Чужие чувства

Аудиозаписи, видео, компьютерные игры… Технологии прошлого века остались за спиной, а человечество неумолимо шагает вперед по линии времени. И Вселенная взирает на то, что эти маленькие существа создают для себя, с нескрываемым удивлением. Углеродная жизнь кует свои подобия из металла, пытаясь в вечной погоне за идеалом воспроизвести себя в точности.

И лишь одна преграда стоит на пути людей. Но как ее преодолеть?.. Это эмоции и переживания. Та неотъемлемая часть каждого из нас, которая не дает машине превратиться в полноценного Человека. Это и стало краеугольным камнем всей современной жизни. Человечество пришло к простому выводу — зачем подвергать себя риску, погружаясь с аквалангом в глубокие моря? Или, например, лететь среди облаков, втайне боясь разбиться насмерть? Стареющим толстосумам надоело ездить на охоту ради удовольствия — подумать только, нужно садиться в ховермобиль, тащиться бог знает куда… Да еще и стрелять! Тратить деньги на патроны или батареи для излучателей! Полная бессмыслица. Но искусственные симуляторы и голографические воспроизведения событий тоже быстро наскучили жадным до ощущений созданиям.

Все решило изобретение одного ученого, имя которого быстро затерялось среди сотен других — теперь его даже не вспоминали. СПЭС — система передачи эмоционального состояния. Технология быстро нашла свое применение, и богачи всего мира активно начали пользоваться новшеством. Вскоре, подобно плесени, компьютеры на базе этой новой системы распространились по всей планете, без боя захватывая умы и сердца людей. Ты просто садишься в удобное кресло, подключаешь к себе датчики, надеваешь шлем ощущений и расслабляешься — оператор все сделает за тебя. Удобно, не правда ли? В конце концов, множество занятий направлены только на получение определенных эмоций. Теперь оператор будет, скажем, покорять скалы с заступом в руках, а вы, подключенные к нему, получите полную гамму ощущений. Словно вы сами неуклонно карабкаетесь вверх, к победе. Головокружение высоты, усталость во всем теле, привкус скорого триумфа — вы ни на секунду не усомнитесь в том, что сами покорили эту гору.

Каждый достиг того, чего желал — ленивые обыватели получили дозу ощущений и переживаний, а смелые операторы продолжили заниматься тем, что делали и до этого — только с обязательным чипированием. Полная безопасность и сложнейшие системы контроля оператора — ничто не могло нарушить его эмоциональный взрыв. Торжество общества потребления.

Сделало ли это жизнь людей лучше? Снизило уровень преступности? Нет. Но все были довольны, смакуя собственные иллюзии — впрочем, как и всегда. Я дрожащими руками скинул с себя шлем и в сильнейшем напряжении принялся расхаживать по комнате. Я только что эмоционально побывал на месте водолаза, которого от голодной акулы отделяет стальная клетка. Адреналин кипел во мне, а я с раскрасневшимися щеками опрокинул в себя стакан ледяной воды. Вот это приключение! Какие эмоции, ощущения, страх, смешанный с благоговением! Ледяная хватка вокруг бьющегося сердца — а вдруг с клеткой что-то не так? Вдруг акула сможет прорваться внутрь? Что со мной тогда будет? Конечно, ничего. В душе я осознавал, что это невозможно, да и я нахожусь у себя дома, в глубоком уютном кресле. А оператор… Да какое мне до него дело? Но потому СПЭС и завоевал такую популярность — мои эмоции были неподдельными, в отличие от симуляторов. Поток сигналов передавался прямо мне в мозг, воздействуя на те же зоны, что проявляли активность в голове отважного водолаза.

Постепенно я приходил в себя, а пальцы переставали дрожать. Отличное завершение дня — теперь я усну, как убитый… Смахнув пот со лба, я усмехнулся и сел за письменный стол. Каждое свое «путешествие» я исправно записывал в пухлый дневник, в котором жили уже десятки подобных историй. До чего все-таки дошел прогресс! Мне даже не нужно отходить от искусственного камина, чтобы стать кем угодно. Страницы дневника хранили истории тяжелоатлета, водолаза, альпиниста, охотника, профессионального игрока в покер и многих других людей, что позволили всему миру присоединиться к своим переживаниям.

Электроручка выводила символ за символом, пополняя увлекательные рассказы дневника. «Бесчисленные зубы и бездонная пасть морского чудовища»… Звучит неплохо. За окном уже стемнело, и я, взяв пульт, усилил обогрев камина. Ручка выжгла на специальной бумаге жирную точку — мой рассказ был окончен. Когда-нибудь я напишу достаточно историй и сложу их в книгу, которую с упоением будут читать потомки. Люди будут восхищаться смельчаками прошлого, но не операторами, а мной — тем, кто любезно поделился с ними этими захватывающими подробностями жизни. Замечтавшись, я откинулся на спинке стула. Свет ламп озарил мои бледные, костлявые ладони — пожалуй, стоит посетить солярий. И с завтрашнего дня прибавить к рациону больше белковых смесей.

