Монстр

 И почему все считают, что монстры обязательно должны прятаться в самых неприглядных местах — шкафах, полных одежды и моли, пыльных кладовых и сырых подвалах, в крайнем случае, в каких-нибудь заброшенных зданиях с выбитыми окнами и сломанными лестничными пролётами? А, я вас спрашиваю, почему? Глупость страшная. Самое лучшее место для монстра — человеческое тело: спрячешься — и сиди себе внутри потихоньку, никем не замеченный, до поры до времени, конечно.

А когда придёт нужный момент — просто усыпи человеческую душу, хотя придётся побороться, не без того, и вуаля — тело твоё, владей на здоровье, твори, что пожелаешь. Ждать иногда приходится долго, бывает и годами, но оно того стоит: прикрытие обеспечено, человек, сам того не подозревая, для тебя постарался — учился, нашёл работу, бился с себе подобными, создавая собственный имидж и зарабатывая репутацию. А ты в это время тихонечко посмеивался над ним, иногда легонько направляя его движение в нужную тебе сторону. И всё. Так нас учили, во всяком случае.

А вот что случилось со мной. Как только я появился на свет, тут же выбрал себе тело — молодое, крепкое и красивое, но оно оказалось уже занято. Сидевший в нём соперник был гораздо крупнее, а главное, опытнее меня. Пришлось сдаться без боя. Ну и намучился я тогда! Времени для переселения у меня был всего-то час, надо было поторапливаться, но, как назло, навстречу попадались либо больные неполноценные людишки на инвалидных колясках, либо старики и старухи, чей срок на земле истекал в ближайшее время. Какой от них толк?

Я забеспокоился, заметался из стороны в сторону, но злой рок постарался, чтобы несчастный монстр появился в этом мире возле горной дороги, вдалеке от человеческого жилья, школ, колледжей или спортзалов, где можно было бы без труда выбрать себе жертву. Проезжавшие мимо машины так быстро мелькали у меня перед глазами, что я невольно растерялся, не зная, в какую из них нырнуть в поисках тела.

И почему эти идиоты так носятся по горной дороге? Сумасшедшие, себя не жалеют и свои бесценные тела тоже. Зачем им монстры, они и без посторонней помощи прекрасно себя уничтожат. Я, наверное, все ногти бы сгрыз от отчаяния, если б у меня были руки. Ну, или ноги хотя бы. Но ведь я тогда только родился, облачком был, тёмным, правда. Вот, верите, уже в то время заподозрил, что на свете бывают невезучие монстры. Уж я-то точно был из таких, всё на это указывало.

Время летело так быстро, а я соображал так медленно, что мне оставалось промаяться на земле и кануть в бездну всего каких-то пять минут. И тут, наконец, я решился нырнуть в первую попавшуюся мне на пути машину. Это было нечто: женщина только что родила ребёнка, и счастливый папаша мчался, как угорелый, в роддом, рискуя угробить и жену, и младенца. Не раздумывая, я забрался в ребёнка, даже не поинтересовавшись — мальчик это был или девочка.

Устроившись внутри, сразу же уснул. А что мне было делать с младенцем, не дорос он ещё до серьёзных отношений, хм. А вы думали, что монстры шутить не умеют? Отсталые люди. Проспал года три, а когда проснулся, решил посмотреть глазами своей будущей жертвы, что творится вокруг. Ребёнок сидел на ковре перед большим плоским ящиком и с интересом наблюдал за движущимися картинками. И ему это явно нравилось. Что скрывать, я сам засмотрелся.

По экрану (только потом узнал, как эта штука называется) шныряли и безобразничали странные существа с явными признаками уродства: одноглазые, покрытые разноцветной шерстью, с большим количеством конечностей, ну, и тому подобное. Практически такие же, как в моём долгом сне. Странные уродцы вызвали во мне непонятные тёплые чувства. Не верите? Да-да, чувства у нас тоже имеются, чтобы вы там не думали.

Эти существа, похоже, очень нравились моему подопечному: он хохотал и громко хлопал в ладоши, выражая таким образом одобрение их не очень хорошим поступкам. Я остался доволен: развитие малыша шло в нужном направлении, поэтому снова заснул на несколько лет и проснулся уже, когда тому исполнилось семь. Самое время, чтобы начать «наше» воспитание: делать из ребёнка маленького монстра.

