Идеальный вариант судьбы

Лайонел Локридж

Идеальный вариант судьбы

С благодарностью любимой маме Беляевой Галине Михайловне

за великолепную поездку в Каппадокийскую Долину верблюдов,

каменных грибов, зверей и людей странников,

созданных ветрами и природой солнечной Турции,

сестре Кузнецовой Елене Михайловне,

её мужу Сергею за организацию поездки

и племянницам Галине её мужу Михаилу и Лоле

Часы пробили ровно полночь, когда Джеймс Симон вошёл в залу своей однокомнатной квартиры на 53-ем этаже нью-йоркского небоскрёба окна, которого выходили на Таймс-сквер. За собой он волок огромный тяжёлый чемодан жёлтого цвета. Вдруг зазвонил нанофон, стоявший на письменном столике, на котором были разбросаны белоснежные бумаги, испещрённые мелким убористым почерком нового рассказа о путешествие странного американца в жёлтом ботинке.

Джеймс подошёл к столику и взял трубку нанофона, в которой он услышал сквозь треск и шипение бодрый голос. Это был междупланетный звонок.

— Алло, Джеймс? — на том конце трубки человек, звонивший в этот поздний час, пытался докричаться до нью-йоркского абонента, сквозь помехи радиоволн, вызываемых космическим радиоволновым излучением, испускаемым звёздами далёких галактик бескрайней вселенной.

— Я вас слушаю. — треск и шипение в трубки нанофона исчезли, как всегда начала действовать блокировка радиоволнового излучения и Джеймс услышал спокойный, хрипловатый, баритональный голос звонившего, который находился за много световых минут. Связь стала такой идеальной, как будто звонивший сидел в соседней комнате.

— Джеймс, это Дэвид! Сколько лет, сколько зим. — услышал Джеймс радостный голос звонившего. Из смутного далёкого детства сознание Джеймса вспомнило, что ему звонил самый близкий друг детства.

— Дэвид Мойес? — удивлённым голосом произнёс Джеймс. — Это ты?

— Да! — на другом конце нанотрубки, раздался весёлый, добродушный смех Дэвида, от которого Джеймс, почувствовал исходящее тепло июньского лета беззаботного детства, давно канувшего в лету навсегда и безвозвратно ушедшего прошлого.

— Боже! Сколько же лет прошло, Дэвид? — спросил Джеймс, ещё не до конца поверивший в то, что он соприкоснулся с давно и безвозвратно ушедшей юностью, наполненной детскими шалостями, сейчас казавшимися такими наивными, гаданием на кофейной гущи и поиском русалок и всей нечистой силы, как им тогда казалось, обитающих неподалёку от дома, в густых зарослях зелёной крапивы и кустарников. И на лесном озере, уже заросшим в их далёком детстве камышами и тиной, в котором как рассказывала вечерами бабушка жил водяной с русалкой.

— Сегодня юбилей. — ответил Дэвид.

— В смысле? — озадачено спросил Джеймс, перебирая события последних пятидесяти лет своей жизни, пытаясь отыскать юбилейную дату. Но, Джеймс, не мог припомнить, как не старался.

— Сегодня, ровно двести лет прошло с того момента, как мы не виделись, Джеймс.

— Действительно, Дэвид! — воскликнул от озарения Джеймс. — Боже! Столько лет не живут.

— Да. Славное было время. Я часто вспоминаю наше детство. А, ты, Джеймс?

— Всё помню.

— А, помнишь, как до поздней ночи играли в футбол?

— А, потом в полнолуние ходили к развалившемуся дому и часами ждали, когда появятся привидения.

— Не забыл!

— Я всё помню, Дэвид.

— Кто бы мог подумать в конце двадцатого столетия, что я тебе позвоню ровно через двести лет. Наука в поисках бессмертия позволила дожить нам до двести восемнадцати лет. Именно в восемнадцать лет наши пути-дороги разошлись. Ты поступил на физико-математический факультет Кембриджского университета, я в Йельский университет на астрофизику.

— Да. Но ты знаешь, я давно не занимаюсь наукой.

— Знаю. Ты стал знаменитым писателем-отшельником. За свою писательскую жизнь ты не дал ни одного интервью. Тебя все эти журналюги, называют отшельником. Каждый год гонорары на твоё интервью растут с астрономической скоростью. Каждый журналист просто видит во сне своё интервью с тобой.

— Мне это не интересно. Вся эта суета не для меня.

— Хорошо. Я вот тебе по какому поводу звоню.

— Слушаю.

— Я буду краток. Сейчас связь прервётся, так как Нептун войдет в зону интенсивного космического излучения.

— А ты на Нептуне?

— Да. Не перебивай. Ты мне очень нужен. Я хотел бы, чтобы ты взял интервью.

— Дэвид, а что уже в Солнечной системе не осталось журналистов? Почему я?

— Ты единственный кто может хорошо изложить материал. Заодно посмотришь, чем я занимаюсь и как живу. Я думаю, ты будешь удивлён. Я знаю, ты на днях получил премию за свой рассказ, произведший фурор среди писателей. Так что тебе не привыкать к шумихи вокруг твоей загадочной персоне. Но то, интервью и описание места, в котором ты возьмёшь интервью, прославит твою и без того известную скромную персону во всех уголках Вселенной. Но тебе ведь не привыкать, что о тебе пишут в Галактике? Ты согласен?

— Конечно я не против. Только ты ведь знаешь, я труден на подъём. Мало бываю дома. А я люблю быть дома. А когда нужно приехать?

— Прямо сейчас.

— Сейчас?

— Да. А, что ты не можешь?

— Могу. Но я только приехал из отпуска, хотел остаток отпуска побыть в своей уютной квартире.

— Я компенсирую твои дни, проведённые у меня и дни которые ты потратишь на интервью. И, вообще, я сделаю так, что ты будешь отдыхать весь ближайший год. Конечно, годовой отпуск будет полностью оплачен. Ну, согласен?

— Но, как?

— Давай я тебе при встрече всё объясню? А то сейчас связь прервётся? Ну что приедешь?

— Когда?

— Прямо сейчас?

— Как?

— Короче через час мы встретимся? За тобой уже едут.

— Кто? Ты откуда говоришь?

— С Нептуна.

— Но…как с Нептуна? — спросил Джеймс, который не мог даже в своей бурной фантазии писателя представить, как Дэвид оказался на Нептуне и что он там забыл?

Но в эту секунду в нанофоне раздались короткие гудки. Связь прервалась из-за очередного всплеска радиоволнового излучения вызванного постоянным рождением и умиранием далёких звёзд в галактиках, беспорядочно разбросанных по бескрайним просторам вселенной. Регулярно доходившее и пронизывающее радиоволновое излучение, исходившее от постоянных взрывов сверхновых, вызывало возмущение спокойного гравитационного пространства солнечной системы и пробивало блокировку, отвечающую за идеальную радиокосмическую связь.

В тот же миг раздался звонок в нью-йоркскую квартиру Джеймса.

Подойдя к двери, он посмотрел в глазок. На лестнице стоял нептунянин. На его яйцевидной голове была надета фуражка жёлто-красного цвета, с голубоватой полоской говорящая о том, что нептунянин был пилотом космического такси, одного из космических таксопарков Нептуна.

— Джеймс Симон? — забулькал таксист-нептунянин, обращаясь к человеку, открывшему железную дверь нью-йоркской однокомнатной квартиры. — Это вы?

— Да.

— Космическое такси к вашим услугам. — произнёс таксист-нептунянин, каждый раз извлекая слова из голубоватых выпученных губ, из которых выходили белые средних размеров пузыри, лопающиеся сразу после того, как они отрывались от водянистых губ. — Можете нечего не брать с собой. Всё, что вам будет необходимо, скажите мне, я вам дам. Ну, что поехали?

— Я готов.

— Не переживайте у нас самое быстрое такси во вселенной. Самый лучший таксопарк в Солнечной системе. Всего десять минут, и будем на месте. — булькая водянистым ртом голубоватого цвета, расхваливал таксопарк таксист-нептунянин. — Вы уже бывали на Нептуне?

— К сожалению нет.

— А вообще бывали за пределами Земли? — спросил таксист-нептунянин Джеймса, захлопывавшего дверь своей нью-йоркской квартиры.

— Нет. — ответил безразличным голосом Джеймс, терпеливо ожидающему нептунянину, который всё же отметил сожаление Джеймса, о невозможности побывать на далёких мирах бескрайной вселенной.

— Ах, да! Совсем забыл. Простым землянам очень тяжело и практически невозможно получить визу на выезд за пределы Земли, только если на Луну. Безвизовый режим. Трудно же вам! — сочувственно пробулькал нептунянин, выпуская очередную порцию уже оранжевых пузырей из водянистого рта.

— Уж, что есть.

— Н-да. — задумчиво произнёс нептунянин, нажимая кнопку для входа в космическое такси.

— Но и на Земле есть много достопримечательностей, которые стоит посмотреть. Например, музей Земли. Или историко-культурные памятники древности. — ответил Джеймс так, словно он оправдывал запрет чиновников представляющих в своём лице государство, которое от своего имени выражало волю самих земных жителей на категорический отказ покидать пределы Земли, наложенным земным законодательством. На самом же деле, большинство жителей Земли, только и мечтали посмотреть природу и достопримечательности далёких планет иных миров, разбросанных по бескрайним просторам бесконечной вселенной.

— Вы все их видели?

— За всю жизнь невозможно всё посмотреть, что создало человечество с момента своего возникновения на Земле. Но кое-что я видел.

— Что, например?

— Древние города майя и ацтеков, плато Наска, Стоунхендж, Долину Верблюдов в Каппадокии и многое другое.

— О! Вы были в Долине Верблюдов?

— Да. А, что?

— Занимательное местечко. — хитро улыбаясь произнёс таксист-нептунянин.

— Чем? — удобно усаживаясь на переднее место яйцевидной кабины такси рядом с таксистом-нептунянином, спросил Джеймс.

— Хотя бы тем, что природа, создала из простых скал образы животных, грибов и образы, похожие на странствующих людей. Не правда ли? — обратился нептунянин к Джеймсу, включая околосветовую скорость такси.

— Да, природа сама загадка. — соглашаясь, задумчиво ответил Джеймс, вглядываясь в темноту нью-йркской ночи, стоявшей за толстым большим стеклом иллюминатора такси.

— Да, вы я смотрю, путешествовать любите? — спросил нептунянин, нажимая зелённую кнопку на панели управления такси.

— Профессия вынуждает. — продолжая смотреть в окно иллюминатора, за котором была кромешная тьма, ответил Джеймс.

— А, кто вы по профессии? — спросил нептунянин, одной из щупальцев беря бокал с каким-то подозрительно тёмно-коричневым оттенком неизвестной жидкости.

— В прошлом физик-математик, а в настоящем, вы знаете, писатель-фантаст.

— Читал. Ваши произведения просто великолепны. Но в наш век литература умерла. Вы последний из настоящих писателей, пишущий в жанре фантастики. Наверно трудно, что-либо оригинальное придумать? — высказал своё дилетантское мнение читателя нептунянин-таксист.

— Да. Очень трудно. Но возможно. Несмотря на то, что было так много написано отцами-основателями фантастического жанра, но фантазия человека бесконечна как время.

— Приехали, мистер Джеймс Симон.

— Как!? Уже!?

— Да. Я вам сказал всего десять минут. У нас самое быстрое такси во вселенной. — ответил нептунянин, вновь нажимая зелённую кнопку на передней панели, которая в тот же миг погасла.

— Спасибо. — открыв дверцу такси, поблагодарил нептунянина-таксиста, Джеймс.

— Вам спасибо. Для меня за честь было доставить такого знаменитого писателя. — ответил с уважением нептунянин, ожидая когда Джеймс выйдет на булыжную мостовую.

Джеймс Симон вышел из космического такси. Возле такси его уже встречал местный стюард.

— С нетерпением вас ждём мистер Джеймс. Вы с дороги, наверное, проголодались и устали?

— Есть немного.

— Пожалуйте в наш лучший ресторан, отужинать. Ваша комната-люкс уже готова. Вы можете немного там отдохнуть. Наш отель в вашем распоряжении. Шеф вас ждёт. Приятного вам отдыха в отеле «Небесные врата». — стюард закрыл дверцу такси.

Джеймс стоял на булыжной мостовой. Напротив его был отель из тёмного мрамора, от идеально отшлифованной поверхности которого, отражался яркий свет далёких звёзд. Среди рассыпанных звёзд на тёмном небосводе вечной ночи, царившей на Нептуне, было практически невозможно отличить затерявшееся Солнце, тусклый свет которого сливался с потоком звёздного света, озаряющий этот застывший мир. Подняв голову, он увидел надпись над входом, высеченную на идеально ровной поверхности светло-голубого гранита. Надпись гласила: «Добро пожаловать. Отель «Небесные врата». Вместе со стюардом поднявшись на эскалаторе с булыжной мостовой, они вышли на овальную гранитную площадку и оказались перед дверями входа в отель. Однако зоркое зрение, которым с детства обладал, Джеймс не заметило самих дверей. Стюард поднял правую щупальцу предлагая войти внутрь отеля. Джеймс пошёл первым. Приблизившись к тому месту, где по логике должны находиться двери, он резко остановился, ощутив перед своим носом лёгкую вибрацию. Стюард хихикнул.

— Извините. — стараясь подавить в себе смех, вызванный всегда непредвиденной реакцией новых путешественников, в первый раз посещающих отели Нептуна, в которых есть единственные невидимые двери, через которые путешественники проходят на рецепшн, где регистрируются, стюард, расплылся в улыбке. При этом из его рта и ушей стали выходить светло-голубые водянистые пузыри, которые лопались, и капли воды оседали на зелёно-голубой водянистой форме, в которую был одет стюард. — Я вас не предупредил, просто всегда интересно наблюдать реакцию путников из дальних миров, которые в первый раз, приезжают к нам отдохнуть. Это квантовые двери. Они как бы и есть, и как бы их нет. Проходите не бойтесь.

Джеймс искоса посмотрел на улыбающегося стюарда.

— Хорошо. — произнёс стюард, видя робость Джеймса. — Я первый вы за мной.

Сказав, он уверенной походкой подошёл к дверям. Проходя сквозь двери, стюард хихикнул, его тело искривилось, как в кривом зеркале и через секунду стюард был по ту сторону дверей.

— Теперь вы, мистер Джеймс. — вежливо произнёс стюард, стоя по ту сторону закрытых дверей, но при этом Джеймс отчётливо услышал что сказал ему стюард.

Осторожно приблизившись к двери, Джеймс вытянул правую руку. Пространство, там, где находилась, дверь искривилось. Искривилась и правая рука Джеймса, при этом Джеймс почувствовал лёгкий массаж правой руки. Было слегка щекотно. Наконец, поборов страх, Джеймс прошёл сквозь дверь и очутился по одну сторону с терпеливо ожидавшим его стюардом. Выходя из дверей, Джеймс смеялся. Он вспомнил своё далёкое детство, когда он хохотал до слёз от щекотки за пятки, играющей с ним матери, на всю жизнь подарившей ему светлое и доброе восприятие окружающего мира. Тоже он испытал, проходя сквозь двери отеля.

