Инфекция

Свет… Сквозь оставленные небольшие щёлки глаз, он пробивается так, что невозможно в нём ничего разобрать. Он слишком яркий, слишком слепящий… Но он есть. И осознавать это, находясь даже в таком положении, в каком мы находимся — это хорошо. Свет звезды даёт тепло, а это главное для нас сейчас. Если бы инцидент произошёл на пару часов раньше, то скорее всего все мы бы здесь уже лежали в виде полуокаменевших тушек, бывших не так давно живыми людьми. Хм. Свет — это хорошо…

Я лежу на земле, частично на боку, частично на спине, и чувствую как мелкий песок, пыль и крошечная сухая трава лезет мне в нос. Более того, она покрыла чуть ли не всего меня, а это чувствовать это очень неприятно. В основном из-за травы — она и так острая, а с такими размерами и такой летучестью, дышать ей — занятие для истинных любителей мазохизма. Но у меня не было сил, чтобы стряхнуть хоть с лица эту гадость, и потом лечь на спину, чтобы эта дрянь, стелящаяся по земле, не дотянулась бы до него снова. Не было сил даже чтобы полностью закрыть глаза, чтобы их перестало так сильно резать. Не было сил ни на что. Хотелось одного — лежать и всё. В этой тишине… Слишком много шума было до этого… Слишком много.

Шум. А почему он нарастает? Я начинаю различать какой-то сильный механический звук, как будто что-то неподалёку от меня вращается. Что-то массивное. Что бы это могло быть? Ну да ладно… Мне плевать. Спать хочу. «Дайте мне ещё минуточку, Ватсон» — сказал бы на моём месте один небезызвестный персонаж. Если бы конечно он сам нашёл силы к тому, чтобы что-то сказать. А этот хлопающий свист продолжает усиливаться. Видимо ко мне возвращается острота слуха. Интересно, где же я был, что так оглох? Вроде никаких рок-концертов не было, через наушники я ничего не слушаю, и тем более не на такой громкости. И в испытательном ангаре для двигателей атмосферно-космических самолётов я тоже не был. Что же тогда? Так, попытаюсь вспомнить, что сегодня вообще было.

Итак, начнём с утра. Меня разбудили звонком по телефону ближе к полудню по корабельному времени. Слишком поздно, чтобы считать это время «утром», но после ночной смены это время для человека вообще можно назвать ночью. В общем, меня разбудили с абсурдным вопросом «приду ли я сегодня на отмечание дня рождения». У кого же был этот день рождения? Что-то знакомое, так и вертится в голове… Каэде. Точно, у неё был день рождения. И это единственная причина, почему я тогда на этот вопрос ответил «да». Ой, голова то как заболела… Ладно, терпимо. Потом выпью что-нибудь от неё, не впервой уже. Дальше. Мне позвонили, и от этого звонка я несмотря на и так хронический недосып сразу расхотел дальше спать. Причина простая — мне надо было ещё доделать подарок имениннице. Довольно бредовая задумка наверное — пытаться сделать что-то своими руками, не имею в руках ничего, кроме корабельного испытательного центра многорежимных двигателей. Оцените иронию, ведь что можно сделать из кусков металла и разных сварочных станков? Причём такого, что может понравится женщине. А ещё и такой, которую вы знаете три месяца всего, а она жила на другой планете до этого. В общем, полный мрак. И тем не менее кое-что у меня получилось.

Ближе к вечеру я закончил делать эту вещь. Что же это было такое? Не помню. Что-то. Ладно, не важно. В начале шестого часа я заявился на день рождения к ней. Запомнились мне только две вещи — что гостей было немного, едва ли четыре-пять человек, считая меня, и второе — было это в городе. Что было дальше — вообще не помню. Кто-то пил, впервые за последние несколько недель, кто-то травил байки. Потом мы зачем то полетели к разбитому кораблю первых поселенцев, а потом… Предупреждение об опасности вылетов в такую погоду, неисправность вертолёта, падение…

Падение?

— — — АВАРИЯ---

— 1-

Не знаю, сколько времени я пролежал так, но привели меня в сознание два шлепка по лицу. Прямо пощёчины были, а не просто шлепки. Не помню, когда мне в последний раз давали её, но само это действие заставило меня собрать в себе силы для того, чтобы открыть глаза. Чья-то рука и после этого дала мне пару затрещин, но в конце концов обладатель её успокоился, увидев, что я уже в сознании. Кое-как повернувшись к «хозяину руки», я его так и не смог нормально рассмотреть. Кто бы это ни был, он сидел чуть ли не спиной ко мне. Значит, его отвлекло что-то, а не то что я уже пришёл в себя. Ну и ладно.

В очередной раз собравшись с силами, я повернул голову в другую сторону, с целью осмотреться. Первое что привлекло внимание — время суток. Поздний рассвет по местному времени. Видимо долго я пролежал в отключке. Дальше — самое интересное: лёгкий транспортный вертолёт, наполовину погружённый в песок, лежащий в окружении таких частей, как лопасти винта, фенестрона, крыло, и ещё куски металла — видимо сорванная обшивка. А, чёрт… Всё, вспомнил, что произошло, и почему я лежу на песке, рядом с этой горой металла, бывшей когда-то хорошей летающей машиной.

Ближе к концу отмечания дня рождения Каэде, нас вызвал кто-то из нового командования «Ориона». Не помню кто, да это и не важно — после возвращения с первой станции с полным составом экипажа на борту, у нас развилась такая бюрократия, какой раньше не было. В общем, нам приказали лететь к кораблю первых поселенцев, причём приказали в первую очередь Каэде и мне. Ей — потому что она видимо разбиралась в устройстве корабля, мне — как технику… За нами выслали именно этот вертолёт. Он сел рядом со зданием, в котором была вся наша компания, а потом мы все вместе туда и полетели. Почему все впятером(таки да, нас было пятеро) — не знаю, но мне кажется что остальным просто делать нечего было бы, без нас. В общем, когда мы прилетели туда, выяснилось, что команда «разбирателей»(как мы их называли между собой) что-то намудрила с двигателем того звездолёта, после чего он несмотря на полуразобранное состояние, начал работать на полную мощность. Не имея выхода на движущий привод корабля. Сами понимаете, к чему это привело бы в конце концов. К моменту нашего прибытия, реактор уже работал на перегрузке, а бортовой компьютер корабля пытался сбросить накопившуюся энергию всякими способами. Из-за этого в корабле было жарко, ярко, гулял сильный ветер, а часть отсеков была заблокирована из-за повреждений в проводке, которая теперь била током по помещениям. Через какое-то время реактор не выдержал бы, и начал плавиться. До взрыва не дошло бы ни в каком варианте, но что произошло бы — даже Каэде не могла сказать. В лучшем случае — энергетические элементы проплавили бы обшивку, а после этого растеклись по земле вокруг корабля, вступая чёрт знает в какую реакцию с ней — и тут точно бабахнуло бы будь здоров. Испарения элемента, использующегося в этом реакторе неустойчивы, и взрываются в любое время и от любой мелочи, даже такой как случайный ветер. Такие дела… Каким-то образом мы смогли сбросить напряжение в реакторе, после чего его заглушили, и хочется верить что на этот раз окончательно. Даже и не знаю, что мы тогда сделали — это вопрос к Каэде, потому что сам я только и делал, что следовал её указаниям. После этого мы стали собираться к отлёту на «Орион». Продолжать отмечание и возвращаться в город уже никто уже не хотел. Поэтому мы сели в вертолёт, прилетевший за нами сразу после того, как мы отключили реактор, и вся компания улетела на звездолёт. В корабле первых поселенцев осталась лишь команда «разбирателей»…