— Мистер Кин, пора ложиться спать!

В комнату вошел небольшой андроид — великолепное решение для домработниц нового века. Теперь необязательно было приходить в хозяйский дом — можно было управлять роботом дистанционно. На экране маленького слуги показалось улыбающееся лицо пожилой женщины.

— Марта, еще только двадцать минут десятого.

— Ну и что же, мистер Кин, вы устали после приключений, пора и отдохнуть немного! Я оставила на кухне стакан теплого молока, выпейте его и ложитесь — завтра на работу все-таки!

— Ох, — я с хрустом потянулся, — может, ты и права. Приготовь мне что-нибудь на завтрак и можешь отключаться от робота. Столько трудов… Пора на боковую.

С каплей сожаления я окончательно отключил СПЭС-шлем. Вокруг него еще какое-то время сверкал неясный радужный ореол, прежде чем рассеяться в духоте гостиной. Постель приняла меня теплым одеялом и мягчайшей подушкой.

— Спать.

Услышав команду, дом потушил все лампы, и остались лишь приглушенные звуки улицы, настойчиво пробивавшиеся через окна. Сон окутывал меня плотным облаком, но мысли все еще лениво текли в голове. Чем бы таким заняться завтра? Укрощение диких животных? Какой-нибудь интересный спорт?.. Внезапно я вспомнил новостные заголовки. Завтра же боксерский матч! «Чувствовать» двух соперников будут завтра миллионы людей. И я! Я тоже хочу…

Следующим утром я, как обычно, ехал на работу в ховермобиле, читая очередной выпуск новостей на планшете. Автопилот отлично делал свою работу — водителей в мире почти не осталось, разве что профессиональные каскадеры да актеры. В городах продолжались протесты — ничего нового, я каждый день с интересом рассматривал этих глупцов по дороге на работу. Как и сегодня — у самого здания с миллионами офисов стояла толпа странно одетых фриков с разноцветными плакатами. Под «странным» внешним видом я понимал отсутствие строгого костюма.

— Долой СПЭС!

— Хватит превращать людей в домашних животных!

— СПЭС — добровольное рабство! Наркотик!

Сунув руки в карманы брюк, я медленно прошел мимо разношерстной толпы. На контрольном пункте первого этажа сидел скучающий пухлый охранник.

— И чего это их никто не разгонит? — спросил я, предъявляя пропуск. — Разве полиция не должна сажать таких за решетку?

Охранник зевнул.

— Вызывали уже. Они… Как же это полицейские сказали… «Не совершают ничего противозаконного». Мол, стоят — и пусть стоят дальше.

— Бездельники. Лишь бы не работать! Ты как, сегодня будешь участвовать в боксерском матче?

— А то! Весь город, наверное, будет! Уж я-то ему врежу!

Я добродушно посмеялся — наш простофиля-охранник поставил деньги на Питерсона, но все прекрасно знали, что он не чета Хонгу. Лично я сегодня войду в голову Хонга и покажу этому заносчивому американцу, что такое настоящий бокс! День шел как обычно — отчеты и подписи, подписи и надписи. На обеде только и разговоров было, что о СПЭС и боксе. Я украдкой посматривал в окно — даже с моего сто пятнадцатого этажа было видно толпу демонстрантов. Все никак не хотели уходить… От стекла меня отвлек голос коллеги.

— Ну а ты, Кин, чем вчера занимался?

На секунду я смутился, запутавшись в собственных мыслях.

— Я… Ах, вчера! Я плавал с аквалангом. В клетке! А с другой стороны была настоящая акула.

— Ого! И как ощущения?

— Непередаваемые! Огромные челюсти прямо передо мной, отделяет только решетка… Ух! Как вспомню — до сих пор скулы сводит!

Офисные клерки начали наперебой обсуждать мой рассказ и хвалиться собственными приключениями. Я же вернулся к созерцанию плакатов. С такой высоты видно было не очень хорошо, но на самом большом плакате я разобрал едва различимые слова: «Чужие эмоции — не наша собственность». В самом деле? Я вспомнил свое погружение к акуле. Оно ведь и правда не мое. Получается, я украл чужие переживания? Ничего не сделав для того, чтобы заслужить их? Нет. Ерунда какая-то. Лучше вернуться к работе — бумаги и счета успокаивали меня не хуже стакана молока от Марты.

Вечерний ховермобиль нес меня домой, а я с нетерпением глядел на спидометр — почему у нас такие строгие ограничения скорости?! Уже вот-вот все начнется, а я еще на трассе! Влетев домой, как осенний ветер, я с размаху плюхнулся в кресло, даже не потрудившись снять пальто. СПЭС-шлем моментально оказался на мне, а из-за дверей кухни выглянул удивленный андроид.

