Байки у рыбацкого костра

Медленно сгущаются июньские сумерки. Спадает зной, оживают комары, которых днем совсем не было. Откуда они только не вылезают! Вот пошевелилась травинка и откуда-то из-под нее показались прозрачные крылышки. Еще секунда и к комариному рою присоединяет свою песню очередной боец. Костер догорает, и мы подбрасываем в него свежей травы, для дыма. В нем пытаемся спрятаться от надоедливых комаров и вечерней мошки. Помогает это не сильно, но пользоваться современными вонючими средствами не хочется. Мы ужинаем, даже не ужинаем, а завершаем ужин. В котелке еще осталось немножко настоящей рыбацкой ухи и на столе еще стоит тарелка с остатками недоеденной щуки. Это все еще займет место в наших желудках, тем более, что рядом с блюдом примостилась наполовину полная бутылочка водочки. Есть еще нарезанный лучок и посоленный хлеб. Хотя основной голод и удовлетворен, но аромат от котелка так приятен, что мы понимаем, что застолье еще будет продолжаться. Вы спросите, что такого в ухе? Ну вареная рыба с картошкой. Делов-то. Как Вы не правы! То, что вы описали — это не уха! Это рыбный суп! Для настоящей ухи нужен целый набор ингредиентов. Это — свежий речной или морской воздух. К нему нужно добавить запах костра, гул комаров, дневную усталость, море впечатлений, полученных за день рыбалки и конечно нужна компания, желательно не менее трех человек! Только смешав вышеперечисленные составляющие, можно приступать к приготовлению настоящей ухи. Воду берем из того водоема, где поймана рыба. Понятно, что к водоемам, расположенным ближе 100 километров от города такое правило не применимо, поэтому настоящую рыбацкую уху в наше время удастся попробовать далеко не всем. Рыба должна быть не из магазина. Консервы к рыбацкой ухе вообще не могут быть применены. Рыба должна быть поймана участниками будущей готовки. Это обязательное требование. Даже гости, приглашенные на рыбалку, и не являющиеся рыбаками, должны постоять хотя бы полчаса на берегу реки и поймать хотя бы одну уклейку. Следующий этап — это чистка рыбы, которая пойдет в уху, и которая была наловлена в течении дня. Рыба, пойманная более пяти часов назад и успевшая уснуть (всплыть в садке вверх брюхом) на уху не идет. Ее можно коптить, вялить, жарить, морозить, кормить котам, словом с ней можно делать что угодно, но только не пускать на рыбацкую уху.

Сперва чистим мелочь. Это самая простая работа. Взрезаем брюшко от анального плавника до головы рыбки и удаляем все внутренности вместе с жабрами. Некоторые рыбаки оставляют жабры. Лично я предпочитаю их удалить, так ка к иначе в ухе появляется горчинка. Чешую с мелочи снимать не надо.

Итак, мелочь почищена и промыта. Складываем ее в котелок, набираем в него речную воду и ставим его — нет не на газовую горелку, а на треногу, расположенную над костром. Настоящая уха может быть приготовлена исключительно на живом огне. Никакие газовые, бензиновые, электрические или керосиновые плиты для нее не подходят! К мелочи, в котелок, я сразу добавляю соль, перец и бросаю туда головку репчатого лука. После тридцати минут варки содержимое котелка будет слито через ситечко во второй котелок, а сваренная мелочь вывалена из него на кусок бересты. Как правило первая рюмочка выпивается под первый отвар рыбы. Мелочь есть просто. Чешуя легко с нее сходит. Выедается только спинка, так как в других частях рыбки много мелких и неприятных костей. Если мелочи много, и она не поместилась сразу в котелок, то в слитый отвар загружаем следующую партию и продолжаем повторять процесс готовки до тех пор, пока мелочь не закончится. Теперь приходит очередь крупняка. Вот здесь ленится не стоит! Тщательно соскребаем чешую, затем потрошим рыбу и нарезаем ее крупными кусками. Промываем и запускаем в котелок с отваром, оставшимся после мелочи. Дальше начинается импровизация. Каждый готовит так как ему подсказывает душа или разрешают товарищи. Лично я предпочитаю отварить крупные куски рыбы до готовности, выложить их на блюдо, а в оставшийся в котелке отвар покрошить картошку и немного морковки. Морковка придает ухе сладковатый вкус и приятную желтизну. Перед снятием котелка с огня обязательно добавляю в уху ложку водки. Не знаю, что это дает, но так меня учил в детстве отец. Возможно, этой ложкой он оправдывал приобретение бутылки водки на рыбалку. Ведь открытую водку домой не повезешь! Приходится ее употреблять под ушицу.

Но возвращаемся к нашему костру. Сумерки сгущаются, комары поют, уха и крупная рыба доедаются. Кстати, а Вы умеете есть крупную рыбу из ухи? Это тоже не простое занятие. Возьмем, например, щуку или леща. В них даже в крупных экземплярах много костей. Поэтому, сначала куски рыбы должны немного остыть. Затем берем кусок, например, щуки и разламываем его на две половины вдоль скелета. Часть костей при этом остаются на позвоночнике и больше нам не мешают. Получившуюся филейку разламываем еще раз на две части, отделяя мясо спинки от мяса с брюшка. Спинку берем двумя пальцами и от ее торца откусываем крохотный кусочек. В результате из спинки появляются кости, которые мы вытаскиваем свободной рукой. Откусываем новый кусочек, уже побольше размером. Появляются новые кости, которые снова легко вытаскиваются. Съев спинку, переходим к брюшку. Если при разделении куска рыбы не все брюшные кости остались на позвонке, то теперь самое время аккуратно вынуть их из оставшегося кусочка. Дальше можно при губить водочки и заесть ее рыбкой. При этом желательно зачерпнуть немного ухи из котелка и запить ею съеденную рыбу и выпитую водочку.

Да! По поводу вечера! В этот раз наша компания состоит из трех человек. Расположились мы на островке, стоящем посреди Вуоксы. Островок небольшой, но очень уютный. Хотя он и стоит посередине реки, но вдоль его берега разрослась ольха, которая отделяет полянку в середине острова от всего окружающего мира. Создается впечатление, что кроме нас на реке никого нет. Кроме этого на острове лежит огромный камень, высотой, превышающей человеческий рост. Кусок гранита когда-то принес ледник и аккуратно положил его на край острова. За этот камень ведет тоненькая тропка, в конце которой удобно посидеть, рассуждая о смысле жизни, полюбоваться на текущую воду, справляя при этом свои потребности.

