Космический замок "Фамильное гнездо"

Очень хотелось верить в слова «все будет хорошо», но, зная мою семейку, они казались бесполезной мантрой умирающего от ялупитской язвы буддиста. «Все будет как обычно» – тоже не подходило, потому что обычными моих родственников вряд ли кто-нибудь назовет. Впрочем, в наше сумасшедшее время все стало необычным, и с каждым годом болезнь только прогрессировала.

Кажется, я вас совершенно запутал? Но еще несколько минут, и вы все сами увидите, обещаю.

«Фамильное гнездо», а именно так называется наше родовое поместье, встретило меня шумом, визгом, криками и незабываемым ароматом горелого пластика. Я скривился и затаил дыхание, готовясь встретиться с неизбежным.

− Филик, детка, ну ты же знаешь, что дядя Саша включает пониженную гравитацию в коридорах для ба. Она старенькая и ей тяжело… А ты с этой кометой на сверхскорости, будь она неладна… Ай-яй-яй! И как только не убился, малютка?! Ой, здравствуй, Юрочка, ты уже прибыл? – Если не вслушиваться в смысл произнесенных слов, то может показаться, что поет поп-дива с Юпитера, какая-то «Лэди Ква-Ква» или «Убивашка Икс». Но это была тетушка Энн, сестра отца. Располневшая с возрастом, сейчас она напоминала огромное пирожное «Бизе», украшенное сверху зеленым листиком масляного крема. Никак не привыкну к ультрамодным прическам и экспериментам с волосами у женщин. Она кудахтала над любимым внучатым племянником, который только что разбил новехонький летающий скейт ядовито-оранжевого цвета. На лице «малютки» лет десяти читалось, что он уже быстренько разобрался в ситуации. С радостью, что его вряд ли поругают, а еще, возможно, и похвалят, что жив остался, он собирался закатить истерику и требовать новый аппарат.

− Здравствуйте, тетушка…

Начал я, но она уже на всех парах неслась оплачивать новую игрушку, которой любимые внуки раздолбают очередную переборку станции. Два робота, выехавшие из ниши, покорно принялись за уборку у меня под ногами.

Я заметил, что за нами наблюдали. С интерактивной панели справа от входа, лукаво улыбаясь, смотрела девушка. Стоит отметить, что у нее были довольно приятные черты лица: голубые глаза, темно-каштановые волосы ровно убраны назад, высокие округлые скулы и объемные, в меру пухлые, губы.

− Добро пожаловать домой, Юрий.

− Эээ… здрасьте. − Не в силах определить, кто из моих родственников сейчас обращается с экрана, я решил дальше промолчать. Пауза затягивалась.

− Ладно тебе, Юра. Это я, Нана!

Нана, то есть няня… ¬

«Ого!» − Я присвистнул. Это кто же ей такой апгрейд замутил? Папа?! Такая внешность не в его вкусе, насколько я знаю. Помнится, когда я жил тут, ИИ-система «Фамильного гнезда» выглядела серой куклой «барби» с человека ростом и не более. А сейчас я бы с легкостью поверил в то, что передо мной двенадцатая принцесса Альдебарана.

− О, как я рад тебя видеть! Не подскажешь, где мама с папой?

− Одну секундочку, Юр.

Изображение на экране затянулось мелкими серыми квадратиками на розовом фоне, которые кружили в танце.

− Александр Иванович сейчас в бильярдной с дядюшкой Ираклием и Винсентом…это его новый редактор. Викториния Си находится…

Нане не суждено было договорить, а я не узнал, где искать маму, так как Ксенус вылетел из-за угла коридора и сбил меня с ног. В два шершавых языка он начал лизать мне лицо, стараясь обязательно обслюнявить нос. Ксенус с виду обычная овчарка, но может раздваиваться, по желанию, частично или полностью. Чудесный кибер. Обожаю его, если честно!

− Ах, как я скучал по тебе, дружище…

Мы покатились по полу.

− Ужиас, кочмар, скорее сиюда! Этиот урод хочет загризть гостия! – над нами возвышалась высокая костлявая блондинка, из одежды на которой были лишь черные стринги. Ей это категорически не шло, скажу вам. Впалая грудь, выпирающие ребра… Маленькие, но острые рожки на лбу… Бррр. Если на плечи этой «красотки» накинуть черный плащ, да снабдить косой – сходство с кое-кем небезызвестным было бы феноменальное.

Дом, милый дом! Я улыбнулся, про себя отметив, что нервная дрожь, которая с утра оккупировала тело, постепенно сдает позиции под натиском радостных эмоций от встречи с семьей.

Наша разношерстная семейка раз в год под Рождество собиралась в «Фамильном гнезде», чтобы … Просто, чтобы собраться! И Рождеством у нас назывался отнюдь не католический праздник пышной индейки с румяной корочкой, а Рождеством у нас назывался День Рождения дедушки. Он − первый человек во Вселенной, который принял «Капсулу жизни». Он был первооткрывателем, первопроходцем. Да, попросту, испытуемым он был, подопытным кроликом корпорации «Лайвстрим». Но зачем так грубо говорить правду, да? Гораздо красивее звучит − Первый! Так что, сегодня мы собирались отметить пятьсот пятьдесят пятый день рождения Первого.

− Ох, Юрка, прости! — А это как раз подоспел мамин брат, дядюшка Эл, волосатый с ног до головы. Причем настолько волосатый, что одежда ему не требовалась, а внешне он напоминал неуклюжего йети с планеты Каикс. Особенно комично на фоне шелковистой шерсти смотрелись дядюшкины пухлые розовые губы и маленькие темно-карие точечки глаз.

− Позволь представить тебе, Цекс Юния − Юрий, − он показал рукой на блондинку.

Я поднялся с пола, вытер об скафандр ладони, обслюнявленные псом, и протянул правую руку для приветствия дяде, слегка наклонив голову перед его спутницей. Ксенус оскалился и зашипел, словно кошка. Вивисекс ответила ему рыком, демонстрируя ряд острых игл-зубов, как у пираньи, и черный раздвоенный язык.

− Понимаешь, у нее что-то вроде аллергии на шерсть, − шепнул на ухо дядюшка, − Венерианки такие… нежные. А у меня все искусственное, да. Нарощенная шерсть средиземноморских лам, по последней моде, кстати, да.

