Колодцы предков

Глава из романа «Его Величество Авианосец»

— Ну ладно, ладно! Крас-савец! Небось, генерал до сих пор вспоминает тебя! Хотя и приходил сюда только два раза. — Билл почухал маленькое выпуклое пузико ногтем указательного пальца. Он знал, что Рону это приятно: тот сразу раздувал оперение, и начинал ворковать — прямо как настоящий голубь!

— Ладно. Отдыхай. Дня через три загляну. — он знал, что должен идти дальше.

Работать.

Знал это и Рон — смешно покачав головой, он улетел куда-то за пальмы…

Где он там скрывался, Билл не знал. Как не знал, кто, где, когда и для каких целей вывел род этих странных существ. Но Билл отлично чувствовал эмоции своего питомца: печаль по остальным соплеменникам, вынужденным одиноко странствовать по безбрежным просторам Космоса в надежде обрести своих, любящих и заботящихся, Хозяев. И радость от того, что сам Рон своего — нашёл… Жаль, что так ненадолго: человеческий век ограничен, а нового Хозяина найти так трудно… Хотя Рону — нетрудно. Его с радостью «приютит» любой из тех, кто служил на «Рональде»!

Билл снова выключил общий верхний свет. Закрыл дверь с табличкой: «Просьба: Рона руками не трогать! Администрация.», и двинулся на камбуз.

Камбуз для пятидесяти тысяч человек — это уже не камбуз. А настоящий завод по производству пищи. Со своими конвейерами, печами — размером почти с доменные! — линиями мойки, очистки, разделки, резки, сборки, смешивания, выпекания, прожаривания, проваривания, и всего прочего, что можно делать с несколькими сотнями тонн продуктов. И не каких-нибудь полуфабрикатов-суррогатов — не-ет! Для Флота всегда — только самое лучшее. И натуральное!

Намурлыкивая теперь Гимн Содружества, он двинулся к мастерским. А что: отличные на «Рональде» станки. Были. Потому что наиболее «продвинутые» тоже сняты и перевезены. В стационарные доки, и на другие корабли. Правда — в основном тоже — на старые, и находящиеся на пороге списания… То есть — с людским экипажем.

Нет, новые корабли не нуждаются в станках, кухнях, гравитаторах, бассейнах и оранжереях для расслабления персонала. Поскольку нету там никакого персонала. Всё делают машины и компьютеры. Новые. Сверхсекретные. Запечатанные дверями-люками навроде сейфовских, и опломбированных уполномоченными служащими министерства Обороны, и Службы Безопасности. Такие всё равно не починишь даже в доках с ЧПУ.

Потому что технологии всего этого находящегося за семью печатями суперарсенала — новейшие. Разработаны в сверхсекретных специализированных лабораториях.

Крупнейшими научными «светилами» и умнейшими инженерами.

Вроде тех, кто жил в «колодцах предков», которые они нашли на Дайане.

Колодцы сразу не понравились доктору Мангеймеру.

Уж больно подозрительно выглядели эти, зияющие круглыми чёрными устьями, и уходящие в глубь пустыни, цилиндры. Пятидесяти метров глубиной, и немного побольше — в диаметре. В количестве двухсот сорока семи штук. Да ещё с тонким — метровым! — слоем перегноя на дне. Особенно если учесть, что нигде больше на планете перегноя не наблюдалось. Впрочем, как и наземных существ, крупнее горячо любимых вирусов.

Так доктор и сказал на очередной «планёрке» генералу Сондре Лусеку, пожилому, морщинистому, и слегка сутулому ветерану Поллукской кампании, отправленному дослуживать пару остающихся до выхода в запас лет, на «Рональда Рейгана». Что, очевидно, нужно было рассматривать как награду за заслуги — спокойно-предсказуемую летаргию «лёгкой» предпенсионной синекуры в провинциальной дыре.

Потому что функции разведки и помощи в освоении новых колоний с сильно пострадавшего, и так и не восстановленного в полной боевой мощи Авианосца, с их латанной-перелатанной сорокалетней посудины, не списанной тогда лишь в связи с новой Программой переоснащения Флота, сняли…

Ну, или экономные бюрократы как обычно подсчитали, что дешевле не латать старую, а построить новую махину в полмиллиона тонн водоизмещением. А старую просто перенаправить туда, где уже нечего разведывать. Или не с кем воевать. (Впрочем — воевать-то как раз в прямом смысле Флоту на памяти Билла, так и не довелось: лишь «зачищать» планеты от неразумной и заведомо гомофобно настроенной мелкой (или, для разнообразия — не очень) ксеноморфы…)

— Так говорите, разумных — нет?

— Совершенно верно, сэр. Разумных — в нашем понимании. Напрягает и то, что после того, как вымерли деревья и прочие наземные и водные виды растений — водоросли, мхи, лишайники и всё прочее, слой пахотного чернозёма очень быстро — всего за каких-то полторы тысячи лет! — исчез. Ну — ветровая эрозия, и всё такое прочее. Разумеется, при этом погибли все, кто там водился — нематоды, клещики, дождевые черви, грибы, кроты. И прочие подземноживущие создания. Так что, не то, что разумных, а и вообще — существ, на поверхности не имеется. Под землёй, насколько мы можем доверять данным предыдущей разведки, тоже. На глубине до километра.

Так что эти колодцы, можно сказать — пережившие своих создателей реликты. Наподобии скелетов мамонтов, которых до сих пор раскапывают в сибирской вечной мерзлоте учёные-палеобиологи.

Но вот для чего они могли служить расе, обитавшей здесь около трёх с половиной тысяч лет назад — мы, разумеется, точно не знаем. Можем только предполагать.

— Отлично, доктор. Вот этого-то мы все от вас и ждём. Научно обоснованных предположений. Прошу. — генерал поощряющее кивнул. Но его милая улыбка никого не обманула. Когда было нужно, и без того тонкие губы превращались в две ниточки, и звенящий недюжинной силой и властностью командный голос мог бы легко заставить нерадивых или провинившихся подчинённых залезть под столешницу из настоящего дуба…

Если б только они не знали, что толку от этого не будет.

— Да, сэр. Есть высказать предположения, сэр. — Доктор традиционно потёр переносицу большим и указательным пальцами. Вздохнул. Очевидно, это должно было означать, что раз уж его вынуждают высказаться столь рано, когда капитальная методичная разведка ещё не закончена, то за достоверность первичных прогнозов он с себя и своей лаборатории ответственность снимает, — Основное, собственно, лишь одно.

Это — камеры заключения.

В которых содержались те, кого нужно было изолировать от общества. (Вначале мы предположили было, что тут могли бы содержаться преступники. Но от этой версии быстро отказались, когда выяснили дополнительные обстоятельства. Так что версия простой тюрьмы представляется чертовски — извините! — сомнительной.)

— Позвольте, доктор… — поскольку док заткнулся, явно не торопясь продолжать, с согласия генерала, данным небрежным кивком, влез полковник Диммок — новичок, назначенный на место полковника Саймона, переведённого на «Тикондерогу», — Получается, что таковых «изолируемых» на планете было чертовски, если мне позволят так выразиться, мало! На всём огромном главном континенте — жалкие сотни! Они тут что — все были праведники? И воров и бандитов, или — по вашей версии — революционеров-бунтарей, набиралось сотые доли процента от населения?!

Да и — непонятно. Как же тогда быть с инфраструктурой, которая должна всё это обслуживать? Где бараки для охраны, кухни для поваров, да и вообще — всё, что полагается для тех, кто ведает кормёжкой, слежением, перевоспитанием. И всем прочим, что полагается делать в порядочной тюрьме? Ведь штат обслуги должен иметь чудовищный размер!