Кстати, я не просто так спал все эти годы. Во сне обучался всему необходимому для будущей «работы» с невинной душой. В подробности вдаваться не буду — профессиональная тайна, знаете ли. Радостно выглянув на белый свет, годами спать тоже надоедает, увидел себя в школе, окружённого взъерошенными мальчишками. У одного из них под глазом наливался огромный фонарь. Похоже, это «мой» постарался! Ой, или «моя»? Вот чёрт! Кое-кто во сне мне нашёптывал, что с девочками бывает труднее, они такие непредсказуемые и часто плохо поддаются дурному влиянию. Но с этой всё будет в порядке: вон как кулачищами машет, настоящая бандитка растёт!

Но я рано радовался. Только-только собрался подсказать малышке, кого отметелить следующим, как прямо передо мной появилась её душа — далеко не нежное пушистое облачко, каким я её себе представлял. Это была маленькая копия моей подопечной: на румяном личике — недобрая ухмылка, волосы, собранные в два хвостика, один их которых уже распустился, зловеще развевались как плохое для меня предзнаменование. На колготках зияла большая дыра, а на нарядной кофточке — пятно от шариковой ручки.

Она насупленно на меня посмотрела и рявкнула:

— А ты кто такой и что делаешь в моей голове?

Следующее, что я запомнил, были разноцветные искры перед глазами и дикая боль в области носа. Ну и удар, не скажешь, что маленький ребёнок ручку приложил! По ощущениям — трактор переехал. Вот дела, знакомство не задалось. Как только в голове прояснилось, я всё начал сначала, но теперь осторожно и вежливо подбирая слова, ведь девчонки любят обходительных — так меня учили:

— Это какое-то недоразумение! Я твой друг, знаешь, почти у всех детей бывают воображаемые друзья, что б им не было одиноко. Прими меня, со мной ты скучать не будешь! — и я постарался улыбнуться во всю пасть. Получилось, видимо, не очень, потому что девчоночья душа скривилась как от зубной боли и врезала мне в глаз.

— Хватит заливать, чудище-страшилище! Тоже мне, дурочку нашёл. Да кто такому уроду поверит!

Сознаюсь, от удара мои ноги подкосились. Мне пришлось опуститься перед ней на колени и, сделав обиженную мину, я проворчал:

— Ты совершенно неправа, какой ещё урод? Так говорить грубо, и вообще, кто тебя воспитывал?

— Да кто только ни воспитывал! — ухмыльнулась девчонка, продемонстрировав мне отсутствие переднего зуба, — не урод, говоришь? А сам-то себя видел?

Я растерялся: ну, положим, не видел, да и когда мне было смотреть, если спал всё время. Вот ведь нахалка, зачем такой — монстр, она и так сама практически… Я ойкнул и закрыл рот рукой. Да что это со мной? Даже думать так нельзя, если признаю поражение, она выкинет меня из тела на раз-два. И прощайте мечты, прощайте грандиозные планы, о которых вам говорить не собираюсь. Надо было срочно спасать ситуацию.

— Послушай, ой, а я ведь даже имени твоего не знаю, неудобно как-то разговаривать не познакомившись. Как тебя зовут, то есть твою хозяйку?

— Что? Какую хозяйку? Нет у меня хозяйки, мы с Маришкой одно целое, — и она закусила губу, поняв, что проговорилась. Зато мне стало гораздо веселей.

— Хорошо, буду называть тебя Маришей, а ты можешь называть меня…

— Урод! — подсказала Маришкина душа и засмеялась противным смехом.

— Да что ты всё заладила, неужели — такой некрасивый? — я решил давить на жалость.

— А то! Чудище с косолапыми ногами, четырьмя руками, полосатым голым как у крысы хвостом и головой…

— Хватит, хватит! Понял, не продолжай, — жалобно сложил в умоляющем жесте все четыре руки. Надо же, всегда думал, что хорош собой. Какое разочарование!

— Не перебивай, уродец! Дай мне закончить. Так, на чём я остановилась? А, голова у тебя похожа на вытянутую дыню с огромным широким носом и малюсенькими глазками. А ушей, похоже, вообще нет, вот смех-то! И на коже такие жёлтые пупырышки, фу, какая гадость, откуда только такие берутся! Ну, колись, помесь крысы с утконосом, с какой помойки сбежал?