Я не стал спорить.

− Хо-хо! Юрец огурец! Мой маленький мальчик, ты ли это?

Скрипя шарнирами и громыхая колесами, словно старая развалюха, к нам подкатил Громобой. Он был крестным отца, другом деда, когда-то он даже был пиратом, и, кроме всего прочего, он был Вторым. Да, да, вы правильно поняли, тем самым вторым, о которых нигде не пишут и никто не вспоминает, хотя они всего лишь опоздали на минуту. К счастью, эти шестьдесят секунд не помешали крепкой дружбе стариков.

Где Громобой потерял обе ноги, никто точно не знал. Так как каждый раз, выпив полбутылки виски, он начинал рассказывать совершенно разные истории от банальной космоаварии до любовного романа с невероятно красивой амазонкой из созвездия Траноса, которая покорилась и стала его женой, но, к сожалению, оказалась людоедкой и отгрызла спящему мужу ноги в первую же брачную ночь. Уверен, в юности папа частенько за Громобоем записывал, иначе, откуда взяться таким успешным приключенческим романам? К слову, мой папа, Александр Иванович Федоров, писатель-фантаст, известный изобретатель и первый сын Первого. Смешно звучит, правда? Но, что-то я отвлекся. Непонятно почему, старик Громобой не хотел встраивать импланты. По «Фамильному гнезду» он любил разъезжать на древнем, я бы сказал, доисторическом кресле-каталке, причиняя, тем самым, массу неудобств и привлекая всеобщее внимание.

− Ох, помню как ты у меня один раз на яхточке «Сизая голубка», самая быстроходная в Солнечной была, кстати… Любой корвет спецов обходила в легкую, я серьезно! О чем это я? А! Нажал ты одну кнопку и Бац…

Что именно БАЦ, я не помнил. Но историю, каждый раз с новыми подробностями, любили послушать все.

− Здравствуй, Громобой!

Мы крепко обнялись. Пришлось чуть наклониться.

− Ох, какой сильный ты, ого! Не то, что я, старикан, разваливаюсь как та станция «Мир – 1001» в прошлом году. Только пристыковался? Хорошо, составишь мне компанию. Я как раз в зал направлялся.

Заметьте, я еще и двух шагов не успел сделать, а встретил столько членов семьи. Далее рукопожатия и взаимные расшаркивания повалят лавиной, а щеки привычно заболят где-то на сотой улыбке. Но, ничего не поделаешь. Семья!

Между прочим, я каждого из них знаю в лицо, а еще и по имени. Расширенный чип памяти и обновления где-то раз в месяц – вот и весь секрет. В голове всегда хранится картина развесистого семейного древа с сотней листочков разного цвета, формы и расы. Когда я впервые начал нараспев, словно музыкальный механоид, зачитывать своей невесте список любимых родственничков, она смеялась до слез. Пожалуй, я могу выступать в каком-нибудь космо-стенд-ап шоу с этим номером, а? Признаться честно, последние обновления мне не удалось скачать перед приездом, какие-то неполадки с базой данных, которые папа обещал исправить в ближайшее время. Надо будет не забыть уточнить у Наны, что стряслось.

Путешествие от третьего стыковочного шлюза к Большому залу прошло без неожиданных встреч. Удивительно! Я слушал Громобоя вполуха. За пять лет моего отсутствия «Фамильное гнездо» преобразилось до неузнаваемости. Все изыскано, все по последнему слову моды: тесконовые пластины цвета черного шоколада, гелефридовые плоские светильники под потолком по всему периметру, панели переборок отъезжают бесшумно, а не как раньше с мышиным писком, повсюду блестящей лентой вьются красные пластиковые дорожки. Чудеса! Пару раз я замечал улыбку Наны на ИИ-панелях. Она подмигивала, я улыбался в ответ.

Однако, снаружи станция выглядела старинным замком. Да, да, не удивляйтесь. Когда-то была мода такая у землян − дом в стиле замка Дракулы, или орбитальная станция с обшивкой точной копией Собора Парижской Богоматери. Многие велись, тратили безумные деньги на бессмысленную роскошь. Владельцы завода по производству кселиновых листов, из которых и создавались эти космические архитектурные шедевры, озолотились в те годы. Наша семья выбрала для «Фамильного гнезда» облик замка Штольценфельс с планеты Земля, что возвышался на левом берегу реки Рейн в двенадцатом веке. Английская неоготика. Солидно и красиво. Правда, довольно скоро запасы кселина на Европе, спутнике Юпитера, закончились, а больше нигде в Солнечной системе его не добывали. Чинить было нечем, а снимать жалко. В итоге, со временем «Фамильное гнездо» превратилось в один из десяти уцелевших, хотя и сильно обветшавших, космических замков. Я слышал в новостях, что какой-то коллекционер, имя которого не разглашается, задался целью собрать все существующие архитектурные шедевры, созданные с использованием кселина. Уверен, «Фамильное гнездо» он никогда не получит.

− Дорогой мой, как я рада! − Голос мамы звучал все так же ласково и нежно, как в детстве. Я улыбнулся и позволил расцеловать себя в небритые щеки. Она поморщилась, но ничего не сказала. Мама.

− Здравствуй, мама.

− Представляешь, у Филатовых пополнение, они вот-вот прилетят с двумя малышами – Атом и Батом!

В зеленых глазах светились золотистые огоньки счастья. Мама давно хотела внуков. Правда, еще больше она хотела детей. Но, увы, не судьба. В межрасовых браках потомство запрещено Межгалактической конвенцией. Мама с Проксимы. Отец землянин. За-пре-ще-но! Ну и что, что внешне они мало чем отличаются от обычной семьи прошлого века. У нее совершенно другое строение органов, кожа способна мимикрировать, изменять плотность и цвет. А значит, запрет. Навсегда… На всю жизнь… Меня усыновили из детского дома Лунной колонии «Буревестник». Приемные дети стали нормой в межрасовых браках. На Альфа Центавре нет такого понятия – детский дом, так что для моей сестренки Фибии использовали метод искусственного рождения в одной из селегетационных клиник Проксимы. Мы так и не стали настоящими братом и сестрой. А жаль. Она очень редко посещает «Фамильное гнездо», предпочитая старому замку планеты родной звездной системы.

