Или Пророку

Третьего января Аристарх Добров пришёл в Сбербанк за переводом. Мелочь, а всё деньги. Явился пораньше, до открытия.

К высокому крыльцу вился хвост из посетителей.

Нелли Умнова в очередь не встала, осталась в машине.

Через десять минут промозглой сырости Аристарх возненавидел весь мир чистой незамутнённой ненавистью и, когда дверь открыли, был вполне готов. Если не к смертоубийству, то хорошей, бодрящей сваре, когда дрожат руки, а в ушах звон.

Зашли, расселись. Люди культурные, чего на пятки наступать? Каждый знает, кто за кем.

Нелли Умнова молча присела рядом.

Когда до оператора осталось два человека, у окошка внезапно нарисовалась дамочка в красной курточке и лосинах.

— Вас здесь не стояло! — теряя себя, выплюнул Аристарх.

— Я давно приехала и в машине сидела, — заявила Умнова. — А что вы меня не спросили, сами виноваты!

— Которые на машинах, тех на дому обслуживают, олигархов!

Но нахалка не обратила внимания и отвернулась к окошку, нагло оттопырив обтянутый лосинами зад.

У Доброва потемнело в глазах. Влезла, игнорирует, да ещё и попой крутит! Захотелось убить, разодрать в клочья прямо здесь и сейчас. Руки сами поднялись к груди. Непроизвольно, будто примеривались к нахалкиной шее.

Вдруг Добров почувствовал жар в правой ладони. Скосил глаза и обалдел: между полусогнутых пальцев пылал, стреляя искрами, огненный шарик.

Во-от как! Не соврала, значит, Мартынчик, не всё сочинила. Это хорошо, найдётся им применение.

Нна!..

Шарик пронёсся через комнату, ударил дамочку в поясницу, проскочил насквозь и разбился о стену.

Нелли Умнова взвизгнула и сбежала. Не претерпев на вид заметного урона. А нервы… кто о них думает?

Прочий народ быстро успокоился. Возгорание исчезло само собой, сигнализация не сработала. И зачем уходить? Заново очередь занимать, морозиться на крыльце? Глупости это всё.

Деньги не пришли. Злой пуще прежнего, не забывший чувство огня в ладони, Аристарх вывалился наружу. Стоило ему ступить на переход, как с проспекта вырулил очередной ворюга на красной иномарке. Пород этих консервных банок Добров не разбирал, но знал точно: честному человеку на машину не заработать. Конечно, нет проблем прикупить помойку тысяч за полста, но Аристарх считал ниже собственного достоинства кататься на подобной дряни, при том, что вокруг столько мошенников, ни за что владеющих куда более приличными автомобилями. Кроме того, требовалось купить и права, так что машина выходила в копеечку. Удовольствие не для честного работяги, живущего на зарплату!

Вот же гад! Олигарх мчался к переходу и не собирался уступать дорогу! Файербол сам собой скатался в руках.

Получай!

Шарик разбился о лобовое стекло. Джипарь будто наткнулся на стену, полетели по сторонам крылья, двери, капот. Весёлое оранжевое пламя рвануло вверх, облизывая троллейбусные провода. Жарко пылая, понеслось по улице колесо и улёглось, чадя, посреди дороги.

Владелец выпрыгнул из салона и уселся, крутя головой, в грязную лужу. И сразу освобождённо заревело пламя.

Олигарх заозирался, увидел Аристарха. На его лице отразилась работа мысли и немудрёный вывод:

— Ты чего это? — сказал он. — Ты это зачем?

— Отвяжись, дядя! — грубо отшил его Аристарх. — Оборзел?

— А?..

— Бэ!

И Добров отправился домой. Было приятно: вывел мерзавца на чистую воду. Поделом. Впредь будет знать! Нежданный каламбур заставил усмехнуться.

Вдоль улицы теснились авто. Аристарх шёл по узкой тропке, оставленной ему частными собственниками, и насвистывал нечто популярное и бессмысленное. Привычное бешенство отступило. Теперь олигархов стало даже чуточку жалко: вот живёт этот хозяин жизни и не знает, что недолго осталось! Время только выбрать…

— Выпил, что ли? — подозрительно спросила супруга.

— Чего это? — удивился Аристарх и повесил куртку на ручку шкафа. Пусть высохнет, нечего мокрую внутрь совать.

— Весёлый, — ответила жена. — Когда это было, чтобы ты в хорошем настроении с улицы пришёл?

