Химеры

— В эту ночь мы умрем.

Хоть лингвистический анализатор был не в состоянии воспроизвести интонации говорившего, но абориген выглядел спокойным. По крайней мере по человеческим меркам. Что творилось в голове похожего на огромную птицу существа, можно было только представить.

Абориген повернул голову и одним глазом посмотрел сперва на Павла, потом на Оксану. Могло показаться, что он смотрит хитро, искоса, будто с ненавистью. А потом снова что-то защелкал на своем языке.

— Уходите. Иначе и вас пожрут химеры, — донесся перевод из анализатора.

— Ладно, удачи тебе, — сказал Павел. — Можешь возвращаться к своим.

Анализатор прощелкал перевод, после чего инопланетянин встал, сделал какой-то жест правым верхним крылом и вышел из палатки.

— Уже третий говорит о каких-то химерах, — заволновалась Оксана. Она вышла из палатки вслед за аборигеном и проводила его взглядом.

— Не верю, что их действительно съедят, — сказал присоединившийся к ней Павел.

Оксана не отвечала. Лишь задумчиво смотрела в сторону поселения. Оно напоминало ей вольер. Не могли эти птицы сами создать всего этого. Уровень развития не тот. Слишком простой язык птиц, их простые верования указывали на примитивность и юность цивилизации. А здесь — и блестящие округлые дома из какого-то металлического сплава, и идеально ровные дороги, и даже роботы. Причем не как земные — с шагающим или колесным шасси, а левитирующие над землей шары, из которых при необходимости выползали похожие на руки инструменты.

— Как курятник, — предположила Оксана. Внешность аборигенов тоже навевала эту мысль. Они были похожи на кур, но размерами больше среднего человека, и с двумя парами крыльев. Правда, маленьких. С такими не полетаешь.

— Или зоопарк, — высказал свою догадку космолетчик. — Им могут специально внушать каких-то химер, чтоб птицы не разбегались. Никаких заборов, ничего такого тут нет. Они могли бы просто убраться отсюда. Следовательно, их обрабатывают психологически. Я не специалист по мимике птичьих рас, но мне кажется, они ни капли не переживают.

— Если ты и прав, что предлагаешь? Оставить их вот так? Рабами неизвестно кого?

— Нам нужно выйти на связь с теми, кто это построил. А там уже решить, что и к чему. Кто знает, где здесь правда?

— А если не выйдем? Будем просто смотреть и не вмешиваться? — озлобленно фыркнула Оксана.

— Да, — спокойно ответил Павел.

— Даже если их действительно начнут убивать?

— Это какой контакт у тебя по счету? Первый? Второй?

— Третий, — буркнула Оксана.

— Помню себя в твоем возрасте. Тоже хотелось всем и каждому во вселенной нести нашу земную правду, — усмехнулся Павел. — Только для других она может быть губительна. Как земноводная раса с созвездия Сириуса. Раз в цикл там каждому выдают оружие и говорят убивать своих соплеменников. Чем больше — тем лучше. Да, для нас такое покажется зверством, но для них это форма эволюции. Выживший в этот день поднимается по их иерархии и получает право заводить потомство. Без таких законов — с их темпами размножения они давно перенаселили бы свою планету.

— Да, я проходила их в академии, — пробормотала Оксана. — Но все равно это бесчеловечно!

— А они и не люди. И не обязаны быть человечными. Давай лучше пройдемся по этому городу.

Здесь было жарко, хоть на планету опускался вечер. Градусов сорок как минимум. Встроенный термометр на рукаве Оксаны испортился, и узнать точно было невозможно. Но жара ощущалась даже через поддерживающие температуру одежду и крем для лица. Раздеться здесь, походить с полчасика, и никакой солярий не будет нужен.