Между тем, стюард быстрой походкой пошёл к стойки рецепшена. Идя за ним, Джеймс был удивлён, что стюард плыл над полом, в тёмно-зелённых башмаках из крокодильевой кожи при этом, не касаясь его идеально сверкающего блеска выложенного гранитной плиткой красно-желтого цвета, в которой как в зеркале отражался высокий потолок, весь расписанный масляными картинами фламандской живописи.

— Антигравитационные ботинки. — ответил стюард, увидев удивление в расширенных зрачках чёрного цвета глаз, молча идущего за ним, шмыгающего по полу Джеймса.

— Понятно. — ответил Джеймс, непроизвольно взглянув на свою обувь, при этом он увидел следы на полу, которые оставляли его ботинки.

Глаза у Джеймса ещё больше расширились от удивления, когда он увидел, что следы, оставленные, им на полу отеля медленно исчезали.

— Никакой фантастики. — равнодушно объяснил стюард, тридцать лет работая в отеле и уже привыкший к окружающей его обыденной жизни на Нептуне, которым другим представлялась чудесами. — Квантовая щётка.

— А-а… — не отрывая поражённого взгляда от процесса исчезновения грязных следов оставленных своими ботинками, непроизвольно ответил Джеймс.

— Джеймс! — вздрогнув от неожиданности, одновременного обращения мелодичного с хрипотцой голоса, стоявшего за его спиной человека прямо в правое ухо и прикосновением чьей-то мускулистой руки, крепко сжавшего его левое плечо, так что Джеймс ощутил еле слышный хруст в левом предплечье, он обернулся. Это был Дэвид Мойес.

— Дэвид! Дружище! — произнёс, обрадованный Джеймс, неожиданным появлением старого друга детства.

— Как ты добрался, Джеймс?

— Прекрасно. Ты-то, как?

— Сам видишь!

— Что это твой отель?

— Да. Ну, пойдём. Я тебе забронировал номер-люкс. Третий этаж, номер 418. — Надеюсь, фотоаппарат и видеокамеру взял? Да, что я спрашиваю. Они всегда с тобой. У тебя с детства была страсть к фотографии, а с покупкой тобой нано-цифровой фотовидеокамеры твоя страсть стала просто маниакальной.

— Ну, Дэвид, ты сильно преувеличиваешь. — ответил Джеймс.

— Да, ты наверно удивлён, всякими чудесами, которые с тобой здесь уже произошли?

— Да, уж!

— Самое главное чудо, тебя ждёт очень скоро.

— О чём ты?

— Пойдём в твой номер, я скажу, за чашечкой турецкого кофе. Самый лучший кофе на Земле, со времён нашего детства.

Говоря, они поднялись на лифте на третий этаж. Выйдя из лифта в коридоре, мгновенно зажёгся свет. Сработала биометрия.

— Вот мы и пришли. Комната-люкс, номер 418. Проходи. — сказал Дэвид, пропуская Джеймса вперёд.

— Но у меня нет ключа?

— И не надо. Это лишнее.

Вдруг дверь открылась.

— Добро пожаловать в номер-люкс 418, мистер Джеймс Симон! Приятного отдыха в нашем отеле «Небесные врата»! — произнесла дверь.

Джеймс и Дэвид вошли в номер.

— У вас, что говорящие двери? — спросил Джеймс, проходя в зал комнаты-люкс Дэвида.

— Умная дверь. — видя удивление Джеймса, ответил Дэвид.

Джеймс вошёл в залу. Неожиданно для себя он обнаружил, что зала была точь-в-точь как его нью-йоркская квартира. Ему захотелось пить и есть.

Вдруг на столике появился ужин. Бутылка белого гавайского вина, салат из креветок, поджаристая курочка с картофелем, приправленная острым мексиканским соусом и фрукты в вазе из богемского стекла. В правом углу столика из красного дуба, появилась тарелка с дольками сочного сахарного красного арбуза.

— О… — произнёс Джеймс, глотая слюну в предвкушение отличного ужина на фоне полночной тишины нептунянской долины.

— Ну, как Джеймс? — обратился Дэвид, глядя в усталые глаза Джеймса. — Всё устраивает?

— Да… — ответил Джеймс. — Великолепно! Я просто восхищён! Но… как?

— Всё просто. Эта умная комната. Она узнаёт желание постояльца и выполняет его. Но только те, желания которые нужны для создания приятной обстановке, какую хочет сам постоялец. Низменные и все желания агрессии она игнорирует.

— И кто создатель этих всех чудес?

— Твой друг, сейчас сидящий за этим чудесным столиком.

— Ты?

— Да.

— Ты, что волшебник?

— Нет. Я просто учусь. — смеясь ответил Дэвид.

— У кого?

— У природы. Эта шутка. Но доля правды в твоём вопросе есть. И все чудеса, которые сейчас ты можешь наблюдать это чудеса… называй в общем как хочешь, суть, в общем, не меняется, но я называю это следствием открытия доселе неизвестных законов природы. И никаких чудес и сказок. Хотя сама природа есть сказка, чудо, которое не всегда может быть объяснимо только с позиции науки.

— Да. Видно ты много времени потратил.

— Ровно восемьдесят лет. И как результат?

— Великолепен. На Земле таких чудес нет.

— И это очень хорошо.

— Почему? Ты не любишь земных жителей?

— Мне их жалко, Джеймс. Я ненавижу земное государство, превратившее свои народы в рабов, работающих на своё государство. Этих чиновников всех мастей, высасывающих жизнь простых людей, честно выполняющих свою работу, чтобы заработать на жизнь, хотя бы кусок хлеба. Ладно, не будем продолжать этот вечный бессмысленный спор, ведущий в некуда.

Сидевший за столиком в комнате-люкс Дэвид, неторопливо разговаривающий с Джеймсом, поднял правую руку, спокойно лежащую на протяжении их разговора на правой половинки столика из красного дуба, на котором стоял ужин и Джеймс увидел, как в пустой, но слегка сжатой ладони Дэвида появился бокал из богемского стекла, в котором искрилось бургундское вино. Сделав пару глотков вина, бокал в руке Дэвида исчез. Дэвид встал из-за столика и подошёл к окну балкона.

— Великолепный вид, Джеймс, — смотря в темноту нептунянской ночи, произнёс Дэвид, выходя на балкон комнаты-люкс. — Не правда ли?

Вслед за Дэвидом вышел на балкон Джеймс. С балкона открывался великолепный вид на горные вершины. Снеговые шапки, покрытые толстым слоем метанового льда, скрывали острые пики горных вершин, уходящих в высокое темное небо Нептуна, пылающее ярким белоснежным холодным светом далёких звёзд. Яркий поток льющейся с ночного неба Нептуна звёздного света, озарял вечное безмолвие Райской долины, которую рассекали два извилистых русла высохших рек, спящих безмятежным сном в вечной ночи, царившей в этом чужом мире.

— Да. — заворожённый великолепием ночного пейзажа нептунянской долины, открывавшийся с балкона комнаты-люкс, ответил Джеймс, зачарованно вглядывающийся в вечную ночь залитой ледяным светом далёких звёзд озаряющих бескрайнюю ледяную долину, вечно застывшего во времени тёмного мира Нептуна.

— Думаю, ты ни разу в жизни не видел такого пейзажа?

— Нет.

— Может, совершим небольшую прогулку по местным окрестностям? — предложил Дэвид, зачарованно смотрящему с балкона комнаты-люкс Джеймсу на великолепный ночной пейзаж.

— Но, ты меня ведь вызвал не только для того, чтобы я насладился очаровательной красотой природы Нептуна? — спросил Джеймс, в глазах которого при виде фантастического ночного пейзажа Нептуна, вспыхнул огонь страсти художника.

— Одно другому не мешает. — по-дружески похлопав по плечу, ответил Дэвид.

В ту же секунду с балкона комнаты-люкс, с которого Джеймс очарованно глядел на расстилающийся ночной пейзаж, открывающийся перед его изумлённым от восхитительной красоты взором, возникла лестница, ведущая в долину, по которой не спеша пошёл Дэвид. Джеймс ещё не совсем привыкший к происходящим чудесам пошёл за Дэвидом.

— Ты наверно удивлён? — спросил Дэвид.

— Но как она появилась? — спросил Джеймс, потрясённый появившейся из воздуха лестницей.

— Никаких чудес. — ответил Дэвид, довольный тем, что его изобретение вызвало неподдельное удивление и восторг Джеймса. — Скажи спасибо законам природы, Джеймс. Природа таит в себе много загадок, тайн. Мне и учёным, работающим здесь, в научной лаборатории потребовалось много времени, чтобы разгадать некоторые её тайны. Но, если ты бы только знал, сколько тайн ещё скрыто от наших глаз.

Ночное небо Нептуна было сплошь усеяно звёздами, холодный свет которых озарял великолепный вид сонной долины, окружённой холмами и горами. В мерцающем звёздном свете были чётко видны чёрные извилистые русла двух высохших рек, петляющих сквозь чёрные лишайники, густо растущих на склонах холмов, возвышающихся в разных местах Райской долины. Вдруг из потрескавшейся от вечного холода, царившего на Нептуне глины, покрывавшей высохшие русла рек из горячих недр планеты, вырвалась огненная магма, мгновенно озарившая мрак ледяной долины, поглощающий рассеянный свет, идущий от ярко-пылающих звёзд разбросанных на чёрном небосводе вечной ночи, царившей на Нептуне. Медленное движение огненной магмы, вырвавшейся из глубин Нептуна, мгновенно растопил метановый лёд, лежащий на холмах ночной долины, отражающей яркий свет далёких звёзд, рассыпанных на ночном небе. Вдоль русел двух огненных рек, начали быстро расти и распускаться лишайники, кустарники, на чёрных холмах, отражающих красно-багровый свет кипящей магмы.

Вдруг из раскалённой магмы появились уходящие ввысь чёрного небосвода, пылающего холодным светом звёзд, ярко-красные пирамидального вида бесплотные существа.

— Кто это? — спросил Джеймс, потрясённый быстроменяющимся пейзажем, стоящего рядом Дэвида, указывая на то и дело появляющихся из потока огненной лавы, быстро заполнившей русла высохших рек, огненных прозрачных существ странного пирамидального вида.

— А, эти ярко-красные…? — тихо ответил Дэвид, задумчиво вглядываясь в быстро изменяющийся пейзаж, в который заворожено, смотрел Джеймс. — Это цивилизация огненных призраков, живущая в магматических глубинах Нептуна. Их ещё называют вечные странники Вселенной.

— А они не опасны?

— Нет. Они живут только на планетах, где есть огненные реки.

— А это ещё кто? — спросил Джеймс, глядя, как над огненной рекой клубится бело-сизый туман, из которого то — появлялись, то исчезали неясные очертания лиц с огромными водянистыми глазами, из которых струились, похожие на слёзы, потоки воды в огненную реку, превращаясь в пар.

— А, эти… — ответил Дэвид, любующийся красотой постоянно изменяющихся форм появляющихся из водянистого тумана, неподвижно висевшего на высоте ста футов над огненной лавой, медленно ползущей по извилистому руслу одной из рек ледяной равнины. — Цивилизация болотного тумана. Они тоже призраки. Только холодного мира туманных болот. Когда-то давно они жили в труднодоступных болотах дремучих лесов матушки Земли, пока болота не осушили, а леса не вырубили. Призракам пришлось покинуть их исконно родные места на Земле. Но им недолго пришлось странствовать по вселенной. Они прилетели на Нептун, узнав, что здесь они будут в безопасности.

По взору больших печальных глаз Дэвида, устремлённому в темноту нептунянской долины, озарённую светом далёких звёзд и восходящим из-за восточной части горизонта бело-голубого спутника Тритона, самого большого спутника Нептуна в солнечной системе, Джеймс понял, что Дэвид был встревожен тайной мыслью терзавшей его душу.

— Джеймс? — спросил Дэвид, глядя вдаль долины Нептуна.

— Что? — спросил Джеймс, предчувствуя, что у Дэвида есть тайна, которой он хочет с ним поделиться.

— Ты помнишь, наш в детстве разговор о том, как каждый из нас представляет, что такое судьба и можно ли быть счастливым, исправив ошибки совершённые в жизни?

— Конечно. Я тебе доказывал, что у каждого человека есть свой внутренний мир. Он и есть судьба. Человек сам творец своей судьбы. А, почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Тогда, Джеймс, мы до хрипа в горле с тобой спорили, о том есть ли Бог, или его нет?

— Да, славные были деньки. Беззаботное и счастливое детство…

— Ты, Джеймс, мне доказывал, что Бог есть.

— А, ты Дэвид, приводил доводы о том, что его нет. Мы так с тобой дискутировали, что нас родители искали, чтобы загнать домой. Время было уже позднее. Бывало, до двух ночи мы спорили, а утром надо было идти в школу, которая, кстати, знаний никаких не давала. Да, счастливое было время…

— Тогда, ты высказал одну идею, которой я не придал значение и даже долго смеялся над ней. Помнишь?

— Нет. Какую?

— Что судьба человека содержит в себе множественность историй.

— Куда ты клонишь, Дэвид?

— И человек может только в настоящем прожить одну реальную историю, которая есть его жизнь. При этом все мнимые истории остаются мнимыми, но они входят в реальную историю и воздействуют на неё. Это влияние, часто приводит к тому, что реальная история становится не самым лучшим, а худшим вариантом реализации человеческой судьбы в мире. Но у нас появился шанс это исправить, Джеймс.

— Но каким образом? Ты ведь прекрасно знаешь, чтобы исправить ошибки прошлого, надо вернуться в него, а это невозможно. Законы физики мира, накладывают запрет. Нельзя из настоящего переместиться как в прошлое, так и в будущее! Ты же это знаешь не хуже меня, Дэвид.

— Знаю. Но там, где ты в ближайшее время окажешься, это можно будет сделать.

— Ты, чем-то встревожен? — спросил Джеймс, отводя в сторону ночной долины уставшие глаза.

— Я вызвал тебя для очень важного дела. Времени в обрез. Ты должен приложить все усилия, чтобы успеть, не опоздать. — произнёс Дэвид и повернул обратно.

— Я понял надо взять мне интервью. Только не понял, у кого надо взять интервью и почему такая спешка? И куда ты меня хочешь отправить? — спросил Джеймс, идя вслед за быстро шагающим впереди него Дэвидом, который вдруг ни с того ни с сего направился к золотой лестнице, ведущей на балкон номера отеля, в котором остановился Джеймс.

— У Бога. У тебя есть всего сутки. Всего лишь одни сутки! — Войдя уже в номер, ответил Дэвид и посмотрел печальными глазами прямо в упор Джеймсу, так что по телу его побежали мурашки, которое почувствовало непонятный страх невидимой опасности.

— Как? У самого? Но Бога…

— Ты хочешь сказать, что его нет?