— Ваши возражения понятны, господин полковник. (Впрочем, не пойму, с чего вы взяли, что я имел в виду «революционеров» и «бунтарей».) Однако эти предположения вдребезги разбиваются о данные повторной, углублённой, так сказать, разведки. Те, кого нужно было изолировать, или «заключённые», что здесь содержались…

Вовсе не принадлежали к господствующей на поверхности расе.

То есть — они не были людьми в обычном смысле этого слова.

— Что?!

— Вы правильно расслышали. Дело в том, что кем бы ни были для основной, весьма, как нам кажется, похожей на нас с вами, расы, содержавшиеся в таких изоляторах существа, они, судя по сохранившимся остаткам, имели размер… Ну, примерно со шмеля.

При этих условиях их здесь могло содержаться несколько — даже десятков миллионов. И обслуживание таких существ вряд ли требовало значительных затрат и усилий. А что: высыпал таким «шмелечеловечкам» мешок картошки, и скинул канистру с водой — и миллиону крошек, запертых в таком колодце, хватит этого на сутки. Или даже больше. А потом можно картофель заменить на рис. Или — горох.

— То есть, вы предполагаете…

— Ничего мы не предполагаем. Мы — знаем. Мы даже восстановили внешний облик этих не то — узников, не то — подопытных. Вот, полюбуйтесь, — док пустил вдоль обеих сторон стола несколько рисунков и схем, — Ничего, собственно, сложного. У Матери же есть в программном обеспечении те разработки, что натолкал туда с лёгкой руки Комиссии по Контактам, Смитсоновский Институт. Они как раз специализируются на воссоздании существ — что древних, что современных — по малейшим деталям тел. Скелетов. Отпечатков на камнях. Или даже — по намёкам на строение тела. Например, как в нашем случае — на остатках экскрементов обитавшего здесь вида.

— Док! Вы серьёзно?! Вот эти… э-э… существа — восстановлены по внешнему виду их какашек?!

— Во-первых, не какашек, (Те давно разложились!) а — отпечатавшихся на гипсе в глинозёме следах этих… э-э… экскриментов. А во-вторых, да. Э-э, ладно, раскрою секрет: моделирование на основе найденных внизу орудий дало точно такой же результат. То есть внешний вид существ совпал в обеих реконструкциях. Что говорит о высоком профессионализме тех, кто написал эту программу. — док откинулся на спинку стула, и гордо откинул начинающую седеть голову, словно это лично он консультировал этих самых, написавших столь совершенную программу, специалистов.

— Погодите-ка… Я что-то не успеваю за вашей мыслью. Так там, внизу — есть и орудия?!

— Ну да, я так и сказал.

— А почему же…

— Почему их не нашли дроны и роботы первой экспедиции? Не знаю. Вы, разумеется, вправе спросить — почему же не нашли уже наши? А вот и — нашли. После того, как мы с ребятами взялись за дело, и кое-что подправили, заменив в видеокамерах объективы.

Просто самое большое из этих орудий не превышает в длину десяти-двенадцати миллиметров. И приспособлены они, естественно, не под руки. Вот ваши операторы и не обратили на них внимание. Ну а мы — знали, что искать.

— Откуда же?

— Это заслуга старшего лаборанта Люка Майоля. Он предположил, что толстостенные бетонированные колодцы с дном на глубине более пятидесяти метров могли бы служить отличным изолятом только для крохотных существ без крыльев. Ну, таких, как вы, собственно, и видите на реконструкции. А создания покрупней уж нашли бы способ как-нибудь…

Сбежать!

Существа на реконструкции действительно выглядели странно. Если не сказать больше.

Туловище несколько напоминало человеческий торс. Бочкообразный. Отделённой, словно у осы, от небольшого брюшка тонкой перетяжкой талии. И голова, посаженная на основной торс, на тоже непропорционально тонкой шее, была почти шарообразной формы. Но этим сходство с «гуманоидами» и заканчивалось.

Потому что ни привычных половых органов, ни рук, ни ног в обычном понимании не имелось. Вместо рук в верхней части торса торчало сразу две пары конечностей. Одна пара оказалась вооружена клешнями — почти как у крабов. Эта пара выглядела явно крупней и сильней второй. Зато вторая на конце имела как бы кисть — с четырьмя противостоящими сегментами, напоминающими обычные пальцы. Каждый «пальчик» — даже с тремя фалангами. Только состоящих из чего-то гладкого и блестящего, вроде хитина.

Внизу, под «брюшком» торса-туловища, имелись целых три пары ног — выглядевших совсем как у ос, или пчёл. Естественно, даже без признаков ступнёй — только с крючочками на концах, и волосками из того же хитина. Довершали несуразное впечатление огромные фасеточные глаза — вот уж точно, как у пчёл. А снизу головы имелись челюсти. Совсем как у богомола: большие жвала, острые режущие кромки, и опять волоски вокруг.

Генерал, особенно долго разглядывающий схемы и рисунки, закончившие свой логичный путь вдоль стола именно перед ним, спросил:

— Вот это — на конце брюшка — жало?

— Совершенно верно. Да ещё, как мы предполагаем, имеется и мешок с парализующим ядом. Словом — более страшной биологической боевой машины, совмещающей худшие качества муравья-воина, осы, пчелы и человека, мы ещё не видали.

— И вот в этих самых колодцах их и содержали?

— Да. Причём содержали — не совсем верное определение. Скорее, они себя содержали сами. Те, кто заточил их туда, просто, как нам кажется, следили, чтоб они оттуда не выбрались. И периодически сбрасывали им туда корм, различные материалы — вроде пластика, алюминия, вольфрама и стали — и воду. Как нам кажется, сквозь специальные люки в стеклянных крышках. А Микрохомус Дайанус, как я взял на себя смелость назвать наших крохотных друзей, всё остальное делали сами: возделывали поля, выращивали злаки и кукурузу, разводили скот: мы нашли отпечатки крохотных копытцев — словно от коров и овец. Потому что солнце всё же достигало дна колодцев: они почти на экваторе, и часа четыре прямого излучения в их распоряжении точно имелось.

— Хм-м… — генерал Лусек побарабанил пальцами левой, искусственной, руки по столу, — Сами, говорите, возделывали свои поля? Микрокоровы? Допускаю. Но… В чём же тогда смысл содержания двухсот сорока семи колоний таких… не-гуманоидов?

— А-а, как раз здесь мы и вступаем на зыбкую почву совсем уж диких предположений. Мать рассчитала, что делаться это могло для ускорения научно-технического прогресса. Тех, кто жил на, так сказать, поверхности.

— ?!

— Ну — вспомните Землю! Там мы, ну, вернее — наши далёкие предки! — когда изобретали нечто новое, всегда делали и опробовали это — там же. То есть, на земле. В редких случаях — под землёй, или под водой… Но чаще — на поверхности. И чище она от этого не стала. Радиоактивное загрязнение. Смог. Разбазаривание нефти на банальный бензин. Горы отвалов с отходами — от добычи руды. Океаны, полные пластиковых бутылок… И вся прочая «прелесть» несовершенных технологических процессов, что массово применялась промышленностью из-за стремления — не к чистоте, а — дешевизне. Этих самых процессов.

Это только потом мы наши особо опасные производства, и лаборатории, несущие потенциальную угрозу жизни на планете, вынесли в космос. А процессы, ведущие к загрязнению воды, атмосферы и воздуха, вообще — перенесли на другие планеты. Колонии.