Блестящие панцири куполовидных домов в лучах заходящего светила сияли красным. Как и дороги. Прямые и длинные, никаких изгибов, ямок и неровностей. Из какого материала их проложили — трудно было представить. По обочинам дороги росли то ли кустики, то ли миниатюрные деревца с черно-фиолетовыми листьями. Их подстригал круглый летающий робот, а после втягивал в себя лишние листья и ветки. Перья аборигенов переливались, отчего птицы становились похожими на новогодние ёлки. Несмотря на то, что трое из них рассказали о предстоящей погибели, они не выглядели испуганными. Аборигены спокойно ходили по улицам, о чем-то перещелкивались, клевали еду из расставленных по городу огромных мисок, восседали на высоких насестах, сделанных из чего-то, похожего на пух. Никто из них не обращал внимания на двух землян, медленно идущих по улицам города. Ни явно чуждая палатка из климатической материи, ни даже земной корабль, стоявший неподалёку от селения, не вызывал у них интереса. Будто сюда едва ли не каждый день наведывались космические исследователи и местные настолько привыкли к ним, что перестали замечать.

— Кто такие эти химеры? — спросила Оксана.

— Если они существуют, — ответил Павел, — то или живут под поверхностью, или прибывают с других планет. Из космоса мы не засекли поселений, отличных от этих.

— Они могут не существовать? — удивилась Оксана. — Взгляни вокруг. Аборигены сами не могли все это построить.

— Они могут быть не первой цивилизацией на этой планете, жить на технологиях, оставшихся от другой расы. Исчезнувшей. Такое часто бывает: исчезает одна разумная раса — на её место приходит иная. А химеры… Лингвистический анализатор мог просто ошибиться. Он часто так делает. Или же это может быть местный религиозный культ. Или же они построили все сами, а мы просто не понимаем их культуры и считаем недоразвитыми. В космосе всякое бывает.

Павел подошел к аборигену, важно восседающему на насесте и вытащил из кармана анализатор.

— Вы боитесь химер? — спросил он, а прибор прощелкал перевод.

Ответа не было. Абориген лишь повернулся и посмотрел на землянина правым глазом.

— Вы не хотите, чтобы химеры пришли? — Оксана переформулировала вопрос, поняв, что понятия страха и его аналогов в языке птиц попросту не существует.

Абориген защелкал своим клювом и гордо поднял голову.

— Мы готовились к этому всю жизнь. Таково предназначение, — донеслось из анализатора. — Но чужакам нельзя находиться здесь, когда химеры придут. Для них это плохо.

— Спасибо, — кивнул Павел, убрал анализатор и повернулся к напарнице: — Я же говорил тебе: ритуал. Только ритуалы разные бывают, лучше все-таки смотреть со стороны. Это может быть опасно для нас. Лучше предостеречься.

— Наша Инквизиция в свое время тоже проводила ритуалы, — буркнула Оксана. — И было бы гораздо лучше, если бы к нам тогда кто-то прилетел и прекратил всё это.

— Для нас лучше...

— Мы бы могли увезти их отсюда, — взвелась Оксана. Её темные брови сдвинулись к центру, а рот сжался в прямую линию: — Здесь их не так много, на корабле поместится как минимум половина.

— Никаких действий, пока не поймем, что здесь происходит, — вздохнул Павел. — Но нам лучше вернуться на корабль и наблюдать при помощи дронов.

Закат из красного становился фиолетовым. Небо превратилось в огромную радугу. Фиолетовый переходил в синий, синий — в голубой, голубой — в зелёный. А на востоке все заканчивалось снежно-белым.

Город аборигенов также изменился. Теперь он выглядел так, будто кто-то разлил по нему разноцветные краски. Зелёные домики соседствовали с красными, красные — с голубыми, голубые — с фиолетовыми. Как город каких-нибудь сказочных гномиков из сказки.

Птиц-аборигенов на улицах становилось больше. Они выходили из своих домов и словно бы застывали на металлических дорогах. Перья светились еще сильнее, и на расстоянии эти существа уже напоминали не кур, а сгустки разноцветного света.

— Нам нужно поторопиться, — сказал Павел и ускорил шаг. — Кажется, их ритуал вот-вот начнется.

Оксана недовольно оглянулась по сторонам и поспешила за напарником. Подойдя к палатке, космолетчик приказал ей свернуться, и та, вмиг сложившись в небольшой кубик на колёсиках, покатилась за ним. Павел уже давно не перезагружал воздушные фильтры корабля, вот и пришлось это сделать, разбив временный лагерь. С такой техникой надо осторожно. Сломается двигатель — можно подать СОС и за пару дней обязательно кто-то прилетит. А вот если сломается воздухофильтр — это уже почти гарантированная смерть.