У нас высокая палатка, в которой можно переодеться, не вставая на четвереньки, столик со стульями и натянутый между деревьями тенет, который защищает нас от возможного дождя, которого не было и наверно не будет и от солнца, которое на данный момент почти село, но через час снова взойдет. Небо над нами темное, но у горизонта, рядом с уходящим солнцем раскрашено пурпурными красками с вкраплением золотых и розовых цветов на далеких облачках. Все располагает к отдыху, но еще совсем не хочется спать.

Томно потянувшись, Никита плещет в рюмочки по пятьдесят грамм. Кусочек рыбки уже очищен от костей. Рядом приготовлена долька лука, присыпанная солью.

— Мужики! Хорошо то как! А не накатить ли нам по граммульке? — Спрашивает он.

Андрюха лениво приоткрывает один глаз, сытым котом жмурится от набегающего от костра и сигареты дыма, делает затяжку, блаженно выпускает дым из легких, берет рюмочку и задумчиво смотрит на нее. Очумевший от дыма комар закладывает вираж и пикирует прямо к Андрею в рюмку.

— Природа подает нам пример — улыбнувшись говорит Андрей, достает комара и ни к кому конкретно не обращаясь, роняет фразу — А вот еще был случай…

Услышав такое многообещающее начало, мы превращаемся в большое ухо, отставив в сторону так и не выпитую водку.

• Охота на кабана

— Сидим мы с вами братцы на острове возле костра, слушаем как вода журчит на перекате и в ус не дуем и ничего не опасаемся — начинает свое повествование Андрей.

— А между прочим, лет десять назад повадился кабан набеги на базы делать. Толи год голодный был, то ли злобу на людей животное затаило. Так или иначе, но никому из приезжих туристов и рыбаков он житья не давал. Собак не боялся и повадился по ночам приходить на берег Вуоксы безобразия творить. Причем что охальник выделывал, мало того, что на огороде прибрежной базы картошку перероет, так еще и нужник перевернет, а то и в сарай залезет. Если кто на берегу палатку поставит, то дождавшись темноты подойдет, перевернет посуду. Сожрет нагло припасы, а если отдыхающие крепко спят, то подцепит край палатки клыком, тряхнет его хорошенечко и ждет, когда народ из палатки бегом побежит. Ранить правда никого не ранил, но погонять любил. Пристроится сзади к убегающему человеку и похрюкивая бежит за ним пока не наиграется. Косач серьезный был. Метра два в холке. Весил килограмм 300 не меньше. Охота летом запрещена. Владельцы баз егерям жаловались, но так как кабан никого не ранил, а только пугал да продукты схарчивал, то разрешения на его отстрел никто не дал. Чувствуя безнаказанность, зверюга все больше наглел. К концу лета его визиты на базы совершались почти каждую ночь. Наконец пришла осень, а с ней наступил охотничий сезон. Местные мужики сбросились, купили лицензию на отстрел кабана и приступили к охоте. Не знаю сколько сородичей кабана-тирана они добыли, но главный участник безобразий так и не попался. Правда стал намного осторожнее. Днем на базы не приходил, все набеги устраивал по ночам, при этом ходил на разные базы в совершенно не предсказуемом порядке. Наша компания тоже решила не отставать и присоединится к охоте на зверя. В отличии от местных мужиков, которые организовывали загоны, строили в лесу засидки на деревьях и проводили ночи в холоде и труде, мы рассудили, что раз кабан приходит на базы, значит и охотиться на него надо на базе. Выбрались мы из города на выходные дни. Уехали в пятницу и возвращаться решили в воскресенье. Исходили мы не из того расчета, что вдоль Вуоксы расположено несколько десятков баз и вероятность прихода кабана именно на нашу базу равна нескольким процентам, а из того, что он или придет, или не придет, сразу увеличив вероятность удачной охоты раз в сорок по сравнению с первым вариантом. Учитывая, что у нас впереди были две ночи, а вероятность прихода кабана на нашу базу составляла 50% за вечер, то общая вероятность встретиться с ним за две ночи составила ужи практически 100%.

Первый вечер дежурства на базе прошел строго по разработанному нами плану. Приехав, мы плотно поужинали и пошли устанавливать систему сигнализации, которая должна была оповестить нас о ночном визите кабана. Что из себя представляла система сигнализации? Самые простые веревки, натянутее над землей на высоте полуметра, закрепленные на воткнутых в землю прутьях. К веревкам мы привязали пустые банки, набранные на помойке базы. Банки мы выбирали особенно тщательно, стараясь брать такие, от которых сильнее воняло. С нашей точки зрения, это должно было привлечь животное, которое в результате должно было запутаться в веревках, что в свою очередь должно было позволить нам не спеша в него прицелится. Когда начали наступать сумерки, мы взяли ружья и пошли занимать заранее оговоренные места. Сергей сел в УАЗик, открыл задний борт и взял под прицел площадку перед базой. Это была довольно большая поляна, подсвечиваемая тусклой лампочкой фонаря и звездным небом. Леша залез на поленницу дров, решив, что если патронов не хватит и охота обернется атакой подраненного кабана, то наколотыми дровами он как-нибудь отобьётся. Расположение на поленнице было выгодно еще тем обстоятельством, что с нее просматривалась помойка базы, на которой приезжие и персонал оставляли мусор. Мусор сжигался раз в неделю, все остальное время он испускал аромат, который привлекал мух, а значит, по нашему мнению, должен был привлечь и кабана. Я выбрал себе лежанку, вернее точку наблюдения и охоты на плоской крыше сарая. С нее открывался чудесный вид на ночную Вуоксу и было очень удобно вытянуться во весь рост. Медленно текли минуты, из небольших тучек подсыпался сухой крупкой снежок. Бледная луна то появлялась, то исчезала в тучах и тогда только звезды отражались в плавном струении воды. Тишина стояла небывалая, только в УАЗе ворочался Сережа включая разные радиостанции в поисках приятной музыки, да редкие полешки выпадали из поленницы, когда Алексей ворочался разгибая затекшие от неподвижности мышцы. Вдруг раздался грохот. Темный силуэт заметался по двору базы. Он был огромен, страшен в ярости и непредсказуем в движениях. Мы почти успели схватиться за оружие, но дикая, бушующая в ночи сила опередила нас, разразившись трехэтажным матом. Вместо кабана в наши веревки попал сторож с соседней базы, который пришел посмотреть на то, как охотятся городские жители. Все бы ничего, но его здорово разозлили дурно пахнущие банки, которые по закону подлости выплеснули свое содержимое именно на него, не разбрызгав по сторонам практически ничего из своего содержимого. От расправы нас спасло только то, что, рассчитывая на две ночевки, у нас был не маленький запас огненной воды, которые обожали аборигены, а именно к ним относился сторож соседней базы. Несколько бутылок позволили не только загасить инцидент, но даже превратились в планы на следующую ночь. Из-за довольно громких разговоров сторожа, ждать кабана в эту ночь уже не имела смысла.