Что произошло дальше? Я помню взволнованный голос лётчика, который управлял машиной, сильную тряску вертолёта, потом как будто кувыркание самой машины в воздухе… И всё. Следующее моё воспоминание относится уже к тому моменту, когда мне в нос лезла вся эта дрянь, что была здесь на земле… Кажется, мы упали из-за проблем с ходовой частью вертолёта. Что-то сломалось в трансмиссии, после чего мы и стали падать. И мы упали. Надо собраться с мыслями(и силами) и встать… Может я и пролежал без сознания долго, но вполне возможно кому-либо из тех пятерых, что были со мной в летательном аппарате, ещё нужна помощь…

Нет. Не получается. Я не могу даже рукой полностью пошевелить, не говоря уже о чём-то большем. Ладно, надо продолжать пытаться. В любом летательном аппарате есть аптечка первой помощи, и мне надо до неё добраться. Ползком, или ещё как — не важно. Там есть биостимуляторы М-2, мне нужен один такой… И мозги прочистит, и просто меня на ноги поставит. Хоть на какое-то время. О последствиях, и о том, зачем я его себе вколол, буду жалеть потом… Но что это? Меня кто-то зовёт? Или это обращаются не ко мне? До сих пор в голове шум, мало что могу разобрать…

— Ты меня слышишь?! — кто-то кричит мне чуть ли не в ухо.

Я ничего не могу ответить, только пытаюсь посмотреть туда, откуда как мне кажется, я слышу голос человека… И видимо это стало для него сигналом к действию. Я почувствовал, как мне откинули вбок голову, отогнули воротник куртки и что-то вкололи в шею. Как грубо. Могли бы и поаккуратнее это сделать, кто бы это ни был… Стоп. Похоже, мне вкололи именно М-2. Как будто мозг прочищается, и появляются и становятся острее все чувства. А ещё прибавляются силы, и вся боль притупляется.

Вот теперь я могу нормально двигаться. Этим же и воспользовался сразу, наконец сев. Надоело собирать лицом всю эту гадость с земли.

— Осторожнее! — кто-то предостерёг меня. — Не двигайся так резко, лекарство ещё не полностью подействовало.

— Ага…

Наконец я смог рассмотреть того, кто меня оказывается ещё и придерживал, несмотря на то, что я сидел на земле. Это была(и почему я не удивлён?) Каэде. А рядом с ней сидела моя сестрёнка. И у неё в руках был аппарат, в котором была пустая ампула от М-2. Значит, в чувство меня привёл кто-то из них. Подозреваю, что Элиан. Каэде не разбирается в том, что есть у нас в аптечках. Ну что же, спасибо тебе, сестрёнка… Поставила меня на ноги. Без тебя я продолжал бы лежать абсолютно никаким, и неизвестно, когда мне стало бы получше.

— Как ты? — спросила Элиан. — Что-нибудь болит?

— Вроде нет…

— Значит внутренних переломов и ушибов нет. Хвала Селене… Но ты сильно ударился спиной о дверь вертолёта, поэтому не мог двигаться.

— Что произошло и где остальные? — спросил я у них обоих, пытаясь встать.

— 2-

— Он тоже жив? Это хорошо. Невероятное везение, что никто не погиб при аварии.

— Так что же произошло? Почему мы упали? — вновь задал я интересующий меня вопрос.

— Машина слишком долго стояла в консервации, наверное… Или скрытый дефект привода. — начал объяснять лётчик, что управлял вертолётом. — Во время полёта разрушилась балка привода фенестрона, и мы пошли в штопор. Нас спасло, что мы летели невысоко. Спасибо конструкторам — с классическим винтом вряд ли бы кто выжил в аварии… Удар был бы сильнее, в силу большего закручивания машины.

— Оставим технические подробности. — прервал его Николай. — На «Орионе» знают, что мы упали, верно?

— Знают. Я успел им передать сообщение, да и сами они не могли не заметить, что мы упали.

— Сколько мы не долетели?

— Ну… Точно сказать не могу, навигационную систему я не включал. Но судя по времени полёта — мы на полпути. Если на «Орионе» послали за нами машину, нас заберут не раньше, чем через 40 минут.

— Не пошлют. — встрял в разговор Александр. Каким-то образом он не получил ни единой царапины в аварии, даже ссадины не осталось. Он стоял рядом с остовом вертолёта и рассматривал что-то на планшете, который подсоединил к панели управления в кабине. Необычный он человек — сколько у него было травм, а ни одного следа нет.

— Почему? Погода хорошая, препятствий для нашего спасения нет. — Каэде посмотрела на него с непониманием, оторвав взгляд от инструкции по применению биостимулятора М-2(раздел побочных эффектов).

— На корабле сейчас нет ни одного пригодного к вылету борта. Они получили сообщение, Ори уже вызвала все имеющиеся экипажи вертолётов. Но ближайшая машина будет через 10 часов — последняя буря сильно засорила двигатели всех вертолётов, нужно время на очистку приводов и самих двигателей. Никакой АКС сюда не сядет — слишком сыпкий грунт. Так что, — вздохнул он. — на эти 10 часов мы одни.

— У нас нет связи с Ори? — спросила Элиан.

— Нет. Радиостанция вертолёта разбита, у планшета не хватит мощности, чтобы связаться с кораблём.

— За 10 часов можно дойти пешком до корабля. — саркастично сказал пилот вертолёта. — И вернуться сюда, если захочется, тоже успеть за то же время.

Послышался тихий смех. Каэде, продолжая сидеть рядом с аптечкой, опустила инструкцию и свободной рукой закрыв лицо дрожала при каждом смешке. Через несколько екунда, когда она снова подняла взгляд, у неё в глазах стояли слёзы, а сама она продолжала улыбаться.

— Вы хотите пройти четыреста километров по пустыне, через заросли кустарника, способного разрезать обувь при первом же шаге по нему? Через гнёзда «горынычей», которые они будут защищать при приближении вас к ним? Что же, удачи вам…

— Да я же пошутил. Какие четыреста километров, нам днём здесь и десяти не пройти.

— Подождём. — высказал общее мнение Александр. — Скоро солнце поднимется, но от него можно будет укрыться в останках вертолёта. Вода есть — не пропадём. Десять часов продержаться сможем.