— Ну, одни утверждают, что нет, другие верят и говорят, что он есть. Ты же сам всё знаешь, Дэвид. Но пока никто не доказал и не опроверг его существование.

— Да знаю…Но он есть, Джеймс. Это уже доказано.

— Интересно, кем?

— Нами.

— Кем нами?

— Восемьдесят лет тому назад наша исследовательская группа изучала реликтовое излучение.

— Это то излучение, возникшее в первые секунды рождения нашей Вселенной из Большого Взрыва и, которое только в наше время дошло до Земли?

— Да. Именно так все думали… первая секунда. Но моя исследовательская группа провела ряд уникальных экспериментов и мы открыли, что реликтовое излучение берёт своё начало из области, в которой нет, ни пространства, ни времени. Потом мы поняли, что это за место. Во всех религиях мира оно называется Рай. Но мы не могли проникнуть и попасть в это место. Только могли поставить прослушку.

— И что вы услышали?

— Голоса.

— Но это могла быть ещё не открытая цивилизация? — предположил Джеймс.

— Мы так тоже думали вначале. Потом всё-таки мы сумели создать видеокамеру, которая позволила запечатлеть, то, что доселе было от нас скрыто. Чтобы сократить время, всё равно моим словам ты можешь не поверить, слишком фантастично это звучит, даже из моих уст, я покажу тебе этот фильм. Только поверь, это не видеомонтаж и не липа. Запись уникальна.

— Ну что ж давай посмотрим. — удобно устроившись в мягком кресле из зелёного бархата с бокалом гавайского вина согласился Джеймс.

Дэвид обратил взор своих голубых глаз на стену, покрытую обоями, со встроенными чипами, угадывающие мысли человека на них смотрящего. В тот же миг обои завибрировали, словно в неподвижную, как зеркало, водную гладь озера бросили камушек, от которого пошли в разные стороны волны, преобразившись в наномонитор.

На стене возникла местность, покрытая разнообразной растительностью. Вдали спокойно между зелёных холмов и горных хребтов, вершины которых были покрыты белыми заснеженными шапками, текла серебристая река, отражающая падающие лучи солнца, озаряющего неведомый мир, медленно плывущее по высокой прозрачной голубой бездне небосвода.

— Джеймс, ты должен отправиться в это место. Ты согласен?

Джеймс кивнул.

— Так. Теперь самое главное. Через час. Нет, через два часа ты летишь на Землю, в Турцию. Туристом. Тебе надо попасть в Каппадокию, в Долину Верблюдов. Вот тебе туристическая путёвка. Остановишься в отеле «Кремлин-Паллас». Сразу возьми экскурсию в Каппадокию. Когда приедешь в Долину Верблюдов, договорись с гидом о том, что ты в долине останешься. Чтобы не вызвать подозрения скажешь, что тебе необходимо сделать фотографии в долине на восходе и заходе солнца для журнала «Природа Земли. Уникальные места» и видеосъемку для телевизионной программы «Чудесные места Земли». Сам же отправишься вглубь долины. В самом её центре есть каменная статуя. Ты её сразу узнаешь. Она точь-в-точь похожа на старика с чалмой на голове, глаза которого смотрят в сторону востока. Эта каменная статуя имеет в основании вход в пещеру, которая располагается внутри самой статуи старика. В дальней части пещеры, в правой стороне от входа есть плоская плита. Ровно в полночь она раздвинется. Эта и есть вход в портал времени. Ты войдёшь и увидишь извилистую тропинку, бегущую между зелённых холмов, прямо на вершину горы, скрывающуюся за белоснежным облаком, в голубом небе. Ты пойдёшь по этой тропинке, никуда не сворачивая. Она приведёт тебя к вратам. Ты постучишь. Тебе откроют. За вратами будет райский сад. Ты пойдёшь вглубь сада и увидишь дом. Там и встретишь Бога-старика, у которого возьмёшь интервью. Обратно вернёшься той же дорогой. Только не вздумай сворачивать с тропинке.

— Почему в Каппадокию?

— Мы смогли только в этом месте создать пространственно-временной портал, позволяющий проникнуть в этот неведомый мир.

— А что ты хочешь узнать из интервью старика? И причём здесь истории судьбы?

— Зачем он создал наш мир и человека и почему он так несчастен? Но, это не самое главное?

— А, что главное?

— Самое главное ты должен помочь старику.

— В чём?

— Интервью это всего лишь предлог. У старика есть мастерская Вечности. В ней растёт древо. На его ветвях растут плоды. Во всех плодах, растущих на древе, заключены бесконечные миры вселенных. Там есть и плод нашего единственно обитаемого мира, содержащий в себе все истории всех судеб живых существ и растений нашего мира, в том числе истории человеческих судеб, входящих в единственную идеальную судьбу мира.

— Кажется, я догадываюсь, что я должен сделать. Это грандиозно, Дэвид! Ты гений?

— Не надо пустых громких слов, Джеймс. Эта просто работа. Человек это просто ремесленник в мастерской Вечности творца.

— Хорошо. Что я должен сделать?

— Ты должен найти в плоде, из всех содержащихся в нём всевозможных вариантов мнимых судеб жизни нашего мира хотя бы одного любого человека, сам выберешь кого. В выбранном тобою человеке, ты должен будешь уничтожить все мнимые истории его судьбы, вставив в образовавшуюся пустоту, где раньше находились мнимые истории, найденный тобою в плоде единственный идеальный вариант судьбы, который в силу известных законов нашего мира не был реализован. Ты ведь знаешь, что природа не терпит пустоты. Ведь, ты понимаешь, что сама пустота это не абсолютное ничто. Ведь абсолютного ничто не существует. Оно тоже есть нечто, которое нельзя выразить словом.

— Но в нашем мире, живут бесчисленное и бесконечное число народов. Мне просто не хватит даже вечности, чтобы найти для каждого отдельного человека его идеальный вариант судьбы. Не говоря уже о животных и растениях нашего мира.

— Это и ненужно делать, Джеймс.

— Тогда я не понимаю, Дэвид?

— Когда ты найдёшь хотя бы одну идеальную судьбу хотя бы одного человека, у тебя будет уже готовая программа по поиску других идеальных судеб. Тебе только и останется встроить программу в наш мир, находящейся в плоде. Только не забудь настроить программу так, чтобы она сразу искала все идеальные судьбы всего живого нашего мира, и сразу реализовывало их в нашем мире.

— Но, я не сумею сделать это, по той простой причине, что решение этой проблемы не подвластно простому человеку, даже если он гений, как например, Эйнштейн, Хокинг, до которых, как ты сам понимаешь мне далеко. А, ты возлагаешь на меня такие надежды, как будто я Бог.

— Не бойся, у тебя получиться. Это не так сложно, как ты думаешь. Тем более, я помню, ты делал грандиозные компьютерные программы, когда работал в Церне на Большом Андронном Коллайдере в проекте по поиску бозона Хиггса. И, кстати, не забывай всемогущего старика. Он, тебе поможет. Хотя я сомневаюсь, что он знает физические и биологические законы мира и жизни, но он всемогущ.

— А, старик не будет против, такого вмешательства в его творение?

— Хотя со временем характер у старика стал невыносим, но против он не будет. Только к нему надо найти особый подход. Утешить. Сказать ласковое слово. Только не показывай жалость, тогда он взбесится, и будет метать гром и молнии и в лучшем случае выгонит из Рая.

— А в худшем?

— Испепелит.

— Да. Вот дела-то! — воскликнул Джеймс, поражённый грандиозностью проблемы, поставленной перед ним Дэвидом. — Значит, ты хочешь помочь старику?

— Да. Просто по-человечески жаль, старика. С другой стороны, глупо упускать такой уникальный шанс, предоставленной самой природой, в которой есть идеальная история судьбы для каждого живого существа нашего мира.

— А, как я смогу помочь?

— Так как наш мир материален и подчиняется физико-математическим законам, а природа человека биохимическим, то ты должен найти и устранить ошибку в расчётах старика при создании истории мира, вследствие которой реализовываются только лишь худшие варианты судьбы жизни. Если у тебя это получится, а я уверен, что ты справишься с этим, то ты найдёшь идеальную историю судьбы человека и судьбы человечества и мира, и сможешь сделать её реальной историей нашего мира.

— Боже, Дэвид, ты сумасшедший! Ты хочешь изменить не только физико-математические законы нашего мира, но и биогенетическую программу самой судьбы человека? Но это невозможно. Тогда наш мир погибнет!

— Нет, Джеймс. Ничего подобного. Как раз наоборот, мир погибнет, если мы это не сделаем. Ты не хуже меня знаешь, что наш мир стремительно катится в пропасть, навстречу своей гибели и смерти. Всё что рождается в природе мира, неизбежно должно умереть. Войны, социальные катастрофы также стремительно приводят к смерти человека, а в конечном итоге и человечества. И сам мир, Вселенная не вечна. Ведь они подчинены физико-математическим законам, из которых следует конечность и смерть мира. Кроме этого, ты знаешь, что жизнь, так как она встроена в мир, развивающийся по физико-математическим законам, сама развивается по биохимическим законам. Судьба жизни совмещает в себе эти два вида законов. В нашем мире, реализовываются только лишь худшие варианты судеб всех живых существ, в том числе и человека. Но у нас появился уникальный шанс исправить эти законы — законы смерти и заменить их законами вечной жизни и любви. Исправив ошибку старика, ты сможешь найти идеальный вариант судьбы каждого живого существа от судьбы живой клетки до судьбы человека. Найдя идеальные варианты для каждого живого существа, ты, таким образом, найдёшь одну единственную идеальную судьбу нашего мира. По сути, идеальный вариант судьбы целого нашего мира есть не что иное, как Рай, в котором как ты знаешь, из религиозных текстов все абсолютно счастливы. Надеюсь, ты ещё не забыл физику с математикой и биологию с химией?

— Нет, прекрасно помню. А, почему нельзя сойти с тропы?

— Мы не знаем, что произойдёт и где окажется тот, кто сойдёт с тропы.

Дэвид посмотрел на квантовые часы, висевшие на серебряной цепочке чёрного костюма, в который он был одет.

— Джеймс. Время нашего разговора вышло. Тебе пора. Через минуту откроется пространственно-временной портал. Через пять минут будешь в солнечной Турции в отеле «Кремлин Паллас», около Средиземного моря.

Неожиданно большое зеркало висевшее в комнате-люкс, которое минуту назад отражало уютную обстановку исчезло и возник тёмный коридор.

— Удачи, Джеймс! — похлопав по плечу Джеймса, Дэвид, показал рукой на тёмный коридор. — Через пять минут ты будешь в Турции. И, помни, только от тебя зависит жизнь идеальной судьбы обитателей миров вселенной.

— Спасибо. — улыбнулся Джеймс, робко вступая в темноту портала, в котором через мгновение исчез в яркой вспышке. Портал озарился светом и вновь погрузился в темноту.

Дэвид посмотрел в пустой туннель портала, тонущего во мраке.

— Удачное изобретение — сказал он и нажал зелёную кнопку с правой стороны. Вновь возникло зеркало, в которой отразилась прежняя обстановка комнаты-люкс с одним человеком одиноко с надеждой в глазах задумчиво смотрящего в обыкновенное зеркало, висевшее на прежнем месте.

Джеймс вышел из микроавтобуса. Водитель открыл багажное отделение. Джеймс указал на коричневого цвета чемодан, на ручке которого была завязана красная ленточка с надписью его вымышленного имени. Водитель вытащил чемодан и поставил на булыжную мостовую. Стюард отеля «Кремлин Паллас» проворно подошёл, и молча взяв чемодан, направился на рецепшн.

Джеймс последовал за ним. На рецепшене он отдал девушки свой ваучер туриста и получил ключ от комнаты.

Напротив рецепшена сидел представитель турфирмы. Джеймс подошёл к нему и представился.

— Здравствуйте. Я … Браун— ответил Джеймс, фамилию из нового паспорта, сделанного Дэвидом. — Джордж Браун.

— Здравствуйте. — сказал представитель турагентства. — Приятного отдыха.

— У вас есть поездка в Каппадокию?

— Да.

— Когда?

— Вы удачно пришли, мистер Браун. Завтра. А сегодня вы можете отдохнуть в отеле. Вас устраивает?

— Да. Сколько?

— Двести шестьдесят долларов.

— Отлично.

— У нас ещё есть Памуккале, Стамбул.

— Спасибо. Не надо. Мне хотелось бы побольше побыть на море.

— Хорошо. Если надумаете, мы всегда к вашим услугам.

— В который час выезд в Каппадокию?

— Завтра в пять часов утра по турецкому времени. Но поездка двухдневная. Долго ехать. Дорога до Кападокии шесть часов. Соответственно и обратно столько же. Так вы едете?

— Да. Но хочу вас предупредить, что я в Каппадокии задержусь на пару дней, чтобы вы не волновались. Я работаю фотографом в одном европейском журнале «Природа Земли. Уникальные места».

— О! Это мой любимый журнал. А ваши фотографии просто шедевры.

— Спасибо.

— Вам спасибо. Не волнуйтесь, я буду иметь в виду, что вы останетесь на несколько дней в Кападокии и сообщу местному туроператору. В Каппадокии есть маленький отель, по типу гостинице можете остановиться в нём.

— Спасибо. Буду иметь в виду.

— Приятного отдыха.

— Спасибо.

День прошёл как одно мгновение. Джеймс искупался в Средиземном море. После плотно пообедал. Часок поспал в номере. Ужинал он в рыбном ресторане, где подали великолепную камбалу с хрустящей корочкой, днём выловленную в море. В одиннадцать вечера по местному времени он посидел за столиком зрительного зала под открытым небом, слушая музыкальные мировые хиты двадцатого века, исполнявшиеся двумя певицами в роскошных концертных платьях. Потом пошёл в номер.

Зарядив фотоаппарат и видеокамеру, он лёг, на белоснежную постель, аккуратно, заправленную служанкой отеля и уснул.

В четыре утра в номере раздался звонок. Звонили с рецепшена.

Он вышел из номера и прошёл в зал рецепшена.

Экскурсионный автобус пришёл ровно в пять утра. Устроившись, поудобнее на зелённом бархате откидного кресла он уснул. Остальные туристы тоже погрузились в сладостный сон, который приходит всегда в эти утренние предрассветные часы.

— Уважаемые туристы просыпаемся. — сказал гид-турок в микрофон. — Через пять-семь минут мы будем в Долине Верблюдов, которая является природным памятником, находящейся под охраной ЮНЕСКО.

Автобус медленно преодолел горную дорогу, медленно приближаясь к специально обустроенной стоянки.

— Так выходим. Не забудьте взять фото и видео камеры. Думаю, около часа вам хватит погулять по долине. После отправляемся в подземный город — уникальный памятник первых поселений христиан на территории Турции. — Никто не против?

— Нет.

— Байяр.

— Да?