Но во всем плохом есть и хорошие стороны. Главное их найти и повернуть ситуацию к себе именно найденной хорошей стороной. В результате разбора нашей ночной охоты сторожами соседней и нашей баз (он присоединился к нам после шума во дворе), к утру был выработан новый план, не только простой до гениальности, но и легко осуществимый. Заключался он в том, что раз на базу кабан не пришел, то надо нам идти к нему. На этот раз точкой охоты был выбран мыс, вдающийся в Вуоксу примерно в километре от ближайшей базы. На мысу часто стояли туристы и именно на нем их гонял кабан.

Мы решили сымитировать мирный туристский лагерь, что должно было спровоцировать приход кабана. Для этого днем мы поехали в Барышево купить ведро яблок и картофеля, для организации приманки, а заодно немного пополнить запасы огненной воды, которая вся ушла на ночное налаживание отношений с аборигенами.

Если имитировать лагерь, то уж имитировать не по-детски. Так решили мы и нарубив жердей, начали строить в конце мыса на лесной полянке настоящий вигвам.

Для реализации этой задачи, мы, объединив силы, проковыряли ножами в земле пять ямок (по числу жердей). Жерди были воткнуты в ямки и присыпаны землей. В середину образовавшейся конструкции была вывалена картошка и яблоки, которые мы надыбали в Барышево совершенно бесплатно. Картошку и яблоки мы хотели купить подгнившими, чтобы они сильнее пахли и привлекали добычу.

Когда мы приехали в Барышево, первым в продовольственную лавку зашел Сергей. Выглядел он весьма колоритно — высокого роста, окладистая борода, проникновенный голос, слегка охрипший после ночных дебат. Добавьте к этому комбинезон защитного цвета и темные очки, скрывающие опухшие после вчерашней охоты глаза.

— Гнилые фруктовощи где? — уверенно спросил он и дыхнул перегаром.

— Никак проверка. — мелькнула мысль у продавщицы. — на СЭС не похоже, скорее из главка.

— У нас все продукты свежие — промолвила она.

Вторым во дверь прошел Алексей. Гладко выбритый, спортивного телосложения, тоже в комбезе и темных очках, скрывающих мешки под глазами.

— Точно нет? — спросил он. — А если поискать?

— Точно проверка — решила продавщица.

— Что Вы что Вы, у нас все самое свежее.

Третьим ввалился я. Предчувствуя необходимость поездки в Барышево, я ночью не участвовал в совещаниях, а мирно дремал на втором этаже домика, в котором мы остановились. Соответственно был совершенно трезв и темные очки мне были без надобности. Увидев явный испуг в глазах продавщицы, и понимая, что получение недоброкачественного товара на грани провала, я с порога заявил:

— Мы не проверка. Мы охотники. Испорченный товар нужен для привады кабана.

Продавщица перевела дух, посмотрела на нас уже заинтересованным взглядом и крикнула:

— Маша, проводи мальчиков в подсобку.

Неизвестно откуда вынырнула Маша, обвела нас изучающим взглядом и решившись махнула рукой

— Пошли, выберете, что нужно.

Подсобка оказалась полуподвальной комнаткой с маленьким окошечком — то ли для света, то ли для вентиляции. По ее периметру валялось целое богатство (с нашей точки зрения). Чего тут только не было — проросший картофель, местами гнилой до такой степени, что по нему ползали опарыши, почерневшие вилки капусты, огурцы и помидоры, покрытые плесенью, а также многие другие фрукты и овощи в не менее ценном для нас состоянии. Как пираты на сокровища, так мы набросились на эти богатства, набивая ими захваченный с собой мешок. Наполнив его почти до краев поднялись в торговый зал.

— Сколько с нас? — спросил Сергей.

— Безвозмездно! — отрезала продавщица.

— Тогда еще три бутылки водки — довольным голосом произнес Серега.

— Вам паленой, из технического спирта? — уточнила продавщица.

— Нет, нормальной, не для охоты — вмешался я.

— Для охоты, но не для кабана — поправил Сергей.

Продавщица обвела нас взглядом

— Трех точно хватит?

— Хватит! — хором ответили мы, затем переглянулись и добавили

— На всякий случай давайте четыре.

В результате поездки у нас появился целый мешок списанных гнилых фруктов и овощей. Теперь эта куча благовоняла в построенной нами конструкции. Внимательно осмотрев строение, мы решили, что пяток вертикально торчащих колов на палатку не очень похожи. Пошарив по окрестностям, мы нашли кусок старого брезента и довольно большие куски полиэтиленовой пленки. Немного подумав, мы поняли, что для придания конструкции нужного вида, необходимо концы торчащих кольев как-то связать и после этого обтянуть их найденным материалом. Все бы ничего, но колья были выше человеческого роста и в добавок, в их центре благоухали вываленные нами фруктовощи. Сергей чертыхнулся и встал на четвереньки внутри кольев, при этом обед для кабана оказался точно под ним. Леша залез на Сергея и стал стягивать сверху колья так, чтобы их верхушки оказались связаны между собой в пучок, тем способом, которым вяжут редиску бабульки, продавая ее на базарах. Я стоял рядом и следил, чтобы одежда Сергея не пришла в соприкосновение с ароматными продуктами. Дело пошло на лад. На стены вигвама был пущен старый брезент и куски найденного полиэтилена. В результате получилась постройка, которая просто кричала

— Разломайте меня скорее!

Для более полного антуража, мы подогнали к полянке УАЗик, устроили рядом с вигвамом костерок и стали готовить на нем макароны с тушенкой.