Корабль стоял на небольшой полянке, окруженной черно-красными деревьями, больше напоминающими гигантскую траву, и кустиками как в поселении, но неухоженными, разросшимися, с аппетитного вида плодами на ветках. Правда, вкусить инопланетных фруктов землянам было не суждено — химический анализ показал, что для человека они ядовиты. Звездолет тоже мерцал. По его крыльям пробегали бесформенные разноцветные пятна. Они сливались друг с другом, образовывая новые, иногда не виданные человеком цвета, мигали, как цветомузыка. Павел любовался здешним природным явлением: далеко не везде такое увидишь. А вот Оксана шла уставив взгляд в землю. Больше всего она удивлялась спокойствию напарника. Сейчас тех всех существ должны убить, а ему плевать. Будто бы каждый день наблюдает уничтожение целых поселений.

Уловив сканером приближение своей команды, корабль открыл входную дверь и спустил трап. Внутри было холодно. Хоть звездолет и поддерживал идеальную для человека температуру воздуха, но после поверхности планеты и Оксана и Павел чувствовали себя так, будто вошли в холодильник.

— Я не видела там религиозных сооружений, — заметила Оксана, проходя в рубку. — Они должны как-то отличаться от остальных построек. На всех планетах, где существует религия, отличаются.

— А еще там не было детей, — заключил Павел. — Ни одного цыплёнка. Или дети не могут выходить из домов, или здесь их просто нет.

— Что лишний раз доказывает — это или кормушка, или зоопарк, — сказала Оксана. — А мы собираемся вот так сидеть и смотреть, что с ними случится. Как трусы! А если бы нас вот так в зоопарк?

— Сперва поймем что и к чему, — Павел уселся на стул и принялся программировать маршрут дронов: — Если здесь творится геноцид и необходимо вмешательство — мы подадим рапорт на Землю и там решат, что делать.

— Пока мы будем смотреть, а на Земле рассматривать — их уничтожат как вид! — пробормотала Оксана и повернулась к экрану.

Небо медленно теряло свои оттенки. Цвета сливались, тускнели, а с востока наступал ночной мрак. Длилось это недолго: минут пять — и ночь расстелила по небосводу звездную простыню с двумя красноватыми лунами. Словно глаза огромного существа, они смотрели с небес на планету, окрашивая верхушки деревьев в багряные оттенки.

— Сегодня здесь особый день, — сказал Павел, глядя на выведенные на монитор графики движения спутников планеты. — По расчетам две луны одновременно восходят только раз в году. С этим вполне может быть связан какой-нибудь местный ритуал.

Оксана его не слушала. Она рассматривала картинку с борта беспилотника.

Через зеленоватый фильтр ночного видения легко было заметить выстроившихся по улицам странного города существ, возведших свои клювы к небу и перебирающих маленькими крылышками, будто бы намереваясь взлететь.

И тут что-то произошло.

В микрофоне послышалось шипение, щелканье, клацанье. Металлические дороги исчезали. Они таяли, словно состояли из воды, оставляя после себя черную, как космос, землю.

Земля двигалась. Бурлила как океан. Будто её рыли сотни гигантских кротов. Аборигены еле держались на своих лапах. Некоторые из них падали, но сразу же вставали и снова возносили клювы к небу. Но никто из них не пытался бежать. Это действительно напоминало ритуал. Страшный и кровавый ритуал съедения, принесения какой-то жертвы.

Оксана затаила дыхание, тогда как Павел заинтересованно смотрел в монитор.

Под одним из инопланетян образовалась огромная воронка, и тот провалился под землю. Оксане даже показалось, что абориген в этот миг улыбался, если улыбку на их клювах вообще можно было представить. За ним под поверхность планеты ушел еще один, и еще.

А потом Оксану передернуло. Она еле удержалась, чтоб не закричать.

Существо, выпрыгнувшее из-под поверхности планеты, не было похоже ни на что виденное ею ранее. Огромное мясистое тело выглядело бесформенным и постоянно пульсировало. Размером оно было со средний автомобиль и весило наверняка несколько тонн.