Ну а здесь местные гуманоиды запросто могли насыпать каких-то деталек и материалов, скинуть бочку нефти — этим крошкам, и потребовать: «Разработайте нам то-то и то-то! К такому-то сроку! И чтоб не вредило экологии и здоровью! Нашему, разумеется».

А что — по-своему, очень даже рациональное решение. Учитывая, что не нужно гигантских затрат на меры по обеспечению безопасности, секретности, предотвращению утечек информации. На зарплату — персоналу разных, крупных и не очень, оборонных, и для гражданско-промышленных нужд созданных, лабораторий… Да и материалов, реактивов, приборов и электричества на работу всего этого оборудования нужен практически минимум! Всё, что может понадобиться — крошки построят, сделают, и запустят сами.

Ну как, убедил я вас, генерал, сэр?

— М-м… Положим, убедили. Будем только надеяться, что нашим бюрократам от промышленности, и ВПК не придёт в голову повторить эту методику…

Ну, а если, скажем, «крошки» оказывались не согласны чего-то заведомо опасного для их жизни и здоровья делать, строить, или испытывать?

— Интересный вопрос, сэр. Но! Как же вы забыли про наш, людской, «фирменный», антропоцентризм? Что-то не припомню, чтоб люди спрашивали у наших коров, лошадей, овец и кур — нравится ли им, что их едят, на них пашут, их стригут, и отбирают яйца…

— Доктор. Вы это — серьёзно?

— А то! Для местных наземников же — эти крошки были — «не люди!» То есть, даже если колония вся погибнет — невелика потеря. Заселят колодец новыми рабами, сообщив им о незавидной судьбе воспротивившихся, или саботировавших работу, старых.

Ну и кроме того…

Методов принуждения для «согласия» заключённых на что угодно, существует достаточно много. И разнообразных.

Генерал довольно долго молчал. Остальные участники совещания не торопились прерывать паузу. Лусек сказал:

— Да. Это, к величайшему сожалению, так. Хотя не могу не отметить, что методы, применяемые нашей Службой Безопасности, весьма… Гуманны, скажем так… — генерал дёрнул кончиком рта, — А если они, ваши «микрохомусы»… Просто не справлялись? Ведь существуют и объективные факторы, не позволяющие решить определённые…

— Ну, зная людей, понять судьбу таких облажавшихся бедолаг, нетрудно. Вероятней всего, несправившийся колодец стерилизовали, и заселяли новой, «отпочковавшейся» от какой-то общей матки, колонией. И им поручали что-то другое. Возможно, более простое. А задание передавалось населению следующего колодца. Более старому и опытному, если можно так сказать. Возможно — повторяю — возможно! — со всеми теми наработками, что успели сделать их менее удачливые и шустрые предшественники.

— Тэ-экс… А вот их матка… Она что — произвела всех этих… Микро-существ?

— Как нам кажется — да. Вероятность, по выводам Матери — более девяноста пяти процентов. Потому что все особи, что жили в колодцах — сплошь мужчины. Вроде рабочих муравьёв. Или муравьёв-воинов. Подстраховочка, так сказать. Чтоб уж совсем исключить бунты, и ограничить время нахождения решения длительностью жизни одной такой генерации. Например, рабочие пчёлы больше двадцати дней не живут. Так что малышам приходилось быстро ворочать мозгами и шевелить лапками.

— В ваших устах, доктор, это звучит весьма кровожадно.

— Да. Пожалуй. Но — что же делать! Боюсь, именно так и обстояли дела. Да и будем честны хоть с самими собой: разве, например, Гитлер, или Веласкас, поступали не так же?

На минуту воцарилось молчание. Все отлично помнили, что только чудо выдернуло создателя «ракетоносителя» Вернера фон Брауна из лап маньяка, готового уничтожить, раз не удалось завоевать, остальной мир. И Эйнштейна с Нильсом Бором — чтоб затруднить создание уже смертоносной боеголовки.

Ну а учёных-физиков, не то, правда — не знавших как изготовить, не то — принципиально не желающих предоставлять неудавшемуся художнику с манией величия, убийце миллионов, ещё и чудовищное оружие — для убийства теперь уже миллиардов — атомную бомбу! — попросту расстреляли! И в наказание за то, что не справились… И из опасения, что тоже попадут со своими наработками в лапы врага!

А уж из новейшей истории куда отчётливей были воспоминания и документальные фильмы о том, как монстры, созданные проклятым «Институтом обновления» кровавого диктатора Болисуэллы чуть не стёрли с поверхности целого континента — Южной Америки! — а затем — и всей земли, человека.

Как вид.

Однако генерал быстро оправился от актуальности аналогии:

— То есть, получается, над крошками проводили социально-технологические эксперименты, используя как дармовых рабов? Экономичных. Да ещё и интеллектуально превосходящих «хозяев»?

— Получается — так. Вот только результатов их работ нам точно никогда не найти.

— Почему?

— Боюсь, они всё вывезли с собой!

— И куда же это?

— Ну, по всей видимости — туда, где для них более комфортные условия. То есть — на планету с гораздо меньшим индексом гравитации, и с куда большим содержанием кислорода в атмосфере.

Потому что только в таких условиях они смогут вырасти. Ну, вернее — их тела. Там они получат возможность свободней дышать через свои крохотные трубочки-трахеи. Укрупнятся. И, соответственно, и мозг — станет больше.

Они наверняка уже понимают, что размер имеет значение.

Размер мозга.

Билл начал спуск в колодец со странным чувством. Словно готовится ступить на территорию кладбища. И пусть док говорил, что здесь три тысячи лет никого нет, ощущение чего-то трагического и непоправимого не исчезало. Может, впиталось в стены?..

Пока стоял на толстой пятиметровой бетонной кромке, возвышавшейся над поверхностью жёлто-оранжевой пустыни, думал, подставляя сухому и порывистому ветру щёки и лицо. Всё-таки одно дело — «сидеть» в дроне, оставаясь на борту Авианосца в кабине оператора, и совсем другое — спуститься на планету лично.

Пейзаж… Да, напрягал. Особенно Биллу не нравилось восходящее из-за гор кроваво-красное солнце. Словно подчёркивающее багровыми тонами теней, и красными — освещённых гребней барханов, что здесь произошла трагедия.

Ветеран Саммерс и новичок Бокамбу, что сегодня составляли их тройку, помалкивали. Зато старший сержант второго взвода Аксель Хардстед непримянул «подбодрить»:

— Найдёте там кладбища или трупы — ногами не наступайте. Плохая примета.

— Очень смешно, сержант. Но — ладно. Наступать не будем. Пришлём вам в подарок на Рождество пару сушенных рёбрышек. И скальпы. Ну, или могильную плиточку.

Теперь фыркнул сержант. В наушнике Билла прорезался голос дока Мангеймера:

— Капрал Хинц. Вы знаете, для чего ваша тройка там. И знаете, что искать. Я очень на вас надеюсь.

— Да, сэр. Постараемся, сэр, ничего не испортить.

Билл, спускаясь на обычном альпинистском карабине вниз по тросу, про себя ворчал, конечно. Но понимал отлично, что в их случае возня с тяжеленными чемоданами портативного гаммасканнера необходима. Если где и искать «сквозьбетонные» ходы — так только в самом колодце, на его дне. Укрытом метровым слоем перегноя, и расстоянием, от гигантских стационарных сканнеров «Рональда Рейгана», и маломощных — разведочных роботов-коптеров.

Сверху, на тросах же, остальные бойцы их отделения спустили им четыре футляра, чем-то напоминающими самые банальные гробы. (Билл сплюнул через левое плечо: «тьфу-тьфу!») Затем последовал прозрачный пластиковый мешок с кабелями и переходниками. Полотнище для сборки — «чтоб не попали частицы почвы».