Макароны с тушенкой на охоте — это незабываемое блюдо. Макароны нужно покупать дешёвые, из твердых сортов пшеницы. Такие макароны варятся долго, зато сами по себе наваристы. Итак, солим воду и ставим котелок на огонь костра. Обращаю Ваше внимание — именно на огонь костра. В квартире такое кушанье приготовить невозможно! Как только вода закипает, высыпаем в нее пачку макарон, при этом непрерывно мешаем их ложкой. Если это не сделать, то макароны прилипнут к днищу котелка и отодрать их оттуда без наждачной шкурки будет просто невозможно. Теперь приступаем к тушенке. Тушенка должна быть обязательно ГОСТовской. Ни в коем случае не берите тушенку, на банке которой написано «соя» или какие-нибудь другие заменители. Как-то раз я купил тушенку, которая называлась «Артиллерийская». Вскрыл банку, вылил все, что в ней было в макароны и очень удивился, увидев, что содержимое банки представляет из себя аккуратные кубики непонятной субстанции. Я все же размешал их с макаронами, но есть получившуюся гадость не смог. Внимательно изучив наклейку на банке, нашел надпись: «Продукт состоит на 100% из сои». С тех пор, покупаю только ту тушенку, на наклейке которой указано, что она сделана в соответствии с ГОСТом и из мяса.

И так, макароны варятся в котелке над костром. В руках две банки тушенки, сделанной в соответствии с ГОСТом. Я люблю брать разную тушенку. Одну банку свиную, другую говяжью. В результате в макароны попадает и мясо, и аромат. Перед тем, как добавлять тушенку в сваренные макароны, ее надо разогреть. Тут тоже есть свои особенности. Ни в коем случае не грейте запечатанную банку. Я видел последствия такого разогрева консервов. Не только все стены были забрызганы содержимым банки, но и потолок над плитой имел четко очерченный метровый круг прилипшего к нему содержимого. Поэтому полностью снимаем одну из крышек банки. Сделать это можно специальным ключом, но на охоте я предпочитаю вскрывать банки охотничьим ножом. Ведь зачем-то я его беру в поездки!

Сняв крышку, вы увидите, что в банке не только мясо и хрящи, но еще и жир с желе. Жир белый и твердый, жиле желтоватое и слегка прозрачное. Белый плотный жир я безжалостно выбрасываю в костер. Там ему самое подходящее место. А вот желе с прочим содержимым использую следующим образом: режу одну-две головки репчатого лука. Беру сковородку и подлив на нее немного подсолнечного масла, кидаю туда порезанный лук. Посыпаю солью и пристраиваю сковородку на край костра. Когда лук обжаривается и начинает золотиться, вливаю в него содержимое двух банок тушенки. Грею и перемешиваю все до получения однообразной массы. Попадающиеся мясные кусочки тушенки тщательно раздавливаю ложкой. Сваренные макароны сливаю и перекладываю из котелка в сковородку, с тушенкой и обжаренным луком. Все еще раз тщательно перемешиваю и приглашаю друзей к столу. На отдельную тарелочку можно порезать помидорки с огурчиками, добавить туда же неразрезанное перо зеленого лука. Водочку лучше заранее охладить в речке или в чем ни будь еще. Жидкий азот для этой цели лучше не применять.

Короче говоря, мы создали полное подобие отдыхающих туристов. Даже выпили по рюмочке и спели с десяток песен.

Наше трио звонко звучало над рекой, на базах выли собаки. Кабан не шел.

К четырем часам ночи закончилась водка и мы продолжили охоту следующим образом: ребята залезли в УАЗик, а я завернулся в куртку «Аляска» и улегся прямо на берегу, направив ружье на вигвам. Куртка «Аляска» вещь выдающаяся! Мало того, что она спускается ниже колен и имеет теплый капюшон, так еще к ней подстегивается изнутри дополнительная подкладка. Завод изготовитель утверждает, что в ней можно пережить даже пятидесятиградусный мороз. На улице было не ниже минус пяти градусов, поэтому завернутому в куртку мне было тепло караулить кабана даже на подмерзшей земле. Негромко шумел перекат, журчала вода, протекая по прибрежным камешкам. Из УАЗика начало раздаваться мирное посапывание. Я караулил кабана и грезил, как увижу его мохнатую тушу. Не спеша выцелю чуть ниже левой лопатки и спущу курок. Предвкушая разделку близкой добычи, я все глубже погружался в грезы. Резкий пинок в бок прошелся током по всему телу. Кабан! Атакует! Хватаюсь за ружье, но его нет рядом. Делаю резкий перекат и пытаюсь вскочить на ноги. Тело затекло и не хочет слушаться. Передо мной кабан с моим ружьем в клыках!

Медленно проясняется затуманенный дремой мозг. Кабан начинает менять облик, и я понимаю, что передо мной стоит сторож с базы и внимательно рассматривает мое ружье.

— подымайся, охотничек — слышу его голос — ваш храп не дает спать рыбакам с пяти ближайших баз!

Из УАЗика действительно звучит удивительный дуэт. Ведет Сережа. Его мощные басы перекрывают шум переката и звучат в ночи наподобие грозного рыка льва. Ему помогает Леша. То заливается разухабистым соловьем, то переходит на низкие тона, перекрывая даже рев Сергея.

— Меня то зачем пинал? Недовольно ворчу я — Вот ребята кабана храпом приманивают, чтобы он не боялся и смело шел на мой выстрел. Их бы и толкал.

— да по сравнению с твоими руладами у них детское посапывание — смеется сторож.

В эту ночь кабан так и не пришел. Не пришел он и в следующие ночи, и через месяц, и на следующий год. Наверно слыша наш дружный храп решил, что на берегах Вуоксы завелись хищники пострашнее его и сменил место ареала. Так что сказать, что на эту охоту мы съездили напрасно, наверно неправильно! Кабан ведь больше никого не беспокоил!

Андрей аккуратно удаляет уже двух комаров, успевших оказаться в рюмке за время рассказа и не спеша переливает ее содержимое в себя. Следом идет подсохший кусочек лука и хлебушек. Ложечка ухи дополняет этот процесс. Мы следуем его примеру и разговор продолжает Никита.

• Налимья рыбалка или «Суки Вы!!!»