— Мистер Кин, а как же ужин? Остынет ведь!

— Не сейчас, Марта, у меня матч!

Гонг, доза адреналина, напряжение тугих мускулов, капли пота, разбегающиеся по коже, и… Пустой зал. Все хотели получить эмоции бойцов, а зрительное восприятие — прошлый век. Шаг вперед, ноги напряжены, руки похожи на два тарана! Удар за ударом — мощные, быстрые, будто выстрелы. Обострившееся восприятие; но что это? Удивление, непонимание — попался на обманный маневр! Всплеск самых разных эмоций и чувств, а потом… Нокаут. Эмоции словно скомкали, как бумагу. Звон в ушах, не могу стоять на ногах… Я ошарашенно стянул с себя шлем. Питерсон победил.

Андроид стоял на прежнем месте, терпеливо ожидая окончания сеанса.

— Ужин, мистер Кин!

Я только раздраженно отмахнулся. Подумать только — проиграл бой!.. И кому! Я зашвырнул пальто в дальний угол гостиной и хотел было точно так же поступить с ботинками, но вдруг вспомнил: проиграл ведь боксер. Я только позаимствовал эмоции Хонга. Это слегка подняло мне настроение, и я все же согласился на предложение Марты. Ужин скрасит остаток вечера, а потом нужно вписать свои переживания в дневник. И когда-нибудь мир узнает о том, что это такое — быть настоящим боксером. Терпеть взлеты и падения, пожинать плоды побед и падать в пучину поражений… Но на этот раз меня снова пребольно кольнула та же мысль. Имею ли я право писать об этом? Или я — просто воришка? Нужно развеяться. Решено — завтра, в субботу, сяду прямо с утра за руль машины. Разумеется, в СПЭС-шлеме. Подключусь к какому-нибудь гонщику-асу — вот, чего мне не хватает после такого разочарования!

Как только солнце приблизилось к зениту, робот, управляемый Мартой, осторожно вкатился в гостиную и поставил на маленький столик тосты с джемом и кружку горячего чая. Андроид обратил ко мне тусклый экран — я восседал в кресле с включенным шлемом. Может, мое тело и находилось в теплой, родной и тихой комнате, но разум мчался по пыльным дорогам какой-то неизвестной страны. Колеса визжали, разбрасывая грязь, а я с остервенением вцепился в руль, заставляя гоночную машину старого образца повернуть влево на полной скорости. Сердце стучало, как отбойный молоток, зрение сфокусировано на дороге прямо передо мной, бешеная скорость гоняла кровь по жилам. Поворот, еще поворот… Колесо взрыло пыль и расшвыряло камни у самого края обрыва. Сердце кольнуло удивление — гонщик не знал, что трасса идет так близко к пропасти. Это не было соревнованием — он просто хотел почувствовать прилив адреналина, впившись пальцами в рулевое колесо. Не на диване, не на кровати дома, не у камина в кресле, водрузив на голову шлем — прямо здесь, в его железном монстре, ревущем и сжигающем бензин. Пыль и грязь — наконец-то, ощущение свободы! Гонщик глубоко вздохнул, наслаждаясь моментом. Время словно замедлилось — он видел каждую песчинку так же ясно, как стрелки приборов в салоне. Я, вместе с оператором, чувствовал эйфорию. Адреналиновое счастье. Но в то же время меня не покидало ощущение, что что-то должно произойти. Меня или оператора?..

Из-за очередного поворота резко появился головокружительный обрыв. Его не было на карте! Смятение, ужас, полнейшее отчаяние… У меня настоящего закружилась голова. Я никогда не испытывал ничего подобного! Этого не должно происходить — за спортсменами, охотниками, гонщиками и прочими операторами всегда пристально следят и страхуют! Кажется, сегодня я выбрал именно того, кто наплевал на все правила. Я закричал и закрыл лицо руками вместе с гонщиком. Андроид немедленно вкатился с кухни в комнату и, увидев извивающееся тело в кресле, поспешно принялся дергать меня за рукава.

Слишком реально! Слишком! С щемящим чувством в груди я несся навстречу далекому дну расщелины. Вместе с машиной. Последний взрыв эмоций — и гонщик встретил свою судьбу. Меня вытошнило. Руки едва слушались — робот сорвал с меня шлем. Образы обрыва и машины перед глазами, цветные круги, невыносимая головная боль! Я никогда не слышал, чтобы с кем-то случалось подобное — раньше операторы не умирали при просмотре! Я рухнул на пол и задергался в конвульсиях… Пока сознание не оставило меня.