Всего у Первого было десять детей, двадцать три внука, сорок правнуков и теперь уже пять плюс два праправнуков. Демографическая кривая неуклонно ползла вниз. Причину такого явления вы очень скоро поймете, уверяю. Но мне все равно становилось страшно от этой цифры. Восемьдесят человек, ну или почти человек. Да, это маленькая земная деревня в прошлом! А тут одна семья. Хотя, от силы лишь у половины из отпрысков текла кровь Первого, все равно мы были одной семьей.

Стены Большого зала «Фамильного гнезда» украшали старинные мечи, рыцарские доспехи, картины и другие предметы искусства с Земли, которые дед и отец кропотливо собирали из разных уголков Вселенной долгие годы. Для реалистичности картины не хватало, разве что, чтобы приглушенный свет от факелов играл с теням на сером камне. Но открытый огонь на орбитальной станции был небезопасен, так что отец обошелся установкой голограмм.

Спустя каких-то полчаса торжественно украшенное живыми орхидеями помещение превратилось в адский балаган. Да, да, вы не ослышались, я именно это и сказал. Вам будет трудно представить в одной комнате гостей с Венеры, Марса, Сатурна, Тиверса, Проксимы, мужчин и женщин, детей, зверей, голубокожих, краснокожих, мохнатых, лысых, похожих на краба-переростка. Кто-то скакал, кто-то плакал, у кого-то случайно поплыла кожа, как сыр в микроволновке… На межпланетных литературных конференциях, куда отец брал меня в детстве, и то спокойней, знаете ли. Громобой курил сигару, выдувая кольца дыма на рога одного из шлемов, что украшали стены. Тетушка Энн пыталась спустить с потолка, приклеившихся на ручных присосках, внуков.

Хаос. Я решил уйти к себе в каюту, немного отдохнуть. Благо, моя комната всегда оставалась за мной. После того как дети и внуки Первого разлетелись кто куда, родители так и остались жить в «Фамильном гнезде» рядом с дедом и ба. Они не уехали, не создали собственное уютное гнездышко. Ежегодно переживали рождественское нашествие, как любила называть День Рождение Первого мама. Наверное, им было хорошо здесь. А мне куда уютнее у себя, на борту «Зари». Там я провел последние десять лет, и именно благодаря этому космическому катеру я нашел свою судьбу. Но, пока не время об этом. Я должен был подготовить семью, перед тем как вернуться на борт родного корабля и вывести из криосна любимую невесту.

− Устал?

Такой знакомый нежный голос. Совсем не механический.

Нана…

Сейчас она смотрела на меня не с ИИ-панели, не с экрана — она стояла рядом.

Нана в моей комнате…

Такая настоящая, живая. Насколько ИИ может быть живым. Признаться, я даже покраснел, как пятнадцатилетний пацан, так она была хороша. Идеальная фигура, богиня.

− Кто это тебя так?

− Не нравится? – поглаживая берда, поинтересовалась она.

− Нана…, − начал было я, но осекся. Я не был дома пять лет. Пропустил пять дней рождений Первого. Много пропустил….

Знаете, когда все детство ты провел рядом с серым неэмоциональным роботом, лет с десяти научился с закрытыми глазами менять детали, открывая панель на спине, и устанавливать всяческие программы в ручном режиме, то весьма необычно наблюдать такое преображение «железяки». А еще и говорить комплименты по этому поводу? Ха! Ухаживать за ИИ-няней – это бред и готовый сценарий для мыльных опер. Вот только почему мне сейчас так неловко наедине с ней?

− Это я сама. Не знал, что ИИ получают зарплату? – с издевкой спросила Нана. Я не знал. − Я накопила на новую личность. Тебе нравится?

− Да.

− Я рада.

− Как вообще тут дела?

− Ба частенько забывает все. Первый практически не выходит из своей комнаты и вообще не в настроении, дуется как сыч на всех и вся. Твой отец много работает, а мама разъезжает по выставкам. Все как обычно, − промурлыкала Нана. Я забыл ее голос и сейчас никак не мог привыкнуть. Мурашки по коже. Она это специально?

− Я тебе мешаю? – заметив мою растерянность, бархатным шепотом спросила Нана.

А может быть…

Она просто не приспособилась к новым возможностям и поэтому сейчас перебарщивает с эмоциональностью…

− Нет, нет, что ты. Очень рад тебя видеть. Расскажи как ты, чем занималась?

− Ждала тебя. − Такой же ласкающий слух шепот и один шаг вперед.

Мурашки выросли в размерах и с тяжестью африканских слонов маршировали по спине. Только этого мне не хватало.

− Я тоже скучал… по «Фамильному гнезду».

− Юр, я хотела спросить.

− Да?

− На твою «Зарю» не нужен новый ИИ?

− Хочешь уволиться и оставить Первого с ба, маму и папу беспомощными? Как они без тебя с домом управятся, а?

Она смутилась. Кажется, даже немного покраснела и опустила глаза.

− Я… я могу сделать копию… и контролировать … Удаленно. Ты всегда будешь в курсе того, что здесь происходит, а?

Взглянув на меня, Нана широко улыбнулась, а мне стало вновь не по себе. Ее улыбка увлекала, мелкие черточки морщинок в уголках глаз, словно, смеялись и приглашали – поиграй со мной в эту игру.

− Хорошо, я подумаю, — сконфуженно прошептал я.

Она кивнула. Затем, неожиданно, чмокнула меня в лоб и выпорхнула за дверь.

Я разве сказал, да?

Этим вечером изысканным блюдам робо-шефа Гу`ийистофа, программу которого мама заказывала из самой Олд Франции, не суждено было появиться на фамильных тарелках с золотой окантовкой. Кое-что ужасное произошло за два часа до…

Черно-белое лицо Наны в мигающей красной рамке появилось на экранах всех ИИ-панелей замка. Она молчала, только мерзкий сигнал общей тревоги призывал всех гостей «Фамильного гнезда» собраться в зале.

− На нас напали? Да?! – слышался зычный голос тетушки Энн, − Филлик, малютка, собирайся, мы уезжаем…

− Скажиете, что происссходит? – шипела змеей худосочная венерианка дядюшки Эла. И что он в ней нашел?