Да уж. Похрапеть в нашей команде есть мастера. Помню приехали мы коллективом тоже из трех человек на базу института точной механики и оптики. Дело было зимой в конце января в самые трескучие морозы. В это время на Вуоксе очень хорошо ловился налим. Мороз стоял под тридцать градусов, поэтому о ночевке в палатке разговор не заходил. Остановились мы на базе в нижнем домике, который не дожил до сегодняшнего дня. Лет десять назад начальник базы решил его снести, чтобы потом построить новый. На снос денег хватило, а на постройку нет. Так что теперь на месте этого домика площадка, на которой приезжие рыбаки оставляю свои машины.

Хотя все знают, как ловить налима, но повторюсь еще раз. Вдруг кто-то что-то новое для себя услышит.

Для начала пара слов о налиме. Это единственный представитель тресковой породы рыб, которая живет в пресной воде. Налим ночной хищник и к тому же холоднолюбивый. Летом он вообще не ловится. Стоит в глубоких ямах с родниковыми выходами воды и спит глубоким сном. Осенью, в середине сентября он просыпается от спячки и выходит на охоту. Поэтому поймать его можно с середины сентября и до середины мая. Самый активный клев зимой в морозные ночи. К налиму применимо правило — чем хуже погода, тем лучше рыбалка. Ловим мы его самыми простыми орудиями лова. Леска длиной 20 метров, на конец которой привязано тяжелое свинцовое грузило. Выше грузила привязаны два крючка на двадцати сантиметровых поводках. Насадкой служат черви и нарезка из мелкой рыбки. Очень хорошо клюет на ершей и лягушек. При открытой воде донки забрасываются с берега метров через 20-30 друг от друга. Ближе нельзя, так как они начнут путаются между собой. Зимой, когда водоемы скованны льдом, специальным устройством для сверления льда, называемом льдобур, сверлится ряд лунок, в которые потом опускается грузило с крючками и насадкой. После этого рыбаки каждый час проходят вдоль донок и проверяют попался налим или нет. Вроде ничего сложного, но ведь есть нюансы. Допустим рыбачим на берегу. Для того, чтобы за ночь поймать хотя бы десяток налимов, нужно выставить не менее двадцати — тридцати донок. Тридцать донок, помноженные на расстояние в тридцать метров между ними, дают нам почти километр расстояния, которое надо пройти сначала в одну сторону — проверяя снасти, а затем вернуться назад к исходной точке ловли. Добавляем сюда неровный берег, корни деревьев, камни, завалы, заросли осоки и выключаем свет, так как рыбалка происходит ночью. Конечно, когда ходишь по льду камни и корни не мешаются, но там добавляется своя экзотика — снег, который может достигать полуметра. Вода, выходящая через лунку и превращающая нижний слой снега в кашу. Необходимость постоянно чистить лунки от образующейся в них каши. Наконец, просверлить дырку в полуметровом, а порой и метровом льду тоже задача не из простых, а учитывая, что надо сделать три десятка лунок, получается, что в каждую рыбалку сверлится лед толщиной с десятиэтажный дом!

Охота пуще неволи! Рыбалка я Вам скажу — тоже!

Немножко о самом предмете лова. У налима плотная кожа, на которой совсем нет чешуи. Особо ценится рыбаками налимья печень. В старину налимов перед готовкой пороли розгами. Считалось, что он от такой процедуры огорчается, вследствие чего у него увеличивается печень. Готовить налима крайне просто. Я делаю около головы небольшой надрез, затем поддеваю налимью кожу ножом и сдираю ее с него, как чулок с женской ноги. Можно готовить в коже, но рыба получится невкусной. Потрошу. Печень не выбрасываю, а очень внимательно отделяю от нее желчный мешок. Если он порвется — печень будет жутко горькой. Никакая промывка водой не поможет. После этого, кладу ее в отдельное блюдце. Так же поступаю с икрой, если она оказывается в налиме. Так как налим состоит из головы, плавно переходящей в хвост, то отрезаю голову от хвоста. Получившуюся тушку режу на части, обваливаю кусочки в муке, солю и жарю на сковородке. В налиме практически нет костей, у него белое нежное мясо и если его хорошо прожарить, то еще и вкусные хрустящие плавнички, по сравнению с которыми чипсы полная ерунда. Очень хорошо употреблять налима с темным пивом. Налимью печень и икру, я тоже предпочитаю просто пожарить. Сколько раз замечал, что чем проще готовка, тем вкуснее получается рыба. Моя бабушка, правда, готовила налима совсем по-другому. Она готовила его в томате. К сожалению, я был еще подросток и не вникал в нюансы кулинарных рецептов. Помню только, что в состав кушанья входил обжаренный лук и перец горошком. Налим во время готовки не жарился, а томился в специальной латке. В результате было очень вкусно.