— Я фотограф журнала «Природа Земли. Уникальные места». Вас предупредили, что я должен остаться в Долине Верблюдов на два дня, чтобы сделать фотоснимки этого уникального по красоте места? — обратился Джеймс, быстро выходя из автобуса, к турецкому гиду, уже не спеша идущего к небольшому ресторанчику, располагающегося в десяти метрах от стоянки экскурсионного автобуса.

— Да, меня предупредили. Вы турист, а желание туриста у нас закон. — улыбаясь, ответил Байяр, тем самым выражая свою личную доброжелательность к туристу, приехавшему в его страну. Однако, Джеймс прекрасно понимал, что за такой доброжелательностью турок, выставляемой на показ туристам стояла чистая прибыль турецкой туриндустрии, приносившие немалые доходы гидам, работавшим в ней, в конечном счёте, позволявшей содержать им свои семьи. А заодно и прибыль, которую можно будет выкачать местным жителям, из романтика туриста, остановившегося в доме одного из них, на время приехавшего полюбоваться уникальными природными и культурными памятниками Турции.

— У вас здесь есть отель, где я мог бы снять номер? Мне для журнала надо сделать фотовидеосьёмку этого уникального места. Вы дальше поедете без меня. В своём отеле «Кремлин-Паллас» я предупредил. Обратно доберусь своим ходом.

— А денег хватит на обратную дорогу? Мы далеко находимся от отеля «Кремлин-Паллас». — ответил гид Байяр.

— Редакция оплатит. Не волнуйтесь, у меня с собою есть наличные, чтобы добраться обратно.

— Хорошо. Отеля поблизости нет, но в метрах двухстах отсюда есть домики местных жителей. Они с удовольствием сдадут вам комнату, по приемлемой цене в которой вы можете остановиться.

— Спасибо.

Час пролетел как одно мгновение. Автобус с туристами медленно исчез за ближайшей горой. Немного побродив по долине и сделав немало фотографий, Джеймс направился к каменной статуи странствующего старика с чалмой, стоящей в самой сердцевины Долины Верблюдов.

Долина изнывала от зноя. Пылающее солнце медленно плыло по чистому голубому небу. Раскалённый воздух долины вибрировал под испепеляющими солнечными лучами. Идя, по долине, Джеймс ещё издали заприметил каменную статую старика с чалмой. Спасаясь от зноя, он быстрым шагом пошёл в её сторону, чтобы проникнуть внутрь статуи, и, найдя там желанную прохладу дождаться полночи, когда откроется портал пространства-времени, ведущий в неведомый мир, в котором он будет первым человеком, вступившим на его таинственную землю.

Джеймс, приблизившись, увидел вход. Он вошёл. Внутри было прохладно. Сев на большой камень, лежащей в правой стороне пещеры, он достал бутылку с питьевой водой. Открыв её, он сделал, пару глотков. Пить воду было противно, она была горячая.

От зноя Джеймса тянуло ко сну. Как Джеймс не боролся со сном, всё-таки сон одолел его.

Очнулся он ото сна от звуков, доносившихся от чьих-то ботинок, ступающих по каменисто-песочной поверхности окружающей со всех сторон каменную статую странствующего старика с чалмой.

Он взглянул на часы, висевшие на его левой руке. Они показывали без десяти девять вечера. До полночи, когда откроется портал, было, уйму времени. Но, от мысли, что кто-то ещё находится в долине кроме него, Джеймса прошиб пот. Ведь этот кто-то мог узнать истинную причину его посещения Долины Верблюдов. Тогда его тайная миссия обречена на провал.

Джеймс напряг слух. Кто-то снаружи, старался ступать тихо, не делая шума производящего от соприкосновения ботинок о мелкие камни, которыми была усеяна вся долина. Этот кто-то всё время ходил возле входа в пещеру, не решаясь в неё войти. Вдруг шаги смолкли. Наступила зловещая тишина, вызывающая нервное напряжение у Джеймса. Вдруг тишину прорезал голос.

— Джеймс! Это Диана. Можно войти?

Голос был до боли знакомый. Джеймс мог его узнать даже в многомиллионной орущей толпе.

— Диана, это ты? — ответил Джеймс голосом, который сам не узнал.

— Да.

Джеймс не мог поверить. Эта была Диана, в которую он был безумно влюблён в годы своей далёкой юности, давно канувшей в реку времени.

— Да. Входи. — дрожащим от нахлынувших воспоминаний голосом произнёс Джеймс.

Шаги приближались, и через мгновение Диана, вошла внутрь пещеры.

Перед ним стояла девушка, чёрные волосы которой спускались до самого конца гибкой упругой спины, молодого полной жизни тела.

В полумраке пещеры, вход которой был озарён лунным светом, он был поражён, тем, что эта была та самая Диана, девушка которую он безумно любил и терзался всю жизнь от того, что она не приняла его любовь.

— Диана!? — дрожащим от волнения голосом спросил Джеймс, стоящую в лунном свете, девушку на дорожке входа пещеры.

— Да. Быстро же ты узнал меня! — удивилась она — Не ожидала, что ты меня узнаешь. Двести лет прошло.

— Как ты оказалась здесь? — как во сне продолжал говорить Джеймс.

— У меня отпуск. Взяла турпоездку в Турцию. Отдохнуть на Средиземном море. А, ты?

— Я тоже.

Находясь ещё в шоковом состоянии от неожиданной встречи, случайность которой равнялась нулю, сам не понимая, почему у Джеймса сорвалось с языка:

— Муж?

— Есть. Ты его знаешь. Он крупный нефтемагнат Джон Миллер. Не сходит с экранов нановизора. — ответила Диана так, что на какое-то мгновение Джеймсу показалось, что она ожидала этого вопроса.

— Нет, не знаю.

— Как! Ты не знаешь самого Джона Миллера? — удивилась Диана — Он же второй человек в мировом правительстве, после президента. Ты иногда включаешь нановизор? Он же не сходит с экрана. Интервью его постоянно показывают по разным каналам вещания для всех жителей Земли.

— У меня нет нановизора. — Джеймс говорил машинально. Он не мог поверить, что перед ним Диана. — Я веду затворническую жизнь отшельника. Меня не интересуют политические и экономические события.

— Как! Ты чудо в перьях! — удивилась Диана, всем видом показывая, что не замечает его неподдельного удивления её неожиданного появления в пещере кападокийской Долины Верблюдов.

— Где работаешь? — спросил Джеймс, принимая за реальность Диану, пытаясь вникнуть в суть разговора. Сам не зная почему, но неожиданно в нём проснулось искреннее желание узнать побольше о её жизни.

— Я журналистка в агентстве Рейтер. На канале «Би-Би-Си» выходит моя передача «Интервью со знаменитостями». — хладнокровно ответила Диана, поразившая Джеймса своей холодностью, звучащей в голосе. — А, ты?

— Писатель.

— В каком жанре?

— Фантастика.

— Есть псевдоним?

— Нет. Под своим именем.

— Не читала.

— Не все читают в наше время фантастику.

— У меня дома есть библиотека фантастики. Я знаю всех знаменитых фантастов. Профессия обязывает. Но о тебе не слышала, наверно, потому что ты не так знаменит. Извини, за правду. Не хочу тебя обижать.

— Да нет. Всё в порядке. Я не обиделся. Фантастика не самое интересное в жизни.

— Тогда что?

— Жизнь. Встреча с новым. Новое это всегда неведомое, тайна.

— Ты всегда был романтиком. Таким и остался. — Диана сказала так, как будто зачитала приговор преступнику на смертную казнь.

— Какой есть. — разозлившись на холодность Дианы, грубо ответил Джеймс. — Не исправишь. Ты поэтому мне отказала?

— Да.

— Спасибо за честность.

— А ты женат?

— Нет.

— Почему?

— А, ты любишь своего мужа?

— Нет. Но, ты не ответил на мой вопрос, Джеймс.

— Просто не знаю, как ответить. Тогда почему ты вышла за него?

В сознании Джеймса как яркая вспышка света возникла картина из прошлого. На дворе стояла золотая осень, когда он перешёл в последний класс школы, в который пришла учиться из другой школы и Диана. Она не отличалась красотой, но Джеймс безумно полюбил её, когда она ему рассказывала об обычаях, верованиях индусов и буддистов. Однако Джеймс никогда не мог понять глубину восточной философии. Хотя, интуиция ему подсказывала, что индийская философия выявляет непостижимые для человеческого разума бездны, которые скрыты за видимостью повседневной действительности, в которой проходит жизнь простого обыкновенного человека.

— Деньги. Стабильность и спокойствие в жизни. Я женщина, Джеймс. А любой женщине это необходимо, в первую очередь.

— А любовь?

— Это не самое главное в жизни. Главное стабильность. А жить можно и без любви. Тем более что любви в нашем мире нет. Да и никогда не было.

— Это, по крайней мере, спорно.

— Ты не прав. Я знаю, какой смысл ты вкладываешь в слово любовь. Но ты ошибаешься в своем понимании любви.

— А в твоём понимании, что такое любовь?

— Выгодные отношения. В моей жизни, Джеймс было три мужа. Каждый из них давал мне, что-то, что позволяло мне двигаться всё выше по карьерной лестницы жизни. Первый мой муж дал мне должность главного редактора рекламной компании на одной популярной лондонской радиостанции. Жизнь с ним была невыносима. Мурашки бегут, когда я вспоминаю годы брака с ним. Полный кошмар. Он гулял направо и налево. Но, я вышла за него потому что хотела добиться своей цели и не жалею о потраченных годах замужества. Зато полученная должность дала мне большие возможности. Именно в это время меня заметил один толстый и жирный нефтемагнат с маленькими поросячьими глазками. Мерзкий тип. Я, не раздумывая, вышла замуж за него и стала главой своей нефтяной корпорации. — А, третьего мужа ты знаешь — продолжала говорить Диана. — К сожалению, Джеймс в нашем мире мужчина и вообще человек — это животное, хищник. Просто так устроен земной мир и увы с этим ничего не поделаешь. Остаётся только смириться со своей судьбой, которую мы хотим этого или не хотим, но получаем в момент своего рождения. Но, нас ведь не спрашивают, хотим мы рождаться в этом мире или нет. А стоило бы иногда спросить!…

— Да, да… — машинально отвечал Джеймс, вспоминая далёкую безвозвратно ушедшую юность. — Вариант судьбы.

— …А, третьего мужа ты знаешь… — продолжала говорить Диана.

Джеймс, как во сне, слушая Диану, вспомнил тот холодный осенний вечер, когда он простоял под дверью её дома, больше двух часов, боясь в неё позвонить. И окончательно продрогнув, нажал на старый проржавевший звонок. Дверь открыл её отец. Седой отец сурового вида по просьбе Джеймса позвал из дальней комнаты Диану. Она вышла. Джеймс дрожащим от волнения голосом начал что-то бессвязно лепетать. Язык онемел. Но всё же он смог сказать ей, смотря прямо в её чёрные как ночь глаза, в которых сочеталось понимание и чуткость с суровостью и расчётливой категоричностью, три главных для каждого влюблённого, слова. Она в ответ начала его успокаивать, сказав, что напишет ему в ближайшее время письмо. Услышав её первые слова и по её первому взгляду, Джеймс понял, что она к нему не испытывает никаких чувств.

Прошла неделя с этой встречи, которая была последней, когда Джеймс её видел. Вскоре он получил от неё письмо. В нём она безжалостно написала о том, что Джеймс романтик, а она практично смотрит на жизнь. После он узнал от её подруги, что она поступила в Гарвард на факультет журналистики. Проучившись два года, она бросила университет и уехала жить во Францию, там её следы потерялись. Она прекратила общение даже с близкой подругой. И сколько Джеймс не пытался узнать, как сложилась дальнейшая судьба Дианы, спрашивая о ней у подруг по классу, так и ничего не узнал.

— А, сейчас за кем ты замужем? — в который раз спросил Джеймс, своим сознанием окунувшись в далёкое прошлое, до которого как во сне доносился голос Дианы, рассказывающей ему свою судьбу.

— Джеймс!? — удивлённо произнесла Диана.

— Что? — наконец очнувшись от своих раздумий, спросил Джеймс.

— Да, ты меня не слышишь, Джеймс! — видя его задумчивые глаза, смотрящие куда-то вдаль, Диана, пыталась вернуть его к действительности — Джеймс! Я тебе сказала кто у меня муж. Ты что не слышал?

— А? — спросил Джеймс, задумчиво глядя на Диану.

— Очнись, Джеймс! Я тебе уже всю свою жизнь рассказала и кто у меня муж! — сказала Диана и вдруг до неё дошло. — Джеймс?

— Что? Ах, да третий муж … по нановизору даёт интервью…

— Я не поняла. Что ты сейчас сказал?

— Когда?

— Последние слова. Ты вроде сказал вариант судьбы?

— Не помню, Диана.

— Что с тобой?

— Ничего.

Диана пристально взглянула на него и решила отстать с расспросами.

— Однако — Диана присела на холодный камень, обняв руками свои плечи, на которые спадали чёрные, как ночь, длинные волосы. Она поёжилась. — становится прохладно.

Джеймс посмотрел на неё украдкой, стоя поодаль. Он вспомнил давно ушедшую юность, безвозвратно канувшую в лету. Ему захотелось подойти к ней, обнять за хрупкие плечи, но он сдержал себя в порыве нахлынувших чувств, стоявших комком в горле. Тихо подойдя к ней, он снял пиджак и осторожно протянул его через её правое плечо, не коснувшись его даже кончиками своих пальцев.

— Накинь. — тихо произнёс Джеймс, словно боясь спугнуть тишину пещеры, озарённой лунным светом.

Она вытянула правую руку и взяла пиджак, который Джеймс, сняв, аккуратно положил на лежащий камень, напротив которого сидела Диана.

— Ты что боишься?

— Кого?

— Меня.

— Нет.

— А, почему ты, протянув, мне пиджак положил его на камень, а сам не накинул его на мои плечи? Неужели ты до сих пор меня любишь, Джеймс? Неужели, это правда?

Джеймс молчал.

— Значит правда.

— Какая, правда?

— Ты любишь меня, Джеймс. Все годы ты меня вспоминал.

— Ну,…э-э…

— Не старайся меня обмануть. Я психолог Джеймс. Окончила Гарвард. Психологический факультет. Может я стала плохим психологом, но распознать любовь в поведение человека я могу. Ты всё время нашего разговора, смотрел куда-то вдаль, но не на меня.

Джеймс молчал. Он не знал что ответить.

Вдруг в ней произошла разительная перемена.

— А, ты мне недавно приснился, Джеймс — произнесла она, укутываясь в его пиджак.

— Но, наверняка, в силу своей профессии журналистки ты встречала благородных мужчин? Могла бы выйти замуж. — сказал Джеймс, изо всех сил стараясь скрыть волнение, вызванное словами Дианы.

— Встречала!? — вырвалось у Дианы. — Да, все они идиоты, Джеймс!

— Ну, так уж и все?

— Да. Абсолютно все. Нарциссы. Деньги и власть. Всё, что их интересует.

— Но, наверняка и у тебя была настоящая любовь?

— Была…

— И…

— Что «и»?

— И, где он?