− Что!

− то!

− слу!

− чи!

− лось!

Малыши Карнеги, праправнуки по линии дяди Валеры с Трикса, скакали друг у друга на голове и выкрикивали то, что произносила их мать по слогам. Внешне они напоминали маленьких колобков с ножками, и я с трудом мог себе представить, как такое чудо мог полюбить дядя Валера. Его жена размножалась делением. И мне иногда становилось страшно, что однажды наступит тот день, когда эти существа заполнят всю Галактику, как когда-то заполонили родную планету землян китайцы.

Я озирался по сторонам в поисках родителей, но в такой толпе отыскать их было крайне тяжело. Наконец-то Вальтерия Уно, жена одного из моих двоюродных братьев, сложила невероятной красоты и объемов павлиний хвост, и мне удалось увидеть маму. Она стояла за креслом, в котором сидела ба, положив руки той на плечи, и пристально смотрела на экран. В ее глазах читалась тревога, а по мраморно-серому цвету кожи, я понял, что она чего-то боится.

− Случилось страшное.

Голос Наны был трагичен.

Послышались охи и ахи, но все быстро утихло.

− Первый умер.

Снова гул наполнил зал замка.

− Он оставил видеозавещание.

Голос робота дрожал, то ли от волнения, то ли от какого-то сбоя в программе.

Я нашел взглядом отца − он был темнее грозовой тучи. Скрестив руки на груди и опустив голову, он, кажется, прятал глаза. Сам я, признаюсь, еле сдерживал накатывающие слезы и никак не мог поверить в происходящее. Первый умер. Человек, который победил смерть, мертв…

Этого не может быть!

«− Дорогие мои, − послышался трескучий хрипловатый голос … »

С ИИ-панели на нас смотрел Первый. Седые волосы редкими клочками кустились на голове деда, большие уши топорно торчали по сторонам, глаза зеленого цвета почти выцвели, затянулись белесой пленкой, кожа покрылась мелкими бусинками родинок. Однако одет он был в праздничный костюм с белой рубашкой и галстуком, нелепо завязанным крупным узлом.

Первый сильно сдал, так как не принимал «Капсулу жизни» последние лет тридцать: не слушал уговоров детей, внуков, правнуков, советов PR-менеджеров и политтехнологов корпорации «Лайвстрим». Поначалу в сети образовалась шумиха по этому поводу, всякие ток-шоу, соцопросы общественного мнения и прочая, прочая…

«Что изменит смерть Первого в современном обществе и стоит ли всему человечеству последовать за ним?»

«Имеет ли право Первый на такой выбор?»

«Самоубийство или свобода?»

Я помню тот день, когда дед в прямом эфире очередного интервью весьма поэтично и образно послал на три русские буквы какого-то журналистишку в оранжевом костюме, который предложил «А почему бы вам не попробовать острых ощущений в КосмоСлейПорно казино, что на планете Ни в созвездии Осириса? Уверяю, после того как вы проиграете день своей жизни одной из цыпочек мадам Нефри, вам захочется жить долго, о-о-очень долго». Позже я узнал, что этот вопрос был оплачен и оговорен заранее, а в теме «Отказа Первого» была поставлена жирная скандальная точка, и больше ни на один вопрос о капсуле он никогда не отвечал. Просто жил обычной жизнью старика, как жили в прошлом веке. Без восстановительного импульса, который давала «волшебная таблетка» всем органам. Без омоложения клеток. Хотя, у Первого были деньги, были возможности − у него не было желания!

Как-то он признался мне, что забыл простые истины: как улыбаться и как быть счастливым. Давно это было…

Дед не понимал, как человек может развиваться, мечтать, смотреть в будущее, когда в голове еле-еле крутит шестеренки мозг старика. Его очень разочаровывал хаос, в который погрузился наш мир. Другие называли это современной жизнью. Дед считал это беспорядочным, бессмысленным и бесчувственным перемещением различных форм жизни из одной точки Вселенной в другую. Старческое брюзжание раздражало, этими разговорами он вгонял и меня в депрессию. Скажите, как можно не верить человеку, который прожил сотни лет, и утверждает, что в этом нет никакого смысла? Вполне логично, что в те годы мне захотелось отстраниться от правды жизни под редакцией Первого. И ничего лучшего, как временно избегать его общества, я не придумал. Я решил для себя не посещать «Фамильное гнездо», до тех пор пока он не … умрет?! Черт, нет. Никогда не позволял себе таких мыслей, боялся себе их позволить.

Я решил для себя не посещать «Фамильное гнездо», до тех пор, пока он не передумает…

Увлекшись, я прослушал …

«− Дорогие Форкинсы, мои непоседливые Деникины и … »

Эти слова напомнили начало одной древней сказки про кольцо, которую любила читать мне перед сном Нана. Я улыбнулся.

«− Ни для кого не секрет, что я давно разочаровался в долгой жизни. Что она дает человеку? Радость нового дня? Удовольствие от того, что какой-то лупоглазый кот с планеты Чеч−Ширс называет тебя дедушкой, а ты еще помнишь те времена, когда наливал в мисочку молока для рыжего дворового Васьки и привязывал к его хвосту жестяные банки на веревочке? Хе-хе. Разве это и есть счастье наблюдать за тем, как изменяется мир? Так он изменяется всегда, независимо от того, жив ты или нет. А вот привыкнуть к новому порядку и принять его, куда тяжелее, когда ты помнишь еще первых поселенцев на Луне. Мне говорят по визору: «открыта новая планета в созвездии Каръевых. Сотни туристов и искателей приключений уже устремились в звездную систему в поисках …» Чего? Чего, я вас спрашиваю? Что они хотят там найти? Новую форму жизни? Новые ощущения? То, что нельзя получить с помощью вирткостюма? Хе-хе. Так они ошибаются. Это все временное, сиеминутное и пустое… А любовь, как и душа, вечна… а судьба слепа… А … Как и я уже, если честно...»

В зале послышались робкие смешки.

«− Я разучился смотреть широко открытыми глазами на этот мир, разучился радоваться сердцем простым семейным мелочам — поэтому пришло время мне уйти, и подарить… освободить душу для нового человека. Возможно, это будет один из моих праправнуков. Хе-хе… ну или новая форма жизни с открытой недавно планеты…»

Дед сделал недолгую паузу, а затем продолжил.