Итак, мы приехали на Вуоксу. В те времена живцов в рыболовных магазинах не продавали, поэтому начинать рыбалку приходилось с ловли мелочи. Надо сказать, что наловить мелких окушков и плотвичек в тридцатиградусный мороз задача не из самых простых. Вуокса река коварная. Течение на ней сильное, поэтому замерзает она не каждую зиму, да и как правило, не полностью. Надежный лед только в прибрежных бухточках и тех местах, где течение замедляется и даже движется в обратную от основного течения сторону. Вот в такой бухточке мы и устроились. День стоял солнечный и маловетреный. Температура поднялась до минус двадцати градусов. Живец ловился неохотно, но тем не менее ведро потихоньку наполнялось. Отсидев на льду около полутора часов, мы дружно решили, что мерзнуть дальше нет возможности и побежали греться к печке на базу. Как приятно было оказаться в тепле! Алюминиевый чайник, сделанный, наверное, еще в пятидесятых годах мирно пускал пар и ворчал стоя на чугунной платформе печки. Аромат заварки наполнял помещение. Кровати манили прилечь на них и закрыть глаза. Незаметно прошел полдень и подошло время идти устанавливать донки. Наша компания дружно вывалилась на улицу, глотнула морозного воздуха, подумала надо ли нам все это — куда-то переться, чего-то ловить и решили — надо! Идти нужно было километра три. Сначала пересечь Вуоксу недалеко от базы института, а затем еще перейти через ее рукав, который впадал в Вуоксу метров на пятьсот ниже базы. Снега надо льдом было по щиколотку, поэтому шлось достаточно сносно. Рыбацкая тропа никогда не идет прямо. Она всегда чего-то огибает, делает неожиданные повороты, а иногда, даже немного возвращается назад. Что она обходит, никто из нас не знал, но шли мы по ней повторяя все ее изгибы. Часть пути проходила мимо Шлюза Гремучего. Когда-то, много лет назад, здесь действительно был шлюз, построенный финнами. Они делали попытку сделать Вуоксу судоходной. Во время войны шлюз был полностью разрушен и попыток его восстановить не происходило. В этом месте Вуокса сужается, и когда смотришь на реку, то явно виден перепад уровня воды высотой более метра на расстоянии пяти метров течения. Про это место ходит много легенд. По одной из них в шестидесятых годах на шлюзе утонул иностранный турист или какой-то советский начальник. Личность утопленника зависит от рассказчика. Власти организовали отряд водолазов, который спустился под воду на перекате и приступил к поиску тела. Тело не нашли, но водолазы рассказали, что сразу за перекатом вода вымыла огромную яму глубиной более 20 метров с подводным обратным течением. Дно под перекатом, по их словам, было устлано разбитыми катерами и лодками, между обломков плавали трехметровые щуки. Правда это или нет я не знаю, но, когда смотришь на стремительный поток воды, верить начинаешь всему. Вода на шлюзе не замерзает ни в какие морозы. Вот и в этот раз мы вышли перед порогом на берег и уже с него любовались стремительным потоком воды, изогнутым посередине гравитацией. Густой пар поднимался от бурлящей реки в воздух. Он нес в себе миллионы брызг и на морозном воздухе превращал их в замершие чешуйки, которые переливались на солнце подобно россыпям звезд на Млечном пути. Завороженные мы смотрели на эту картину. Водяной пар между тем оседал на иглах растущих на берегу сосен, удлиняя их инеем. Так как удлиняют ресницы тушью женщины, когда хотят понравиться нам мужчинам, или не нам, а самим себе. Некоторые сосновые ветки превращались в сказочные хрустальные творения природы. Никакой человеческий мастер не сможет создать что-то подобное. После переката вода, вырвавшаяся на свободу, разливалась, как озеро. Основное русло незамерзшей воды просматривалось на километр, дальше все сковывал лед. Сразу за шлюзом вода закручивалась обратным течением. Центральная часть этой струи почти не двигалась и поэтому превратилась в огромную льдину, диаметром метров в пятьдесят. Вокруг нее, как планеты вокруг солнца, или скорее, как астероиды плавал и толкался битый лед. Центральное поле медленно вращалось, а пояс из битого льда судорожно мчался вокруг него. Все это шелестело, трещало и добавляло свою музыку к шуму переката. Такое зрелище мы видели впервые. О рыбалке никто не думал. Мы стояли и зачаровано смотрели на это движение льда. Не знаю, сколько бы мы еще простояли загипнотизированные красотой и мощью природы, но мороз стал пробираться под одежду. Он то и привел нас в чувство. Глянув друг на дружку, мы поняли, что почти превратились в ледяные фигуры. Водяной туман стал оседать на нас, так же, как и на деревьях, превращаясь в прозрачный панцирь. Подхватив льдобуры и рыболовные ящики, мы сорвались с места и побежали на крепкий лед левее шлюза. Буры вгрызлись в лед и процесс пошел. Двое сверлили, а я насаживал кусочки живца на крючки и устанавливал донки в лунки. К концу расстановки снастей от мужиков валил пар, а я едва чувствовал онемевшие от воды и снега руки. Наконец снасти были расставлены. Как раз начало темнеть, мороз усилился, и чтобы не замерзнуть, мы пошли на берег разводить костер. Где-то через час наступила пора проверять снасти. На морозе лунки успели подмерзнуть, хотя перед уходом на берег, мы заботливо присыпали их снегом. В этот раз пешней работал я. Аккуратно обстукивал лед по всем краям лунки, пока Боря или Андрей придерживали леску и светили фонариком. Особого клева не было, но несколько налимов все же попалось. Подойдя к очередной лунке, я обстучал леску пешней, и Боря стал ее выбирать.

— Мужики! Чего-то серьезное!

Мы сгрудились над лункой. Леска резала студеную воду вертикально уходя вглубь. Рывков не было, но чувствовалось, что прочность лески на пределе. Боря медленно перебирал руками метр за метром подтягивая добычу. Чувствовалось, что конец уже близко.

— Все! Больше не идет — простонал Боря — в лед уперся!

— Ты его немножко отпусти и подтяни заново

— Главное, чтобы голова в лунку вошла, тогда никуда не денется

— Руку в лунку засунь и за жабры! За жабры! — щедро сыпали мы советы

Боря тихонечко матерился, пыхтел и пытался не упустить добычу.

Вдруг из лунки стала выступать вода и полез мелкий лед. Что — то черное и гибкое показалось из лунки. В неверном свете фонарика я распознал силуэт хвоста здорового налима. Кило три не меньше! И в лунку вошел не головой, а хвостом! Значит вытаскивать будет крайне трудно. Брюхо налима может просто не пролезть через лунку! Между тем хвост налима потихоньку вылезал из воды. Вот уже сантиметров пятнадцать извивается над льдом. Но это только начало. Длина такого налима около метра, а то и более. Вот леска запела от напряжения. Налим вильнул в очередной раз хвостом, раздался тонкий дзинь и Боря от неожиданности сел на снег. В руке беспомощно болталась оборванная рыбой леска. Андрюха держал фонарик и ничем помочь не мог. Хвост налима медленно, но неотвратимо стал исчезать в лунке. Немедля я стал хватать его руками, но замерзшие пальцы плохо слушались и скользили по гибкому и скользкому телу рыбы. Вот уже последние сантиметры хвоста торчат из воды. Еще секунда и красавец налим навсегда скроется в темных водах. Не колеблясь и не раздумывая бросаюсь на лед. Если руки не держат — значит применим зубы. Нос уходит в воду, лоб бьется об лед, но в зубах зажат кусок рыбьего хвоста. Рыча поднимаюсь на четвереньки сомкнув до хруста челюсти. Налим постепенно вылезает из лунки. Вот уже достаточно большая часть вышла из воды. Теперь зубам помогают руки. Еще немножко усилий и огромная, черная в ночи рыбина шевелится на льду. Адреналин кипит в крови, мужики радостно хлопают друг друга по плечам, а я все боюсь разжать челюсти и выпустить рыбий хвост изо рта.

