Аве, Цезарь!

 Огромный тронный зал был залит солнечным светом, превращая массивные колонны с витыми капителями из мрачных серых исполинов в белоснежных атлантов, словно небеса, поддерживающих куполообразные своды зала, в которых эхом отражался мерно звучащий голос Императора.

Тяжёлые кованые двери распахнулись, и на пороге застыл капитан императорской стражи, никак не решаясь переступить порог. Нерешительность воина была вызвана тем, что обычно в это время Император был занят государственными делами и никого не принимал. Каков Император был в гневе, начальник охраны знал не понаслышке, поэтому не хотел лишний раз обратить его на себя. Но это был особый случай.

Человек, пожелавший аудиенции Императора, был его давним, близким другом, и по совместительству легендарным военачальником, генералом, стоявшим плечом к плечу с Императором в тяжёлые для Империи дни освобождений и завоеваний. Следует сказать, что Империей территория от Жёлтого моря на юге, до непроходимых лесов на севере, и от Чёрных топей на западе до бескрайних восточных пустынь, стала называться всего несколько лет назад, после того, как Тим, наместник Объединённых Срединных земель, провозгласил себя Цезарем, Великим Императором, а оные земли, соответственно, Великой Империей. В нее вошли большие и малые королевства, территории дикарей, кочевников, горцев, склонившиеся перед тогда еще королём Тимом, прозванным впоследствии Завоевателем, и присягнувшие ему на верность, кто по своей воле, а кто и по принуждению. Жители этих территорий предпочитали не вспоминать былые времена, дабы их не записали в шпионы, сепаратисты или просто "враги Империи".

Генерал же исчез за несколько лет до провозглашения и до сегодняшнего дня никто не знал, что с ним случилось. Среди жителей ходили самые невероятные слухи. Одни шептались, что он был убит и съеден каннибалами Верхних островов, во время последних попыток Императора покорить этот народ. Другие же в полголоса твердили, что генерал отбыл с важной миссией в Белые земли на крайнем севере, и, женившись там на дочери вождя, стал его правой рукой. Но все это были, конечно же, слухи и побасенки, которыми развлекали друг друга граждане Великой Империи на рынках и в тавернах.

Наконец, капитан императорской стражи переступил порог тронного зала.

— Аве, Цезарь! — выкрикнул приветствие воин, делая привычный жест рукой в сторону Императора, сидевшего на троне у дальней стены зала.

Император смотрел в окно и диктовал писцу очередное распоряжение. Писец, сухенький старичок в длинной чёрной мантии, сидел слева от императорского трона за небольшим переносным столиком и царапал пером на сероватом листе пергамента слова Великого Императора.

—… посему, повелеваю: выплатить торговцу первой гильдии Герхану, сумму причитающейся ему… — он повернул голову в сторону вошедшего воина. Помассировав правый висок, он прищурился, то ли от яркого света, заполняющего зал, то ли от головной боли, пытаясь рассмотреть вошедшего. Капитан правильно понял паузу, зависшую в воздухе. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он повторил приветствие.

— Аве, Цезарь!!! — его голос эхом отразился от высоких сводов тронного зала.

— А-а-а, это ты, Курт, — вяло произнёс, наконец, Император, — зачем ты беспокоишь меня? Ведь ты же хорошо знаешь, что в это время я занят важными делами, мне нужно сосредоточиться, — голос Императора повысился, он привстал с трона, — выйди вон и закрой за собой дверь!!!

Воин был готов к такой реакции и выдержал её стойко, хотя не без труда.

— Прошу простить меня, Великий Император, но человек, который просит вашей аудиенции… — здесь воин немного запнулся, подбирая слова, но Император опередил его.

— Ты оглох, Курт?! — гневно выкрикнул он, — я никого не принимаю, я никого не хочу видеть!!! Слышишь НИ-КО-ГО!!! И тебя тоже!!! Пошел вон!!! — Его лицо побагровело и покрылось белыми пятнами.

Капитан собрал последние остатки мужества и попытался произнести слова как можно спокойнее.

— Дело в том, Великий Цезарь, что человек, который просится к вам на аудиенцию — это г… — он опять запнулся, — это генерал Ирвин!

Цезарь замолчал, очевидно, пытаясь понять, правильно ли расслышал слова воина. С лица его постепенно начала сходить алая краска. Он присел на трон.

— Что ты сказал? повтори… — еле слышно произнёс Император.

— К Вам прибыл генерал Ирвин! — громко отчеканил капитан.