— Да? — не сразу нашёлся Добров. — Да… понимаешь, один богатей в дерево въехал.

— Понятно. Жив хоть?

— Что с ним, гадом, сделается.

— Грех так говорить, — поджала губы жена.

— Прямо уж… — ответил Аристарх, чувствуя, как на лицо наползает брюзгливая гримаса.

Захотелось спросить, всегда ли он такой, но жена уже потеряла интерес к разговору, ушла на кухню и открыла в мойке кран. Всё что-то чистит да стирает! И не надоедает ей…

Часа в два ночи зашумело. Сигнализация… Аристарх лежал и слушал, а хозяин не подходил, а чёртова шарманка пиликала и пиликала, не спасали даже двойные стеклопакеты.

— Пьяный он, сука? — Добров выбрался из постели и глянул в окно.

Снаружи гулял ветер, закручивал смерчики в свете фонаря, бросал мокрый снег на длинный ряд машин. Которая из них? Разве это важно?

Аристарх накинул старый бушлат и выбрался на балкон. Лицо сразу промокло.

— Кушайте, мои сладкие, — пробормотал он, разминая руки.

Шарики с готовностью сорвались с ладоней.

Пок! Пок! Пок!

Жестянки подпрыгивали, как в глупых боевиках, расцветали языками огня. Сигнализация вопила на множество голосов, потом остался один, столь же противный, как и остальные. Где же он? А, вот!

Пок!

Последний автомобиль с грохотом лопнул, и вопилка смолкла.

Пламя рвалось из мятых салонов, пахло бензиновым чадом. Чёрный дым поднимался к покрасневшим облакам. В соседних домах включали в окнах свет. Мурлыкали домофоны. Автовладельцы просыпались, выскакивали наружу, бегали вокруг кострища. На проспекте завыла сирена: кто-то вызвал пожарных и ментов. Добров сплюнул в сторону собирающейся толпы, зевнул и вернулся в квартиру.

Остаток ночи он спал спокойно, и не слышал ни звонков в дверь, ни как бубнили в прихожей жена и участковый.

Утром пошли в церковь. Вернее, пошла супруга, Аристарх только проводил её до поворота, а сам отправился в магазин.

Жена уверовала внезапно, когда неподалёку от дома, в новом микрорайоне, в двух шагах от школы и детсада, поставили храм. Аристарх обычно обходил его стороной, за два квартала, уж очень била по глазам позолота маковок. Было страшно жаль народных денег, выброшенных на ветер.

До супермаркета оставалось всего ничего, когда что-то заставило Аристарха свернуть. С утра развиднелось, и купол невыносимо сиял на солнце. Навстречу плыл густой звон. В огороженном дворике часто стояли машины, одна из них принадлежала попу.

Супруга ещё не зашла внутрь, стояла у ворот с другими женщинами и крестилась. Аристарх видел, как она часто кивала головой в ярком платке. Между прочим, Аристарх привёз этот платок не из какого-нибудь Иваново или Ярославля, а из командировки в Индию. И вот теперь она таскала его подарок в церковь! Снова, как вчера, внутри родилась гадостная дрожь.

Руки тряслись. Первый шарик растворился в небе, зато второй попал точно в колокольню. Она зашаталась, на площадь полетели брызги вскипевших колоколов. С криком сиганул наружу звонарь в нелепом балахоне. Потом башня накренилась и рухнула прямо на стоянку машин. Платки у ворот с визгом кинулись в разные стороны.

Из церкви выбежал священник. Не обратив внимания на хромающего звонаря, он бросился к раздавленному внедорожнику и замер возле него.

— Любишь железного коня, — прошептал Аристарх, — любишь...

Сгусток огня пронизал попа и ударил в искорёженную машину. Священник закричал и заметался по подворью. Ряса на его груди обуглилась и почернела: файербол удачно встретил на пути крест!

— Ты! Был там! Я видела! Просто ушёл, не помог! — начала кричать жена, едва Добров открыл ей двери. — Чтобы духу… в моей квартире… Кощунник!

Сдурела баба. Аристарх побросал в чемодан вещички и отправился на вокзал. Родители оставили ему дачку, о которой супруга не знала. Не поставил в известность — оказывается, не зря. Час на электричке, три сотки. Комнатка с печкой, подпол, чердак. На станции — магазин. Зимние каникулы пережить, а там видно будет.