Второе отделение «бдило», осматривая «красоты» окружающей пустыни.

— Старший сержант. Приступайте к сборке. — голос доктора лучится удовлетворением. Явно от того, что не ему всю эту тряхомудию собирать в нужной последовательности.

— Есть, сэр. — Билл не возражал, в принципе, поработать и мозгами: словно складываешь головоломку, соединяя защёлками, согласно чёртовой инструкции на двух листах пластика: «Деталь А — с деталью А-1». И вставляя «штекер 56 — в гнездо 56-а».

Через десять минут уродливая угловатая конструкция, установленная подобно старинному пулемёту пятидесятого калибра, на вращающейся турели, оказалась готова, грозно уставившись раструбом излучателя в дно колодца. Билл довольно крякнул:

— Готово, сэр!

Доктор не менее довольным тоном скомандовал:

— Включайте и приступайте. Вначале — медленно, по периметру колодца.

Билл так и сделал, как старший группы лично ведя с помощью ручек тубусом прибора, и одновременно кивками заставляя коллег держаться за его спиной. Впрочем, чем грозит мощное гамма-облучение, те и сами отлично знали: чуть не в пяти шагах позади него держались.

Билл, разумеется, и сам старавшийся держать ступни подальше от сектора излучения, а тело — за защитным козырьком, не без интереса пялился в контрольный монитор прибора на боковой консоли: мало ли!.. Вдруг и правда — что-то интересное найдётся!

Ничего, однако, пока не нашлось. Сканнер показывал монолитный бетон толщиной до пяти метров в стенах, и более шести — у дна.

— А хороший здесь бетон. Сорт — никак не ниже восьмисотого. Да ещё наверняка с силикатно-корундовым наполнителем. По прочности — куда там граниту! А уж долговечен…

— Согласен, доктор. Нам продолжать осматривать стены — сверху?

— Нет, сержант. С ними уже всё ясно. Переходите наконец к дну.

Билл развернул тубус.

Дно. Хм-м… Да, конечно, если и искать сюрпризы от «узников» — так только на дне. Под укрытием метрового слоя чернозёма. Хотя в доковскую теорийку о том, как тупая и ленивая гуманоидная раса вынуждала маленьких работящих крошек-жучков таскать для себя каштаны новых технологий из огня натурных испытаний, он не больно-то верил.

Но… ЧТО ЭТО?!

— Есть! Смотрите, док: точно! То есть — вы оказались правы, сэр! — поторопился он поправиться, — Почти в центре — имеется… Лаз? Ну, во всяком случае — очень тонкий проход. Ведущий… Погодите-ка, наведу резкость по глубине. Вот.

Вам видно?

А ещё бы — не видно! Билл сам слегка о…уел от густой паутины ходов-лазов-тоннелей, возникшей на мониторе. Это ж надо! Настоящий — вот именно — муравейник!

— Да, сержант, мне отлично видно. И даже понятно, почему стационарные чудовища «Рональда» ни …рена не выявили. Для них всё, что уже дюйма — «природные трещины и щели». Помехи. И автоматически отсекается управляющей программой.

Ладно, теперь сделайте доброе дело: пройдите ещё один полный круг для Матери. Она составит схемо-голограмму.

Неторопливо и плавно ведя тубусом, Билл и радовался, и злился: вот чует его задница, что сейчас придётся копать!

И точно: не прошло и трёх минут, как Аксель спустил им на канате три самых обычных армейских лопаты…

— …ну и ничего особенного. Точно так же выглядят и земные муравейники. Те же несколько ярусов — и с круговыми коридорами на каждом, и с рабочими комнатами по их наружному и внутреннему периметру, и с межъярусными наклонными переходами. Вы же сами нам дали эти схемы. — полковник Диммок потряс перед носом доктора схемами и чертежами — как отсканированных в колодцах, так и земных муравейников.

— Всё верно, полковник. — видя, что генерал, как всегда, не торопится влезать в дискуссию на «рабочем» этапе, доктор события не форсировал, и объяснял всё спокойно и доходчиво, учитывая разницу в специфике обучения и приоритетов. Всё правильно: для чего бы в Академии в Вест-Пойнте изучали мирмекологию? Ведь ни новинками тактики, ни особой стратегической изобретательностью даже профи — муравьи-воины! — похвастать не могли, — Сходство размеров, среды обитания, и особенностей поведения вызывает так называемую конвергенцию — ну, то есть — сходство и внешнего вида. (Может, помните? Хоть киты и дельфины — млекопитающие, но плавники и хвост у них устроены почти как у рыб!) И даже однотипное устройство жилища и обустройство «рабочего пространства».

Однако не могу не напомнить.

Земных муравьёв и термитов никто никогда в заточении не содержал. И рабским трудом в совершенно чуждых отраслях «работы» заниматься не заставлял.

И, главное: проложить все эти ходы в бетоне — занятие чертовски нудное и трудоёмкое. То есть — их прокладывали долго. Очень долго. И явно — не одно поколение, сменившееся в этом конкретно колодце. И, следовательно, они имели какую-то возможность поведать о своих тоннелях, и дальнейших планах, тем, кто придёт после них. И тут не годится теория о том, что информация передаётся запахами, жестами, и феромонами. Нет.

У них должна была быть письменность.

Наблюдать за тем, как микропы протискиваются в лаз «хомо мурашикус», как обзывали для себя местных букашек десантники, оказалось вовсе не так занятно, как Билл надеялся. Ну, таракашки и таракашки. То, что они оснащены новейшей бортовой аппаратурой с чувствительнейшими видеокамерами и сенсорами, без микроскопа и не увидать.

Зато отлично увидать на контрольном мониторе, откинутом из рукава скафандра, изображение, что передаёт камера направляющего разведчика. А когда после попадания в кольцевой ход микропы разделились, так и изображения утроились — Билл приказал Симмонсу и Бокамбу откинуть и свои мониторы, найдя и подстроив каналы от камер микропов два и три.

Правда, это мало что дало: тоннели и тоннели. Круглые. С ровными и отблёскивающими вкраплениями зёрен кварца, корунда, и слюды, стенами. По мере того, как микропы спускались ниже, сигнал слабел, и изображение начало покрываться квадратиками и пустотами чёрного фона. Билл чертыхнулся: как это они забыли про промежуточные усилители!

Пришлось отправить и четвёртого, запасного, микропа — затащить внутрь сложного лабиринта пару усилителей размером с горошинку. Изображение сразу улучшилось.

— Сержант Хинц. Прошу вас вернуть запасного микропа за третьим усилителем. Сейчас разведчики спустятся на нижние ярусы подземелья.

Третий усилитель пришлось затащить ещё глубже — уже на глубину пять метров. Троица разведочных таракашек к этому времени достигла дна бетонной толщи.

А вот здесь произошёл облом.

Тоннели явно должны были продолжаться и в грунте, на котором покоилось основание бетонного стакана, но…

Вероятно, смещение пластов почвы, осыпание, оплывание из-за грунтовых вод, или ещё какие природные факторы сделали эти ходы непригодными для перемещения: всё напрочь «заросло»: оказалось засыпано песком и забито суглинком.

— Возвращайте микропов наверх. Впрочем, нет. Пусть вначале пробегут по периметрам кольцевых тоннелей, соединяющих рабочие камеры. Мало ли. Может, в этих камерах хоть что-то интересное осталось.

А и правда: осталось!