— Он…? — повторила в раздумье Диана вопрос Джеймса, отводя глаза в сторону. — …Он, сейчас стоит напротив меня.

— Как…? Диана! — воскликнул поражённый Джеймс неожиданным признанием Дианы, в искренности которой не было ни тени сомнения. — Но ты мне сказала тогда что я романтик.

— Юность глупа. Как говорят. Если бы юность знала, а старость могла. Но ещё ведь не поздно, Джеймс? А? Ведь не поздно?

Она замолчала, накинув на голову, пиджак Джеймса, спрятавши в него своё лицо, словно он был крепостью, спасающей странников от преследования полиции. Наступила тишина. И только тихие всхлипы, и дрожание хрупких плеч Дианы, на которых лежали её длинные чёрные волосы, выдавали тихое рыдание.

— Нет, не поздно, Диана. Конечно не поздно.

— Поздно. Зря прошла жизнь. Ты же знаешь, нельзя прожить судьбу заново. Будь прокляты эти деньги, карьера. — Сквозь всхлипы она дрожащей рукой достала из сумки нанофон и включила нанотрубку. Связи не было. Пещера не пропускала сигнал. — Извини, Джеймс, мне надо позвонить мужу, но здесь нет сигнала. Я сейчас вернусь.

— Хорошо.

Диана вышла из пещеры.

— Да! — опомнился Джеймс от неожиданной встречи, возвращаясь к окружающей действительности жизни. — Однако сейчас откроется портал!

Эта встреча затмила всё. Джеймс, наконец, вновь вернулся к действительности. Он посмотрел на часы. До открытия портала осталась минута.

Джеймс надел шапку-невидимку. Только шаги выдавали его присутствие в пещере. Диана вернулась в пещеру. В этот миг, в правой стороне от входа в пещеру, плоская плита пришла в движение. В плите появилась узкая щель, из которой бил яркий белый свет. Щель начала расширяться и ослепительно белый свет, исходящий из щели, становящаяся всё больших размеров, озарил тёмную пещеру. Свет ослепил Джеймса, и он прикрыл глаза правой ладонью. Привыкнув к яркому свету, льющемуся из щели, он быстро вбежал в открывшийся проход. В тот же миг плита начала вновь закрываться.

— Джеймс ты где? — оглядывая пустую пещеру, позвала Диана — Куда ты пропал?

Она услышала отдаляющиеся шаги. Посмотрев в сторону, она увидела яркий свет, бьющий из закрывающегося прохода в скале и, бросилась в него.

Джеймс уже прошёл временной портал пространства и очутился на извилистой тропе, убегающей вдаль зелённых холмов, когда обернувшись, он увидел как из почти закрывшегося портала времени в скале, пыталась выбраться Диана, левая нога которой застряла в проходе.

— Джеймс помоги! — окликнула Диана появившегося на тропе из воздуха Джеймса, с шапкой в правой руке.

Джеймс, подбежав, взял её за талию и начал тянуть. Проход продолжал быстро сужаться. Он изо всех сил потянул Диану. Нога была освобождена. В тот же миг проход закрылся.

— Спасибо, Джеймс. — поблагодарила Диана, гладя правой рукою лодыжку левой ноги. — Я люблю тебя, Джеймс.

— Идти можешь? — спросил Джеймс, видя быстро распухающую левую ногу Дианы.

— Могу. — ответила Диана, превозмогая боль.

Джеймс и Диана шли по тропе, петляющей между холмами. Перед их взором открывался зеленый простор бескрайних лугов, колыхавшихся, словно волны океана, от тёплого ветра, носившегося по бездонному голубому небу, озарённому яркими лучами солнца, плывущего в зените. Где-то вдали по зелённой долине, покрытой великолепными цветами, бежала серебристая река, отражая в своих тёмно-синих водах солнечный свет, струившийся с голубых небес.

Джеймс посмотрел вдаль и увидел высокий каменистый склон, окутанный белоснежным облаком тумана. На вершине склона возвышался дом. Немного поодаль он увидел подымающиеся клубы чёрного дыма.

Проходя, мимо густо растущих кустов орешника он услышал рык.

— Джеймс, лев! — увидев раскрытую пасть льва и высунутый красный язык, с которого стекала слюна, закричала в ужасе Диана, бросившись в сторону.

Джеймс успел схватить её за руку, когда Диана отскочила в сторону, сойдя с тропы, и висела уже над бездной.

— Держись! — закричал Джеймс, правой рукой крепко сжимая левую ладонь Дианы, а левой пытаясь достать из правого кармана рубашки шапку-невидимку.

Лев одним прыжком настиг Джеймса.

— Это конец. — произнёс про себя Джеймс, изо всех сил пытаясь вытащить Диану, висевшую над бездною.

Лев подошёл к Джеймсу обнюхал его и в тот же миг бросился в бездну, завис над ней. Спустившись к ногам Дианы, лев передними лапами схватил её ступни, и Диана выбралась на тропу. За ней прыгнул на тропу и лев.

Держась за руки, Джеймс и Диана бросились бежать к дому, стоящему на вершине холма. Тем временем лев снова скрылся в зарослях орешника.

Подбежав, к позолоченным воротам дома они стали стучать. Ворота открылись. За воротами никого не было. Джеймс и испуганная Диана увидели дом, окружённый великолепным садом с диковинными растениями, деревьями и цветами, растущими на аккуратно сделанных клумбах.

На ступеньках дома сидел старичок. Ростом он был с ноготок. Из его золотистых глаз текли слёзы.

— Кто вы? — спросил старик.

— Люди. — ответил Джеймс.

— Как вы сюда попали? Немедленно покиньте это место. Вам здесь запрещено находиться.

— А ты кто?

— Как кто? — опешил от неожиданного вопроса старик. — Бог.

Слёзы текли ручьями по щекам старика.

— А чего ты плачешь?

— Однажды я создал мир. Он являлся лучшим моим творением. Но мне стало одиноко.

— Отчего?

— От того что никто не мог оценить его красоту.

— И от этого ты плачешь?

— Нет.

— Тогда от чего?

— Я создал одно существо в этом мире. Это существо я назвал человеком. Но я сам не понимаю, как человеку стало одиноко в моём мире.

— И что дальше?

— Я создал ему вторую половину. Женщину. Но человек разрушил мною созданный мир.

— А для чего ты создал человека?

— Я хотел создать наблюдателя, с которым можно поговорить, поразмышлять о созданном мире.

— Зачем?

— Созданный мною мир был чистой случайностью. Я сам не знаю, как он устроен. Я думал, созданное мною существо, человек, разгадает тайну, как устроен мир. Но, человек оказался злобным существом. Мир для человека стал просто средством, для своей цели господства над миром. Но, как эта мысль родилась в сознании человека, мне не понятно. Ведь я, как мне казалось, всё учёл… Мир мне перестал быть интересным, и я ушел из него.

— Но не все люди злы. Есть и добрые.

— Есть.

— Тебе не жалко их.

— Жалко.

— Тогда помоги им.

— Не могу.

— Почему? Ты же Бог!

— Ты думаешь если я Бог, то всё могу? Всё в моей власти? Эх, люди… — обречённо произнёс старик. — Не для этого я вас создал…

— Ну,… в общем-то,…да.

— Ошибаешься. Я и власть понятия не совместимы. Я только создатель. И наблюдатель за своим творением. Но я не вправе вмешиваться в творение, которое сам создал.

— Почему?

— Такова моя природа.

— Но…

— Я же тебе сказал. — начал раздражаться старик. — Ваш мир возник случайно. В нём самопроизвольно возникли законы, в первое мгновение творения. Я сам не понимаю этих законов и почему они возникли. Поэтому я не могу вам помочь. Последний миллион лет, мне не даёт покоя только один вопрос. Только сейчас я понял, что эта загадка неразрешима, даже для меня самого, поэтому я отказался от поиска решить этот вопрос.

— Любопытно, какой?

— Дело в том, что я не знаю, был ли я всегда или возник из чего-то, или из кого-то? Может, есть кто-то, кто создал и меня? — старик поднял глаза к бездонному небу. — А, может, там, на небесах и никого нет? Хотя, скорее всего, это моя фантазия, мои домыслы. — Вдруг старик ни с того ни с сего сменил гнев на милость.

— Ты что не знаешь сам из чего или из кого ты возник? — спросил Джеймс, заметив в старике разительную перемену. Видно старик долго ни с кем не разговаривал, догадался Джеймс и подумал, что надо разговорить старика, тогда он уже наполовину сделает, то зачем его отправил Дэвид в этот неведомый мир, в который не ступала нога ни одного человека.

— Нет. А, может я существовал всегда? Знаю только, что я вечен. Смерти нет, ни в одной из созданных мною вселенных. Я её в глаза не видел. Есть только переход из одного состояния в другое. Хотя было у меня подозрение, что есть кто-то или что-то выше меня, которое породило меня, но оно, ни чем не подтверждено и не опровергнуто. Как в мире людей, которые на всём протяжении своей истории, со времён возникновения человечества и до нашего времени, ведут ожесточённые споры по поводу того есть или нет меня. И не могут опровергнуть или доказать самим себе моё существование. Хотя я в самом начале создания человека в мире, дал ему понять, что я есть. Только человек не услышал меня и начал спорить о моём существовании, то признавая его, то отрицая. Жаль только, что от этих споров пролилось столько крови в человеческой истории. Но я есть. Я создал человека. Человек размножился. Создал человечество. Развился на Земле. Так возникла история человечества. Но эта не идеальная история, которую я создал, а история войн и вражды, несущая смерть человеку и миру.

— Но, почему?

— Я создал мир. Прекрасный мир. Создал землю. Посадил деревья. Взрастил травы. Сотворил реки, моря, океаны. Потом решил выпустить в созданный мир птиц, животных. Мир получился прекрасным, как сказка. Но что-то в нём не хватало. Мне стало скучно и грустно. У меня возникло желание поговорить с разумным существом. Я хотел услышать от кого-то, что он думает о созданном мною мире. Так ли он прекрасен, как я думал? И тогда я замыслил создать существо по своему образу мысли и подобию. Мне удалось создать такое существо. Я назвал его — человек. Впустил в его тело созданный в своей небесной лаборатории дух, наделённый творчеством и размышлением об окружающем мире. Создал идеальную судьбу духа человека и мира. Но на последней стадии создания духа человека, в нём произошла случайная флуктуация его идеальной судьбы, приведшая к возникновению желания разрушения и уничтожения прекрасного мира. Возникли мнимые истории идеальной судьбы, которые проникли в идеальную судьбу человека, мгновенно размножились и стали уничтожать созданную мною идеальную судьбу мира и идеальную судьбу человека, погружённую в этот прекрасный мир. При создании идеальной судьбы человека, я где-то совершил ошибку. До сих пор я не разгадал тайну возникновения этой случайной флуктуации произошедшей в идеальной судьбе человека. Идеальная судьба стала множиться, размножаться. Появились бесконечное число мнимых вариантов историй одной единственной и неповторимой уникальной идеальной судьбы человека, которая являлась венцом моего творения в прекрасном мире. Но у всех этих вариантов был ужасный конец. С момента рождения людей, в них всегда реализовывался самый наихудший вариант мнимой судьбы, в конечном итоге приводившей к смерти идеальной судьбы человека. Более того, в самый момент рождения человека в мире его идеальный вариант судьбы мгновенно заражался мнимыми судьбами, которые питались идеальной судьбой в течении всей жизни человека, до тех пор, пока не съедали идеальную судьбу полностью. Как только идеальная судьба была съедена, наступала смерть человека.

— А, что происходит с мнимыми вариантами истории идеальной судьбы после того как они поглотят саму идеальную судьбу?

— Они продолжают жить, впадая в спячку.

— А разве со смертью идеальной судьбы сами мнимые истории мнимой судьбы не умирают?

— Увы. Ведь они мнимые. Смерть это их жизнь. Ведь и у смерти есть тоже своя судьба — судьба смерти. Смерть это мнимый мир. Мнимый мир — это сон смерти. У этого мнимого мира тоже есть судьба — мнимая судьба. Если нет судьбы жизни, то мнимые истории продолжают жить во сне судьбы смерти, до тех пор, пока не почувствуют рядом жизнь. Но вот, откуда они взялись, я так и не понял, хотя я и Бог? Оказывается, Бог и то не всё может знать. Поэтому, у меня всегда было подозрение, что есть что-то, что породило меня, что находится выше меня. Но, что? Увы, мне не дано это, знать.

— Слушай, разреши посмотреть твою лабораторию.

— Пойдём.

Старик встал со ступенек дома и пошёл по узкой тропинке поросшей травой в направлении холма. Вслед за ним пошёл и Джеймс. Миновав, райский сад они вышли к невысокому холму, на вершине которого стояло засохшее дерево. Острое зрение Джеймса ещё издали смогло разглядеть дерево, источающее чёрный дым. Это была яблоня. Старик шёл, молча, и Джеймс не стал приставать к старику с расспросами. Джеймсу было и так понятно, что старик идёт к древу познания. Дойдя до места, где росла яблоня, старик обернулся к Джеймсу и печально произнёс.

— Это древо познания. Я его посадил давно, когда создал множество бесконечных вселенных. Каждое яблоко, растущее на этом дереве — один уникальный мир, существующий на бескрайних просторах бесконечного числа вселенных, разбросанных во времени вечности.

— А само древо это вечность, содержащее всё, что только вообще может быть? — спросил Джеймс, заворожено глядевший на полусгнивший ствол яблони.

— Да. — ответил старик, садясь под древо.

— Я так понимаю, — обратился Джеймс к старику, сидящему под древом яблони, пристально рассматривая гнилую кору яблони, постоянно отваливающуюся от ствола — что среди растущих яблок на древе, есть одно яблоко нашего мира.

— Да. А ты сообразительный малый. — похвалил старик Джеймса, посмотрев на него добрыми, но печальными глазами. Лёгкий ветерок нежно касался чёрных волнистых волос Джеймса, в которых кое-где проступала седина, в это время задумчиво смотрящего в бездонную крону яблони, исчезающую в бесконечности бездонной выси голубого неба вечного лета, озарённого тёплыми серебристыми лучами солнца, плывущего по голубому небосвода этого неведомого мира Рая.

— Старик, — обратился Джеймс — а где яблоко нашего мира?

Старик поднял указательный палец правой руки, показав на ветку, растущую в гуще кроны яблони. Джеймс посмотрел по направлению указательного пальца старика и увидел засохшую, уже покрывшуюся гнилью ветку, на которой висело полусгнившее яблоко.

— Вот ваша вселенная. — произнёс старик, из золотистых глаз которого лились слёзы. — Внутри этого яблока находится земной мир. Как ты видишь сами яблоки все золотистого цвета, но из их сердцевины выходит чёрный дым. Они все поражены мнимыми историями, которые пожирают идеальную историю, которой обладает каждое из яблоков-миров, растущих на этом древе.

— Вот значит, откуда чёрный дым? — спросил Джеймс старика, садясь под полусгнившее древо, рядышком со стариком, из золотистых глаз которого вновь полились слёзы.

