и улыбнулся. Дей осторожно обнял своего штурмана. Слегка взлохматил пегий ёжик волос.

— Я так и знал, Дей, — скрипучий шёпот не заглушали даже радостный визг Гвенн и ликующий вопль Финтана.

— Ты знал?!

— Ты знал? — переспросил Финтан, поставив покрасневшую и смущённую Гвенн на пол.

— Я не думал, что Дей вернётся. Я знал это. Дей! Пилоту не положено два раза подряд обнимать штурмана!

— А напарника — можно! — радостно хлопал его по плечу Дей.

— Эта планета, и правда, Эндимион, — пробежали по экрану красные буквы. — Название целесообразно. А вы все безумцы. Я один среди вас нормальный. Всех — в карантин! Боюсь заразиться!

— Я против! — тут же мигнуло синим. — Раскомандовался! Мой корабль!

— Да подавись! — ответил один искусственный интеллект другому. — У меня свой будет.

— Тебе не доверят даже флаер! Ты человека потерял!

— Уже нет, — ответил ЛУГ «Двадцать седьмого» и добавил три вертикальные скобки. — Вся команда в сборе. Мы еще полетаем!