Билл с интересом смотрел на крохотные штуковины, похожие на примитивные ручные буры и кирки, оказавшиеся наваленными буквально грудой в одной из внутренних камер. Качал головой, недоумевая: неужели эти бедолаги пробивали этот крепчайший бетон с помощью этого?!

— Так. Думаю, достаточно. Пускайте микропа дальше. Это — явно музей. Предназначенный, вероятней всего, для поднятия духа последующих поколений.

— Постойте-ка, сэр. Что значит — музей? Это же — вполне рабочие орудия!

— Да, верно. Однако логические выводы говорят о том, что раз уж эти крошки прокопали столь развитую систему ходов, и выбрались на поверхность, где сейчас отсутствуют следы их «хозяев», сделали они всё это, включая «разборку» с хозяевами, отнюдь не с помощью ломов и кирок. Совершенствование технологий и повышение эффективности оборудования — это их конёк. Наверняка в позднейших вариантах всё это было не столь примитивно и трудоёмко.

А музей… Думаю, пока не изобрели письменности, именно так они и передавали потомкам (Ну, вернее — своим сменщикам!) свои знания и свою… Ненависть.

— Ага, понятно. Ну а что вы имели в виду, говоря про письменность?

— Думаю, вот это. Останови-ка микропа. Верни чуть назад. Камеру — на стену. Вот. Так держи. Сейчас Мать переведёт.

Глядя на вырезанные на стене очередной камеры лунки, действительно напоминавшие буквы алфавита, пусть и странные, Билл поразился наблюдательности дока: эти бороздки и царапины на стене боковой комнаты мелькнули на самой кромке поля зрения камеры, и сам Билл принял их за естественные. А вот доктор — нет.

Впрочем, доктор-то как раз чего-то такого наверняка и ждал.

Учёный же!

— Вот. Порядок. Мать перевела. Послушайте. Может, пригодится.

«Тем, кто придёт после нас.

Помните, что те, кто отдают нам приказы, и безжалостно наказывают или убивают за неповиновение или нерасторопность — никакие не Боги. Они просто наши Хозяева. Жестокие и злые. И — тоже живые существа, хоть и в миллионы раз крупнее нас.

Чтобы узнать это, и понять хотя бы в общих чертах устройство и Законы нашего Мира, понадобилась работа и усилия сотен поколений. И, скорее всего, для завершения нашей Миссии понадобится работа ещё сотен поколений.

Но миссия-цель у нас одна: выбраться из Круглого Мира наверх, в Большой Мир, и уничтожить всех до единого, Хозяев. И всех их приспешников. Чтобы никто и никогда больше не мог безнаказанно убивать Мардов и указывать нам, что делать, и как жить!»

С минуту царила полная тишина. Потом Саммерс проворчал:

— Вот теперь понятно, чем здесь всё кончилось. И — почему.

— … и таких посланий — пять. Причём каждое — на своём Уровне. Высечено методично, чётко, капитально, если мне позволят так выразиться. Явно — на века.

— То есть, вы хотите сказать, что вот на этом патетически-примитивном уровне и находилась их идеология?

— Нет. Это — явно послание из древнейших времён. Обычно для Истории оно обозначается, как время Первых Учителей. Пророков. Провозвестников. Мучеников. Ну, вспомните Моисея. Или Будду. Или — Илию в загоне со львами… Словом, тех, кто придал смысл, так сказать, жизни, и поставил Высшую Цель.

И если, например, христианство, призывает «подставить другую щёку», и терпеть тяготы и унижения, чтоб обрести Рай в загробном мире, тут такой гипотезы явно не создали.

Их враги были материальны, и конкретны.

И Марды хотели вовсе не поклоняться, «подставив», и терпя…

То есть, это послание сочинили и высекли тогда, когда они ещё не осознавали, что не одиноки в своей борьбе с угнетателями-хозяевами.

Когда ещё не знали, что рядом — другие двести сорок шесть колодцев.

С собратьями. Что же до более конкретных летописей, куда заносились все добытые сведения об окружающем мире и описания новейших технологий, думаю, вы не хуже меня понимаете. Что всё это, и архивы, что были, скажем, на бумаге, или на других носителях, они забрали с собой.

— Доктор. Возможно, вам будет интересно. — Билл, получивший полное представление о мировоззренческих установках предков-предшественников «хомо мурашикус», проникся к ним чем-то вроде уважения, и сейчас как раз закончил возню с гамма-излучателем, — Посмотрите. Может, вас заинтересует.

— О-о! А что это, сержант?

— Я так думаю, это — их Командный Бункер. Потому что находится примерно посередине скопления колодцев, и высечен уже в коренном граните. То есть — капризам непостоянных осадочных пород не подвержен.

— Ага. Логично. Но… Как вы догадались поискать его?

— Ну, это-то как раз было просто. Стандартная процедура. Если где и есть Штаб управления войсками, так — должен располагаться удобно для связи со всеми. И в наиболее защищённом месте. А какое здесь наиболее защищённое от угрозы нападения место?

Вот именно.

— Хорошо, старший сержант. Глядишь, младшим лейтенантом будете. Или — майором. А пока — спасибо лично от меня и всей моей научной братии.

Вот только как нам подобраться ко входу сквозь двести пятьдесят метров песка, суглинка, и известняка?

— А для чего у нас на борту проходческий комбайн?!

— Точно.

Когда бетонированный торкредцементом наклонный ход оказался проложен, и уродливо-неуклюжий «червяк» комбайна извлечён, первым пришлось лезть опять-таки Биллу. Он не возражал, и, если честно, даже в какой-то степени сам напросился — самому стало интересно, что же можно найти в Штабе Сопротивления, заброшенном три с лишним тысячи лет назад.

Полезли они снова втроём — а с большим количеством бойцов в узкой метровой трубе и не развернуться. Да и в ходы диаметром в пару сантиметров всё равно — пройдут только микропы. Собственно, Билл понимал, что они с Саммерсом и Бокамбу нужны в тоннеле — как рыбке самовар, но предпочёл быть всё-таки здесь: «на передовом, так сказать, рубеже Науки», как это любил обозначать док.

Последние сантиметры пришлось расчистить вручную с помощью любимых сапёрных лопаток. Но вот «вход в неизведанное» и открыт.

На этот раз микропов запустили шесть. И пять из них сразу тащили с собой промежуточные усилители. Только передовой был свободен от тяжкой ноши.

Начало ничем не удивило: те же круглые ходы-лазы, ведущие к кольцевым галереям, от которых ответвлялись поперечные ходы и комнаты-хранилища.

Да, здесь — как раз много чего хранилось.

— Что это? — док явно недоумевал, разглядывая кучу хаотично наваленных почти до потолка не то инструментов, не то — запчастей.

— Похоже на отработавшие свой срок, или сломанные инструменты. Приборы. Или испорченное оружие. — Билла вид привычных стволов и раструбов — словно бы излучателей, позабавил. Надо же! Как, действительно, сходство технологий, предназначенных для убийства, ведёт к сходству внешнего вида, даже если оружие предназначено не для рук, а для лап, члеников, или щупалец…

— О! Согласен, согласен… Ну-ка, пусть третий микроп притащит вам парочку — я пришлю в тоннель дроида.

Пока длилось ожидание, Биллу вдруг стало интересно другое:

— Доктор. Позвольте технический вопрос.

— Слушаю вас, сержант.

— А куда делось стекло, предположительно накрывавшее эти колодцы?

— Вот уж не знаю. Но вероятней всего оно было не простым — а бронированным, армированным, и так далее. А эти крошки — рационалисты. Думаю, они понаделали из него чего-то полезного, и тоже — того. Вывезли.