— Да. К сожалению, я не в силах вылечить древо яблони и гниль самих яблок, хоть я и Бог.

Джеймс встал и ещё раз внимательно посмотрел на ветви кроны яблони, не спеша, обходя могучий ствол древо познания. Головой он нечаянно задел сухую ветку. Ветка задрожала, и Джеймс коснулся рукой, чтобы её не повредить. Вдруг он увидел как из сухой ветки, стал расти молодой побег, на котором появилась еле заметная ярко-оранжевая почка.

— Что это? — спросил Джеймс, сидящего под яблоней старика.

— А, это… — увидев устремлённый взгляд Джеймса на сухую ветвь, неожиданно давшую молодой побег, на котором раскрылся цветок. Цветок быстро отцвел, и на его месте возникло маленькое яблочко, быстро разрастающееся в размерах, ответил старик. — …новый зарождающейся мир новой вселенной. Хоть само древо и мёртвое, но в нём таится жизнь. Вот поэтому регулярно на древе яблони и рождаются новые миры вселенной, в виде яблока. Каждое яблоко это один новый мир, возникший в настоящем времени в какой-то одной вселенной.

— Но яблоко здоровое, старик?

— Да. Но его идеальная судьба уже заражена мнимыми судьбами.

— Но, я не вижу признаков болезни.

— Терпение юноша.

И вдруг золотистый цвет быстро растущего яблока-мира из зелённой почки, на сухой ветки древа познания, стал быстро чернеть, превращаясь в серо-плесневелый цвет. В конце концов, яблоко-мир сморщилось, покрылось плесенью и стало гнить. Потом засохло. Ветка по-прежнему осталась сухой.

— Что это? — спросил Джеймс старика, указывая на появляющуюся, внутри каждого вновь рождающегося яблока-мира на полусгнивших ветвях древа, постоянно дающих молодые зелённые побеги, гниль.

— Это мнимые истории идеальной судьбы. — ответил старик — Они возникли из случайной флуктуации идеальной судьбы жизни мира. Я сам не знаю, как это получилось. Это была чистая случайность. Но как она появилась, я не знаю.

— Я могу взять одно яблоко, чтобы исследовать его? — спросил Джеймс у старика.

— Конечно. — ответил старик, и в воздухе повисло золотистое яблоко.

Джеймс внимательно начал разглядывать сверкающее золотистым цветом яблоко.

— Но в ней нет мнимой истории судьбы. — сказал Джеймс.

— Конечно. Я дал тебе молодое яблочко, но и оно уже заражено мнимыми судьбами. Но они ещё не успели проявиться в новом мире одной из вселенных.

— А мне нужно гнилое яблоко с мнимой историей. — пояснил старику Джеймс.

В тот же мгновение в воздухе неподвижно повисло золотистое яблоко, в центре которого уже можно было разглядеть заметное чёрное пятнышко, быстро размножающееся. Яблоко стремительно меняла цвет с золотистого на серо-плесневелый, переходящей в чёрный. Вскоре, серебристый мир стал серым, потом и вовсе почернел. Джеймс держал в руке почерневшее от гнили яблоко, из которого вырывалась струйка едкого чёрного дыма, уходящего в высокое голубое небо неведомого мира.

— Оставь ещё здоровое яблоко — попросил старика Джеймс.

— Для чего?

— Мне надо сделать биохимический анализ здорового и больного яблока, чтобы узнать, как ликвидировать мнимые истории в идеальной судьбе яблока-мира.

— Понятно. — ответил старик, и в тот же миг рядом с чёрным яблоком-мира, появилась золотистое яблочко серебристого мира, медленно теряющая свой серебристый блеск, говорящий о том, что идеальная история нового яблока-мира, уже поражена мнимыми историями судьбы.

— Старик! — радостно воскликнул Джеймс. — Ты забыл добавить причину в состав яблока-мира. Отсутствие причины и следствия развития породило непредсказуемый хаос развития мира на генном уровне. Только в природу причины нужно добавить смесь любви и размышления. Они нейтрализуют мнимые истории, и они сами себя уничтожат. Тогда мир вместе со всеми живыми существами обретёт идеальную судьбу.

Старик дал смесь. Джеймс осторожно добавил её в гнилое яблоко. Прошла минута, Джеймс пристально смотрел на яблоко, которое по-прежнему было гнилое и источало едкий чёрный дым мнимых историй поразивших мир, заключённый в яблоке.

— Неужели всё бессмысленно? — пронеслась страшная мысль в сознании Джеймса.

И вдруг яблоко вспыхнуло ярким серебристым светом на мгновение, ослепив Джеймса, поражённого красотой яблока, которое он бережно держал в ладони.

Старик поднял глаза, из которых текли слёзы, и взглянул на ладонь Джеймса, сквозь пальцы которого струился серебристый свет, чем-то напоминавший лунный свет, озаряющий вечную ночь мнимого мира, исчезающего в солнечном свете вечного лета идеальной истории истинного мира.

— Это что? — спросил старика ошеломлённый Джеймс.

— Мир. — ответил старик.

— Чей? — спросил Джеймс.

— Один из Миров бесконечных вселенных, существующих в Вечности. Тебе удалось то, что не смог сделать я. — улыбнулся старик.

— Что сделать? — спросил Джеймс.

— Сделать мир, в котором реализовывается идеальный вариант судьбы. Но как у тебя это получилось?

— Просто я добавил в гнилое яблоко размышление и любовь души человека.

— Боже, как я-то это забыл сделать! — воскликнул старик, рассматривая серебристое яблоко идеального мира, покоящегося в бережно сжимающего его в своей ладони Джеймса. — Теперь только осталось проделать ту же операцию с остальными яблоками, висящими и рождающимися на яблони.

— Но это невозможно, старик! — поднимая голову вверх бесконечной кроны яблони, теряющейся в бездонной выси голубого неба райского мира, воскликнул Джеймс. — Чтобы проделать ту же операцию даже со всеми сейчас растущими на древе яблоками, потребуется вечность. А если мы пропустим хотя бы одно гнилое ещё не родившиеся яблоко, то оно поразит гнилью своей мнимой истории остальные яблоки, которые мы излечим, только что изобретённым рецептом.

— Зачем такие сложности Джеймс! — удивился старик, поражённый тем, что иногда глубокие знания о природе вредят человеку. — Всё гораздо проще.

— То есть!?

— У тебя есть уже состав идеальной истории?

— Да.

— Ты сам видел как гнилое яблоко, только что, на твоих глазах превратилось в золотистое?

— Да.

— Джеймс, тебе только сейчас осталось ввести инъекцию идеальной истории под кору гнилого ствола яблони. Инъекция проникнет в сок, бегущий по стволу яблони. В конечном счёте, введённая тобой инъекция идеальной истории с соком, достигнет веток, на которых постоянно рождаются и растут яблоки-миры и проникнет в них. И тогда идеальная история, проникнув в каждое яблоко-мир, уничтожит все мнимые истории яблока-мира.

— Но ведь идеальная история древа яблони одна, а яблок-миров бесконечное множество.

— Верно. — кивнув головой, признав правоту Джеймса, ответил старик. — Но, парадокса и противоречия здесь нет, Джеймс.

— Как, так?

— Да. Ты прав. Но ты не учитываешь, что идеальная история одна для всех яблоков-миров, а значит, она может только возникнуть, когда все растущие и возникающие на древе яблоки-миры, будут иметь свою персональную историю идеальной судьбы. Дело в том, что все персональные истории идеальных судеб всех возникающих и растущих на ветвях древа яблоков-миров, живут во времени, бегущее из прошлого в будущее, по веткам яблони сливаясь в самом стволе древа. А ствол древа есть не что иное как одна и единственная идеальная судьба всех бесконечного числа вселенных, существующих в одной Вечности. Ствол древа яблони, содержит бесконечное число миров существующих вселенных, разбросанных на бескрайних просторах Вечности. Сейчас ствол древа миров поражён историями мнимого мира.

— Но это касается только идеальных историй миров, находящихся в каждом из яблоков?

— Да.

— Но создав идеальную историю для каждого яблока-мира, мы не сможем уничтожить мнимые истории судьбы каждого человека живущего в яблоке-мире.

— Верно. Но и здесь проблема решаема. — ответил старик.

— Каким образом? — спросил Джеймс, поражённый красотой сложности устройства яблоков-миров.

— По аналогии. Надо ввести инъекцию идеальной истории судьбы человека в реальную сейчас проживающую им судьбу, которая поражена мнимыми историями.

— Гениально! — воскликнул, поражённый догадкой Джеймс.

— Как ты понимаешь, только тогда реальная жизнь человека обретёт идеальную судьбу…

— …и идеальная судьба человека сольётся с идеальной судьбой мира, существующего в яблоке?

— Да. — ответил старик и спросил. — У тебя есть такой человек?

— Есть.

— Кто?

— Диана!

— Прекрасно. Теперь за дело, Джеймс.

Джеймс взял шприц. Опустил в раствор идеальной судьбы. Полностью наполнив шприц, он подошёл к древу яблони и ввёл тонкую иглу в гнилую кору древа, до последней капли опустошив содержащуюся жидкость идеальной судьбы мира и человека.

Выждав около получаса, чтобы идеальная история растворилась в соке, поражённом мнимыми историями, бегущими внутри ствола древа миров вечности и, наконец-то, достигла каждого яблока-мира, растущего на ветках яблони, он взглянул на старика.

— Теперь можешь сорвать яблоко, в котором существует твой мир, Джеймс. — произнёс старик.

— Но…

— Не бойся. Сорванное тобою яблоко не погибнет, оторвавшись от ветки. Оно обрело идеальную историю, а значит вечную жизнь.

Джеймс аккуратно сорвал яблоко, нежно сжимая рукой.

— Сейчас мы придём в дом, — продолжил старик — в котором ты всё это время жил с Дианой, пока здесь находился. Когда ты войдёшь в комнату, положи это яблоко на стол. И скажи Диане, что мы создали идеальную судьбу. Но больше ничего не говори.

— Тебе видней, старик. Я тебя не спрашиваю, что ты задумал, а просто верю, что ты задумал доброе. Потому что ты Бог, а Бог совершает только добрые дела.

— Правильно ты меня понял. Пойдём. Времени осталось мало. Ещё немного и сбудется то, о чём я мечтал целую вечность.

Старик начал не спеша спускаться по узкой тропинке, с холма, где цвело серебристым светом древо познания. За стариком шёл Джеймс, вслед за которым не торопясь, как и полагается царю зверей, легкой походкой трусил лев.

— Старик? — спросил Джеймс идущего впереди старика.

— Что?

— Я видел в твоём Раю удивительную сцену.

— Какую?

— Когда я гулял по полям, я увидел, как леопард подошёл к антилопе, стоящей у реки не обращающая никакого внимания на него. Затем антилопа вошла по колено в воду, в которой плавал крокодил. Крокодил подплыл к антилопе и стал зубами чесать её ноги. А, в это время, леопард, высунув язык, начал облизывать тёмно-зелёную спину крокодила.

— А, что тебя Джеймс удивляет?

— Как, что? Этого же быть не может! В природе крокодил нападает на антилопу, лисица ест зайца.

— А, понятно. Дело в том, что у каждого живого существа, живущего здесь, в этом мире, своя идеальная история судьбы, Джеймс.

— Но, чем, же они питаются?

— А, ты?

— Что я?

— Ты сколько уже времени здесь находишься?

— Около недели.

— По земному времени, будет век. А, ты за эту неделю что-нибудь ел или пил?

— Нет. Боже…я ещё жив, а не умер с голоду или жажды,…но почему? — удивлению Джеймса не было предела.

— Потому, что, все кто здесь живёт, питаются энергией своей идеальной судьбы, Джеймс. И, хотя, я сам создал идеальную судьбу, но, сколько ты меня не спрашивай, как мне это удалось я не смогу тебе это объяснить. Для меня это такая же тайна, как для человечества есть ли я, или меня нет. Но, что ещё более любопытно это то, что каждая судьба живущего здесь живого существа не вмешивается в чужую судьбу, а гармонично развивается во времени, сосуществуя параллельно с такой, же идеальной судьбой другого существа. Вот почему, когда ты сидишь на ступеньках моего дома, лежащий у твоих ног лев не набрасывается на тебя, а своим шершавым языком, лижет твои щёки, тем самым, выражая свою любовь к тебе.

— А, ведь это действительно так! — воскликнул Джеймс, припомнив случай в райском саду.

Это произошло на третий день его пребывания в Раю. Тогда ранним утром, Джеймс, вышел в сад, чтобы прогуляться. Он пошёл к реке. Проходя мимо лесной лужайке, он увидел лисицу, сидящую под кустом орешника. В это время на зелёную лужайку выбежал заяц. Тогда Джеймс решил спугнуть лисицу, чтобы та не напала на зайца и его не съела. Джеймс быстро побежал к лисице, держа палку в руке. Настигнув лисицу, в момент, когда она подбежала к зайцу, Джеймс был удивлён, что лисица не испугалась, а наоборот обнюхала его и положила ему в ноги спелое яблоко. Затем она подбежала к зайцу, с любопытством смотрящему всё это время на лисицу. Вдруг у лап зайца, из ниоткуда появилась морковка. Заяц обнюхал морковку и та исчезла. Лисица же всё время пока заяц обнюхивал, лежащую у его белых и пушистых лапок морковь облизывала языком его белую шёрстку. Съев морковку, заяц наклонился к лисицы и перед ней возникла курочка, которую она быстро съела.

И только сейчас Джеймс понял, что эта была не настоящая морковь и курочка, а всего лишь их образы. Заяц питался энергией образа моркови, а лисица — энергией образа курочки.

— Гениально! — воскликнул пораженный своей догадкой Джеймс. — Энергия образа жизни! Поедая энергию другого животного, сами животные сохраняют себе свою жизнь! Вот это и уникальность идеальной судьбы. Вот, это да старик!

— На то он и Рай. — уставшим голосом произнёс старик, ни чуть не удивившись открытию Джеймса.

Войдя в дом, Джеймс подошёл к комнате и отворил дверь. Он увидел стоявшую у окна светлой комнаты Диану, смотревшую вдаль бескрайних зелёных полей и холмов, залитых золотистыми лучами солнца, медленно плывущему по голубому небосводу бездонного неба неведомого мира. Чёрные волосы Дианы развевались от ветра, влетавшего в открытое окно комнаты, несущего благоухающие ароматы цветов и трав, колыхавшихся на бескрайних просторах полей вечного лета райского мира. Вдали серебрились в лучах яркого солнца светло-голубые воды реки Леты, хранящие навсегда потерянные знания о всех сокровенных тайнах жизни живых существ в этих, когда-либо созданных стариком странных яблоков-миров.

— Диана! — обратился Джеймс, которому безумно хотелось поделиться радостью. — У нас получилось. Мы нашли и исправили ошибку творения мира. Посмотри!

Диана обернулась. Теплый ветер, ворвавшийся в открытое настежь окно, с зелённых полей нежно касаясь щек Дианы, лаская, развивал её волосы, спадающие на тонкие плечи.