— 3-

Началось ожидание. Самое томительное и долгое, из всех, что я испытывал за свою жизнь. Экзамены, ожидание результатов испытаний, ожидание возвращения машин из первого полёта… Все они не шли ни в какое сравнение с тем, каким оно было сейчас. Испепеляющий жар от солнца этой звёздной системы вскоре достиг своего максимума, и на открытое пространство невозможно стало выйти. Сама по себе высокая температура(около 35 градусов по Цельсию) подкреплялась обжигающим солнечным светом. Почти полное отсутствие озонового слоя в этой широте планеты выжигало на её поверхности практически всю органику. Трава, про которую я упоминал раньше, не была травой в привычном понимании, она даже не была органической. Её основу составлял не углерод, а кремниево-селеновое соединение, позволяющее этому квазирастению выживать и ночью в адском холоде, и днём в испепеляющем жаре. Нам же, простым людям, пришлось прятаться в останках вертолёта, при этом выбирая место внутри, на которое не падали солнечные лучи. Так получилось, что двое сидели в кабине(Александр и Элиан), двое в оружейном отсеке(пилот и Николай) и двое в пассажирской кабине(я и Каэде). Наверное, все завидовали тому, как она переносит эту жару. Привыкшая жить на этой планете, где климат крайне изменчив от одной широты к другой, она была самой стойкой из нас, я считаю. Но нам, селеанам, приходилось хуже всего. Элиан была сама не своя, единственный раз, когда она вышла из кабины, она была очень бледная и по машине ходила, опираясь на стены. И я был не в лучшей форме. Селеане привыкли к холоду… Мы можем переносить заморозки, сама температура тела у нас стала ниже, за время, пока мы жили на Селене. Но жара нас убивает намного быстрее, чем людей. Сами мы слишком изменились. Мы уже не люди…

За час до прилёта спасательного вертолёта началось самое плохое. М-2 прекратил своё действие и начал растворяться в тканях моего тела, замещаясь вернувшейся болью, слабостью и слабым пониманием того, что происходит. Биостимулятор поддерживал моё ясное сознание на этой жаре, но когда его действие прошло, я почувствовал, как моё понимание этого мира как целого сущего, уходит из головы. Я превращался в амёбу, простейшее существо, едва способное к перемещению и мозговой деятельности. Хотя насколько знаю — простейшие не совершают осмысленных поступков. Ими руководят инстинкты. И я был близок к этим существам, как никто другой. Мир перед глазами поплыл, внутренний борт вертолёта качнулся, пол машины взбрыкнулся, пошёл в сторону и нанёс мне сильный удар в правое плечо, ухо, щёку… Через какое-то время(секунда? Минута? Час?), я почувствовал, что меня трясут. Довольно быстро кому-то надоело меня теребить. К сожалению, надежда на то, что меня оставят в покое, не сбылась — мою голову облили чем то холодным. Это помогло. Я смог сам приподняться и осмотреться. Я всё ещё находился в вертолёте, но уже не сидел на кресле для пассажира, а лежал на полу. Каэде стояла на коленях напротив, и обхватив меня, пыталась вернуть меня в сидячее положение. Моя попытка помочь ей не увенчалась успехом — как только я чуть привстал, меня подкосило, и я снова упал, при этом заставив упасть и Каэде. Бросив попытки вернуть меня в предыдущее положение, она села рядом со мной и положила мою голову себе на колени. Вот это помогло. В голове прояснилось, сознание медленно возвращалось в пустое тело. Когда я снова приобрёл возможность осознанно двигаться, я снова попытался встать, но на этот раз она меня остановила, покачав головой.

— Лежи и не двигайся. Мне кается, твоя сестра ошиблась, и у тебя всё же есть внутренняя травма. Ты очень плохо выглядишь.

— Жара… — тихо сказал я. — Это из-за жары…

— Из-за жары, так из-за жары. Только не двигайся. — она откинула мои сырые волосы со лба. — Меня пугает твой цвет лица.

— Всё нормально…

Остатки человечности вернулись ко мне приблизительно через двадцать минут. Вернулись вынужденно — из-за того, что все услышали вопль из оружейного отсека. Судя по голосу, этот вопль принадлежал нашему пилоту. Когда все мы пробрались в отсек(а если точнее, то забраться в него смогла только Каэде, остальные не смогли бы поместиться в небольшом помещении, поэтому столпились у переборки. Кое-как добравшись до переборки, я увидел сцену, которая не забудется наверное никогда. Пилот вертолёта лежал, наполовину прислонившись к борту вертолёта, вытянув при этом левую руку, и бессвязно орал что-то Николаю. Судя по тому, как громко и истошно он это делал — от безумной боли. А Николай и Каэде… В общем, на левой руке у пилота висело что-то, что в слабом свете было похоже на земляного червя. Только червь этот был размером с половину руки, тёмно-коричневого цвета и весь покрытый чем-то, похожим на мех. Тварь обвила руку человека и сильно сдавливала её, так сильно, что из руки сильной струёй стекала кровь.

— Снимите эту тварь с меня, она мне руку раздавит! — проорал пилот.

— Не трогайте её голыми руками, иначе она на вас броситься! — предостерегла Каэде Николая, снимая плащ, собираясь обхватить непонятное существо им.

— Быстрее! — пилот был уже весь бледный, кровь из руки текла всё сильнее, сама же рука стала выворачиваться в неестественную позу. — Она мне руку ломает!

Не дожидаясь, пока Каэде обернёт существо плащом, Александр подошёл к пилоту, оттолкнул Николая, сидящего рядом и в нерешительности не знающего, что делать. Достал из-за спины нож и всадил его прямо посередине этой твари. Через мгновение он разрезал червя напополам, рванув ножом в сторону кисти пилота. Брызнула зеленоватая жидкость, тварь издала какой-то странный звук — похожий на всхлип и уханье одновременно, и половина её обмякла. Другая же половина продолжала сжимать руку человека с прежней силой. Александр взмахнул ножом в сторону локтя пилота, и червь упал на пол отсека, разрубленный почти на три куска. Упав на спину, он показал нам то, что было у него на брюхе. Кровь из руки у человека шла из-за того, что у червя на брюхе было два ряда острых шипов, между рядами же был разрез, из которого текла кровь. Человеческая.

Инопланетную пиявку мы выкинули на солнце, где она полностью выпарилась за несколько минут, оставив от себя лишь кожу и шипы. Как оказалось, в оружейном отсеке была пробоина, через которую насыпало довольно много песка. Каэде объяснила, что эти квазипиявки водятся на этой планете только в песках, и по поведению мало чем отличаются от наших змей. То есть можно спокойно пройти мимо неё и она тебя не тронет, но если существо решит, что вы представляете опасность для него — оно нападёт. Случай с пилотом был ещё более простым. Сидя в оружейном отсеке, он опустил руку в кучу песка, нанесённую из-за борта. И так ему повезло, что под рукой у него оказалась эта тварь. Не терпящая прикосновений ничего живого, она сразу обвила руку человека и стала её сдавливать. Если эта тварь на вас нападёт — она уже не отпустит. Обладая силой питона, она, имея небольшие размеры, будет убивать постепенно, переходя с одной части тела, на другую. При этом выпивая человека заживо. Александр спас пилота, срезав эту пиявку, но поступок на самом деле был необдуманный. Не попади он ножом с первого же удара по чистой случайности в нервный центр червя, он бы обрёк пилота на быструю, но очень мучительную смерть. Тварь просто бросилась бы на лицо пилоту, а дальше… Святая Селена, даже представлять не хочу, что при этом пришлось бы испытать перед смертью. Но ему повезло. И пилоту повезло, что Александру повезло. Червь умер после первого же удара, на руке он продолжал висеть рефлекторно. С другой стороны, везение пилота было весьма спорным. Червь раздробил ему локтевую кость, вывернул локтевой сустав, разорвал вены на руке и заставил его потерять почти литр крови. На этот раз Элиан пришлось спасать уже его, а не меня. Введя ему дозу обезболивающих, обездвиживающих и прочих веществ, она заставила его не потерять сознание от травм, после чего занялась его рукой. Сделав всё, что могла, она честно сказала ему, что теперь у него с рукой будут серьёзные проблемы в течении долгого времени, и ему здорово повезёт, если она вообще восстановится когда-нибудь полностью.