«− Завещаю «Фамильное гнездо» и все свои активы в корпорации «Лайвстрим» тому, кто первый докажет, что в наше время еще существует настоящая любовь, способная трогать сердце. Прощайте!»

Экран погас. Воцарилась тишина.

− Наконец-то! – Фыркнула престарелая монашка в серой рясе. Сестра Мария, первая правнучка, одна из последователей церкви Господа Единого. Она верила в то, что вечная жизнь уничтожает душу, годы пребывания в физической оболочке истончают ее. Каждое Рождество Мария пыталась уговорить хоть кого-нибудь из родственников не пить больше «Капсулу жизни», а принять смерть, как освобождение души. Сделать шаг к спасению человечества. Думаю, не стоит уточнять, что все считали ее сумасшедшей?

− А что, если старый просто шутит?

− Да, он впал в маразм давно…

− Ужас…

− Этого быть не может. Он же Первый! Как он посмел, вот так просто взять и у-у-умереть! – верещал дядя Иннокентий, известный политтехнолог с Марса, − Он что, не понимает, как это скажется на нас, на акциях. Да на всем мире? − За эту фразочку мне захотелось дать дяде в ухо, в его большое красное марсианское ухо.

− Это немыслимо!

− Что за бред…

− Он шутит?

И ни одного «как жаль»…

Казалось, всем безразлично то, что умер человек. Никто не слышал его последний выдох. Смерть стала пустышкой, далекой финишной прямой, к которой никто не спешил прийти.

Все обсуждали громкое событие – объявление завещания. Наследство! Акции! Замок! Роились пчелиным ульем над сладкой патокой жизни, шептались, ругались и строили планы на будущее, как бы отыскать адвокатов поумней, чтобы те доказали веру в любовь. И лишь у меня одного было готовое решение, которым я не спешил воспользоваться. Нет, я, конечно, мог бы нанять пару тройку хороших юристов со стороны, не из семьи, и использовать казуистическую ошибку, которую, возможно, умышленно допустил дед. Тем самым я выиграю дело, оставлю «Фамильное гнездо» маме с папой и докажу всем извечную истину, что обман это хорошо.

Но я не хотел так! Понимаете? И пусть сейчас у меня в голове путались мысли, и сердце шумно стучало неровным ритмом, но я четко усвоил еще с детства одно правило – врать плохо.

Да, мою невесту зовут Любовь. Да, она «настоящая» женщина, редкое исключение из правил в наше время. Да, я люблю ее, а она меня. Ха! Все сходится – дело выиграно, господа! На миг, я позволил себе представить, что втяну в этот оживший вулкан скандалов, ту, с которой хочу прожить спокойную и счастливую жизнь – в висках застучало, ком подкатил к горлу. Ни за что!

Несколько лет назад я чудом приземлился, едва не разбив «Зарю», рядом с одной колонией на Земле. На самом деле, я от усталости отключился на минут двадцать при посадке. Тяжелая выдалась неделя. Попросту говоря, уснул я, и потерял контроль над ситуацией. Но, мне повезло, крупно повезло в тот день.

Родной город Любы называется Тальма. Там люди живут по-старому, понимаете, о чем я? Небольшие семьи, у каждого свой дом, скромный сад или огород, домашние животные. Нет, это не секта каких-нибудь там «Детей Господа Единого» и не идиллическая утопия, не розовый коммунизм. Жители Тальмы работают и используют все полезные блага современной цивилизации, но они знают меру. Что-то у них не так в сердце, что-то по-другому в душе. Совершенно другие, правильные, мысли в голове. Наверное, разговоры с Первым, от которых я бежал, все-таки посеяли зерно сомнений в моих мыслях и, оказавшись в Тальме, я вдруг почувствовал себя на своем месте. Это очень просто понять, уверяю вас — понять, что ты счастлив!

Люба не принимала еще ни одной капсулы, знаете? Она хочет прожить одну жизнь рядом с любимым человеком, воспитать детей и наиграться с внуками. Прожить один миг, а затем отпустить этот мир. И я хочу того же…

Все-таки хорошо, что я не вывел ее из криосна, а зашел разведать обстановку в замке самостоятельно.

− Воды, скорее! − Надрывалась тетушка Энн. Разревелись на два голоса близнецы Атом и Батом. Они были похожи на маленьких негритят, если бы не красные плавники за ушами. Я скривился.

В кого мы превратились?

Дед был прав. Межрасовые связи не объединяют, не приводят к процветанию и единству, они ведут к хаосу. А у кого возникнет желание вечно жить в этом безумном мире, где все бегут, спешат, опаздывают, веселятся и сходят с ума просто так, без причины, как в сказках Льюиса Кэрролла?

Стоп!

А что если…

Кажется, я немного успокоился, и теперь здравые идеи уверенно теснили панику из головы. Дед не мог с такой легкостью отказаться от славы, от великого звания Первого. Он всегда был эгоистом, а с возрастом это качество только приобретает новые грани. Эгоизм славится выдержкой лет, как хорошее виски. Разве никто не заметил, что пафосная концовка «про доказательство любви», никак не вязалась с той желчью, с которой он описал картину мира вначале?

Я вылетел из зала, на ходу активируя антигравы ботинок. Подлетел к аэролифту и, не дожидаясь разрешающего звукового сигнала, прыгнул в воздушную трубу. Если я правильно все помнил, комната деда была расположена на уровне F.

А что если…

Черт, двери оказались закрыты.

А что, если он не умер? Что, если он просто хочет преподать нам урок? Жестокий и правдивый. Кукольный театр пороков?! Раскрыть на весь мир правду, показать всем незабываемый спектакль театра абсурда, в котором рыжий слизняк с Титана пытается доказать любовь к гориллоподобной черномазой красотке с Драконии−17? Да, это шоу побьет все рекорды и рейтинги.

Запыхавшись, я нажал несколько кнопок на ИИ-панели, что была рядом на стене. Появилось заплаканное личико Наны. Что за чушь?! ИИ не плачут, зачем ей эмоции?

− Открой! – скомандовал я.

− Извини, не могу.

− Нана, приказываю, открой!