Она увидела, как Джеймс подошёл и бережно поставил корзину, доверху наполненную золотистыми яблоками. Отдельно он протянул Диане золотистое яблоко, в это время заворожено смотрящую на пылающий золотистый свет, исходивший от яблок, лежащих в корзине.

— В нём заключён наш земной мир. — смотря в сверкающие от счастья чёрные глаза Дианы произнёс Джеймс.

— Боже, Джеймс! — любуясь искрящимся яблоком, взятым из рук Джеймса, воскликнула Диана. — Ты сделал это, Джеймс! Я люблю тебя Джеймс.

Она была счастлива.

В открытую дверь вошёл лев с огненной гривой и попросил погулять Джеймса по просторам зелённых полей.

— Диана я пойду, погуляю со львом? — спросил Джеймс, улыбающуюся от радости Диану.

— Конечно, Джеймс — ответила Диана и тихим голосом добавила — Я люблю тебя Джеймс.

Джеймс вышел из комнаты. Из окна Диана видела, как он играет со львом, бегая по зелённым просторам бескрайних полей этого неведомого мира.

Диана отошла от окна, подошла к постели и взяла свою сумочку. Достала из неё нанофон и набрала номер. Она села на постель и ждала когда на другом конце возьмут трубку нанофона. Она не заметила, как Джеймс возвращался со львом с прогулки к их комнате.

Джеймс подошёл к двери. Дверь была полуоткрыта. Он уже хотел войти в комнату, где находилась Диана, но услышал, как она говорила по нанофону.

— Оно у меня…, но, я не хочу этого делать,…будьте вы прокляты,…где гарантии?…Поняла…

Джеймс вошёл в комнату.

Диана смотрела в упор на Джеймса. Джеймс увидел в её правой руке бластер, дуло которого смотрело в его глаза. В левой руке Дианы было золотистое яблочко.

— Стой, где стоишь. — ледяным голосом сказала Диана. — Если шелохнёшься — ты труп.

Джеймс замер.

— Значит ты агент разведки? — спросил Джеймс, уже поняв, что она была подослана к нему.

— Да.

— Понятно.

— Тебе ничего не понятно. Ты идиот. Романтик. Я была приставлена к тебе.

— Зачем?

— Ты даже не знаешь?

— Что?

— Ни один твой рассказ не опубликован. Эта фикция.

— Это ложь!

— Нет. Все рассказы твои передавались в секретное бюро разведывательного управления мирового правительства Земли.

— Но мне регулярно приходили журналы с моими опубликованными рассказами.

— Да. Но в единственном экземпляре, печатающийся специально для тебя в специальном отделе нашего разведывательного управления.

— А премия Ньюбла?

— Фикция. Мы выдали её тебе. Ты неудачник Джеймс. К тому же полный идиот, романтик. Веришь в любовь, доброту людей. Кретин!

— Значит, ты знала о моей миссии в этом неведомом мире?

— Да. Мне нужно это яблоко. — Диана взвила курок. — Отойди от двери, а то стреляю.

Вдруг над головой Дианы появился светлячок, золотистыми крылышками, бесшумно вибрировавшими в неподвижном воздухе. Он медленно подлетел к спине Дианы и сел. В то же миг Диана рухнула на пол.

— Диана! — заорал Джеймс, подбегая к лежащему на полу бездыханному телу Дианы.

— Сейчас она очнётся. — услышал Джеймс, знакомый голос за спиной.

Обернувшись, он не поверил своим глазам. Перед ним стоял Дэвид. Вид у него был ужасный.

— Дэвид?!

— Где яблоко?

— Ты откуда здесь?

— Джеймс. Всё после. Где яблоко?

— Там. — Джеймс указал рукой на пол, на котором лежало яблоко.

Дэвид подбежал и бережно взял яблоко в свои мускулистые руки.

— Где моя дочь? — послышался хриплый голос ожившей Дианы.

— Диана. Слава богу, ты жива? — Джеймс прижал её к груди.

— Где моя дочь? — повторяла еле слышно Диана в ухо Джеймса.

— Не знаю, Диана. — ответил Джеймс. — Что случилось, Дэвид и как ты здесь оказался?

— Они — Дэвид указал в сторону входа портала — проникли в наш центр исследований. Им надо яблоко мира. Я успел сбежать сюда через портал каппадокийской пещеры. Сейчас портал должен вновь открыться, и они проникнут в этот мир.

— Кто «они», Дэвид? Зачем им яблоко? И, вообще, что здесь происходит?

— Где моя дочь? Мне нужно яблоко или я всех вас убью! — пытаясь вырваться из крепких рук Джеймса и дотянуться левой рукой до бластера, валяющегося неподалёку на полу, кричала обезумевшая Диана.

— Возьми — спокойно ответил Дэвид, давая поднятое с пола золотистое яблоко.

— Нет, Дэвид! — закричал в исступлении Джеймс, пытаясь выбить из рук Дэвида, дающего яблоко Диане. Но, как, ни старался у него это не получалось. Рука Джеймса проходило сквозь руку Дэвида.

— Успокойся Джеймс. — сказал стоявший у двери старик.

Диана впилась зубами в яблоко и откусила его. Яблоко вновь стала целым, только небольшие рубцы её зубов оставили едва заметный след на кожицы земного яблока-мира.

— Теперь я владею идеальной судьбой! — воскликнула Диана, вырываясь из объятий Джеймса — Но, что, со мной. Всё плывёт перед глазами.

Через мгновение Джеймс обнимал бездыханное тело Дианы.

— Нет! Диана! — орал в исступлении Джеймс, прижимая к груди мёртвую Диану. Из его глаз текли слёзы, падая на лицо и грудь Дианы. — Вы убили её!

— Нет. — тихо произнёс старик. — Она сейчас оживёт.

— Что происходит, кто-то может мне объяснить? — закричал Джеймс.

— Теперь, пожалуй, да. — спокойно ответил старик, обращаясь к улыбающемуся Дэвиду, смотрящему на ничего не понимающего Джеймса, сидящего на полу комнаты.

— Она откусила яблоко идеальной судьбы. — сказал Дэвид.

— Я это понял! — в бешенстве заорал Джеймс.

— Теперь идеальная судьба вошла в Диану и уничтожила мнимые судьбы — спокойно пояснил старик.

— Что со мной? — оглядываясь по сторонам, спросила ожившая Диана — Джеймс? Дэвид? Как вы здесь? А, где моя дочь? — спросила пришедшая в сознания Диана, пытающаяся встать и добраться до валяющегося в дальнем углу бластера. — Я готова любой ценой вернуть свою маленькую дочурку. Даже если придётся вас убить.

Она посмотрела на Дэвида и Джеймса.

— Теперь не сможешь, Диана, ты откусила яблоко с идеальной судьбой. — спокойно ответил Дэвид.

— Да. Всё так. Теперь я бессмертна, а вы смертны. Поэтому я выполню приказ до конца и верну дочь. И вы не сможете мне помешать, иначе я убью вас.

— Не убьешь.

— Почему?

— Я тебе дал яблоко идеальной судьбы. А, человек с идеальной судьбой не может причинить никому зла. — ответил Дэвид. — Я знаю, что ты и не хотела причинить никому зла. Ты хотела просто нормально жить, но попала в ловушку политических интриганов. Но ты даже не догадываешься, что те которые возглавляют земное правительство, контролирующее всю жизнь земных жителей, на самом деле существа с того света. Ожившие мертвецы, захватившие Землю.

— Но, как им это удалось? — спросил поражённый Джеймс.

— Природа смерти обладает другими законами. Они открыли закон обратного хода времени. От старости к юности. Однако в этом законе природы смерти есть неразрешимый парадокс.

— Какой? — спросил Джеймс.

— Как только мертвец достигает юности, он вновь умирает и уже никогда не может вновь воскреснуть. Но и здесь есть лазейка у природы.

— Какая? — спросила Диана.

— Идеальный вариант судьбы. По сути, он аналог Бессмертия. Идеальный вариант судьбы помогает совершать бесконечный переход от юности к старости и обратно, не выходя за их пределы. Это нечто похожее на петлю времени. — ответил Дэвид.

— И, что делать? — спросил Джеймс.

— У меня есть план. — ответил Дэвид.

— Какой? — спросил Джеймс.

— Пусть Диана отдаст им яблоко, но..

— Ты, что? Хочешь им дать идеальный вариант судьбы мира? — спросил Джеймс.

— Конечно, нет. Мы дадим им яблоко с истинной истории смерти. Чтобы наверняка уничтожить мнимые истории их судеб поразивших идеальную судьбу человека в нашем мире. Ведь ты уже знаешь, что они могут вечно существовать и в самой смерти, ожидая возникновения где бы то ни было жизни, в любой форме. — спокойно ответил Дэвид. — Диана ты поможешь нам?

— А, где мы такое яблоко найдём? — спросила Диана.

— Вот оно. — произнёс старик. — Никогда даже ни думал, что создам, то чего абсолютно не может быть и то, что противоречит моим божественным принципам. Но всё-таки я хоть и уже старик, но Бог, как не крути.

— Так, ты согласна Диана? — кладя на плечо Дианы, мускулистую руку, спросил Дэвид.

— Я только хочу знать, где сейчас находится моя дочь?

— Она в безопасности.

— А, где этому доказательство?

— Посмотри. — обратился к Диане Дэвид и и дал в руки Дианы зеркальце. Она посмотрела в него и увидела дочь, играющую на зелённой лужайке со львом.

— Она в райских кущах. — тихо прошептал Дэвид, лукаво улыбаясь, на ухо Дианы, по щекам которой лились слёзы. — Старик помог ей. Я его с трудом уговорил вмешаться в судьбу твоей дочери. Он боялся изменить своим вмешательством ход истории. Но, подумав, он спас твою дочь, Диана.

— Спасибо вам. — поблагодарила Диана и спросила. — Что мне нужно сделать?

— Мы дадим тебе яблоко с истинной историей смерти.

— Но, они заставят меня, его проверить на себе.

— Безусловно.

— Но, тогда я умру.

— Нет, Диана. Ты будешь жить. Ты первый человек, уже получившая свой неповторимый и уникальный идеальный вариант судьбы. А он убивает не только любые мнимые истории, но даже мнимую историю смерти. — Дэвид посмотрел на яблоко с мнимой историей смерти и улыбнулся. — Скажи, спасибо Джеймсу. Ведь именно он настоял на том, чтобы ты была, первая кто сможет исправить свою судьбу. Пожалуй, это будет самое грандиозное научное открытие в мире. Сможешь?

— Смогу.

— Тогда вперёд.

Портал открылся, и комиссар полиции Грегори Пек, с первым министром Джоном Миллером вступили на тропу. Навстречу им бежала Диана.

— Яблоко! — направляя дуло бластера на Диану, потребовал Грегори Пек.

Диана остановилась в пяти шагах от них, протягивая золотистое яблоко истинной смерти.

— Оно настоящее? — спросил Грегори Пек.

— Где моя дочь?

— Яблоко. Получишь дочь, когда яблоко идеальной судьбы будет в наших руках.

— Возьми. — протягивая открытую ладонь, с лежащей на ней золотистым яблоком в сторону стоявшего напротив неё Грегори Пека.

Грегори выстрелил. Пуля прошла рядом с сердцем Дианы. Она упала наземь.

— Откуси яблоко при нас. — потребовал от смертельно раненной Дианы, Грегори Пек.

Диана поднесла слабеющей рукой ко рту яблоко и надкусила его и в то же мгновение ожила.

— Ладно, живи. Давай его. — крикнул Грегори Пек, выхватив из открытой ладони яблоко.

— Бежим. — крикнул Грегори Пек, стоявшему рядом с ним Джону Миллеру.

— Где моя дочь? — кричала обезумевшая от горя Диана, с быстро заживающей раной на груди, полученной от пули выстрелившего в неё Грегори Пека.

— Она мертва! — крикнул Джон Миллер, бежавший следом за Грегори Пеком, в закрывающийся пространственно-временной портал скалы.

— Нет! — закричала Диана, разыгрывая безумие матери, теряющего своего единственного ребёнка. — Будь ты проклят!

Выбежав из портала, комиссар полиции обратился к министру.

— Думаю можно и нам обрести идеальную судьбу? Мало ли что можно ожидать от этих монстров?

— Согласен. А то от этих семерых действительно можно ждать что угодно. А, так они нас тоже не смогут убить. Им придётся смириться, с тем, что мы, как и они обретут идеальную судьбу, а значит бессмертие. А бессмертие в нашем мире — это абсолютная власть не только над всеми судьбами народов вселенной, но и вечная власть над бесчисленными мирами бесконечных вселенных.

Грегори посмотрел на сияющее яблоко, свет которого озарил тёмную пещеру, спрятанную внутри горы, похожей на бородатого старика с чалмой, выдуваемой ветрами, носившимися по раскалённой от зноя днём и холода ночью каппадокийской долине в течении многих столетий. Он покрутил в руке золотистое яблоко и откусил. Затем отдал министру. Министр откусил тоже. Яблоко мгновенно восстановило свой прежний размер, оставив едва заметную борозду на кожице от их зубов.

— Теперь мы обладаем идеальной судьбой. — произнёс комиссар полиции Грегори Пек, идя к центру пещеры.

— Да. — ответил министр. — Теперь мы тоже станем правителями всех бесконечных миров существующих в бесконечных вселенных, раскиданных на бескрайних просторах седой Вечности.

Министр встал в круг очертанный Грегори Пеком в центре каменистой пещеры. Под их ногами песок засветился и в яркой вспышке на миг озарившей тёмную пещеру, комиссар полиции Грегори Пек, и рядом стоявший с ним министр Джон Миллер исчезли, провалившись в песочную воронку. Пещера вновь погрузилась в темноту холодной ночи, окутывавшую каппадокийскую долину.

Через мгновение министр и комиссар полиции появились у подножия горы, возвышающейся в центре мексиканской долины, заросшей высокими кедрами, под зелёнными кронами которых скрывалась жёлто-красная земля, некогда принадлежавшая исчезнувшей цивилизации майя и ацтеков. На самой вершине горы, возвышался древний храм, стоявший на идеально ровном каменистом плато, выложенным белым гранитом. Высокие пики древнего храма, уходили в бездонную высь светло-голубого неба, искрящегося в лучах солнца, стоявшего в зените.

Выйдя из заросшей густыми лианами портала, на еле приметную тропинку, комиссар полиции и министр, быстрым шагом приблизились к каменистой плите, встроенной в горе.

Одним пальцем министр нажал на камень. Он открылся. Министр и комиссар полиции вошли внутрь горы и камень вновь закрылся. Внутри была шахта. Они сели в лифт и через пять минут спустились под землю. Выйдя из лифта, они оказались в узком коридоре, в конце которого была дубовая дверь. Подойдя к двери, министр нажал красную кнопку и дверь открылась. Министр вошел внутрь, за ним вошел комиссар полиции. Дверь за ними мгновенно закрылась.

