(Не) быть зверем

Самолет летит довольно низко — тысячи три, не больше, но для меня сегодня это очень высоко. Инстинкты бунтуют против такого, в горле ком, дрожат руки и двоится в глазах. Но это временно, о подобных эффектах предупреждали. Да и поздно уже жаловаться — десантирование на носу. Парашют на спине, очки на голове, детектор на руке.

— Ну что, смертники, все готовы? — инструктор стоит между рядами, держась за поручни. — Через полчаса и живых из вас останется один, или никого. Я не буду желать вам удачи, всем сразу она не понадобится. Я желаю удачи тому, кто выживет и выиграет этот батлграунд. А сейчас готовьтесь или молитесь или что вы там делаете, через пять минут мы будем над островом, выбирайте сами, когда прыгать и куда лететь. Через десять минут остров останется позади, и лучше бы вам не находиться в самолете к этому моменту. Все оставшиеся автоматически становятся проигравшими. Во всех смыслах.

Не будет таких, друг. Все слишком хотят выиграть, на кону слишком больше деньги. Это в первых батлграундах, возможно, были трусы, что передумали в последний момент. Сейчас-то все в курсе, что, стоит аппарели закрыться, и она уже не откроется, пока салон не прокачают ядовитым газом. Так что все предпочтут прыгнуть и попытать удачу.

Ну, а если и найдутся такие идиоты, то я явно не из их числа. Не сегодня. Я слишком долго готовился к этому, слишком много поставил на карту.

Сегодня приз станет моим.

И я прыгаю первым.

Змеей протискиваюсь в щель едва начавшей открываться аппарели, секунду падаю бесконтрольно, но тут же раскрываюсь и ловлю потоки воздуха. Сегодня тело все делает само, не нужно ему мешать.

Я уже вижу, куда хочу приземлиться — небольшое, на десяток домов, полузатопленное поселение. Почти самый восток острова. Не помню, как зовется. Карту помню, а название — нет. Да и бес с ним, с названием, главное, что я первый, а значит есть все шансы хорошенько собраться, прежде чем начнется зона.

Хлоп! — за спиной раскрываются огромные крылья парашюта. Бах! — бьет по ногам бетон крыши. Ш-ш-ш — шуршат по плечам сбрасываемые лямки.

Все очень громко. Даже собственное сердцебиение.

Приседаю за бортиком крыши, втягиваю воздух, закрываю глаза. Анализирую.

Масло. Свежее оружейное масло — оружие, внизу. Пластик приклада — автомат, скорее всего. Едкая химия — лекарства и еще металл, кислый — броня. Бензином не пахнет, значит, машины поблизости нет. Ну и ладно, она мне все равно не нужна — сегодня удобнее пешком. Так и обонять проще, и слушать, и чувствовать босыми стопами землю.

Прислушиваюсь — никого. Спускаюсь по шаткой лестнице, аккуратно выглядываю за угол.

Чудно, никого. Только на полу — свеженькая блестящая AR-15, несколько магазинов к нему и рюкзак. Беру все, иду в соседнюю комнату, на запах химии. Так и есть — болеутоляющее и бронежилет. Чудно. Если продолжит так везти, я…

Тихо!

Вот опять…

За дверью кто-то есть. Теперь и запах появился — кожа, немного металла. Оружейной смазкой и порохом не пахнет — пока еще безоружен. Скрип и шорох. Дверь открывает осторожно и аккуратно — боится.

Даже стрелять не нужно — еще рано себя обнаруживать. Едва дверь отходит от косяка, я хватаю и втаскиваю противника внутрь. Он вскрикивает, но тут же затыкается — тоже понимает, что кто бы ни победил сейчас, ему не поздоровится, когда на крики сбегутся другие охотники. Борется отчаянно, но куда ему со мной тягаться. Не сегодня.

Удар, удар, и он оседает на пол в удушающем захвате. Пытается освободиться, царапает мою руку, но четыре секунды — и засыпает. Еще три, и детектор на руке дважды коротко вибрирует. На экране появляется число все еще живых.

Девяноста семь.

Черт, кто-то открыл счет раньше меня.

Но не это плохо, а то, что я это проворонил. Надо собраться, а не то я рискую… Да всем рискую.

Взять у парня нечего, он даже оружие не раздобыл, даже рюкзака нет. Нет смысла тратить и секунды на обыск.

Детектор снова вибрирует, но на этот раз по другой причине — зона начинает сходиться. И я вне.

«До уменьшения зоны пять минут»

Надо двигаться, иначе поджарюсь.

Дверь все еще приоткрыта, выглядываю, принюхиваюсь, прислушиваюсь. Где-то далеко жужжит двигатель — кто-то уже багги отхватил. С другой стороны трескотня перестрелки, но еще дальше. Бояться нечего. Детектор вибрирует еще трижды. Дважды — уменьшая показания счетчика и раз — сообщая о начале схождения.