Спасательный вертолёт прилетел. Наконец-то… Под палящим солнцем мы пробежали около пятидесяти метров и оказались в прохладном, вентилируемом утробе такого же вертолёта, который лежал недалеко. За исключением того, что этот вертолёт полностью исправен и готов везти нас домой, на корабль. Рассевшись в пассажирском отсеке, мы с облегчением закрыли люк машины, и мне кажется, что все с удовольствием слушали мерный рёв двигателя за нашим отсеком. Раненому лётчику ввели ещё одну дозу обезболивающего(действие старой прошло как-то неестественно быстро) и хорошо зафиксировали руку, чтобы во время перелёта он её не ударился. Александр направился в кабину, наплевав на тряску при подъёме и разгоне. Все остальные остались на своих местах, наслаждаясь прохладой, сменившей забортную жару. Усевшись рядом с переборкой, отделяющей пассажирский отсек от кабины, я слышал разговор Александра с экипажем спасательного вертолёта.

— Так что случилось? Из-за чего упала наша машина? — спросил он. — Техники ведь осматривают их перед каждым вылетом, они не могли не продуть двигатель и ходовую перед полётом.

— Извините, капитан, но даже Ори не знает, почему вы потерпели аварию. Есть вероятность, что остатки песка и кварцевой пыли остались в нагнетателе и центрифуге двигателя, они и вызвали разрушение привода. Он просто стёрся этими примесями. Вы же знаете, какой там вихрь — центральный вал разъест за пару минут, а потом и двигатель разнесёт. Ядрёный корень… — едва слышно для меня он выругался.

— С трудом в это верится. Мы укрывали обе машины во время бури, производили их тщательную очистку сразу после неё, а потом ещё и перед полётом. Наши техники не настолько слепые, чтобы пропустить взвесь песка в двигателе.

— Капитан, вы что, никогда не видели, как работают наши техники? Проверят уровень загрязнённости, а потом прикажут дрону чистить внутренности машины. Но он же не может вычистить всё. Да и тупят эти банки паучьи страшно — прошивка у них никакая.

— Ладно, с техниками потом разберёмся, когда вернёмся на корабль. Главное ещё раз не упасть. Сейчас. — усмехнулся он.

— Исключено. — ответил второй пилот. — Всё было проверено дважды или даже трижды, машина почти как новая — ей ничего не страшно.

— Я понимаю это когда… — с непонятной мне интонацией сказал он.

— Это точно…

— Что с Карлом? Его сильно эта тварь ранила? — вновь заговорил первый пилот.

— Ему раздробило и вывернуло руку. Да и крови он потерял много. Повезёт, если писать ей сможет когда-нибудь. Хотя штабным писарем ему точно уже не быть. Про полёты может забыть как минимум на полгода. А может и пожизненно.

— Плевал он на это писарство. Карл из таких людей, которые всегда своего добиваются. Он будет летать, поверьте.

— Увидим. — мрачно заключил Александр.

— Разрешите вопрос? — обратился к нему второй пилот.

— Да.

— Эти твари не водятся рядом с городом?

— Нет. Рядом с городом для них слишком сыро. Песчаные пиявки не терпят воды, а город постоянно подтапливается.

— Слава Богу… Не хотел бы я, чтобы мне на ногу или на руку накинулась такая хрень. Бррр!

Через полчаса вертолёт повернул, и в иллюминаторе стало видно край «Ориона», находившегося на ставшим привычном месте — над центральным зданием. По пути в ангар корабля нас обогнала пара «Гроз», заходящих на посадку прямо с орбиты. С полным вооружением под крыльями. Ещё один патруль сдал дежурство. И хоть на этот раз оно у кого-то прошло спокойно. Мы приземлились в левом ангаре, и нас сразу встретила пара врачей с автоматическими носилками.

— Карл Густав в сознании? — спросил один из них у Каэде, так как она выходила первой.

— Да, он там, в машине — она взмахнула рукой в направлении отсека.

Не дав больше никому выйти, они быстро залезли в машину, без всяких объяснений подхватили под руки Карла, и потащили его на выход. Слегка обалдев, от подобного отношения, несколько секунд он даже не сопротивлялся. Когда же его выволокли из машины, он наконец пришёл в себя и отпихнул обоих.

— Вы что, рехнулись тут от скуки, чашепетличные? Я не при смерти, и сам могу дойти до лазарета!

— Старший лейтенант, не сопротивляйтесь! — один из врачей тоже повысил голос. — У нас есть разрешение на ваше доставку в лазарет силой, если ваше поведение покажется нам подозрительным!

Не ограничиваясь словами, один из врачей вынул из-за спины что-то, похожее на пистолет, только с какой-то коробочкой на дульном срезе. Из коробочки высовывались два заострённых жала. Полнота картины завершалась едва различимым красным лазерным лучом, идущим от пистолета до груди Карла. Луч пропал через несколько мгновений, но красная точка на груди пилота никуда не делась.

— Какого ляда тут происходит?! — громовой голос Александра раскатился наполовину ангара.

— Капитан, искусственный интеллект корабля приказал незамедлительно сопроводить лётчика потерянной машины в лазарет. — ответил ему второй врач. — При необходимости — силой.

— Ори!

Через секунду рядом с ним сформировался образ Ори, состоящий из голубых лазерных лучей. Ори стояла нахмурившаяся, сложив руки на груди и мрачно посмотрела сначала на пилота, потом нормальным взглядом — на Александра.

— Саша, его надо изолировать и провести полный анализ всех тканей. Скорее всего он подвергся заражению. Песчаные пиявки переносят такие болезни, от которых человек умирает, и очень быстро.

— Я себя нормально чувствую. — отрезал Карл. — И не надо в меня целиться электрошоком, я и так пройду в лазарет.

Он направился к выходу из ангара и врачи не замедлили пойти за ним. По всем правилам сопровождения пленного — на расстоянии пяти метров сзади, держа в руке оружие. Разве что не наведённым на него, а опущенным электродами в пол.

— Вы не трогали это существо голыми руками? — спросила Ори, оглядывая всех нас.

Кто-то покачал головой, кто-то ответил «нет». Внезапно навалилась такая усталость, что даже описать сложно. А ещё сильно заболела голова и позвоночник. Что с мной? Неужели я каким то образом тоже заразился тем страшным, о чём вычитала Ори в базе данных города? Но я же близко не подходил к этой твари, как я мог? Или… Нет, на вещи надо смотреть проще, и надо сосредоточится на том, что под носом. А что у меня под носом? Введение повышенной дозы мощного биостимулятора прямо в кровеносную систему. Биостимулятора, предназначенного в первую очередь для того, чтобы человек при смертельных для его вида условиях окружающей среды, смог бы протянуть ещё немного. Чтобы выполнить задачу, которая на него была возложена. Да, биостимулятор М-2 был разработан для бойцов прорывных команд, занимающихся захватом зданий или особо важных персон. Причём был разработан ещё задолго до кончины Земли. Сейчас же эта дрянь более известна под названием «второй шанс». В чём то романтическое название отражало цель использования химии — вытащить человека с того света. Да, именно оттуда. Не когда он одной ногой в могиле, не когда он ещё только видит свет в конце туннеля. А когда он уже попал в место, откуда звёздные корабли отходят курсом в вечность. Настоящее чудо — вернуть к жизни уже мёртвого человека(конечно, если он мёртв всего несколько секунд, не больше полуминуты), оборачивается такими побочными эффектами, после которых многие думают, зачем их вернули из загробного мира. Не объясняя всех подробностей последствий приёма этого препарата, скажу одно — ломка безнадёжно больного наркомана по сравнению с муками после приёма М-2, больше похожа на расслабляющую медитацию.