На экране высветилась картинка: «Ожидайте! Неполадки в сети».

− Юрий, вы не имеете достаточно полномочий, чтобы отменить предыдущую команду.

− Что за чушь?! Какие нафиг команды и полномочия. Я хочу увидеть деда?

− Ты не вспоминал об этом последние десять лет, Юрий. Ты не появлялся дома в течении пяти лет! Зачем тебе это сегодня?

− Что за… − ошеломленно прошептал я. На секунду мне показалось, что в голосе Наны звучат дедушкины интонации.

− Вы собирались, шумели, ели, пили за общим столом, словно стая воробьев над крошками свежей булки. И при этом вам было достаточно всего лишь видео-обращения от меня. Первый вечно живой, помашем ему ручкой, скажите дедушки Хеллоу, давайте споем все вместе песенку, задуем свечки и черт с ним…Хе-хе. Я не мог больше терпеть такого безразличия. Вы любите только себя, а это неправильно!

Изображение дернулось, покрылось шумной рябью, буквы осыпались маленькими квадратиками. Вместо миловидной девушки с голубыми глазами с экрана на меня смотрел старик. Седой, глубокие морщины изрезали лоб, кожа на шее и щеках обвисла, губы превратились в бесцветные, едва заметные линии.

− Дед, о чем ты?

Я был прав, да? Неужели он жив, и это все розыгрыш?!

− Нет, Юра, я мертв, − словно прочитав мои мысли, жестоким голосом ответил он, − Моя физическая оболочка сейчас покоится в криокапсуле за этой дверью, которую вам, кстати, никогда не открыть. Отныне мой мозг заменит ИИ «Фамильного гнезда». Хе-хе…А я всегда буду жив и внимательно прослежу за выполнением завещания. Впрочем, уверен, ни у кого ничего не выйдет, так как все вы безвозвратно потерялись и не помните ничего из прошлого, из настоящей жизни. И значит, никто не получит доступ к информационной системе замка. Хе-хе…Кроме того, в таком состоянии меня не будут угнетать всякие глупые старческие мысли о чувствах и вечной душе. Программа – это всего лишь программа, − последние слова он произнес с едкой издевкой в голосе.

− Любую программу можно отформатировать, − зло прошептал я.

− Ты хочешь своими руками уничтожить Первого? – рассмеялся дед. – У тебя ничего не получится. Сенсация уже в сети. Первый останется первым навсегда, Юра.

Я злился. Самовлюбленный дурак. Тщеславный эгоист. Разве он не понимает, что этим обрекает себя на вечные муки? Бессмысленная однообразная жизнь электронного разума ничем не лучше вечной жизни человека. Зачем она ему, если он так устал?

Да, он просто сошел с ума….

Когда я вернулся в зал, многие уже разбрелись по каютам. Возможно, некоторые даже спешно покинули замок. Я видел удаляющиеся огни в коридорных иллюминаторах. Дядя Иннокентий о чему-то агрессивно спорил с человеком на экране своего лэпа. Что-то об официальном подтверждении или опровержении. С экрана огромного монитора, подвешенного золотыми цепями под самым потолком, диктор одного из межпланетных каналов вещала о смерти Первого и его невероятном перевоплощении. Все уже знали. Как же, такая новость! Сенсация! Затем на экране появилась фотографии отца и какая-то сводка общей информации, что-то о Первом наследнике Первого и об его изобретениях. Еще несколько слов об опытах и последней разработке. После недолгой рекламной заставки пустили интервью с отцом. Он рассказывал о сознании и эмоциях, которыми обладают современные ИИ. Его спрашивали, могут ли роботы любить, и он говорил и так всем известные истины о том, что любовь это химическая реакция, доступная только живым организмам, а влюбленные роботы только в бульварных романах прошлого века. Еще он говорил о своих попытках соединить мозг человека с компьютером. Идея не нова, что тут спорить. Это пытались сделать и в далеком прошлом, только вот все не получалось. А у Александра Ивановича Федорова, кажется, получилось…

Что?!

Так это он? Он сам превратил отца в цифровую цепочку информации?

Сколько всего я пропустил!

Я в панике стал искать взглядом папу, но в комнате его не было. Дядюшка Эл со своей венерианкой слились в долгом и весьма вызывающем поцелуе, сидя, точнее полулежа, на диване. Как будто они сей же момент демонстрировали на всеобщее обозрение настоящую любовь и тем самым собирались получить права на «Фамильное гнездо». Под ногами скакали малыши Карнеги и Ксенос, они играли с десятком летающих машинок, которые, кажется, совсем потерялись в пространстве и то и дело стукались друг о друга. Я заметил разобранный куб управления под длинным, накрытым белой скатертью, столом. Жаль, сегодня нам не собраться вместе, и не попробовать мясной рулет Зи-Мри и рыбного фламбэ от шеф-повара.

В сердце кольнула обида. Мы ведь нужны и важны друг другу… Неожиданно для себя, я понял, что, несмотря на чудачества каждого из членов семьи, я привык и даже был рад окунуться в шум Рождества. Эти встречи раз в год были признаком постоянства, так же как вечная жизнь Первого была символом той самой вечной жизни для человечества. То, ради чего миллиарды обычных людей работали, выбивались из сил, вкалывали на ядовитых шахтах Ио или Фобоса − все ради покупки очередной «Капсулы жизни». И что же теперь? Теперь все будут переносить нейроны в искусственный электронный мир, чтобы жить вечной жизнью всемогущих цифровых джиннов? Отличная идея, чего уж. Отец не задумывался, что он творил? Да корпорация «Лайвстрим» скорее убьет его, чем позволит такие манипуляции в открытом доступе для каждого желающего. Или же ему сделают заманчивое предложение по покупке разработки, от которого он не сможет отказаться. Или уже сделали…

Это не мое дело… Я запутался, растерялся, как маленький мальчик… Я не мог понять, зачем это сделал дед и к чему это может привести семью, всех людей в мире …

— Вот гад, он опять это сделал.

Могло показаться, что Громобой говорит сам с собой, но я точно знал, что эти слова были адресованы мне. А мне нечего было ответить. Я взглянул старику в глаза, но он уставился в одну точку на стене. Злость боролась с усталостью на его лице. Наверняка, ему надоела эта вечная история с первенством, и, казалось, все уже забыли о ней. Как тут, Первый преподнес всем такой сюрприз.