— А как им удалось справиться с… Ну, как-то же их колодцы стерилизовали — ну, когда, как вы говорите, они не справлялись с заданием, или вообще — бунтовали?

— Думаю, теперь, когда мы обнаружили их Штаб Сопротивления, ответить нетрудно. Уж оружия-то они наверняка создали достаточно. Мне кажется, на первом этапе они применяли боевые отравляющие вещества, к которым сами были нечувствительны: они и надёжны, и требуется такого газа совсем чуть-чуть. Существа гуманоидного типа как раз к ядам… Хм. И, разумеется, следов мы не найдём. Всё давно выветрилось или разложилось.

Билла передёрнуло.

Дроид, пощёлкивая и притопывая гусеницами, и придерживаясь манипуляторами за стены тоннеля, спустился всё равно позже, чем шустрый микроп номер три понатащил с дюжину странных «железяк». Билл лично засыпал это добро в люк камеры для отбора образцов. После чего дроид, снова скребя титановыми наконечниками манипуляторов по стенам, жужжа перегруженными сервомоторчиками, и поскрипывая обрезиненными гусеницами, удалился. За «экспонаты» даже не поблагодарил. (Вот бы Билл удивился!)

Зато поблагодарил док Мангеймер, явно не спускавший глаз с мониторов:

— Спасибо, Билл. Но я смотрю: у вас там чем дальше — тем интересней!

— Да, доктор. Впрочем, думаю, это — просто зал для совещаний верховного Командования. Видите: по стенам до сих пор развешены карты и схемы. Жаль, что сильно выгорели. И выцвели. Но ведь восстановить — можно? И рабочий стол: один — но — очень большой. Да и стулья…

— Хм-м… Пожалуй — да. Их можно назвать стульями. На таких нашим крохам, вероятно, удобно было бы сидеть при длительной кропотливой работе на одном месте. То есть — верно: на совещаниях. Ладно. Пусть-ка микроп-два камерой обведёт по кругу панораму всех карт и схемограмм. Потом нужно будет их и вытащить…

Билл отдал команду Бокамбу, в ведении которого находился микроп два. Остальные управлялись «умниками» из лаборатории самого дока Мангеймера. Что не мешало команде Билла отслеживать получаемое с их камер изображение на мониторах. Просто теперь картинка, поделённая на шесть частей, стала куда мельче: приходилось иногда увеличивать то, что заинтересовало.

А такого тут находилось, ох, много!

— …так говорите, несколько поколений?

— Нет: несколько десятков поколений! Плазменные микроизлучатели — не довод. Да, проплавить ходы и комнаты они могли быстро. Но вот выработать какую-то глобальную, единую, и устроившую всех, стратегию — на это точно ушли десятки поколений!

Да вы же сами видите: на поверхности и правда — не осталось не то что «господствующей расы», но и — следов от неё! Да что — от неё! Вообще — никаких наземных существ, крупнее амёб или бацилл. Похоже, наши крошки чертовски сильно хотели подстраховаться: чтоб уж никого вроде «разумного двуногого с плоскими ногтями» здесь после того, как они разделались с «хозяевами», не появилось. И не захватило планету.

— Да. Вижу. — генерал отодвинул кучку схемограмм и фотографий, лежащих перед ним, — Но узнать я хотел вовсе не это. — взгляд из-под кустистых бровей излучал… Страх?

— Скажите, доктор Мангеймер. Нам здесь и сейчас, в смысле, на планете, что-нибудь угрожает? Или — может угрожать?

— Угрожать? Ах, вот вы о чём… Нет. Со всей категоричностью эксперта могу утверждать: сейчас нам здесь ничто не угрожает. Но!

Если крошки, удалившиеся сейчас (Вернее — три с половиной тысячи лет назад!) в неизвестном направлении, надумают вернуться, и снова заселить материнскую, так сказать, планету, нам очень даже быстро придётся…

Отдать её обратно!

— И вы хотите сказать, что вся мощь земного оружия…

— Не справится с тем, что за эти три тысячи лет пребывания где-то-там создали эти терпеливейшие, методичнейшие, последовательнейшие, и изобретательнейшие «хомо мурашикус», как называют их десантники. Да, чёрт его задери: если эти ребята надумают отобрать планету обратно — у нас шансов нет!

И вы сами отлично понимаете — почему!

Генерал насупился. Но не возразил.

Видеть перед глазами две пары «рук» оказалось весьма непривычно. Странно. Но — не неприятно. Наоборот: казалось, что теперь он сам сможет легко делать такие вещи, которые раньше приходилось делать с помощью дрона, напарника, или даже — экзоскелета. Потому что он ощущал, что эти… Конечности… Чертовски умелы, сильны и прочны!

Да! Он ощущал себя — суперсильным! И очень рационально устроенным. И, если честно, вовсе не чувствовал, что этими новыми руками нужно ещё учиться управлять — ничего подобного! Они словно всегда были с ним: быстрые и точные — в любых движениях. Что в перетаскивании канистр со взрывчатым веществом, что во вдевании нитки в ушко иглы, что в настройке верньера излучателя… А ноги… Хм-м.

Да они просто потрясающе подвижны и мощны! И шесть точек опоры куда надёжней двух.

Глаза — отлично видят в темноте без всяких оптоусилителей. Ноздри… Их восемь — и все почувствительней газового хроматографа!.. А, да. Ещё — спецоборудование.

Обеззараживающая паста наготове. Антирадарная фольга обёрнута вокруг торса. Клейкий хотекс как всегда под рукой (вернее — подмышкой). Пояс с оружием и инструментами аккуратно обвёрнут вокруг талии: всё удобно доставать, всё — заряжено.

И — готово. Так же, как и он. Медленно он двинулся вперёд.

Сегодня — Судный День.

День решающей битвы.

Завернув за угол, он оказался перед своими: бойцы построены и готовы к драке. Он представил себе, как сейчас так же, в полной боеготовности, по всей поверхности планеты, стоят тысячи других команд с баллонами нибрита: готовые завершить всё в течении ближайшего часа…

— Внимание, отделение! Загрузиться в транспорт!

А чётко они действуют! Словно единый организм! Да и не может быть по другому: они же из одного помёта! То есть, мыслят — буквально синхронно. И знают сами то, что и когда надлежит делать. А что — не надлежит.

Разумеется, большая часть профессиональных солдат сейчас при Гнезде: охраняет их Новую Матку. И теперь выживание Мардов — обеспечено, даже если враги успеют убить старую Мать…

Захлопнув за собой люк бота, он сел на откидную скамью. Говорить ничего не надо. Свои обязанности все знают лучше, чем молитву Матери. Вортек уже завёл двигатели. Вот они почти неслышно загудели, затем — тихо взревели в форсажном режиме…

Полетели!

Ах, как ему не хватало этого ещё ощущаемого на уровне рефлексов-атавизмов, чувства — полёта! Ничего: когда они всё закончат, Новая Мать постарается подправить навязанную хозяевами Программу. Марды снова станут крылатыми!

Из ангара вылетели за считанные секунды. Он отлично знал, что их подразделению нужно сделать в первую очередь. Обеспечить уничтожение базы, откуда по их Старому Городищу могли бы выстрелить ракетами с ядерными боеголовками!

И это — почти единственная реальная угроза, которая сейчас может помешать Восстанию. Вернее — не помешать. А уничтожить восставших. Ну, разумеется, не всех. А лишь тех, кто ещё трудится в недрах Первого Штаба и на первых Заводах. Потому что расселились-то Колонии Мардов уже по всей планете Хозяев.