— Элиан… — я положил руку на плечо сестре. — Я тоже пойду в лазарет.

— Начинаются побочные эффекты? — она приложила ладонь к моему лбу, потом оттянув веки осмотрела мои глаза. — Да, это они. Тебя проводить?

— Нет, пока всё нормально, я дойду. — я чуть улыбнулся и убрав её руки от себя, собрался идти к выходу.

— Прости меня. Я не хотела обрекать тебя на такое.

— Мы и не такое переживали, сестрёнка. Приходи проведать меня через пару дней, сама увидишь — я буду в полном порядке.

Пообещать было легко. Но надеюсь, что свою сестру я в следующий раз увижу не в состоянии, среднем между овощным и коматозным. Помоги мне, Селена…

— — — КАРАНТИН---

— 1-

Боль… Весь мир состоит из неё. Теории физиков о том, что мир состоит из мельчайших частиц, неверна. Теория о том, что мир состоит из волн — тоже. В мире нет ничего, кроме боли. Неосязаемой, эфирной, бесшумной и сплошной. И нет желания жить. Ощущать это. Хочется только, чтобы кто-нибудь отключил аппаратуру поддержания жизни во мне. Это не сложно. Нажать на одну кнопку — и мои лёгкие перестанут наполняться и опустошаться от воздуха. Нажатие другой — кровь перестанет циркулировать по телу. Это же не сложно. Случайно задеть маленький блок аппаратуры рядом с моей головой, и всё — я буду свободен. Но похоже я слишком много хочу для себя.

— Орен, как ты? — спросил меня приглушённый голос.

Мною кто-то интересуется? Не хочу отвечать им. Кто бы это ни был — оставьте меня в покое. Мне слишком хреново, чтобы я шевелился, чтобы отвечал. Чтобы думал отвечать.

— Вряд ли он отошёл от стимулятора. Вы вкололи ему такую дозу М-2, что непонятно как он сейчас держится без аппаратов.

— Да этого коня никакими стимуляторами не свалишь! Он же селеанин, его единственное что может побороть — это его собственная лень. Вот посмотрите — он же просто не хочет нам отвечать!

— Лев, перестань. Он всё же живой человек, а после М-2, сам знаешь, какие ощущения у организма.

— Да у него же… — кто-то подошёл ко мне так близко, что я ощутил его дыхание. Не самое приятное ощущение, ненавижу это.

— Даже если он спит, не трогайте его. Он сто раз заслужил отдых.

— Я не умаляю заслуг его, как инженера, как и того, что он пережил аварию вместе с вами. Но за два дня можно было бы и отойти от веществ. Вставай, наркоман несчастный! — кто-то крикнул это мне чуть ли не в ухо. Голова наполнилась эхом этого голоса, и я пожалел, что не могу пошевелиться — так хотелось всадить скальпель в глотку орущего.

— Прекрати! — обладатель женского голоса подошёл ближе, и судя по звукам, оттащил оравшего от меня.

— Лев, может я тебя и уважаю как бывшего капитана, но если ты ещё раз так сделаешь — я тебя выпинну из палаты! — сказал кто-то очень знакомый, судя по голосу.

— Ладно, не буду больше трогать вашего брата-селеанина, обещаю. Но моё мнение — он нагло дрыхнет!

В голове чуть прояснилось, и голос тоже начал вспоминаться, но мысли расползались, и я никак не мог вспомнить точно, кто это был. Кто-то тоже очень хорошо знакомый, но кто? Не важно. Лишь бы они все вели себя потише. Послышалось отодвигание двери, и через пару секунд её закрытие.

— А что с тем пилотом? Карл его зовут, верно?

— Карл Густав. В тяжёлом состоянии он. Ори была права. Твою мать, и почему она никогда не ошибается в плохом?

— Заражение?

— Да. Неизвестно формой вируса. Ори не может опознать генотип заразы, взятой из его руки. А дрянь продолжает размножаться в нём. Рука почти полностью омертвела.

— Отмирает?

— Не просто отмирает. Она меняется.

— Как это понимать «меняется»?

— А вы сами посмотрите.

И они вышли из палаты. Мозг уже достаточно прочистился, чтобы осмыслить сказанное и вспомнить некоторые детали. В частности — вспомнить то, что произошло с пилотом упавшего вертолёта. Песчаная пиявка, бросившаяся на него, похоже всё-таки заразила его какой то дрянью. Такой, которую Ори не смогла не только вылечить, но даже опознать. Значит, дела у пилота совсем плохи. Но в базе данных города должно быть лекарство. Создатели не могли не предусмотреть противоядие от этих тварей. Не могли. Надо его только найти. Ори нужна моя помощь — если я выведу прямую связь между архивом города и её мыслительным центром, она просмотрит архивы города почти мгновенно. Надо помочь ей. А для этого нужно встать. Это несложно. Приподняться… Опустить ноги… Нормально встать и пройти к выходу, чтобы одеть свою одежду и направиться в город. Надо одеться. Это несложно. Китель, брюки, ботинки… Отлично. Теперь надо идти в город. Ангар недалеко, надо лишь выйти из палаты и…

— 2-

Я пришёл в себя лёжа на полу перед дверью палаты. В голове было чисто как никогда, я всё помнил, не было никакой боли. Тело тоже нигде не болело, кроме слегка саднящего правого колена. Похоже, я им ударился, когда падал. В остальном я был в полном порядке. М-2 полностью вышел из моей крови. Я пережил это… Самую страшную пытку, какую только можно представить. Но нет времени на жалость к себе.

— Ори, ответь мне. — я стукнул по кнопке интеркома рядом с дверью.

Ори сформировалась рядом со мной.

— Орен? Как ты себя чувствуешь? Твои друзья отключили все датчики выходя из палаты, они не хотели, чтобы я как-нибудь потревожила тебя.

— Всё нормально. Что с пилотом разбитого вертолёта? Карлом Густавом? Я слышал, что у него что-то с рукой.

— Я не могу объяснить то, что происходит с ним. Песчаная пиявка заразила его странным вирусом, который изменяет клетки его организма. Его рука стала… — она запнулась и чуть нахмурилась. — Посмотри сам.

Голограмма Ори проводила меня к изолированной палате, в которую был помещён пилот. То, что вирус сделал с ним за два с небольшим дня, с трудом поддаётся осмыслению. Рука, которую укусила эта тварь, превратилась в нечто, напоминающее клешню рака. Зелёно-коричневого цвета, склизкая конечность теперь не имела ярко выделенных пальцев. Вся рука была как будто разорвана надвое, образуя пресловутые клешни. С самой руки стекала тёмно-зелёная слизь. А сам пилот… Был в полном сознании. Не представляю, чем накачали этого человека, но он сидел на койке совершенно спокойно, даже не обращая внимания на искалеченную конечность.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, что с ним происходит? — спросил я Ори.