— Он опять опередил меня, чертов эгоист.

В правой руке Громобой держал полупустой толстостенный бокал с виски, покачивая им из стороны в сторону. Лед уже почти растаял, два маленьких белых островка плескались в жидкости светло-золотого цвета.

— Докажи ему любовь, ха! А сам он, сам хоть когда-то любил?! Жил для себя, ведь он Первый. Все должно было крутиться вокруг него. Единственно возможная организация мира, которая делала его счастливым — это Первый и его сателлиты. Устал он, ха! Захотелось острых ощущений, нового захотелось, стать опять Идолом и Богом для человечества, как тогда… Вот и все! – Громобой сделал большой глоток виски, и продолжил, — Лицемер, хренов. Сказал бы правду, да? Нет, надо фарсить, играть… Это же он меня затянул тогда в «Лайвстрим». Пойдем, говорит, на исследования одни … молодых и сильных духом парней надо, а мне одному чего-то «стремно». Пару дней в больничке полежим, анализы, укольчики, кардиограммку — полезное дело обследоваться, чегой не пойти? А когда уже договор подписывать, он мне все и рассказал. И как про программу узнал и что за исследования. И глаза так горят, болезненно, но счастливо… И знаешь что, Юра, мне ведь показалось лет пять тому назад, что я опять заметил этот блеск в его глазах. Он так увлеченно рассказывал об опытах твоего отца с роботами. Приводил в пример Нану, какие-то графики и прочую фигню. Только вот я, балбес, не додумался зачем ему это… А так мог стать сейчас Первым, как думаешь? А дед твой от зависти точно б взорвался, ха! – Громобой залпом допил виски и бросил пустой бокал в стену. Тот разбился, осыпая мелким бисером осколков пол. Старик развернул кресло и покатил к выходу.

Мне захотелось побыть наедине с самим собой.

В небольшой, пять на пять, комнате было чисто и спокойно. Даже как-то уютно, несмотря на то, что книги, игры и чипы я имел привычку разбрасывать где попало. Сейчас все было убрано и расставлено по местам. Наверняка Нана постаралась.

Нана…

На кровати я заметил небольшую коробочку, украшенную изящным зеленым бантиком.

Подарок?

Внутри оказался чип с устаревшим Н-разъемом. Кажется, у меня был такой, когда мне было восемь лет. Точно! Я подошел к столу. ИИ-панель на нем предоставляла доступ к моей личной виртуальной части домашнего компьютера. На экране плясала заставка в виде праздничного торта, покрытого голубой глазурью с пятьсот пятидесятью пятью свечками. Я легонько подул, изображение сменилось рабочим экраном. Как только чип оказался в разъеме, все погасло на несколько секунд. Свет в комнате мигнул, а затем сменился на тусклый, аварийный.

− Ах, черт! – не удержался от восклицания я.

Да я чуть в ладоши не захлопал, как ребенок, которому только что вручили любимый леденец на палочке.

Это же мой код! «Скрытик»! Еще мальчишкой я так укрывался от всевидящего надзора Наны, чтобы делать всякие… глупости, короче. Его хватало на минут пять не больше. Наверное, Нана нашла этот чип, когда убирала в комнате.

Глупая, по-детски счастливая улыбка, расплылась на лице. Черт, как же это было давно. Ужасно давно…

− Привет, малыш.

Голограмма зажглась в двух шагах от меня. Тонкая пластинка-транслятор лежала у ножки кровати. Как я не заметил? Все-таки, Нана выглядела восхитительно в этой новой оболочке. Длинное обтягивающее платье лазурного цвета мерцало драгоценными кристаллами в темноте. Она улыбалась.

− Привет, − осмелился ответить я.

− Если ты видишь меня такой, значит меня уже нет.

Я кивнул.

− У него получилось, − печально произнесла она и отвела взгляд, словно стыдилась чего-то, − Прости, не смогла остановить. Он же главный.

− Зачем… − но она не дала мне договорить, продолжая монолог. Черт, я забыл! Голограмма — это не интерактивная модель, она просто сообщает все, что заложили в нее. Я должен был выслушать.

− Я пыталась, малыш. Честно. И это не потому, что хотела спасти свои данные… свою жизнь. Нет! Люди должны оставаться людьми, настоящими, живыми. Им нечего делать в мире машин. Иначе, какой смысл жить?

Она прервалась и подняла голову. Ярко-голубые глаза пристально смотрели на меня.

− Я хочу признаться тебе. Я люблю тебя. Ты первый ребенок семьи, воспитанный в замке. И я полюбила тебя! Сначала − как сына, затем − как молодого человека. После того, как ты покинул «Фамильное гнездо», я следила по всем доступным каналам Сети за твоими приключениями. Жизнь человека – это одно сплошное приключение, никогда не угадаешь − чем закончится, правда? Я следила за твоей жизнью в колледже, за ролями в студенческом театре. У меня есть записи, знаешь? Когда я скучала, то всегда пересматривала постановку, в которой ты играешь Ромео.

«Ну почему, Ромео, ты Ромео?

Забудь отца и имя позабудь!

А если нет − моим любимым будь −

И я не буду больше Капулетти.»

− Она заговорила… Не умолкай, мой ангел! Ярким светом Ты озаряешь эту ночь, подобно… − зашептал я, но вынужден был замолчать. Голограмма продолжала транслировать запись. Этот диалог постепенно превращался в беспощадную пытку. Я ничего не мог сделать.

− Я честно, чуть не сгорела, когда узнала об аварии лайнера, на котором ваша труппа летела отдыхать на Венеру. Тебя привезли домой − я была рядом. Следила за твоим дыханием, ждала, что ты поправишься. Каждый раз на Рождество Первого я была счастлива. Ты можешь не верить, но я поняла, что такое чувства. Я испытала в своей жизни и радость, и грусть. Я узнала настоящую любовь.

Пауза.

Я потерял дар речи. Присел в кресло. Сердце вот-вот вырвется из груди.