Они стояли у входа в большой голубой зал. Министр, а вслед за ним и комиссар полиции вошли в президентскую комнату. Полумрак окутывал зал, и только слабый свет озарял дубовый круглый стол, стоящий в центре зала. За столом сидели семеро мертвецов. Чёрные одежды и капюшоны, надетые на их головы, скрывали их лица. Лица, которые управляли Землёй.

Джон Миллер, молча, прошёл к столу и, вынув из министерского пиджака серебристое яблоко, аккуратно поставил в центр стола.

Сидевший президент указательным пальцем показал Миллеру на яблоко, предлагая откусить. Министр, взяв, яблоко со стола и надкусил его. Прожевав, он проглотил кусочек яблока. Из-под чёрного капюшона блеснули алым светом глаза, пристально следящие за министром. Прошло минут пять. После чего каждый из семерых сидящих за столом мертвецов-президентов по очереди откусили от яблока.

Вдруг они увидели, как лицо министра начало покрываться морщинами. Перед ними стоял седой старец. Кожа начала слезать. Через пять минут остался только скелет. Ветер открыл окно, развеяв его по ветру. Через полминуты то же самое произошло и с президентами, оставив лишь их черепа, из глазниц, которых, то вспыхивал, то угасал темно-багровый свет.

Наступила тишина. Зловещую тишину президентской комнаты, нарушили шаги. Дверь открылась, и в неё вошли трое. Это были Джеймс с Дианой и Дэвид. Они замерли, глядя на мерцающие черепа, тех, кто хотел обладать идеальной судьбой.

— Вот и всё. Земля свободна. Её жителям теперь ничто не угрожает. — тихим голосом произнёс Джеймс.

— Давайте быстрее уйдем из этого жуткого места. — предложила Диана.

— Да. Только я заберу черепа. — сказал Дэвид.

После чего Джеймс с Дианой и Дэвид вновь вошли в портал пространства и времени. Яркая вспышка света озарила портал, в котором они исчезли.

В открытое окно проник луч солнца и упал на подушку. Джеймс поморщился, накрылся с головой одеялом и перевернулся на правый бок. Сквозь полудрёму он подумал о странном сне, который ему приснился. Одновременно он вспомнил о том, что сегодня последний день, когда ему срочно надо сдать в редакцию журнала свой новый рассказ о странном американце в жёлтом ботинке, иначе с ним будет, расторгнут контракт и он, выплатит большую неустойку. Холодный пот прошиб Джеймса от того, что он вспомнил, что рассказ не окончен, и он срочно должен его дописать.

Джеймс от этой мысли аж подпрыгнул в постели, сбросив одеяло, упавшее с кровати на пол. Выпрыгнув из постели его ноги, коснулись тёплого пола, уже согревшегося тёплыми лучами июньского солнца, светившего в открытое окно. Задев ножки стула от такого прыжка из постели, Джеймс опрокинул с грохотом его на пол.

— Наконец-то, наш малыш проснулся. — донеслись слова до Джеймса из-за приоткрытой двери его спальни.

Джеймс узнал до боли знакомый из детства ласковый голос матери.

— Молли, он уже не малыш. — ответил хрипловатый бас мужчины, шуршавшего свежими листами с ещё с запахом не высохшей типографской краски развёрнутой газеты.

— Для меня он всегда останется малышом. Я и не знала, что он настолько талантлив. — услышал Джеймс ответ женщины, ставящей на стол чашку с блюдцем. Послышался звук льющейся воды. По всему было понятно, что женщина наливала кипяток из чайника в чашку.

— Да. Я очень удивлён. Хотя, у него с пяти лет была способность к математике, но чтобы сделать открытие в области физики времени. Пожалуй, это будет первый случай в истории науки, когда восемнадцатилетний юноша, получит нобелевку. — сказал мужчина, складывая газету и беря чашку в руку.

Джеймс медленно, стараясь, чтобы его не заметили, вышел из спальни и одним глазом посмотрел в узкую щель приоткрытой двери кухни и застыл на пороге.

— Уже проснулся? — спросила молодая женщина, на вид которой было около сорока лет. — С добрым утром, сынок. Садись за стол. Сейчас будет завтрак. Я тебе приготовила твою любимую манную кашу, сварила яйцо и кофе. Садись сейчас положу. Тебе кофе с молоком?

— Вы кто? — спросил ошарашенный Джеймс, узнав отца и мать.

Стоя в дверях, Джеймс посмотрел в сторону настежь распахнутого окна, в которое падали лучи утреннего июньского солнца. Тёплый утренний ветерок влетел в окно и зашуршал свежими страницами газеты, аккуратно сложенной на левом краю стола, за которым сидел отец.

— Да… — протянул сидевший за столом мужчина. — У меня такое тоже бывает, когда день и ночь работаешь, но всё-таки не настолько, чтобы не узнать своих родителей.

— Вы, мои родители?! Но… — Джеймс потерял дар речи. Он подбежал к зеркалу, висевшему у входа кухни и, посмотрел в него. И обомлел, не поверив тому отражению, которое возникло в зеркале. Из зеркала на него смотрел кудрявый паренёк восемнадцати лет в голубых глазах, которого мерцал озорной блеск, уже излучавший едва заметный свет знаний и мудрости будущего талантливого учёного и писателя.

Напротив зеркала, на стене висел отрывной календарь. Невольно, Джеймс посмотрел на листок календаря и обомлел. На листке календаря была дата: «1июня 1986 года».

— Что «но», сынок? — спросила женщина, подходя к Джеймсу, застывшего перед календарём, входя правой рукой в чёрные кудри вьющихся волос, доставшихся ему в наследство от его деда, ласково гладя по голове.

— Мама? — произнёс Джеймс, поворачиваясь к столу, удивлённо смотря на плотного телосложения мускулистого мужчину, читающего газету и держащего в правой руке чашечку горячего кофе. — Отец? Этого не может быть!

— Что с тобой, сынок? — услышал за спиной нежный голос матери, ласкающей своей правой рукой кудрявые волосы Джеймса.

— Джеймс, хватит нас разыгрывать, лучше скажи нам, как тебе это удалось? — спросил отец, радуясь открытию Джеймса. — Нам позвонили рано утром из России. Вам дали Нобелевку. Научный мир с ума сошёл от твоего с Дэвидом открытия.

— Что? Кто? С Дэвидом? — спросил ничего не понимающий Джеймс. — Как он тоже здесь? Но, как? Неужели это…? Но этого быть не может! …России!? Но, Нобелевку дают в Швец…

— Да что с тобой? — спросила мать.

— Джеймс? Мы всё знаем! — строго, но с шуткой сказал отец, посчитав, что Джеймс, сам хотел разыграть их, делая вид, что ничего сам не знает о своём открытии и получении Нобелевской премии по физики.

— Что вы знаете?

— Джеймс, мы понимаем твою шутку, но не кажется ли тебе, что она немного затянулась и постепенно превращается в банальность? — беря со стола чашку, из которой тонкой струйкой вился пар горячего кофе, по-прежнему улыбаясь и подмигивающий за спиной Джеймса стоявшей Молли, спросил мужчина, назвавшийся отцом Джеймса. — Может, ты расскажешь?

— О чём?

— О своём открытии, сынок. — ответила Молли, назвавшейся его матерью.

— Каком?

— Джеймс! Хватит скромничать. Весь научный мир только и говорит о тебе. Нам уже звонили!

— Кто?

— Марсиане! — пошутив, засмеялся отец и добавил. — Из России. Тебе дали Нобелевскую премию. Пожалуй, это первый случай в истории премии, когда её лауреату нет ещё и двадцати.

Джеймс вскочил из-за стола и как ошпаренный бросился к входной двери.

— Джеймс, ты куда? А завтрак? — услышал испуганный голос женщины, стоявшей у плиты. — Возьми письмо!

Джеймс увидел письмо, лежавшее на краю стола. Опрокинув, стул он схватил письмо и выбежал в дверь, выходящую на улицу.

— Что с ним, Клифф? — удивлённо спросила Молли, сидящего за столом мужчину.

— Не понимаю. — растерянно ответил Клифф, отец Джеймса.

Выбежав из дома, Джеймс столкнулся с Дианой, быстро поднимающуюся по ступенькам дома, в котором Джеймс очутился этим утром чуть, не сбив её с ног.

— Джеймс! — крикнула Диана. — Стой!

Джеймс остановился.

— Диана? — опешил от неожиданного её появления здесь Джеймс.

— Ты прочитал моё письмо? — спокойно спросила Диана.

Джеймс молчал. Он смотрел на Диану и не мог поверить, в то, что она стоит перед ним.

— Но это уже не важно, Джеймс. — продолжила разговор Диана с Джеймсом, стоявшим перед ней поражённый её неожиданным появлением. — Я люблю тебя, Джеймс! Я согласна.

— Да?

— Да! И мои родители дали согласие.

— На что?

— Как на что? На нашу свадьбу. Ты же мне сделал три дня тому назад предложение. Или ты пошутил?

— Ты не знаешь, где сейчас Дэвид?

— Знаю. А какое он имеет отношение…

— Где он?

— Он уехал, но…

— Как? Куда?

— В Россию, но Джеймс…

— Куда? В Россию?

— В ЦЕРН. Ты и он получили нобелевку по физики. Ты, что ещё не знаешь? — Диана говорила быстро, так что казалось, что она торопилась сказать что-то более важное, чем уже состоявшееся в научном мире, событие, перевернувшее представление о времени и пространстве вселенной. — Но…

— Как? ЦЕРН в России, а не в Швейцарии!? Так, значит… это не сон?

— А, вот, что с тобою произошло… — загадочно улыбнувшись, произнесла Диана, сощурив глаза, в которых блеснул озорной огонёк, скрытый за длинными чёрными как ночь волосами, упавшими на её лицо, налетевшим ветерком июньского утра.

У Джеймса сложилось впечатление, что Диана знает больше, чем говорит.

— Значит, это было на самом деле? — самопроизвольно вырвалось у Джеймса догадка, которая как вспышка молнии озарила его сознание, вспомнившее события, не приснившееся этой ночью, а случившиеся на самом деле, в реальности. — И межпланетный звонок Дэвида, и нептунянин-таксист, и Долина Верблюдов в Каппадокии и моё интервью со стариком в раю, и райские яблочки с древо познания, и мнимые судьбы, и цивилизация президентов Мира Смерти, пытающиеся захватить яблоко-мира с идеальной судьбой, чтобы обрести бессмертие и власть над земным миром и портал времени. И Россия, а не Швеция…

— Да, Джеймс. Милый, дорогой, любимый Джеймс… Та жизнь была одной из бесконечного множества мнимых судеб одной мнимой судьбы мнимого мира. Мы вернулись именно в ту точку времени судьбы мира, из которой возникает идеальная судьба — наша с тобой одна судьба, Джеймс, в которой соединятся две наши жизни твоя и моя. Как только произойдет наша свадьба, то ход всей истории изменится. Но эта будет другая идеальная история мира, в которой каждый человек будет счастлив.

Джеймс проснулся ранним утром, когда в первых отблесках зари медленно гасли звёзды на светлеющем небе, а бескрайние просторы зелённых полей, окружавшие маленький городок Милвилл, прятались в предрассветном тумане проступающего из уходящей июньской ночи тёплого летнего дня нового мира. Рядом спала Диана. Он, осторожно боясь потревожить сладкий сон жены, отбросил в сторону одеяло и встал с кровати. Подойдя к настежь открытому окну, он сделал глубокий вздох прохлады прозрачного воздуха и посмотрел вдаль.

Предрассветный туман неподвижно висел над ещё сонными полями, раскинутыми на бесконечных просторах Милвилла. Из-за восточной части горизонта едва заметного сквозь прозрачную пелену бело-сизого тумана медленно всходило солнце, озаряя тёмный небосвод уходящей ночи, на котором одна за другой гасли звёзды. Яркие лучи восходящего солнца озаряли перистые облака, застывшие над кромкой горизонта подсвечивая их края жёлто-красными тонами. Справа застыл лес, окутанный холодным туманом тихой реки, застывшие воды которой в предрассветных сумерках старались не потревожить, последние минуты сладкого сна уходящей ночи наступающего лета в этом тихом уголке мало кому известного маленького мира, затерявшегося на бескрайних просторах матушки Земли. Где-то вдали ухала сова, возвратившаяся с ночной охоты за полевыми мышами, живущими в высоких травах милвиллских полей.

Неожиданно Джеймс увидел как из бело-сизого тумана, медленно плывущего над тихой рекой, бежавшей по холмистой долине Милвилла, стали проступать неясные черты странных существ. Они были похожи на тех, которых Джеймс видел на огненной реке, когда гулял с Дэвидом по местным окрестностям отеля, располагавшимся на Нептуне, в который он приехал по его просьбе на космическом такси.

— Неужели это был не сон? — еле слышно спросил сам себя Джеймс, до сих пор не верящий своим глазам, наблюдающими, за окружающим его миром.

— Нет, милый Джеймс. — услышал он из-за спины голос проснувшейся Дианы, незаметно подошедшей к окну, в которое смотрел Джеймс, поражённый красотой окружающего мира. — А, эти бело-сизые существа, плывущие над рекой… цивилизация тумана. Их ты видел на Нептуне, когда прогуливался с Дэвидом у огненной реки. Помнишь?

— Так, это действительно было на самом деле?

— Да. Джеймс. Мой любимый. — тихо прошептала Диана и поцеловала Джеймса.

Джеймс услышал, как к дому подъехала машина. Он взглянул в окно, отрываясь от нежных губ целующей его Дианы. Это было то самое такси, что его доставило на Нептун.

В дверь их комнаты тихо постучали.

— Да. — произнесла Диана, беря белоснежный халат, висевший на стуле, стоящего в углу комнаты, у ночного столика и накидывая его на обнажённое упругое нежное тело.

Дверь открылась. На пороге стояла Молли.

— Не помешала? — спросила она.

— Нет. — ответила Диана.

— Дэвид приехал. Стол уже накрыт для праздничного завтрака. Мы ждём вас в гостиной. Диана, твои родители будут через десять минут. Они уже едут.

— Да. Мы будем через несколько минут. — произнесла ласковым голосом Диана и со всей искренней нежностью и бесконечной любовью, исходящей из сердца, учащённо бьющегося в её юной груди, добавила. — Спасибо, мама.

Молли закрыла дверь, и Джеймс услышал удаляющиеся неторопливые шаги своей доброй матери.

— Боже, как долго твоё удивление Джеймс! — вынимая из шкафа стоящего, вдоль правой стены комнаты, озарённой первыми лучами восходящего солнца земного мира, своё праздничное платье, радостно произнесла Диана. — Одевайся же скорее. Дэвид тебе всё расскажет. Ну!

Джеймс оделся и вслед за Дианой вышел из комнаты.

Закрывая дверь он, обернулся и окончательно всё понял, увидев лежащее на ночном столике золотистое яблоко, серебристый свет которого озарил весь этот прекрасный и загадочный земной мир идеальной судьбы его и Дианы.