О здоровье Нелли Умнова заботилась тщательно. Не курила и ходила в спортзал. Пила только элитный алкоголь и придирчиво выбирала партнёров для секса. Залететь она не боялась, криминальный аборт в юности поставил крест на будущих детях. Но разве это повод спать чёрте с кем?

Раз в месяц посещала врача: проверить, не подцепила ли какую гадость. Ей и бесплодия — за глаза. Но, кажется, не убереглась...

Эдуард Петрович, гинеколог дорогой и опытный, как-то слишком задумчиво шуршал бумагами, пока она одевалась за ширмой. Он наблюдал Нелли не первый год, и она давно изучила его повадки.

— Эдик, не томи, — сказала она.

— У тебя всё в порядке. Настолько, насколько это возможно для женщины твоего возраста. И ты беременна, — сказал врач. — Это не точно, срок никакой, но я видел это так часто...

— Эдуард! — Умнова сделала круглые глаза.

— И не смотри на меня так! Если бы я сам, — гинеколог потряс пухлой карточкой, — не писал всё это, я подумал бы, что меня водят за нос!

— Но, Эдуард Петрович! Как я...

— Не знаю! Даже не думай избавиться от ребёнка, это такой шанс!

— Я не думаю, — удивлённо сказала Нелли, — но я не понимаю...

— Я тоже! — отрезал Эдуард Петрович. — И, вообще, иди уже, не до тебя.

Нелли вылетела из кабинета, не видя ничего вокруг, и чуть не сбила с ног следующую посетительницу.

— Ах, извините, — отмахнулась не глядя.

Кто? Если забыть про бесплодие, хотя это никак не возможно, но ладно, оставим на время за скобками, то вот главный вопрос. Чей ребёнок? Кто был у неё за прошедший месяц?

Марк, охранник в клубе? Жёсткий, жилистый, перевитый сухими мышцами, со следами старых ран. Нелли в сомнении посмотрела сквозь лобовое стекло… Слишком жестокий, слишком бескомпромиссный, её мальчику — она сразу решила, что родится мальчик — это может помешать. Жизнь — не только джунгли, есть и другие способы поставить себя.

Стасик, стриптизёр? В животе сладко заныло. Гладкий, ласковый как котёнок, такой чуткий, внимательный. Он всегда старается угадать малейшее желание! Слишком мягкий и податливый. Идеальный подчинённый, так и останется на подпевках. Он? Не так страшно, она наймёт воспитателя, хорошего, из видавших виды.

Или Гарик, тренер по фитнесу? Этот всем хорош, но… глуповат. И не сказать, что не умён, но… тормознутый, что ли? Нелли с досадой помотала головой и потянулась к зажиганию — и остановилась.

Нет, не позднее трёх недель назад. В жизни ей не забыть рожу того мужика — и горячие иглы, которые впились в спину. Их она испугалась даже больше вспыхнувшей стены. Да ещё пожары эти… они точно случились неспроста. Значит, Стасик. Да… С воспитателем она уже решила, и надо как-то позаботиться о парне. Пробить должность в одном из филиалов? Зачем сыну, когда подрастёт, знать, что его отец танцевал у шеста?

Но как он это сделал?

Приехав в контору, Нелли сразу отправилась к заму по общим вопросам.

Маленький кабинет Виктора Сергеевича заполняли звуки радио: что-то проникновенно вещал Газманов. Хозяин сидел на подоконнике и не мигая глядел во двор, но сразу обернулся, стоило Нелли прикрыть дверь.

— Я видел твоё отражение в кофейнике, — ответил он на незаданный вопрос и кивнул на чайный столик. — Что будешь?

— Ничего, — сказала Умнова. — Дело есть. Личное. Помоги, Сергевич?

— Только не в ущерб фирме, сама понимаешь, — ответил зам по общим. — Радио не мешает, убавить?

— Нет, так даже лучше, — сказала Нелли. — Понимаешь...

Виктор Сергеевич слушал молча.

— Поздравляю, — сказал, когда она договорила. — И что ты хочешь от меня?

— Найти его.

— Предположим, найду. Что дальше?

— Дальше — ничего. Я просто хочу знать, кто это и где я могу с ним поговорить.

— Так… — Сергеевич задумался. — То есть он на тебя просто посмотрел?..

— Я так думаю.

— И загорелась стена. Как интересно, — Виктор Сергеевич вернулся к окну. — Я пришлю к тебе человека, художника. Расскажешь ему всё, что заметила.