Она меня просто добила своим «утконосом»! Я пощупал нос. Да, он у меня немного широковат, ну и что тут такого? Но сравнивать меня с каким-то «утконосом» — просто беспредел. Пусть только покажется мне на глаза умник, внушавший во сне, мол, «девичья душа ранима, доверчива, склонна к фантазиям и легко управляема». Вот негодяй, если она маленькая такая, то что с ней будет, когда подрастёт? Это же не девочка, а настоящая катастрофа.

Я был подавлен, можно сказать — разбит на голову. Опять проиграл, даже не начав. Может, произошла какая-то ошибка, и я просто не гожусь для такой работы? Слишком нерешительный и слабовольный, мне только грудных детишек пугать. Подумал и расчувствовался. Даже всхлипнул. И тут же получил хороший подзатыльник.

— Эй, уродец, перестань мне тут сырость разводить. Я тебя всё равно не пожалею, потому что сильная и Маришку такой же выращу. В нашей жизни по-другому никак нельзя, кругом одни придурки, — она тяжело вздохнула и улыбнулась, — а ты забавный, когда дрожишь, из тебя отличная собака получится.

И проклятая душонка стала ходить вокруг меня кругами, как акула вокруг добычи, придирчиво рассматривая со всех сторон. Я встрепенулся и попытался перехватить у неё инициативу:

— Но, но! Никакой собаки! Что это ты задумала? Не хотелось тебя обижать, надеялся, по-хорошему договоримся, но, видно не получится. У меня, знаешь ли, тоже сила есть и не маленькая. Да я могу тебя одной рукой … Ой, что ты делаешь, проклятое отродье?

— Как, что? Ошейник на тебя надеваю, собачка! И не рыпайся, он не простой, а из небесной верёвки свит: таким как ты, его ни за что не снять. И не пытайся, а то только больнее будет, — она сморщилась, видя, как я задыхаюсь и синею, и чуть-чуть ослабила верёвку вокруг моей шеи.

— Ну, понял, что не с той связался? Если понял — кивни. Вот так-то лучше. Что ты там хрипишь — умоляешь отпустить? Прости, не могу, моя задача охранять Маришку от таких монстров, как ты. Да-да, думал, я не догадаюсь, кто ты? Могу выкинуть тебя из тела, и все дела, — услышав это, я радостно замотал головой, — но не буду. Ты же сразу другую жертву найдёшь, и не отпирайся, насквозь тебя вижу, уродец! — и она недвусмысленно на меня замахнулась. Я так испугался, что закрыл свою несчастную голову всеми четырьмя руками.

А моя мучительница тем временем достала из кармана не очень чистой кофточки два чупа-чупса и сняла с них обёртки. Один из них она засунула себе в рот, а второй — дала мне. Конфета была сладкой и вкусной. Это же была первая конфета в моей жизни. И как у неё получилось, не понимаю, она же дух? Негодяйка посмотрела на меня с насмешкой и потрепала по пупыристой лысине:

— Хорошая собачка, как же мне тебя назвать? Шариком? Точно, Шариком, твоя голова на вытянутый шарик похожа. Да ты не грусти, привыкнешь, будешь мне помогать, а я тебя — разными конфетками угощать. Сейчас уроки кончатся, домой пойдём, мультики смотреть будем. Любишь мультики? Я тоже. Значит договорились, а пока — спи. Нужен будешь, разбужу.

Вот так и решилась моя судьба. Поначалу я очень грустил, всё надеялся, что Маришкина душа верёвку из рук выпустит, но потом понял, что растёт этот кошмар прямо из её руки. Если только руку перегрызть? Но и тут она меня опередила, намордник надела, какое унижение! Так мы теперь вместе Маришку и растим, год за годом; я помогаю, чем могу, в основном советами, вредными, конечно. Но девчоночья душа только смеётся, говорит, что «это её веселит».

Да поручи мне начальство сейчас в шкафу или грязной подсобке сидеть, людей пугать, расцеловал бы. Но нет, пустые мечты, про меня все забыли, и, правда, что неудачника вспоминать? Если и удастся из плена сбежать, своим же на корм пойду, так что я смирился, не сразу, но привык. Маришка наша растёт красавицей и умницей, не дерётся больше, учится хорошо, если честно, горжусь ею. Сентиментальным стал, так стыдно, зато каждый день могу ужастики по телеку или интернету смотреть. Мариша их тоже любит, хоть какое-то моё влияние, эх…