Всё равно — они должны любой ценой сохранить гнездо Первого Осознавшего. И колодец первого Учителя. И — первого Генерала. Народ без Истории — обречён на повторение Ошибок!

До базы долетели за полчаса. И никакие радары противника, естественно, засечь их бот не могли: здесь нет ни единого атома металла.

Посадка на крышу прошла штатно — словно на учениях. Откинув люк, он первым выскочил на нагретую солнцем и прогибающуюся под ногами поверхность рубероида:

— Отделение! Построиться!

Пройдя вдоль шеренги десяти поджарых и собранно-сосредоточенных близнецов, он в душе только что не пел: красавцы! Все — как на подбор! (Впрочем — почему — как?! Они — и есть — на подбор! Специально подготовленные, накачанные, вымуштрованные!

Он кивнул:

— Внимание, бойцы! Сегодня нам оказано высочайшее доверие. Именно нашему отделению в составе взвода особой роты первого гвардейского полка имени Учителя Нуура, поручено обезвредить последнюю реальную угрозу нашему Первому Гнезду!

Братья! От нас зависит, будет ли сохранено в первозданном виде наше Святилище, куда мы приводим всех новорождённых. Место, где дух Мардов постигает величие того, что сделано сотнями поколений! Величие Единства и Целеустремлённости Народа — заточенного сотнями лет и поколений на главную Цель.

Свобода.

Свобода от трагических времён, и сотен поколений, когда гордый народ Мардов подвергался унижениям, наказанием смертью, и был попросту низведён до положения рабов. Пусть и интеллектуальных — но — рабов!

Сегодня — великий День! День расплаты. Мы и наши братья уничтожим все ракетные Базы хозяев, и будем контролировать ситуацию на всей материнской планете.

И обеспечим детям — то, чего были лишены сами. Безопасность и счастье!

Он говорил, распаляясь, и потрясая руками с излучателем и резаком, пытаясь как-то избежать дешёвой патетики, но понимая, что деваться от красивых слов некуда: именно сейчас — настал Час Расплаты!

Хотя пристально вглядываясь в лица, понимал — ничего этого уже делать или говорить не обязательно. Все благодаря эмпатии чуют его эмоции и почти читают мысли. Да и мысли у всех его бойцов — одни. «Скорей бы!»

— Вперёд! Что делать — вы знаете! — он понял, что неуместным разглагольствованием только тормозит их.

Вентиляционная шахта оказалась, разумеется, защищена. Титановой мелкоячеистой сеткой. И решёткой из перекрещенных лазерных лучей. Фи! Тоже мне — преграда!

Он помнил и изучал, как за два поколения до него разработали всё это.

Хозяева, похоже, тоже обладали определённой эмпатией — почуяли, что грядёт расплата. И все последние задания Марды разрабатывали только оружие и средства защиты от… Таких как они.

Не-ет, оружие-то они разработали на совесть.

Вот только отлично знали, где оставлены лазейки, секретные директивы, и ключевые точки для нейтрализации того, что разработали!

Так что ни программное обеспечение, ни лазеры с плазменными пушками, ни титановые сетки, препятствием для бойцов его команды не стали. Однако громоздкое оборудование с Перенастройщиком и Джампером пришлось всё равно пока нести с собой: вдруг хозяева подстраховали и защитили и подземные Уровни?!

До Командного Бункера добрались за пару минут: быстрее не могли работать лебёдки с карбонитями. Всё верно: хозяева подстраховались и здесь. Преодоление датчиков движения, фотоэлементов, и газоанализаторов заняло ещё пять минут.

Но вот они и внутри.

Как всегда зрелище неторопливой деловитой суеты огромных тел вызвало дрожь в кончиках ног: ох, и громады им противостоят!.. Но не в размере, оказывается, дело! А в том веками втемяшиваемом Принципе, что только Хозяева определяют, кому, как, и что делать в этом Мире. Предопределяют Судьбу и Цель жизни. Их жизни.

Да — именно отринуть, отторгнуть, вытравить из сознания окончательно — инстинкт раба, намертво впечатанный, как атомы галлия — в материнскую плату любого компа, вбитый им всем на стадии личинки гипновнушением: вот главное, что смог сделать, и чему научил остальных Мардов Первый Учитель!

Ну вот и пришёл черёд мардов доказать хозяевам, что они больше не Хозяева.

Отделение быстро опустилось на пол. В маскхалатах и обмотках они абсолютно незаметны для глаз, видящих в очень ограниченном диапазоне: хозяева весьма примитивно устроены. И не могут сознательными усилиями управлять развитием, улучшением или перенастройкой на другие полосы излучения, своих органов чувств и сенсоров.

Ходить по стенам нетрудно. Да и по потолку — если нужно! Но бойцы-то знают, что основные кабели управления всей электроникой находятся в полу. В специальных шахтах и тоннелях. А вот и люк.

Собрались все бойцы под одним из заранее намеченных боковых столов — под тумбой с ящиками. Чтоб никто из хозяев не сунул туда некстати ногу.

А чтоб не было заметно искры разряда, и не воняло горелым железом, вокруг Патчени установили палатку. Инженер прорезал титановую плиту за три минуты — всё-таки углеродистая сталь! Даже плазменный резак берёт с трудом. Да и толщина чудовищная — три туловища марда! Подавать команду оказалось не нужно: все попрыгали в прорезанное отверстие сами.

Палатку-невидимку пока оставили снаружи: мало ли! Нельзя, чтоб их работу обнаружили. Во всяком случае, до того момента, как они разберутся с кабелями управления.

Бежать по тоннелю далеко не пришлось: вот и распределительная коробка. Он кивнул тройке, тащившей канистры со взрывчаткой. Всё установили за считанные секунды: вот что значит — выучка! Теперь для страховки нужно убраться отсюда, и обезвредить чипы самих ракет до того, как сработают таймеры.

Шахты пусковых установок поражали масштабом: вот уж чудовища в них находятся!.. Ожидая. Приказа уничтожить всё живое в радиусе пяти таких территорий, как Первое Городище… Он приказал разбиться на двойки. Пять ракет — пять двоек.

Свою ракету они с Патчени обработали быстро: резак вскрыл люк панели управления за минуту, и ещё минута ушла на то, чтобы вынуть плату с кодами управления, и вставить свою, подправленную. Теперь даже если хозяевам и удастся запустить ракеты вручную, дедовским методом, взрыватели их баллистических зарядов и сработают. При запуске маршевого двигателя. Бедолаги даже не узнают, что их провели!

Впрочем, если честно — ни капли жалости он не испытывал. Да и никто из Мардов не испытывал к хозяевам ни жалости, ни всепоглощающей, как было ещё всего пару поколений назад, ненависти… Когда хотя бы для себя знаешь — что ярмо уже вовсе не сдавливает шею, начинаешь мыслить совершенно по-другому. Меняется и философия и отношение…

Буквально ко всему!

Нет, не было ни у кого сегодня почти никаких привычных разрушительных эмоций. А было, разве что, нетерпеливое ожидание — когда уже!..

Обратно в шахту вентиляции прибыли с запасом: ещё есть пара минут. Но он всё равно дал приказ уносить ноги — чем больше расстояние, тем лучше гарантии безопасности.

Модуль-бот взлетел, и стремительно отдалился от Базы на десять миль. По масштабам хозяев — безопасное с точки зрения поражающих факторов, расстояние. Он приказал сесть в лощину, чтоб бот был укрыт за могучим земляным валом. И предложил желающим — взобраться на гребень холма. Не забыв защитные маски.

Желали, разумеется, все: ещё бы! Такое зрелище!..

Оно не разочаровало.