Двигаюсь по лесу нагнувшись. Босые ноги аккуратно ступают по грунту, ни одна ветка не выдаст моего присутствия. Зато я-то все отлично слышу. Учитывая то, что с заброшенного острова удалили всех зверей и птиц, когда отводили под батлграунд, звуков немного. И мне это на руку, в отличие от других охотников.

Детектор жужжит еще восемь раз. Совсем не удивительно — основные минусы как раз и происходят во время сужения зоны, когда игроки начинают активно двигаться. Ходят слухи, в первых батлграундах схождения не было, и они длились по несколько суток. Кому это нужно?

Слева!

Перетекаю в положение лежа, готовлю оружие. Жаль нет глушителя, но, может, стрелять и не придется. Не хотелось бы. В идеале — таиться до последнего, благо, способности позволяют. Да и патроны бы поберечь до последнего момента. Когда диаметр зоны станет равен пяти-десяти метрам.

Да, слева кто-то есть, метрах в двухстах. Кусты шевелятся — он тоже меня ищет, взглядом. Заметить-заметил, но не знает, куда точно стрелять. Можно прочесать заросли огнем, но лучше бросить взгляд на детектор. Да, так и есть — из-за неравномерного сужения зоны, я дальше от границы, чем он. У него от силы сорок секунд, прежде чем зона поджарит зад. У меня — на пятнадцать секунд больше.

Десять, двадцать, тридцать…

Не могло же мне показаться. Не могло, я знаю, что он там. Как раз и ветер сменился и доносит запахи, которыми кусты не должны пахнуть. Масло, сталь, медь. Пот. Страх. Неуверенность.

Есть!

Не выдержал, рванул, когда до границы осталось метра четыре. Побежал, мелькая белой футболкой и громко хрустя ветками.

Зря ты такую яркую одежду надел.

Три выстрела, детектор вибрирует — еще один готов. Можно и обернуться.

Граница зоны уже близко, можно дотянуться стволом. Уходящая вверх голубая полупрозрачная стена, по которой бегают электрические разряды. Коснешься границы — будет больно, все нейроны, что окажутся по ту сторону, передадут в мозг сигнал дикой боли. Окажешься за границей весь — сойдешь с ума за восемь секунд, еще через пять наступит смерть от шока.

Бр-р-р, какая мерзкая перспектива… И стена мерзкая. По телевизору выглядела красиво, в реальности же… Ох, какая же мерзость, пора валить. Даже жертву не буду обыскивать, только срываю с пояса нож вместе с ножнами.

Хороший нож, себе оставлю.

Бегу, слушаю, принюхиваюсь. Детектор показывает уже сорок семь выживших. И при этом я никого из них не чую, замечательно. Чем дольше я никого не встречу, тем меньше врагов останется на последнем этапе.

Пропускаю машину мимо. Можно обстрелять, но нет смысла. Машина большая и громкая, его примут рано или поздно.

Черт, она еще и воздух испортила. Мерзкие пары бензина, забившие нос. Ничего не чувствую.

Проклятье! Теперь минут десять не продышусь. В идеале никуда пока не двигаться, но граница уже…

Черт!

Едва успеваю обернуться на хруст и вскинуть винтовку. Ствол уводит в сторону, удар ногой в грудь, перекатываюсь назад. Блестит нож, удар, удар, укол, порез, удар сверху, шарахаюсь назад, отхожу, нет времени даже схватить винтовку.

Ошибка! Враг цепляется за корень и теряет равновесие, кидаюсь вперед и впечатываю колено в пах. Секунда паузы — выдергиваю нож и пробиваю шею врага.

Ф-фух…

Маскхалат, несколько слоев ткани на ногах, фигурный приклад тяжелой AWM за плечом — парень явно экипировался для позиционной скрытной войны, вот я его и не увидел и не услышал. Мог бы учуять, но эта проклятая машина…

Опять граница! Колышется будто мерзкая медуза и жалит, жалит любого, кто посмеет коснуться. Ну уж нет, зона, не возьмешь! На вот, подавись снайпером, а я пошел!

Двадцать четыре выживших. Зона в два километра диаметром. Следующий шаг — станет полтора километра. Выживших будет около пятнадцати. Зона сходится на холм, становится все меньше, запирая выживших в клетку, двигая стены, давя, наступая, лишая свободы маневра, воздуха, свободы…

Стоп-стоп, что за черт…

Ладно, с этим потом. Осталось всего ничего, а с проблемами будем разбираться позже. Когда все враги будут мертвы, а на счету образуется вкусная сумма.

Выстрелы становятся чаще и ближе. Народ сходит с ума от близости смерти и победы одновременно, чешет огнем любой подозрительный куст, любую будку.

