Ланни

Дальше было слепящее солнце. Даже не так — дальше было смертельное солнце. Дальше не было защиты, воздуха, воды. Дальше была смерть. Я стояла на пороге своего дома. Почему мой? Не помню. Ну раз я из него пришла, значит этот дом мой. Позади была тьма, прохлада, защита. Я оттуда пришла. Я помнила, как шла в полной темноте к кусочку света впереди, и вот я дошла. Но выходить из-под защиты дома было нельзя. Я знала это. Земля была голая и твердая, деревья стояли жесткими изваяниями с голыми ветками. Здания сохранились. Людей не было. Я чувствовала-знала, что людей нет на всей планете. И вообще ничего живого нет больше на этой планете. Только выжженная земля и здания. И ветра нет. Осталась лишь я.

Я посмотрела на проем, в котором стояла. Проем был арочным входом. Здание было сделано из железных трубок, которые были воткнуты в землю очень плотно друг к другу. Это было единственное металлическое здание в городе. Вокруг стояли низкие одноэтажные здания, главная часть помещений которых была под землей. Я не помнила, какой планета была раньше. Наверно, очень зеленой и красивой. Я помнила шум листвы, прохладный ветер, блеск воды. Но сейчас вокруг была желто-коричневая земля, спекшийся песок, черные камни деревьев, пустые крыши зданий. Такой я ее и запомнила.

Я не помнила, как оказалась во тьме и почему пошла на свет. Первое воспоминание — порог, позади — безопасная тьма, впереди убивающий свет. Что делать дальше, я тоже не знала. Я понимала, что выходить нельзя. Но и во тьме остаться не получиться.

Что же делать, кто я и как я тут оказалась? В памяти мелькали обрывки воспоминаний. Были ли они моими, я не знала. Мелькали калейдоскопом картинки. Это же мамины заботливые руки и теплые глаза, сильная фигура, наверно, отца. Кто-то склоняется надо мной и ласково улыбается. Папа? подбрасывает меня в воздух и я смеюсь. Я в очень красивом воздушном платье, вокруг меня много взрослых, они щебечут и что-то мне дарят, гладят по голове и умиляются. А я стараюсь был послушной девочкой и всем понравиться. Мама? говорит, что хорошие и приличные девочки должны быть ласковыми и послушными. А я очень хочу, чтобы меня любили и хочу быть послушной и радовать всех.

Но как же я оказалась одна в темноте, куда делись заботливые взрослые? И что делать дальше. Очень хочется заплакать и кажется я все же плачу. Заберите меня отсюда — мне страшно!

На небе палит солнце, из-за него наползает большая соседняя планета, я вижу и другие планеты системы, дальние звезды. Я не помню, как они называются. Я не помню даже, как называется эта планета — странно — ведь хоть это я должна была знать. Нет, не помню.

Солнце закрывает какой-то силуэт в небе. Я поднимаю глаза и, смахивая мешающие слезы, вижу огромный космический корабль. Он завис четко над дорогой пустого города, что находится вдоль порога, где я стою. Корабль весь оплавлен, явно побывал во многих боях. Я откуда-то знаю, что на корабле должны быть опознавательные знаки, я ищу их.

Корабль настолько низко, что я вижу насколько он несуразен. Непонятно, как он еще летает. Он собран из многих кораблей, не всегда подходящих друг другу, куски обшивки совершенно разные. Тот, кто латал корабль, по всей видимости, руководствовался исключительно функциональностью, а не эстетической красотой. И вместе с тем корабль производит впечатление единой мощной махины, где все собранные случайные куски идеально вписаны в структуру. Корабль одним своим видом нагоняет ужас. Черные, оплавленные от высоких температур, борта, чуть выпирающая острая клюв-рубка. Я вижу не корабль, а огромную, опасную, хищную птицу в момент атаки, и от этого меня бросает в дрожь.

Я завороженно смотрю на этот корабль. Он опускается все ниже и ниже, и останавливается. Я рассматриваю его во всех подробностях и тщетно ищу знаки отличия. Там, где они должны были быть (откуда я вообще знаю, где они должны быть?) на черных бортах видны лишь борозды энергетических ударов или оплавленная броня. Очень удачно пришли удары лазеров, уничтожившие любые возможности опознать корабль.

Становилось все темнее, корабль заслонил солнце, соседнюю планету, россыпь небесных тел. Теперь я вижу лишь изуродованный черный борт корабля, от которого тьма распространяется все больше и больше. Прохладная, спасительная тьма. Последнее, что я увидела, фигуру в черном скафандре-броне, стекло которого смотрело прямо на меня, и окончательно проваливаюсь во тьму.

Мы летим в космосе, а откуда я это знаю? На этой мысли я открыла глаза. Я была зафиксирована в кресле. Вокруг ходили люди, роботы и биоморфы, что-то проверяя и щелкая приборами. На меня никто не обращал внимания. Точнее не так — со мной никто не разговаривал. Относились, как к предмету, объекту для исследований. Меня это не пугало, я привыкла к подобному отношению. Было все понятно. Надо делать все, что говорят взрослые, и тогда все будет с тобой хорошо. И никакой беды не случиться. Беда случается только с непослушными детьми. А хороших девочек все любят и все им помогают. Я спокойно сидела в кресле, стараясь, чтобы меня было удобно исследовать. Было немного страшно, но совсем чуть-чуть. Главное — делать как скажут, и тогда все будет хорошо. Мне задавали стандартные вопросы, но, как я не старалась, я не могла вспомнить ничего, до моменты выхода из тьмы. Я так и не смогла вспомнить, как меня зовут. Опрашивающий — худой молодой человек в светлом комбинезоне со множеством карманов и подвешенных непонятных инструментов, равнодушно все записывал. Я чуть не расплакалась, что не могла ответить ни на один его вопрос о своем прошлом. Я так хотела быть полезной! Но, увы. Молодой человек прикрепил к моей голове провода, ведущие к стоящему рядом экрану, и воткнул несколько иголок в мои руки. Было больно от игл, что впились в голову и руки, но терпимо. Так было надо.

Дверь в лабораторию мягко отъехала в сторону и вошел главный научник. Сразу было понятно, что он тут главный. Правая половина его тела была модифицирована.Он смотрел четко на меня. Человеческий глаз был серо-голубой, модифицированный глаз горел красной точкой диода. Главный научник двигался плавно и хищно.

Он не лязгает — внезапно поняла я. Почему? Пол был металлический, половина тела научника была металлическая, но он шел ко мне совершенно беззвучно. Он был одет в комбинезон, как у всех, и в расстегнутом халате. Металлической рукой он пробежался по приборам и что-то считал с экранов красным огоньком глаза. Он подошел к моему креслу. Мне показалось, что его красный механический глаз видит меня насквозь. Я поежилась, насколько позволяли ремни кресла. Научник безучастно отвернулся от меня и начал смотреть на экран, к которому тянулись провода от моей головы. Я молчала — говорить надо лишь тогда, когда тебя спрашивают.

Главный научник повернулся к худому и спросил.

• Она ничего из этого не вспомнит?
• Совершенно. Проверили по полной. Отличный блок стоит. Наименование эксперимента?
• Ланни. Номер 50-1795\487.