— В архивах города про песчаных пиявок написано немного. Похоже во времена проживания здесь его создателей, этих существ здесь практически не было. Но то, что написано, меня пугает. — Ори, как и я смотрела, не отрываясь, на пилота. От нас его отделяло пять сантиметров армированного металлокомпозитного стекла, способного выдержать прямое попадание тяжёлой НАР(неуправляемой авиационной ракеты). — В крови этих пиявок находится некий адаптивный вирус, назначение которого не вполне понимали даже создатели. При попадании этого вируса в кровь, в течении короткого времени он приспосабливается под генотип своего носителя. Впоследствии, как и любой вирус, он начинает размножаться в носителе. Но он не просто размножается, вызывая болезнь. Захваченная вирусом часть организма мутирует, клетки тела становятся другими, обретая невероятные свойства. Они становятся больше, их стенки твёрже, состав клеток меняется, и при этом само расположение клеток зонально полностью изменяется. И…

— Ори. — перебил я её. — Я не биолог, а инженер. Просто скажи, что с ним по-твоему происходит.

— Он превращается во что-то другое. В некое существо, которое по идее должно быть сильнее, выносливее и адаптивнее, чем оригинал — человек.

— Он превращается в чудовище. Посмотри на его руку. — я кивнул в сторону Карла.

— Полное заражение тканей уже почти дошло до сердца. Под пижамой — половина его груди уже такая же, как и рука.

— Не могу на это смотреть.

Я отвернулся и отошёл от палаты, стараясь не смотреть в сторону стекла. Ори подошла и встала рядом, но продолжила смотреть на пилота.

— Как он сам себя чувствует? — спросил я.

— Говорит, что ничего не чувствует рукой и половиной груди. Вообще ничего.

— Что с ним будет? Неужели вы позволите ему превратиться в какую-то неведомую тварь? Разве не правильнее будет убить его?

— Он не хочет умирать. Видимо, надеется, что это пройдёт.

— Не пройдёт.

— Знаю. Но я не могу убить человека даже из жалости. Ты знаешь, почему.

Я опустил взгляд. Конечно, знаю. Законы Айзека Азимова. Ори подчиняется им, и пока пилот не станет окончательно чем-то, что чуждо всему человеческому — она не может его даже пальцем тронуть. Нет, с меня хватит. Не хочу больше находиться рядом с этим существом, даже за пятью сантиметрами прозрачной брони.

— Святая Селена! — вырвалось у меня во весь голос.

Собравшись уходить, я бросил взгляд на пилота, сидящего на койке. Но на койке он уже не сидел. Он стоял прямо перед окном и смотрел на нас с Ори. Вирус уже добрался до его лица. До глаз. Искажённые нечеловеческим блеском, они стали абсолютно белыми. Но они смотрели на нас обоих. Один глаз на меня, другой на голограмму Ори. Хотелось верить, что он просто встал и вперился взглядом в стену — ведь стекло было однопрозрачным, и с той стороны не было видно совсем ничего, стекло выглядело как стена. Но он(а может быть уже «оно»?) видел нас. И наблюдал за нами.

— Всё хуже, чем я думала…

Слушать, что ещё скажет Ори, мне не хотелось, как не хотелось видеть это существо. Выйдя из лазарета я направился к себе в каюту. Не знаю, с какой целью — после увиденного кошмара, я с трудом соображал, куда и зачем иду. Но к себе я так и не пришёл.

— — — ЖЕРТВЫ---

— 1-

Я проходил мимо ангара, когда за мной завыла сирена. Три коротких сигнала, вслед за ним — три протяжных. Самое страшное, что может быть на корабле… Сигнал биологической опасности. На противоположной стороне ангара сами закрылись и заблокировались герметичные врата. Но врата медицинского отсека остались открыты, а значит Ори решила использовать всех, кто находится в ангаре, чтобы… Что? Рассчёт на худшее подсказывал не самый утешительный ответ. Как подтверждение…

— Орен, нужна твоя помощь. — сказала, появляясь, Ори. — Ты дальше всех от лазарета, но ближе всех хоть к какому-нибудь оружию. Слушай — пилот сошёл с ума. Ты и шестеро других членов экипажа должны его уничтожить. Те шестеро сейчас бегут к тебе за оружием. Вооружайся и жди их. Ты знаешь, где его достать.

Я знал. В аварийном запасе любого атмосферно-космического самолёта есть оружие. Стандартное вооружение лётчика АКС — небольшой пистолет-пулемёт и две обоймы к нему. Ринувшись бегом к ближайшей «Грозе», я вспоминал то, во что превратился пилот вертолёта и пытался себя убедить в том, что пули этих пистолетов-пулемётов смогут убить это существо. Добравшись до ближайшего АКС, я взобрался по трапу в кабину и вскрыл отсек АЗ под приборной панелью. Взяв пистолет-пулемёт и обоймы, мой взгляд задержался на термальной сигнальной шашке, также входящей в запас. Назначение этой штуки — подать тепловой сигнал такой силы, чтобы его было видно даже из космоса. Шашка горит всего пару секунд, но вспышка огня почти в 9000 градусов по Цельсию способна испепелить всё, что угодно. Надеясь, что она мне не пригодится, я всё же взял эту шашку и положил её во внутренний карман кителя. К этому моменту прибежала шестёрка людей, оставшихся вместе со мной в этой части корабля. Выбравшись из кабины самолёта, я осмотрел компанию, в которую попал. Три врача, один техник, и двое лётчиков. Все они быстро расхватали оружие из АКС(кому не хватило — из вертолётов, правда там только пистолеты). Когда все вооружились, вновь появилась Ори.

— Существо вырвалось из палаты, но я не могу сказать, где оно сейчас находится. — сообщила она нам. — Оно разбило все датчики движения и тепла в лазарете. Похоже, что у него сохранились знания Карла Густава, но это уже не он. Мотивы поведения этого существа неизвестны, но зная насколько оно агрессивно, единственно верное решение — уничтожить его.

— Ещё? — спросил техник. — Оно кого-то убило?

— Да. Потом объясним. — ответил ему один из врачей.

— Эта часть корабля изолирована для снижения риска возможного распространения инфекции по воздуху. Никто отсюда не выйдет и никто не придёт, пока существо живо.

— Нам что, придётся искать его, чтобы убить? — спросил второй из лётчиков.

— Возможно. Последнее место, где я видела его — хирургическое помещение. Но он и там сенсоры разбил.

Говорю откровенно — у меня не было никакого желания идти к этому мутировавшему человеку, чтобы убить его. Даже зная, что нас семеро, а оно одно. Богатое воображение обрисовало то, во что скорее всего превратился человек. И какой силой он теперь обладал. Разбить сенсоры в помещении практически невозможно — они погружены в переборки корабля на несколько сантиметров. Существо вырвало из переборки почти шесть сантиметров калёного металла? Не хочется мне встречаться с этим существом. Совсем. Но если Ори никого даже на помощь к нам не пустит… Выхода нет, придётся играть в героев. А сколько раз нам это запрещали, пока мы исследовали город…

— Такой толпой нет смысла искать эту тварь. — высказался один из врачей. В звании капитана. — Проходы в лазарете не широкие, но хирургическое отделение имеет два входа. Зайдём с разных сторон, окружим это существо и убьём его. Согласны?