«Каждый выбирает для себя, — пел Газманов. — Женщину, религию, дорогу.»

— Фоторобот? — догадалась Умнова.

— Точно.

«Дьяволу служить или Проро-оку, — выводил певец, — каждый выбирает для себя!..»

Протопив дом и встретив в нём утро, Аристарх понял, что возврата к старой жизни нет. Он позвонил начальнику и попросил отпуск. «По семейным или вдохновения нет? — хмуро поинтересовался шеф. — Месяца хватит?» — «Да».

Так и решили. Значит, не очень он там нужен. А зачем работа нужна ему? Сейчас, когда он выбран нести в мир справедливость?

Волки не охотятся возле логова.

Первый осознанный акт возмездия Аристарх совершил в полутора сотнях километров от дома, по другую сторону от мегаполиса.

Он устроился прямо на перроне. Здесь железка встречалась с шоссе, и переезд был виден ясно, как на ладони. Время от времени шлагбаум опускался, и у переезда скапливались автомобили. Первые три раза Аристарх пропустил — молоковоз, скорая помощь, самосвал с щебнем или разбитый «москвичок» — не та добыча. На четвёртый повезло: перед путями остановился кортеж из здоровых чёрных иномарок. Аристарх дождался, пока подошедшая электричка почти остановилась, выпустил подряд пять или шесть шаров и спокойно зашёл в вагон.

Там он присоединился к прилипшим к окнам пассажирам. На переезде бесшумно взрывалось, как в старом фильме про итальянцев летали по небу колёса и прочая автомобильная требуха. Невеста с голыми плечами и спиной стояла на обочине — босиком в грязном сугробе.

Надо же, свадьба! Впрочем, рассудил Аристарх, воры тоже могут жениться и выходить замуж. Разве они не люди?

Полиция ловила банду поджигателей. Объявляла план «Перехват», проверяла подозрительных на дорогах и станциях, трясла скупщиков краденого, проводила облавы на мигрантов. Попутно раскрыла несколько висяков, изъяла крупный груз дури, но машины продолжали взрываться. Аристарх никогда не повторялся, менял обстоятельства, места и время суток. Однажды его задержали, но сразу отпустили. А в чём его можно было обвинить? Аристарх не покупал взрывчатку, не имел дела с бензином или другой горючкой, и даже спички или зажигалку с собой не носил.

— Что вы делаете тут, так далеко от дома? — спросил хмурый старлей.

— Я дизайнер, у меня кризис, — заломил руки Аристарх. — Ищу идеи. Позвоните начальнику — вот телефон, — и протянул визитку.

Старлей не поверил и позвонил. Слушал, вставлял реплики, снова слушал, мрачнел ещё больше… Потом буркнул: — Уматывай, креативный класс! — и отправил Аристарха восвояси.

«Креативный класс, — думал Аристарх, уматывая. — Будь я настоящий дизайнер… Так, подмастерье».

Будь он настоящий дизайнер, да умей он работать, да не ленись он, то стал бы олигархом на крутой тачке! И плевать, решил Аристарх. Ничего не бывает просто так. Если дано кидать огни ему, значит, прав он, а не примитивная логика.

С одной акции он возвращался через лес, и в дубовой рощице на краю урмана спугнул дикую свинью с поросятами. Или детёныши были совсем малы, или Аристарх перекрыл семье путь отхода, но свинья атаковала! Аристарх успел отшатнуться и пустить вслед зверю огонь. Свинья упала пластом, исходя паром. Лес наполнил дух печёного мяса. Сеголетки беспомощно жались к телу матери.

— Чёрт… — не выдержал Аристарх.

Пожива для ворон. Он выпустил ещё несколько шариков.

Домой Аристарх пришёл, взвалив на плечи сделанный из зимней куртки куль с мясом.

Жратва. Ему в жизни не съесть столько одному!

Ситуацию спас местный тихий алкоголик дядя Серёжа. Чрезвычайно умный и образованный человек, отринутый безжалостным миром, тщедушный очкарик неопределённого возраста, готовый за стакан часами беседовать обо всём на свете. Или просто молчать, многозначительно хмурясь сквозь толстые линзы. Глядя на него, Аристарх понимал, что поступает правильно.

К стакану полагался ломоть свинины, разогретый на электроплитке.