Сделав еще пяток проходов по лункам и вытащив при этом несколько налимчиков счастливые бредем на базу. Лунки присыпаны толстой подушкой снега. Собирать мы их будем утром, закончив таким образом рыбалку. По дороге к базе опять зависаем у переката. Ледяное поле продолжает свое медленное вращение. Льдинки-сателлиты несутся вокруг центрального поля, пытаясь обогнать друг друга. Все это искрится под светом луны. Пар изо рта вырывается при каждом вздохе и присоединяется к пару, поднимающемуся от воды. Постояв минут десять молча идем по натоптанной тропинке. В ночи отклонятся от нее нет никакого желания. Мы понимаем, что от воды нас отделяет только слой льда, толщина которого меняется от метра у берега, до десяти сантиметров ближе к течению или у промоин. Наконец в полночь мы на базе. Тяжелая амуниция сброшена, можно перевести дух, поужинать и завалиться спать. Электричества на базе нет, помещение освещают несколько свечек да керосиновый фонарь, явно дореволюционного производства. Света от него немного больше, чем от лучины. Завожу машину и включив фары ставлю ее так, чтобы свет от фар попадал в окошко. Теперь в домике намного светлее и я приступаю к приготовлению яичницы. Сначала я режу лук и выкладываю его на сковородку. Сковородку ставлю на чугунную поверхность кирпичной печи, которую топят настоящими дровами. Поэтому в помещениях стоит легкий запах дыма. Это почти как готовка на костре. Слегка обжарив лук добавляю в него копченую порезанную на небольшие кусочки грудинку. Все перемешиваю и обжариваю. Добавляю маслица и бросаю в сковородку дольки помидоров. Теперь наступает время яиц. Разбиваю их о край сковородки и заливаю ими ее дно ровным слоем. Теперь надо вилочкой приподнимать яичницу в разных местах, чтобы она не припекалась к сковородке. Солю и немного перчу. Сыплю порезанную зелень — петрушку, перо лука и укропчик. Томлю еще пару минут под крышкой и выставляю на стол. От заранее охлажденной водочки запотевает стакан. Беру его аккуратно, двумя пальцами и делаю небольшой глоток. Следом откусываю кусочек соленого огурца. Теперь можно вдарить и по яишенке.

Все! Можно отдыхать до рассвета. Народу на базе много. Не только наша команда приехала за налимом. Кто-то уже спит, а кто-то еще гуляет по Вуоксе. В нашей комнате четыре койки и к нам подселяют еще одного рыбака. Ребята тоже закончили рыбалку и готовы ложиться спать. Блаженно вытягиваюсь на скрипучей железной кровати. Моментально приходит мертвый сон. Водится за мной один грешок — во сне я часто храплю. В эту ночь, нагулявшись от души, я храпел особенно зычно. Даже среди ночи сам себя разбудил особенно громким всхрапом. Проснувшись увидел следующую картину. На ближайшей ко мне койке яростно храпел Боря. Звук его храпа был монотонен, громок и непрерывен. Подселенный к нам рыбак тоже оказался завидным храпуном, только в отличии от Бори он добавлял к храпу свист, который был похож даже не на свисток закипающего чайника, а скорее на гудок паровоза. Последний из нашей компании — Андрей — сидел посередине кровати в позе лотоса. На голову он намотал одеяло и медленно раскачивался из стороны в сторону, тихонечко при этом подвывая.

— Андрюха! Ты чего не спишь? — заботливо спросил я.

— Суки Вы!!! — рявкнул Андрей, добавил к одеялу на голове еще и подушку, после чего продолжил свое монотонное раскачивание.

Мне стало безумно стыдно перед товарищем. Не зная, чем ему помочь, я перевернулся на другой бок, моментально заснул и скорее всего присоединил свой храп к непрекращающемуся во время диалога дуэту.

Утром снимать донки мы отправились с Борей вдвоем. Андрей остался отсыпаться на базе. Снами на рыбалки с ночевками он больше не ездил.

• Мистика

Никитин рассказ навеял воспоминания. Я прекрасно помнил домик рыбаков на базе, который разобрали лет десять назад. Не одну и не две ночи провел я в нем, отдыхая на скрипучих металлических кроватях. Стоял он очень удачно, совсем рядом со спуском к реке. Со стороны смотрелся неказисто — обшарпанная вагонка, шиферная двускатная крыша, местами поросшая мхом. Слегка покосившийся, но с добротной печкой внутри. На печке можно было не только сушить промокшую во время рыбалки одежду, но и готовить еду. По ночам в домике поскрипывали половицы и ветер завывал в трубе и оконных рамах и казалось, что дом жалуется на непогоду и просит его подремонтировать. Планировка была простая. Вход в дом вел в небольшой коридорчик, с которого поднималась на чердак узенькая лестница. Открыв боковую дверь в коридорчике, мы попадали в большую вытянутую комнату, в которой стояли четыре кровати, два обеденных стола и печка-плита, топившаяся дровами. Две двери из большой комнаты, расположенные с права и с лева от печки открывались в небольшие помещения, в которых тоже стояло по четыре кровати. Планировка была сделана так, чтобы в каждой комнатке был кусочек печи. Чердак был не жилой. Света на базе почти не было. Где-то в 2000 — х годах руководство института, которому принадлежала база, приобрело небольшой дизельный генератор и провело свет в домики базы — по одной лампочке в комнату и одна перед входом в дом. Генератор часто ломался, лампочки перегорали. Наверно поэтому сторож базы заводил генератор только вечером, чтобы посмотреть по телевизору новости. Остальное время свет на базе отсутствовал. Впрочем, нам это не сильно мешало. Аккумуляторная батарея, снятая с машины и подключенная к ней переноска (лампочка мощностью в 12 Вольт, ввернутая в патрон, к которому подключен пятиметровый провод) — обеспечивала нас необходимым количеством света, в те ночи, которые мы проводили на базе. Мы так привыкли к переноске, что, останавливаясь летом на островах Вуоксы и ночуя в палатках, тоже стали брать с собой вышеописанную конструкцию. Приятно было подходить ночью к острову на свет огонька! Да и ориентиром в ночи лампочка служила не только нам, но и лодкам других рыбаков и охотников.