Император замолчал. Он посмотрел в окно, и на мгновение нахлынувшие воспоминания унесли его далеко за пределы дворца. В памяти, словно фотографии из старого потёртого альбома, всплыли размытые картины былых битв, триумфов и поражений, траурных церемоний и весёлых пирушек. И всегда рядом был Ирвин. Кто-то называл его правой рукой, "Молотом Короля", завистники же прозвали его "Тенью Монарха", но все как один мечтали оказаться на его месте.

— Гм… кхм, — Курт демонстративно покашлял. Он знал, что Цезарь может сидеть так часами. Император, словно очнувшись от глубокого сна, потёр глаза руками.

— Хорошо, пусть войдёт, — он вновь поднялся с трона и, обернувшись к писцу, махнул рукой. Старичок расторопно встал, скрутил пергамент в трубочку, сложил столик и стул, сгрёб все вещи в охапку и поковылял к выходу.

Капитан утвердительно махнул головой и скрылся в дверном проёме. Император явно нервничал. Стоя у трона, он начал разминать ладони, как будто их сводила судорога. Наконец, в зал вошёл невысокого роста, коренастый человек, в длинной черной накидке. Лицо скрывал огромный капюшон. Он шёл медленно, даже осторожно, но в походке его чувствовалась огромная сила.

Император прищурился, его взгляд буквально сверлил гостя. В голове пульсировал один и тот же вопрос: "Неужели это он?!".

Человек прошёл больше половины зала и остановился напротив Императора. Немного помедлив, он снял капюшон. Это был мужчина лет пятидесяти. Лицо его покрывали ранние морщины, переплетающиеся со шрамами. Пепельного цвета волосы были коротко подстрижены.

Затаив дыхание Император вглядывался в лицо гостя с тенью надежды и страха. Да, это был Ирвин, грозный генерал и старый друг Ирвин. Годы, проведённые за пределами городских ворот, изменили его, покрыв лицо лёгкой сетью морщин и взвалив на слегка осунувшиеся плечи груз прожитых лет, но это был он. Император готов был броситься к нему и задушить в крепких дружеских объятиях, но сдержал порыв, решив, что такое поведение могут сочти недостойным Императора.

Генерал поднял голову.

— Здравствуй, Тим, давно не виделись! — наконец, произнёс он.

Охранники, стоявшие немного поодаль за троном, переглянулись. Много лет никто не называл Императора по имени. Любой, будь то военачальник, советник или обычный горожанин, попавший на приём, он обязан был произнести традиционное приветствие, обращаясь к Императору. Возможно, генерала забыли предупредить об этом.

Тим нахмурился. Обернувшись к охране, он махнул рукой в сторону выхода.

— Оставьте нас!!!

Охранники вышли, и они с генералом остались одни в огромном тронном зале. Только после того, как тяжёлая дверь захлопнулась, Тим заговорил.

— И я приветствую тебя, Ирвин, дружище! — он подошёл ближе и протянул правую руку. Желание обниматься почему-то исчезло. Генерал же не подал руки в ответ.

— Ты теперь, я слышал, Император, Цезарь… поздравляю, добился, чего хотел, — его голос звучал на удивление спокойно.

Тим опешил и опустил руку. Да, не ожидал он такого приветствия от лучшего друга. Видимо, годы изменили Ирвина не только внешне. Но, что поделаешь, все мы меняемся. Он прищурился и внимательно посмотрел генералу в глаза, пытаясь угадать в них причину столь холодного обращения, но ничего, кроме пустоты и безразличия в них не читалось. Тим отвернулся и сел обратно на трон.

— Да, друг, ты прав, я добился, чего хотел! Расскажи, где пропадал ты все эти годы?

— Не важно, где я был, важно, зачем я здесь, — сухо ответил генерал, — впрочем, если тебе действительно интересно… Я был в горах, на севере.

— И что же ты там делал, позволь узнать? — Императора явно удивил такой ответ.

Ирвин помедлил и произнёс:

— Я хочу тебе задать встречный вопрос. А помнишь ли ты, Тим, Великий Император, Цезарь, зачем мы прибыли с тобой на эту забытую богом планету много лет назад?

Тим не ожидал такого вопроса. Он встал, медленно подошел к окну, и, разглядывая распростертый перед ним город, напряжённо что-то вспоминал или просто обдумывал ответ. "Зачем?.."