Через десять минут, поняв, что взрыв, устроенный диверсантами прямо в КП, лишил их последнего шанса, Штаб врага неизбежно принял единственно, как им должно было казаться, возможное решение.

Главнокомандующий отдал приказ вручную запустить ракеты с заранее установленными целями.

Наблюдая, как красивое в своей неумолимости грибообразное облако возносит в пучины Небесного Ада души последних боеспособных хозяев, он чувствовал только одно: чистую, и ничем не омрачённую радость.

— Внимание, Первый. Я — лобстер. Посылка доставлена, получение подтверждено.

— Вас понял, первый. Действуйте по плану.

— Есть, сэр.

Отдать приказ спрятаться за гребень, когда их почти достигло облако пыли, несомое взрывной волной, он не забыл.

Билл проснулся — словно его самого толкнула та самая взрывная волна!

Боже!

Что это за страсти ему снятся?!

Почему он вдруг преобразился в командира — тоже отделения, но — «хомо мурашикус»?! И как получилось, что эти, словно специально, наведённые ему в память, мозг, подсознание, картины — столь чётки и достоверны?! Ведь раньше с ним никогда такого…

Чёрт возьми.

Надо всё рассказать доку.

Вдруг всё это — не кошмар? А переданное каким-то образом из глубин веков — Послание? Предупреждение.

Обращённое конкретно: к тем, кто попытается освоить эту планету.

Конечно, есть шанс на то, что всё это — продукт работы его «распалённого» в процессе работы в колодце, воображения…

А если — нет?

Тогда Руководство «Рональда Рейгана» должно быть предупреждено: планета-то…

Хоть сейчас никем и не населена — но под Контролем!

— Прошу садиться! — сжатые ниточки губ сказали доктору Мангеймеру, что с рапортом старшего сержанта Хинца Босс уже ознакомился. — Я собрал вас сегодня на внеочередное заседание Штаба для того, чтоб обсудить… Г-хм! Сон сержанта Билла Хинца.

Вот распечатки. То, что он смог запомнить и точно… э-э… воспроизвести в словах. Потому что то, что он воспроизвести не смог, вряд ли столь уж важно. Сомневаться же в его высокопрофессиональной компетентности в вопросах проведения боевых операций — не приходится. Прошу ознакомиться, не выходя из этого кабинета.

Полка все читали Меморандум, доктор Мангеймер и генерал Лусек только переглядывались. Док старался излучать уверенность и спокойствие.

Он знал, что в серьёзность угрозы вот так, сходу, мало кто поверит.

Так и произошло.

— Послушайте, доктор! При всём уважении — это же откровенная паранойя! Бред!

Кивнув и сдержанно улыбнувшись полковнику Диммоку, доктор спросил:

— Кто ещё считает, что это — бред, или сон, вызванный ксенопаранойей, спровоцированной внешней обстановкой в мозг перевозбуждённого наземной работой старшего сержанта — прошу поднять руки.

Рук поднялось пять. Из двенадцати. А неплохо, мать его…

Значит, остальные-то… Поверили. Молодцы. Реалисты. Остальных можно, конечно, попробовать переубедить, но большинство-то поняли, что угроза реальна. Он сказал:

— Мне очень приятно, что те из вас, кто уверен в компетентности моих специалистов, и доверяет нашему отделу, поверили сейчас сразу, несмотря на всю кажущуюся слабость и… Непривычность аргументов.

Да, с посланием в виде ментальной матрицы, как-то вмонтированной в некие структуры гранитных толщ местного Штаба Сопротивления, нам сталкиваться до этого не приходилось. Да и никому не приходилось. А в том, что это именно — Послание, никаких сомнений у меня лично нет. Поставлю вопрос так:

Вы бы хотели убедиться в том, что это — чушь, начав осваивать планету, и расселив на ней для начала как обычно семь-восемь тысяч колонистов? А потом обнаружить в один прекрасный день, что повторилась та же история, что, скажем, на Эллире? Или Вайянге?

Только прошу учесть — на этих планетах нам противостояли, если можно так сказать, безмозглые местные твари, интеллектуальный потенциал которых сравним с АйКью земных пиявок. Или глистов. А здесь нам противостоят, пусть и микро, но — «хомус». К тому же никаких шансов на то, что за три тысячи лет они поглупели, или сбавили темпы наращивания промышленного, научного, и технологического потенциала, нет. Да, иногда в сообществе людей случалось, конечно, что при наличии комфортных условий жизни и отсутствия внешней угрозы новые поколения становились и глупей, и ленивей… Но так то — у людей! А здесь — иные принципы передачи информации и… э-э… эмоционального посыла — потомкам!

И ещё один момент. Нам удалось установить — в том числе и из сна сержанта — что так называемые Хозяева чертовски, если мне позволительно применить столь некорректный термин, походили на нас с вами.

Как думаете: если пересечемся, особенно в контексте того, что мы-таки решимся осваивать «девственно» вычищенную планету — это вызовет к нам…

Доброжелательность? Или стремление как-то поделиться техническими наработками, и научными открытиями? Я уж не говорю про «мирное сосуществование…»

Вот именно.

Надеюсь, моё краткое резюме не слишком эмоционально. Прошу извинить за это.

Доктор сел. Генерал даже не побарабанил как обычно пальцами по столешнице:

— Проголосуем ещё раз. Кто теперь считает освоение планеты возможным. И безопасным для колонистов. Мы специально отметим мнение этих людей в Протоколе.

Поднялась было одна рука. Но как-то быстро опустилась…

Генерал удовлетворённо кивнул:

— В таком случае я приказываю разведочно-исследовательские, и подготовительные работы свернуть вплоть до нового Приказа. И отправляю о случившемся и обнаруженном рапорт. Пусть Штаб Флота поработает. У них там аналитики тоже, вроде, неплохие…

Доктор Мангеймер криво усмехнулся себе в усы.

А генерал подмигнул ему.

— Билл, ты слышал?! — коллега, старший сержант из третьей роты Парк Шлеерсон нагнал Билла в коридоре по дороге к бару, — Про наших придурков?

— Нет. А что они там ещё выкинули?

— Секретарша генерала, ну, эта, Хауген, сказала, что Лестерская эскадра вылетела сюда в полном составе. Будут, бараны этакие, всё равно пытаться планету освоить.

— Странно. Ведь на ней же — ни грамма почвы.

— Да им почва и на …ер не нужна. Они везут не фермеров. А проходческие комбайны, и три смены профессиональных шахтёров. Говорят, здесь в каких-то горах сохранилось довольно много урана-235, и не то — полония, не то — курчатовия…

— Действительно, бараны. Не удивлюсь, если они даже барахлишко не успеют распаковать.

Действительно, не успели.

Вот так и произошла первая реальная встреча с собратьями по разуму.

Правда, теплотой и сердечностью атмосфера при общении не отличалась.

И ограничилась эта встреча долгими и осторожными переговорами на расстоянии нескольких миллионов километров. И заочным подписанием Договора.

Поделившим Вселенную на два сектора: жизненных интересов землян.

И жизненных интересов Мардов.

И, насколько знал Билл, нарушать границы никто из землян никогда не пытался.

Он кинул взгляд на таймер. Ах, вон оно в чём дело: давно пора обедать!

Чёрт. Надо же: опять так отдался воспоминаниям и связанным с ними переживаниям, что только сейчас заметил, что в желудке-то — сосёт!

Ладно. Остальное «меморабельное» пространство любимого «Рональда» он осмотрит после приёма пищи.

И отдыха.

Потому что этого, «нуждающегося в осмотре», ещё — ох, много…