— Сканирую! — крикнул Павел скорее сам себе, чем Оксане.

Существо на какой-то момент зависло над землей. Из микрофона послышалось зловещее чавканье. Оно схватило одного из спокойно стоявших аборигенов, вмиг поглотило его и скрылось в норе, на прощание вильнув здоровенным, похожим на мышиный, хвостом.

— Они поедают их! — кричала Оксана. — Нам нужно что-то сделать! Усыпляющий газ, он же есть у нас?

Она вся раскраснелась, на лице явно проглядывала паника.

— Успокойся, — негромко ответил Павел. — Иначе по возвращению домой опишу все в рапорте и летать тебе больше не дадут.

Оксана с презрением посмотрела на напарника. Ей больше не хотелось полетов, чужих планет и внеземных цивилизаций. Как можно вот так просто наблюдать подобную картину, бесчувственно пялясь в монитор?

— У них нет мозга! — воскликнул Павел. — И желудка нет. Эти существа как биомашины! Ткань постоянно меняется. Это похоже на...

Его пальцы принялись перебирать по монитору.

— Достать бы образец этого существа для анализа.

Оксана его не слушала. Она смотрела, как разумные птицы одна за другой пропадают в норах. Городок медленно покрылся пылью — почти ничего не разглядеть. Словно внезапно поднялась песчаная буря. Лишь тени, мелькающие где-то там, в густом пылевом тумане.

Спустя некоторое время пыль потихоньку начала оседать. В свете двух лун поблескивали куполообразные дома и пустые насесты. Теперь это все было мертвое: жизнь ушла отсюда, став чьей-то добычей.

«Зачем? Почему?» — раздумывала Оксана, глядя, как черная разрыхленная земля покрывается металлической дорогой. Неразумных кормят разумными? Какое этому может быть объяснение? Эволюционный процесс, как у сириусян? Вряд ли. Этой цивилизации явно не грозит перенаселение. Те штуки действительно чьи-то биомашины, и им нужны эти птицы для какого-то процесса? Может. Но это бесчувственно!

Разнообразные теории появлялись и исчезали в голове космолетчицы. Одни из них казались реалистичными, другие слишком фантастическими, третьи совсем бредовыми. А как оно на самом деле — черт его знает.

И внезапно воздух над городом ожил.

Он заблестел, свился небольшим вихрем, закружил над домами. Оксана успела подумать, что этот вихрь и есть живые существа, но он обрел цвет, рассыпался на маленькие части, каждая из которых повисла в воздухе.

«Нам нужно поговорить» — гласила ярко-красная надпись.

— Не только у нас есть лингвистические анализаторы, — сказал Павел.

***

Оксане казалось, что она поднимается вверх. Но этого не могло быть. Вход в округлый коридор, куда они с Павлом ступили вслед за шарообразным летающим роботом, явно вел куда-то под поверхность планеты, но стоило войти сюда, как складывалось впечатление, что тоннель ведет вверх.

Ей было страшно. Она отрывисто дышала и нервно закусывала губу, но любопытство все же победило. Как тут останешься в корабле, когда представляется шанс разгадать загадку этой планеты?

Возле стен округлого коридора плавал светящийся желтоватым дымок. Никаких осветительных приборов здесь не было, а значит, этот дымок и был местной лампой. Поразительно! Как такая технология вообще работает?

Павел шел молча вслед за роботом и явно ничего не боялся. Оксана подумала, что он уже понял, что здесь происходит, но хочет, чтобы она увидела все собственными глазами.

Коридор начал расширяться. Через несколько десятков метров он превратился в огромный зал, окутанный таким же дымком, но синеватым. Он зашевелился, пошел волнами. Оксана от испуга отступила назад, подумав, что этот дымок и есть обитающее здесь живое существо. Но потом она заметила в мареве что-то черное.

— Не бойся, — успокоил её Павел. — Хотели бы они сделать нам что-то плохое — не привели бы сюда. Но, может, после встречи с ними тебе больше не захочется лезть ко всем подряд с человечностью.