Веки поднялись, и в глаза брызнул яркий свет. Вокруг сплошь белый цвет, тишина и равномерное попискивание аппаратов — больничная койка. Медсестра с участливым видом смотрела мне в лицо.

— Вы очнулись? Как голова?

— Болит… Давно я здесь?

— Пару дней. Домработница вызвала скорую помощь, и вас отвезли сюда. Сказала, у вас случился приступ.

Я сел на больничной кровати. В мозг хлынули воспоминания — последнее, что видел и чувствовал бедный оператор-гонщик. Какое несчастье — не знаю, почему, но я чувствовал себя виноватым. Как будто я посмотрел то, что не должен был, нарушил своим присутствием те последние мгновения, которые были отведены гонщику.

— Я хочу выписаться. Прямо сейчас.

— Но вы еще очень слабы и очнулись после…

— Неважно. У меня есть право уйти. Где здесь выход?

Спустя час мне, наконец, выдали вещи — не пиджак с брюками, а домашнюю одежду и пальто, в которое меня смогла укутать Марта; врач с кислой миной выписал справку об отказе от лечения. Сжимая ее в кулаке, я, пошатываясь, побрел по улице. Будний день. Солнце в зените. Улицы пустынны — все ведь на работе. Я думал только о том, что пережил утром субботы — это полностью вытеснило все остальные мысли. Ветер трепал мои волосы, и я кутался в пальто от холода. Вновь взглянул на руки. Бледные, слабые… Какое жалкое зрелище. И этими руками я писал что-то о мастерстве бокса, погружении в подводные пучины и прочих вещах, которые украл из чужой головы. Неужели все это время… И все эти люди…

Я увидел их. Не осознавая, куда иду, глядя себе под ноги, я по привычке пришел к зданию, где проводил восемь часов в сутки. Протестующие и сегодня стояли у его стен, перекрыв широкую улицу. Скучающий охранник все так же смотрел на них сквозь огромные окна первого этажа. Именно этих «фриков» я и вспомнил. Получается, они были правы? Чужие эмоции — не наша собственность… Нас действительно превратили в домашних животных. Я нерешительно подошел к одному из демонстрантов.

— Можно мне тоже плакат?

— Конечно! Рано или поздно нас заметят и поймут!

— Я вас уже понял.

Мне вручили электромаркер и толстый лист бумаги. Старательно я вывел фразу: «Настоящие чувства не купишь».

— Хорошие слова! — мужчина из толпы похлопал меня по плечу.

Я простоял на улице, выкрикивая то же, что и люди вокруг, до самого вечера. Офисные клерки выходили из здания и бросали в нашу сторону неприязненные взгляды, но их раздражение быстро сменялось удивлением, когда они узнавали меня в толпе. Коллеги показывали на меня пальцем, шептались, смеялись, что-то кричали. Я не слышал — и не хотел слушать. Мое сознание изменилось в момент смерти в СПЭС.

Я даже не стал писать заявлений. Просто не пришел на следующий день на работу. И на следующий… И тот, что после него. Марта не решалась заговорить со мной после того, что произошло. Я же проводил все время дома, листая пальцем на планшете старые адреса и телефонные номера. Вскоре я записал один из них и поспешил на улицу, туда, где останавливаются ховермобили. Но, очутившись у дороги, я с отвращением сплюнул и пошел пешком — не мог больше глядеть на бездушные маленькие безопасные машинки. Дорога заняла не меньше двух часов, и мои мышцы просили пощады, ведь в наше время редко кто тратил на ходьбу больше получаса. Вот они — старые ворота, гараж с растрескавшейся краской… Скрипнув, дверь впустила меня на широкую площадку. Одинокий седой мужчина протирал лобовое стекло старой гоночной машины. Его руки, как и тряпку, покрывало черное блестящее масло. Запах ударил мне в ноздри, и, несмотря на то, что я никогда в жизни не чувствовал ничего противнее, на лице расплылась улыбка — это были эмоции и ощущения. Мои личные. Старик заметил меня.

— Чем могу помочь?

— У вас здесь автошкола? Курсы экстремального вождения?

— Да. Неужели еще кому-то есть до нас дело? Вы что, из налоговой службы?

— Нет. Я хочу записаться. Научите меня управлять… Этим, — я махнул рукой на машину.

Седой водитель приподнял одну бровь.

— Не думал, что в жизни еще чему-то удивлюсь. Никто не приходил ко мне учиться уже много лет… Не знаю даже, как вы смогли найти объявление. Что ж, рад слышать, что кому-то еще интересны эти навыки… В наше-то время. Вы же не шутите, верно?

— Серьезнее я еще никогда не был.

— Придется пройти чипизацию — понимаете, теперь это обязательно… Для проклятого СПЭС.

— Я готов. Пусть смотрят. Я покажу всем, что такое настоящие чувства.