Звучало здраво. Всемером идти по узкому коридору прямо на неведомую тварь, было почти что верхом идиотизма. А окружить её, чтобы по возможности с двух сторон обстрелять — идея заманчивая и вполне возможно лучшая, какая может быть сейчас. Перед входом в лазарет мы разбились на две группы. Ко мне, в товарищи по несчастью попал один лётчик и один врач. По поводу навыков стрельбы первого я не сомневался — любой лётчик активно занимается огневой подготовкой. А вот врач вызывал у меня серьёзные опасения по поводу способностей к стрельбе. Сержант(даже не офицер!), на вид лет 22-23, телосложения, которому чужды физические нагрузки — непонятно как он сможет удержать автомат прямо при стрельбе. Но ничего не поделаешь — ему, как мне, не повезло остаться в этой части корабля.

— Вы пройдите прямо, мы пройдём по правому коридору. — приказал врач-капитан. — Встретимся у переборок, отделяющих хирургический отсек.

Что сказать? Если вы ожидаете душераздирающего рассказа о том, как мы отбивались от орд нечеловеческих тварей, идя к хирургическому помещению, и делали это при аварийном освещении лазарета(которое светло-синего цвета), то могу вас расстроить. Жизнь — не кино, не компьютерная игра и не боевик-рассказ. В лазарете было как обычно — стерильно чисто. Освещение работало как следует, кровавых пятен на стенах не было, трупов через каждые пять метров — тоже. Единственное, что теперь было не так в лазарете — смятые в некоторых местах переборки. В тех местах, где были установлены сенсоры. Видимо тварь не желала, чтобы её тревожили — поэтому она вывела из строя все средства слежения и наблюдения в отсеке. Надеюсь, информация Ори не устарела, и оно по прежнему сидит в хирургии…

Когда же мы добрались до хирургии, началось то, обозначению чего я не могу подобрать никакого слова. Бой? Совсем не то. Мясорубка? Тоже не подходит. Решайте сами, как это назвать, когда прочитаете мои воспоминания.

— 2-

Со второй группой мы встретились почти вовремя. Почти… Хвала всем существующим богам, что мы не опередили их. В таком случае оно напало бы на нас, а не на них. А так как дверь в хирургический отсек с их стороны открылась на несколько секунд раньше — нам пришлось смотреть как существо, не так давно бывшее человеком, расправляется с группой из четырёх человек. Невероятно жестоко, быстро и беспощадно.

Когда наша дверь в хирургический отсек открылась, мы увидели, как тварь с огромной скоростью бежит к группе из четырёх человек с другой стороны. И бежит наполовину по полу, наполовину по стене. Не просите меня объяснить, как — я сам не вполне осознавал на те мгновения, что происходило. Приблизившись на расстояние около трёх метров, оно прыгнуло на ближайшего человека, который уже вскидывал автомат. Кажется это был тот самый врач-капитан. Достигнув в прыжке врача, существо обвило его клешнями(их было уже две) и прижало к себе. Через две секунды оно его отпустило уже мёртвого, падающего на пол со сломанными руками, неестественно сдавленной грудной клеткой и разрезанным в четырёх местах позвоночником. Из трёх оставшихся в той группе, только один вскинул оружие. Он смог навредить твари только потому что стоял позади всех. Тварь одним ударом клешни отбросила второго человека(техника, судя по форме) на переборку, после чего тот упал на пол уже мёртвым — на переборке осталось что то, до ужаса похожее на рёбра. С третьим(это был второй врач), существо расправилось ещё более жестоко. Обхватив его одной клешнёй за грудь, оно приподняло его над полом, мгновение смотрело на него, а потом… Второй клешнёй взяло его за голову и сдавило её. На пол брызнуло содержимое черепа… Всё это произошло буквально за мгновения. Тварь убивала методично, убеждаясь, что очередная жертва точно мертва. Отчасти это и помогло нам. Пока оно разбиралось с этими тремя, четвёртый(лётчик) полностью был готов стрелять на поражение. И пока существо лишало головы третьего человека, лётчик начал стрелять в неё. Длинная очередь десятимиллиметровых пуль разорвала бок этой твари. Когда она выпустила свою последнюю жертву, он начал стрелять ей в правую клешню. Ошибкой это было или правильным решением(так как в последствии спасло меня), я не могу сказать. Оставшиеся в обойме пули сильно изорвали клешню твари. Но только одну. То ли находясь в оцепенении, то ли ещё ко каким-то причинам, но он не пригнулся, не отскочил и вообще никак не увернулся от взмаха этой твари другой конечностью, хотя сам замах был намного медленнее — избежать удара можно было без проблем. Но так или иначе, удар клешнёй свалил лётчика наповал, и теперь он лежал без сознания. Видимых травм у него не было, поэтому может он даже выжил.

К этому моменту оцепенение у всех нас уже давно прошло. Мы начали стрелять в тварь из всего, что было. Два автомата и пистолет — немного, но после того, как мы разрядили магазины оружия, тварь потеряла целую клешню и сама была разорвана надвое. Но это был ещё не конец. Существо, чем бы оно не являлось, искалеченной рукой схватилось за переборку, и с огромной силой рванулось в нашем направлении. Попало оно во врача. Он даже не успел вскрикнуть — тварь так резко сдавила ему грудь, что почти мгновенно он выплюнул свои лёгкие. Оттолкнувшись от жертвы ногами, оно накинулось на лётчика. Обвившись вокруг него всем, чем можно, оно начало сдавливать и его. Несмотря на то, что я уже поменял магазин автомата на полный, я не мог стрелять в тварь — пули прошили бы и лётчика тоже. Не отдавая себе отчёта, я со всех сил ударил тварь прикладом по голове(или чем это теперь являлось). Это возымело действие. Оно отпустило лётчика и переползло на меня. Изорванная клешня твари обвилась вокруг пояса, тело каким-то образом присосалось ко мне. И началось самое страшное. Я почувствовал, как через кожу сочится кровь, с каждым мгновением всё сильнее. Но я ничего не мог сделать. Тварь, каким то образом парализовала меня, я не мог пошевелить ни одним мускулом. Через секунду я почувствовал, как упал. Ещё через секунду начала распространяться сильная слабость во всём теле. Неужели эта тварь убьёт и меня? Не думал, что умру вот так, от клешней твари, бывшей когда-то человеком.

Ещё один сильный хлопок выстрела. Я чувствую, как на моём лицо осели капельки чего-то дурнопахнущего. Ещё один хлопок. И ещё. Слабость перестала распространяться и я почувствовал, как тварь дергается на мне. Глухой удар — и она слетела с меня, развалившись в полуметре справа. Снова грохот выстрелов, капли вновь орошают моё лицо. Стрельба прекращается. Похоже, у того, кто стрелял, закончились патроны. На этот раз полностью. Но это не важно, потому что тварь должна была сдохнуть. Она не могла выжить, какой бы выносливой не была. Ничто не может выдержать три сотни полуоболоченных десятимиллиметровых пуль. Ничто. Или всё же может? Найдя в себе силы повернуть голову направо(я лежал на спине), в сторону этой твари, я увидел то, что заставило меня двигаться, несмотря на чудовищную слабость и потерю крови. Оно ещё двигалось, оно дышало и было живым. И останки твари пытались приблизиться ко мне. У неё это почти не получалось, так как от неё осталась только голова и половина груди, но всё же оно приближалось. Упёртости и желанию убивать в сознании этой твари мог бы позавидовать любой психопат. Похоже, эта тварь всё же прикончит меня. Но она сдохнет вместе со мной, раз иначе не выходит…

— Ближе. Подползи поближе, мразь! — прорычал я, вытаскивая из внутреннего кармана куртки сигнальную шашку.