Ага, вот и первый. Аккуратно, но быстро ползет, ежеминутно оглядываясь на зону, разве что не кусающую за пятки. Уже поднимаюсь на колено, уже вскидываю винтовку, но не стреляю — чуть в стороне шорох. Прямо с другой стороны камня, за которым я сижу. Шорох и клацание затвора, очень тихое и смазанное — стрелок скрывается, даже затвор не отпустил на возврат, а придержал. Вряд ли срисовал меня, просто боится. Зона уже недалеко, ему нужно пристрелить ползущего, не подпустить к себе никого и одновременно — не попасть в зону. Всего и сразу не сделать, и этим можно воспользоваться. Оставляю в покое винтовку и аккуратно скольжу вдоль камня.

Бах, бах, бах!..

Три выстрела подряд. Первый — я бросаюсь вперед, отбросив скрытность, второй — вижу врага, опускающего АКМ, третий — кладу руку ему на шею.

Под пальцами бьется сонная артерия, кровь бежит по сосудам. Сзади потрескивает зона, но кровь — громче. Она задорно вырывается из вскрытой артерии, бьет фонтаном, покидая тело…

Она одуряюще пахнет…

Черт!

Какая боль!..

Отбрасываю еще живого врага, прыгаю вперед, отбирая у зоны затылок.

Иди к дьяволу, зона! Не сейчас, потом разберемся! А пока что мне нужно устранить еще восьмерых!

Вперед!

Шорох слева, очередь, левая рука… Черт! Попал!..

Прыгаю вперед, перекатываюсь, прочесываю огнем позицию врага.

Вскрик! Попал! Спустя секунду вибрация детектора — минус. Осталось четверо.

Зона уже тридцать метров, остановится на пяти. Я уже представляю, где она остановится. Скорее туда!

Выстрелы слева, вибрация — трое!

Листва перед носом взрывается, падаю на спину, вскидываю винтовку, выпускаю весь магазин.

Нога!..

Попал, гад!..

Новый магазин…

Черт, зона!..

Роняю магазин, бегу прочь…

Один!

Последний!

Где ты, скотина, выходи! Вылезай и я тебя убью! Задушу! Загрызу! Давай же, зона уже меньше десяти метров, где же ты спрятался! Вот он я, выходи, хватит прятаться!

Закончим это сейчас!

— Давай, двое осталось. Пишешь? Топ три скончался от множественных огнестрельных ранений. Входных отверстий больше двух десятков, будто в него целую обойму выпустили.

— Целую и выпустили, посмотришь потом запись. Мне вот видно, как другой охотник упал на спину и вылупил весь магазин.

— Покажи-ка.

— Потом. Давай дальше.

— Топ два. Три огнестрельных ранения, смертельное последнее — точно в голову. Странно он как-то лежит, смотри, вокруг никаких укрытий, он будто так и стоял посреди пустого места, словно специально напрашиваясь на пулю. Как-то странно, может, стоит его вскрыть?

— Незачем. Я и так знаю, что с ним.

— Ну и?

— Да он на геномодах.

— Ты серьезно?!

— Абсолютно. Наколол себе диких спиралек и решил, что приобретенные качества и рефлексы животных помогут ему победить.

— Ну он же топ два, так что, возможно, не так уж он и неправ. А откуда ты знаешь о геномодах?

— Ты думаешь, он первый такой на батлграунде? Да раз в три игры появляется умник, решивший, что дикие геномоды сделают его победителем.

— Именно дикие?

— Конечно. Если колоть селекциаты, получишь психологический блок на причинение боли человеку. А дикие спиральки еще и ярости подольют. Вот только это тупиковый путь, и каждый новый умник это подтверждает.

— И почему так происходит? Он ведь так хорошо начал.

— Они всегда начинают хорошо. Геномоды работают на них, по крайней мере, первые двадцать минут. Гепарды, орлы, собаки — чьих только спиралек они себе не накалывают. Я однажды даже видел умника на геномоде броненосца, представляешь? Он нашел пулемет и пошел напролом. После вскрытия в нем обнаружили почти полторы сотни пуль — такой твердой стала его кожа.

— И он выиграл?

— Ты вообще слушаешь? Я же сказал «после вскрытия». Нет, такие умники никогда не побеждают, это даже в теории невозможно.

— Так и почему же?

— Да потому что! Вместе со способностями диких зверей, геномоды приносят и их недостатки. Когда зона сжимается до размеров большой клетки, у любого дикого зверя включается паника, режим берсерка. Гормоны застилают разум, зверь мечется по территории в поисках выхода, не заботясь о своей безопасности. Клетка давит и сжимается, зверь игнорирует голос разума и инстинкты даже самосохранения. Поэтому такие умники всегда входят в топ, но никогда не побеждают.

— Так может запретить геномоды? На уровне правил?

— Зачем? Так ведь намного интереснее. Всегда интереснее, когда тот, за кем ты наблюдаешь, лишь снаружи человек, а внутри — зверь. Зверь, который легко проходит до конца, но становится жертвой собственной натуры. Зверь, побежденный хладнокровным расчетом и терпением. И да, зверь, которому так и не суждено понять — чтобы победить человека в человеческой игре, нельзя быть зверем.