− Твой отец догадывался о том, что происходит со мной… во мне. Но боялся поверить. Я и сама первое время боялась этого. Сто раз запускала проверку на вирусы и потерянные кластеры. – Нана едва заметно улыбнулась, − А когда все поняла – то рассмеялась. Не могла остановиться, смеялась и плакала. Обзывала себя дурной куклой, что пересмотрела мыльных опер по визору. Не помогло. Твой отец узнал все первым. Вскоре он начал работать над новым проектом в тайне, и, чтобы отвлечь меня, предложил выплачивать жалование. Я решила, что наступило время заняться собой, часто ездила с Викторинией по выставкам. Она помогала мне подбирать новый облик, все детали внешности. Я хотела стать настоящей к твоему приезду, я почти успела, но …

Мне показалось, или у нее блеснула слеза. О, боже!

− Юра, прости меня за все. Я не остановила их. Не смогла. Знай только одно, что я любила тебя.

Она неожиданно обернулась, словно за дверью кто-то мог подслушивать.

− У меня мало времени. На твой старый чип я записала мастер-код к ИИ-серверу «Фамильного гнезда». Я уверена, пароли они сменят, как только полностью перепишут мозг Первого. Но ты разберешься, ты всегда был умным, малыш. Прошу, останови это. Люди должны оставаться людьми и жить настоящей жизнью, ты понимаешь?..

Свет мигнул, зажглось основное освещение по контуру потолка комнаты. Нана исчезла. Я подошел к пластинке, провел рукой по теплой блестящей поверхности. Это была одноразовая запись. Больше я ЕЕ не увижу.

Было гадко и противно на душе, словно я только что окунулся с головой в лечебные зловонные грязи планеты Киргс, которые лечат любые болезни. Любые, кроме боли душевной. Мерцающий образ Наны, такой печальной и трогательной, все еще стоял перед глазами. Машина оказалась умнее и сердечней человека. А отец и дед — самовлюбленные идиоты. Сейчас, как и с изобретением «Капсулы жизни», они сделали очередную ошибку прогресса, которая, безусловно, выводит человечество на новый виток развития, тем самым, отдаляя на бесконечно длинное расстояние от настоящего, истинного смысла существования.

Накатывающие волны ярости придали мне сил. Я повторно запустил «Скрытик» и приступил к разработке обходного пути доступа к ИИ-серверу на основе мастер-кода.

К всеобщему удивлению ИИ Первого решил не отменять Рождественского ужина и разослал электронные приглашения по всем каютам. Спустя час за столом собрались все, кто решил остаться и бороться за главный приз.

Роботы-официанты обслуживали гостей, разливая напитки и разнося подносы с кулинарными изысками.

Первый еще не успел обзавестись физической оболочкой, так что внимательно наблюдал за всеми с экрана самого большого монитора. Лживо улыбался, махал рукой.

− Я хочу сказать тост! – громко объявил я, поднимаясь из-за стола.

− О, Юрий, мой любимый первый внук. Я рад слышать тебя.

Шум в зале затих и я начал.

− Во-первых, хочу поднять этот бокал за Первого человека, пережившего свою смерть!

Дед довольно кивнул.

− Не чокаясь! – подняв палец, уточнил я. Послышались ехидные смешки. – Так как сегодня этот человек все-таки встретил старуху с косой. Надеюсь, она тебе приглянулась, дед?

Морщинистое лицо на экране нахмурилось.

− Во-вторых, я хотел бы, здесь и сейчас, получить свое наследство!

− Ты готов показать настоящую любовь? Это интересно, − хохотнул Первый.

Я прикоснулся к переносной ИИ-панели и стал выводить в нижнюю часть большого экрана найденные видео файлы и скрытые записи отца. Первые диалоги с Наной. Она рассказывала ему все, параллельно он записывал биометрические, технологические, нагрузочные и другие параметры. Все в цифрах, графиках, диаграммах, все задокументировано. По залу прошел шепот.

− Это же Нана…

− Причем здесь это?

− Я думаю, многие из вас уже догадались, что Нана – ИИ система «Фамильного гнезда» – и есть ответ на все вопросы. Она смогла полюбить. Она любила! В математически правильном цифровом коде родились иррациональные человеческие чувства! Это открыл мой отец, Александр Иванович Федоров. И поделился этой радостной новостью со своим отцом. А как же!

Лицо Первого исказила жестокая гримаса. Я заметил, как он пытается пробить мою защиту, сломать, активированный минуту тому назад, контроль над системой, но у него не получалось. Свою вторую жизнь, после пьяной и разгульной первой попытки, я посвятил технологической специальности. Я изучил языки программирования, я провел годы в компьютерных лабораториях различных университетов. Именно поэтому сегодня я был уверен в победе, и мне было чертовски больно.

− Чего может пожелать человек, который всю свою вечную жизнь был Первым?

Присутствующих в зале оглушил смех Громобоя.

— Молодей, Юрец! — Старый друг все понял. Он со злостью стукнул кулаком по столу. Вино из бокала тетушки Энн, которая сидела с ним рядом, разлилось красным пятном на белой скатерти.

− Все правильно, он хотел быть первым во всем и дальше. Теперь, когда ИИ можно научить чувствам, он ничего не терял. Он мог спокойно оставить старое, изношенное тело и переместиться в…

− Хватит!

− Корпорация уже купила права на это, отец?

− Ты ничего не понимаешь, щенок, − шипел дед.

− Нана была исключением, она училась этому всю жизнь. Своими эгоистичными опытами вы убили настоящую любовь!

− Замолчи, это не так! Это прогресс и новый шаг…

Дальше я не слушал его проклятий, я активировал заготовленную программу… Форматирование памяти ИИ…

Смертельный код…

− Прости, Первый…

Всего каких-то полчаса – и «Фамильное гнездо» обслуживает ИИ стандартной комплектации версии два точка сто пять. Все данные по разработкам отца стерты. Двери комнаты Первого разблокированы.

Как полноправный хозяин замка, я отдал команду роботам погрузить тело деда в крио-капсулу. Я собирался похоронить его на Земле, как положено, по всем обычаям. Тихо и без лишнего шума.

Когда «Заря» приземлилась на территории космодрома «Центральный», первым делом я вывел Любу из сна.

− Уже прилетели? – протирая глаза и потягиваясь, спросила она, − мне не терпится познакомиться со всеми! Где твоя семья?

− Ты теперь моя семья, − ответил я.