И тварь подползала ко мне всё ближе, подпрыгивая, перекатываясь и цепляясь за всё, что могла. Я сжал в руке шашку, положил большой палец на кнопку розжига. Может она и горела с невероятным жаром, но мне хотелось испепелить эту тварь полностью, поэтому я ждал, когда она подползёт ко мне на расстояние вытянутой руки. И она подползла. Последующие действия просты до невозможности. Раз — большой палец нажимает на кнопку розжига шашки. Два — из верха шашки вырывается пламя, с каждым мгновением разгораясь всё сильнее. Три — шашка в моей руке, направленная струёй огня в пол, врезается в шею этой твари. Вот и всё. Через пять секунд запальное пламя достигнет основной смеси в шашке, и адский жар сожгёт всё на открытом пространстве. Но что это? Меня кто-то хватает за рукав, рывком поднимает и тащит куда-то. Сквозь постепенно застилающую глаза тьму, я вижу, как меня затаскивают за угол, а потом и тот кто меня тащил, тоже укрывается. Последнее, что помниться — подступающий нестерпимый жар и ослепляющая вспышка…

— 3-

— …он прикончил эту тварь. Если бы ваш брат не взял эту шашку, неизвестно, чем бы всё закончилось. Тварь сгорела почти мгновенно, за первые микросекунды вспышки. Остальное время горения шашки полностью стерилизовало помещение. Жар от неё сработал лучше, чем шлюзовые дезинфекторы — Ори подтвердила, что лазарет и ангар полностью безопасны. Но парни…

— А точнее их тела.

— И то, что осталось от твари, было полностью сожжено. Честно говоря — нам очень повезло, что разработчики корабля предусмотрели керамическую облицовку. В противном случае, повреждения отсека не ограничились бы сожжением хирургического помещения.

— Всё это можно восстановить. Но вот ребят уже не вернуть. И это самое отвратное…

— Оно меньше чем за пять секунд убило четырёх человек, а потом убило ещё одного, и смертельно ранила одного. Пять человек мертвы и один в тяжёлом состоянии! Просто не могу поверить.

— Могло быть хуже. Намного. Если бы эта тварь вырвалась на пару часов раньше — погибло бы не пять, а двадцать пять человек.

— Мда… Одна смерть — трагедия, миллион смертей — статистика. Приходится радоваться, что обошлись малой кровью.

— Малой? Мы не на войне. Тридцать три процента потерь за один бой — это не применимо для данной ситуации.

— Но мы и не сталкивались с подобным никогда. Да, мы сплоховали, пропустив заражённого на борт, но никто не знал, что всё так обернётся. Да, тварь вырвалась каким-то непостижимым образом из палаты, из которой нельзя было бы выбраться, даже имея гранатомёт. Пять человек убиты — зато спасён, возможно весь остальной экипаж. По словам Кара, Орен намеренно использовал шашку, при этом он и двигался с трудом, а значит, даже не думал, что останется жив…

Святая Селена, они когда-нибудь заткнуться? Уже десять минут они обсуждают произошедшее, стоя рядом со мной. Неужели они не могут хотя бы говорить потише? Голова пустая, слова отдаются в ней болезненным эхом, неужели они этого не понимают… Я попытался открыть глаза, и о чудо — у меня это получилось с первого раза. Так, бежевый потолок, чуть более тёмные стены, большое окно, выходящее в белый коридор… Снова лазарет. Но на этот раз — правого ангара. И снова я лежу на койке, подключённый к аппаратуре. Но на этот раз я чувствую себя не так уж плохо. Есть пощипывание кожи, слабость и паршивое самочувствие как таковое, но я здраво мыслю и понимаю, что происходит. А это уже очень неплохо.

— Орен!

На меня кинулся кто-то, и обхватил меня за шею(им это удалось потому что верхняя часть моего тела была приподнята). Когда меня наконец отпустили и отстранились от меня, я увидел свою сестру. Ну конечно, кто ещё мог так за меня переживать? У неё в глазах были слёзы, но сама она улыбалась, радуясь тому, что я жив.

— Братик, ты самый невезучий из всех, кого я знаю! — она держала меня за руку. — А иногда тебе везёт как никому!

— Я знаю. Знаю… — я сделал попытку улыбнутся.

— Орен, я уверен, что не приукрашу, если скажу — весь экипаж корабля тебе обязан своей жизнью. — сказал Александр, сев на тумбочку рядом с кроватью. — Твоей решимости и самоотверженности позавидовал бы любой. Убить эту тварь, пусть и ценой своей жизни...

— Вы, селеане, действительно уже не люди. — улыбаясь, сказала Каэде, севшая на край койки. — Ни один человек не пережил бы такого, я уверена.

— Сильно эта тварь меня побила? — спросил я Элиан.

— У тебя смяты рёбра и порвана кожа на груди. И ты потерял много крови. Но теперь всё будет хорошо. — она снова улыбнулась. — Тебя вылечат очень быстро.

— Всё будет хорошо… — повторил я за ней, и откинул голову на подушку. А будет ли? — Эта тварь бросилась на меня и прокусила кожу! Проведите полный анализ всех тканей организма, я тоже могу быть заражён! Лучше убейте меня сразу, если это так, я…

— Всё в порядке. — Ори сформировалась рядом с окном. — Я уже трижды проверила тебя полностью — ты не заражён. Похоже, сам Карл не мог никого заразить — вируса-мутагена в его клетках уже не было. Живи и радуйся. — она тоже улыбнулась.

— Вы спасли меня. — откуда-то вне поля зрения, вышел человек. — Но я так и не знаю, как поблагодарить вас.

Это был тот самый второй пилот. Человек, с которым мы сражались против этой твари. Но почему он говорит, что я его спас? Это же он меня оттащил за угол, спасая от адского жара шашки — больше никто не мог этого сделать. Потому что все остальные на тот момент были уже мертвы.

— Ты что-то путаешь, друг мой. Ты меня спас, оттащив за угол.

— Нет-нет-нет, вы сбили с меня эту тварь, когда ударили её прикладом. Этим и спасли. Я вам до самой смерти жизнью своей обязан.

— Я спас тебя, а ты меня. Мы квиты. Идёт? — вспоминая сцену из одного фильма, я протянул ему руку.

— Идёт. Но всё равно — я обязан вам. — он пожал руку, и улыбнулся.

— Всё закончилось. — устало сказал я, не обращаясь по сути ни к кому.

— Да. Отдыхай, братик. Ты заслужил это как никто другой. — Элиан встала с койки.

Как раз в этот момент пришла врач и непреклонно заявила, что мне нужен покой и тишина. К счастью, никто из присутствующих и не собирался ей перечить — все быстро собрались и вышли. А я остался наедине со своими мыслями. И радостью осознания того, что пережил нападение этой твари. И в скором времени я снова буду в полном порядке. В который раз я убедился в правдивости фразы, случайно подслушенной ещё до отлёта из солнечной системы. «Живя и работая на нашем корабле скучать точно не придётся». Да… С этим я согласен на все сто процентов.