То, что вышло из тумана было похоже на гибрид крота с пингвином. Длинное, черное, лоснящееся тело, длинный красный клюв на голове и никаких глаз.

Оно встало напротив людей, поднялось, оголив перепончатые лапки и защелкало клювом.

— Приветствуем вас, — прозвучал голос. Оксана испуганно оглянулась в поиске источника звука и поняла: говорило не существо, говорили стены. А точнее — дымок. Эта штука работала не только вместо лампы, а еще и в качестве переводчика!

— И вас приветствуем, — сказал Павел.

— Вы не можете пройти дальше, — перевел дымок щелканье существа. — Атмосфера внутри планеты ядовита для вас и разрушающая для ваших вещей.

— Спасибо, что предупредили, — пробормотал про себя Павел.

— Здесь были другие до вас. Некоторые пытались вмешаться в наш естественный процесс. Нам пришлось остановить их. Спасибо, что не вмешивались, — озвучил дымок щелканье существа. — Мы не хотим близко контактировать с другими цивилизациями. Это может навредить и им, и нам. Мы не желаем обмена знаниями и технологиями. Ко всему мы сможем прийти сами без ущерба нашей культуре и разуму.

— Мы не несем ущерба вашей культуре и разуму, — попытался объяснить Павел, но инопланетянин подался вперед и быстро защелкал клювом. Если эмоции этого существа были похожи на человеческие, то оно явно злилось.

— Культурный и технологический обмен ведет к деградации расы. Получив доступ к чужим технологиям, цивилизация обычно становится ленивой. Считает, что уже изобретено все, что может быть изобретено. Не ими, так чужими. Это ведет к остановке развития. Поэтому мы не хотим не только обмениваться, а даже знать о научных изысканиях других цивилизаций. Рано или поздно мы придем ко всему сами. Но, в отличие от других, для нас прогресс не завершится никогда. Раньше мы летали в космос. Но увидев, чем заканчивается такой путь, решили отказаться от него.

— Мы улетим, — сказал Павел. — Вынуждение чужой цивилизации к контакту противоречит нашему уставу.

А Оксана подумала, что, может, не зря в научной фантастике так редко затрагивается период дальше освоения космоса. Межзвездные перелеты, контакты с внеземными цивилизациями, те или иные сверхспособности — и все. Что после этого — мало кто предполагает. Даже нынешняя фантастика двадцать третьего века мало чем отличается от таковой в веке двадцатом. Тогда мечтали покинуть Солнечную систему, сейчас — галактику и вселенную. Вот и вся разница.

Позабыв про сковывающий её минуту назад страх, Оксана смело размышляла над тем, что сказал чужой. Может, они правы? Почему большинство рас из тех, с которыми возможен контакт, находятся примерно на одном уровне развития с человечеством? Почему никто еще не встретил чисто гипотетическую цивилизацию шестого типа? Или даже пятого? Они действительно стали богами или такой цивилизации космос и контакты просто становятся ненужными? Или же шестой уровень возможен, только если отказаться от контактов и сосредоточиться на развитии своей расы, своей культуры и своих технологий?

Вон есть Джешуа — они старше людей тысячелетий так на пять. А технологии на одном уровне. Разве что психоформы у них имеются, но это больше физиологическая особенность, чем научный прорыв.

А здесь — и дымок-переводчик, который анализирует чуждую лингвистику гораздо лучше земного аналога, и, судя по этому помещению, управление гравитацией. Кто знает, что еще у них есть? И как давно они существуют? Наверняка они летали в космос, когда по Земле еще ходили динозавры.

— Вы перерождаетесь? — спросила Оксана, вспомнив увиденную наверху картину. — Из тех существ, что наверху? Это акт перерождения, верно? Как из личинки вылупляется взрослая особь...

— Мы рождаемся, — ответил голос из синеватого дымка.

— Рождаетесь из них? Из тех, наверху?

— Можно и так сказать, — подтвердило существо. — Вы двое вполне могли бы иметь потомство. У нас все иначе. Нам для этого нужны не две особи, а три. Первая особь — мы. Мы осеменяем вторую особь. Даем ей часть себя. Вы видели вторых особей. Они неразумны, руководствуются только инстинктами.