Рядом с печкой всегда лежала охапка сухих дров, чтобы если рыбак сильно промок или замерз, то мог быстро растопить печку и просушить одежду. Рядом с дровами на полу виделось выжженное пятно. Видно уголек выскочил из топки и чуть не наделал беду. Между дровами и плитой стояло блюдечко с молоком. Кошки в доме я никогда не видел, но молоко часто по утрам исчезало. Мыши или ежик приходили — думал я. На плите всегда стоял алюминиевый чайник с родниковой водой. Пользоваться им мог любой приезжий. В большой комнате кровати располагались так — две при входе, одна справа от двери, ближе к окну, вторая слева, ближе к печке и входу в следующую комнату. Две в дальнем конце комнаты вдоль стенки. Кровати такие современная молодежь не видела и на них не спала. Зато старшее поколение хорошо их помнит. Очень тяжелые, на колесиках, с набалдашниками из хромированного железа на изголовье, и сеткой, на которую клался матрас. Ложась на такую кровать, Ваша голова и пятки взлетали вверх, а центральная часть тела стремилась к полу, чуть ли не касаясь его. На животе же, лежать было практически невозможно, если только вы не являлись мастером спорта по акробатике или гимнастике. Народ выходил из положения как мог — подкладывал под пружины доски и куски фанеры, подставлял посередине кровати пеньки и чурбачки, чтобы они упирались в сетку и не давали матрасу касаться пола. Приезжая с ночевкой на базу, никто не знал, какая кровать ему достанется, так как народу ездило много и мест иногда даже не хватало. У меня была любимая кровать, которая стояла в дальней комнатке под окном. Я хорошо переношу холод, но совсем не терплю жару. Поэтому кроватка, стоявшая дальше всех от печи, больше всего мне нравилась. В то же время, кровать, стоявшую слева от входа и находящуюся ближе всего к печке, я никогда не занимал. Прочие рыбаки тоже почему-то недолюбливали ее и как правило, она оставалась свободной, даже в наплыв народа. В эту поездку ночующих было особенно много. При расселении в доме я слегка замешкался, и когда вошел внутрь, то понял, что все места заняты кроме одного — той самой нелюбимой всеми кровати. Вздохнув, я пристроил свои вещи и завалился в скрипучую койку. Сом налетел быстро. Мне снился перекат и скачущая на волнах лодка. На одной из самых больших волн лодку подбросило вверх, и я проснулся лежащий на полу. Последний раз с кровати я падал в детстве, в возрасте четырех-пяти лет. Проснуться на полу здоровому мужику, было довольно неприятно. Я обвёл комнату взглядом. Народ тихо посапывал и похрапывал каждый в меру своих способностей. Судя по всему, мое падение осталось незамеченным и неоценённым. Поправив матрас и подушку, я вновь вытянул усталые кости и отдался на волю Морфею. Прошло не более нескольких минут и меня вновь разбудил пол, принявший мое упавшее с кровати тело. Спать хотелось зверски. Сил вновь вставать не было. «Черт с ним совсем» подумал я — «буду спать на полу. Уж точно никуда не свалюсь». На этой мысли я провалился в сон. Если вы думаете, что на этом все закончилось — как бы ни так! Только я разоспался, присоединившись к нестройному хору храпунов вокруг, как вдруг почувствовал удар по лицу чем-то с одной стороны вроде и не твердым, но с другой стороны достаточно жестким. Это матрас спикировал на меня. Матрасы были старые, добротные. Делали их в то время из плотной ваты, которая помещалась в простроченном чехле, называемом «наматрасник». Весил каждый матрас килограммов по десять и летать они не умели. Охреневший и злой я вскочил с пола.

— Приятель развлекается! — мелькнула первая мысль.

Но мой товарищ мирно храпел в трех метрах от меня и явно к случившемуся отношения не имел.

— Что за чертовщина?! — подумал я и стал рассуждать:

«Падать с кровати — такую привычку я за собой не замечал. Сам по себе матрас вещь безобидная и неагрессивная. Значит на него и на меня было оказано какое-то внешнее воздействие. Из рыбаков никто не хулиганил, все мирно спали. Больше в доме никого не было и взяться ниоткуда не могло. А ведь еще блюдечко, из которого куда-то девалось молоко! Да и скрип половиц в ночи… Сложив все составляющие, я понял — все дело в домовом. Скорее всего он любил эту кровать и гонял с нее постояльцев. Это его подкармливала молочком хозяйка базы!

Я поклонился в сторону печки.

— Милостивый домовой! — начал я свою речь.

— Прости меня за то, что занял Твою кроватку. Я это не хотел, но сам посмотри на то количество народа, которое ночует у Тебя. Я очень устал. Разреши мне эту ночь поспать на Твоей кроватке. Ты ведь добрый и заботливый!

Толи мышь прошуршала под печкой. То ли ветер пошумел в дымоходе, но я решил, что это согласие домовенка. Расстелил заново матрас, положил на место подушку и лег, немножко опасаясь продолжения падений. Так крепко как в эту ночь я давно не спал. Даже пружины кровати прогибались меньше, чем обычно и почти не скрипели.

Пришло солнечное утро. Отдохнувший и бодрый, я вышел на улицу и увидел хозяйку базы.

— Доброе утро, Валя! — окликнул я ее.

— Привет! Как спалось?

В ответ я рассказал ей о своих ночных приключениях. Валя совсем не удивилась.

— Знаю, знаю про домовенка — сказала она в ответ.

— Как дом построили, так лет через пять он и поселился. Сначала озоровал, видно молоденький был. Любил у рыбаков всякие мелкие вещи таскать и под печку прятать. Если кто что-то терял, мы всегда советовали под печку заглянуть. Пропавшие вещи чаще всего туда «закатывались», даже такие, которые кататься не могут. Потом остепенился и даже дом спас.

— Это как же!? — поразился я.

— А вот зимой затопила печку, чайник с водой на нее поставила, а сама по делам отлучилась. То — да се, в общем в дом вошла только через полчаса. Дверь открываю, а из нее дым как повалит! Батюшки! Бросилась я в дом к печке и вижу: рядом с ней кусок пола выгорел! Пол уже не горит, а только тлеет, а сверху на месте пожара чайник, опрокинутый лежит. Это домовенок его с печки сбросил, чтобы огонь погасить! С тех пор я на печке всегда чайник с водой держу, и домовенка молочком подкармливаю.

Много воды утекло с той истории, но приезжая на рыбалку или охоту, я каждый раз первую рюмочку делю на три части. Одну водяному, одну лесовику и только третью уже себе. Ребята сперва посмеивались, но после нескольких особенно удачных поездок, тоже стали ко мне присоединяться. Теперь в нашем коллективе это традиция.

Не знаю, что стало с домовенком, когда разобрали старый дом. Может ушел на соседнюю базу, а может подался в лес к лешему.