Опустив взгляд в стакан, дядя Серёжа уютно шамкал что-то о литературе беззубым ртом. О Сартре, об «имманентной эгалитарности», и где только слова такие нашёл? Аристарх не прислушивался, а просто отдыхал, наслаждаясь теплом и ощущением покоя.

В сенях звякнуло ведро. Кто-то заворочался там, в темноте. Потом дверь открылась, и в комнату вошла женщина во всём красном: куртке, лосинах и сапогах!

— Меня зовут Нелли Умнова, — сказала она.

— Ну и что? — спросил Добров. — Ты та коза, которая лезет без очереди. Зачем пришла? Зачем вырядилась? Я узнаю тебя в любом виде, воровка.

— Аристарх Феофилактович! — заговорила Умнова. — Вы ошибаетесь! У вас талант, а вы тратите его на пустяки!

Ничего себе! Она ещё морализировать будет?!

— Развелось вас, жуликов и обманщиков, — сказал Аристарх. — Сосёте кровь рабочего человека. Всех вас, — он сжал кулаки, — к ногтю надо!

— Сево она? — отвлёкся от литературы дядя Серёжа. — Какой саланс?

— Он целитель!.. — выдохнула Умнова. — Божий дар!

— Ты меня в своём боге не мажь! — зарычал Аристарх.

— Меня вылечил… — прошептала Нелли. — Наложением рук.

— Сево она?! — повторил дядя Серёжа.

— Я тебя прибить хотел! — рявкнул Аристарх.

— А вы-илечил, — пропела Нелли. — Я бесплодная была, а теперь — у меня сыночек будет. Вам к людям надо, Аристарх Феофилактович. Да что же ты, урод, не понимаешь? — вдруг закричала она. — Не веришь мне? Проверить хочешь?!

Она сорвала куртку, следом водолазку и стала стягивать узкие лосины.

— Сево она?.. — совсем потерянно сказал дядя Серёжа. Очки повисли на одной дужке, и он подслеповато щурился.

— Хватит! — крикнул Аристарх. — Устроила стриптиз. Я тебе что, гинеколог?

— Вылечил, — всхлипнула Нелли Умнова, — а не веришь. Как ещё проверить?

— Это просто, — сказал Добров и положил руку дяде Серёже на плечи. — Хочешь быть здоровым?

— Да, — неожиданно твёрдо сказал тихий алкоголик.

— Тогда не жалуйся.

Дядя Серёжа вздрогнул и выпучил глаза. Замызганный свитер на груди вспыхнул и рассыпался искрами. Огненный шарик промчался через комнату и ударил в чугунную заслонку печи. Запахло озоном, окалиной и палёной шерстью.

— Уби-или-и, — прохрипел дядя Серёжа и сполз на пол.

— Да? — удивился Аристарх.

— Нет, — отрезала Нелли.

Дядя Серёжа завозился, встал на четвереньки, а потом поднялся на ноги. Он изменился, и Аристарх не сразу его узнал. Кожа на лице стала чистая и гладкая, и оказалось, что дядя Серёжа довольно молод. На пухлых щёках играл румянец. Серёжа пытался что-то сказать, ничего не получалось, и он испуганно вращал глазами.

— Ну? — спросила Нелли.

— Аа-ваа, — Серёжа заперхал и выплюнул целую жменю изъеденных кариесом, прокуренных зубов. — Что это?

Во рту его сверкали новые, крепкие, ослепительно белые зубы. Серёжа, не веря, провёл по ним языком, потрогал пальцем и в полном изумлении потянулся за водкой — от нервов. Сделал глоток, и тут его снова скрутило в приступе кашля и тошноты.

Серёжа совершенно излечился от алкоголизма.

Приёмную устроили в промзоне, в старом кузнечном цеху.

В бывшей раздевалке Нелли завязывает клиенту глаза и проводит его к Аристарху. Когда больной не может идти сам, Виктор Сергеевич прикатывает его на коляске и ставит у большого молота. Сам молот давно сняли и увезли, но фундамент и станина остались. Огненный шарик проходит сквозь пациента и разбивается о них, разбрызгивая вокруг красивые капли. Каждый посетитель получает на память такую каплю. Их принято оправлять в золото или серебро и носить всегда при себе — на счастье.

Иногда Аристарх устаёт ненавидеть, тогда они выезжают на Рублёвское шоссе или берут турпутёвку в одну из европейских стран.

Нелли сделала аборт, и теперь снова в тяжести — от Аристарха.