— По сути живая матка, которой не нужно тело, — сказал Павел, обращаясь к Оксане. — Структура довольно похожа.

— Третьих особей вы тоже видели наверху. Осемененная вторая особь способна создать плоды, но ей для этого нужен материал. А третья особь служит именно для этого. Все её тело — материал для потомства. Вторая и третья особь зарываются в землю, где рождаются на свет десять-двадцать новых представителей нашей расы. Разных особей.

— При таком потомстве вы перенаселили бы планету, — заключил Павел. — Значит, есть и другие ваши колонии в космосе!

— Мы изучили ваши тела и узнали, что процесс размножения для вашей расы приятен, — ответил инопланетянин. — Для нас этот процесс приятен только для третьей особи. Второй все равно. А для первой особи акт размножения можно сравнить со сдиранием кожи у вас. Единицы идут на это. Они очень ценятся нашим обществом. Поэтому, хоть наши выводки многочисленны, но их очень мало.

— Но ведь они разумны! — воскликнула Оксана. — Ваши, как вы говорите, третьи особи! У них есть культура...

— Они недавно стали разумны, но у нас нет другого выбора, — прозвучало в ответ. — Мы им обеспечили идеальные условия для жизни на поверхности планеты. Они не могут жить внизу, а мы наверху. Так распорядилась природа. К тому же они сами жаждут прихода вторых особей. А если третья особь не воспроизводит потомство — вскоре она сходит с ума и умирает.

— И вы, цивилизация, которой миллионы лет, не можете им помочь? — неверяще спросила Оксана.

— Это наша культура и мировосприятие. Вы нас все равно не поймете и не вправе нас судить.

Оксана вспомнила документальный фильм, рассказывающий о событиях столетней давности на Земле. Тогда придумали способ выращивания детей в искусственной матке вне человеческого тела. Многие протестовали. Идеология, религия, воспитание — многим что-то мешало принять новшество. Но прошло время — и люди приняли это как данность. Кого-то выращивали искусственно, кто-то рожал по старинке — все свыклись. Это не принесло ни дискриминации, ни захвата искусственнорожденными высших должностей, ни вырождения человечества, как прогнозировали противники. Просто дало свободу выбора. Почему не могут они, раз смогли люди?

Но чужой был прав: человек не знает, кто они, каково их мировоззрение, культура, традиции. Может, если бы удалось это узнать — их точка зрения стала бы вполне логичной. А может, человек никогда не смог бы её принять.

— А теперь прошу покинуть нашу планету и никогда больше сюда не возвращаться, — донеслось из окутывающего стены дымка.

***

Планета отдалялась. Сперва она стала желто-зелёным куполом, покрытым вязью облаков. Потом превратилась в огромный, светящийся в свете здешнего солнца шар. А после обратилась в маленькую точку на вселенском холсте.

— Паш, я думаю, нам не нужно докладывать о них на Землю, — сказала Оксана, смотря на тонущую в космическом море планету.

— Они должны знать...

— А потом прибудут сюда и уничтожат всех. Просто из страха. Подумай, какого уровня эти существа? А наши возьмут и долбанут по ним сейсмическим оружием. А не наши, так ежи. Наши же делятся с ними подобными находками или кашинкаи. А может, все вместе. Или как минимум зашлют ржасских метаморфов к ним для разведки и регрессии.

— Нам бы не помешали их знания, — ответил Павел, готовя корабль к переходу во внепространство.

— Это будет геноцид. Или их, или нас, если они окажутся слишком сильными. Послушай ты! Давай сотрем материалы и расскажем, что планета необитаема. Конфедерация больше не будет сюда наведываться и все будут счастливы!

Напарник на миг прикрыл глаза, будто бы начал медитировать, глубоко вздохнул.

— Пожалуй, да, ты права. Но я скопирую данные для себя. На случай какого-нибудь кризиса. Мало ли.

— Как хочешь, но пообещай, что без нужды не покажешь их никому.

Павел не ответил. Лишь коснулся пальцем приборной панели. Корабль блеснул, покрылся светящимся заревом и исчез во тьме.