— Да, я помню, я все помню… Мы прибыли сюда как исследователи и наставники. Эта, как ты выразился, "забытая богом планета" погрязла в постоянных склоках дикарей, горцев, жадных и тупых королей… — он сделал паузу, — извини, мне не хочется вспоминать то время.

— А скажи мне, что стало потом?

— Потом… — он резко повернулся, — ты прекрасно знаешь, что стало "потом", зачем задавать эти дурацкие вопросы? Зачем ворошить прошлое?

— Да, Тим, увы, но я знаю, что было потом. Потом ты стал забывать нашу миссию, ты с головой ушёл в политические интриги. И тогда же ты начал свой путь, путь к власти. Долгий путь, Тим… бедный, глупый король Решталь… он толком и не понял, как ты занял его трон. Но тебе показалось этого мало, и вот тогда потекли реки крови.

— Ох, как ты литературно стал выражаться, дружище, — съёрничал Тим, — но тогда я тебе напомню, что ты "плыл" через эти "реки" рядом со мной и "грёб" не хуже, чем я! — Видно было, что Императору этот разговор совершенно неприятен.

— Ты прав, Тим, прав… не стану отрицать очевидного. Я не мешал тебе, когда ты рвался к власти, я помогал тебе, когда ты сел на трон, я был с тобой даже тогда, когда ты начал "объединять" земли. Да, я считал, что так будет лучше, хотя теперь об этом жалею… Но, Тим, Империя — это слишком! Узурпация и тирания — вспомни нашу историю! Они ни к чему хорошему ни привели! Так зачем же ты моделируешь их здесь, на этой планете? Ты еще раз решил доказать эту теорему?

Тим прищурился и впился глазами в генерала.

— "Тирания"? "Узурпация"? о чём ты, дружище?! — он всплеснул руками, — я дал этим людям сильного правителя, я прекратил междоусобицы, люди теперь живут спокойно… да и вообще… — Император подбирал аргументы, но это у него выходило с трудом, — мы понемногу строим школы в столицах… да и кое-какие технические моменты я воплощаю в жизнь...

— А не велика ли цена этой "стабильности"? И зачем же ты начал насаждать христианство здесь, и среди горцев, кочевников — чуждую для них религию. У них своих богов предостаточно!

— В единой Империи должна быть единая религия, — веско заметил Тим.

— Возможно… но зачем им земной бог, который их не слышит?

— Граждане должны верить в того же бога, в которого верит их Император, — торжественно, словно с трибуны, провозгласил Тим, — а раз я не собираюсь уверовать в их божков, вывод напрашивается сам собой.

— Но ты лишил их свободы выбора, свободы "совести", — генерал стоял на своём.

— "Свобода"… Ха! — он покачал головой и произнёс, словно сам себе — свобода туманит разум...

— Вот именно, Тим, она заставляет думать и принимать решения, — подхватил генерал. — Ты дал людям мир, но посеял страх.

— Страх? Какой страх? Выйди на улицу! Ты видишь там трясущихся от страха людей, которые прячутся по углам?

Генерал молчал.

— То-то же! — торжественно произнёс Тим. — А то, что ты называешь "страхом" — это элементарное "уважение", уважение власти и уважение силы. — Он отошёл от окна и вновь сел на трон. — Давай закончим этот разговор, — произнёс он уставшим голосом. — Если ты пришёл только за тем, чтобы взывать к моей совести, то скажу тебе, что зря это, да и поздно уже. Что сделано, то сделано. Может ты о чём-то и жалеешь, я же — не жалею ни о чём. Ну, раз уж ты вернулся, я могу выделить тебе хороший дом где-нибудь на востоке. Извини, что не здесь, в столице, ну, ты сам понимаешь… Пока поживи во дворце, я распоряжусь. А сейчас, если у тебя нет больше вопросов и упрёков, я попрошу тебя уйти. Извини, у меня очень много дел.

— Нет, мне ничего от тебя не нужно — с убийственным спокойствием продолжал генерал, — теперь уже ничего… но ты правильно заметил, я пришел не ради упреков.

— Тогда зачем же? — голос Императора звучал вяло и безучастно.

— А пришёл я сказать, что "они" здесь...

Император закрыл глаза и вновь помассировал правый висок. Видимо переполненный эмоциями разговор вызвал приступ мигрени. Он словно бы и не услышал последней фразы генерала. Лишь через несколько секунд таким же вялым голосом спросил.

— Что ты несёшь? Кто это "они", где это "здесь"?

— Тим! — генерал немного повысил голос, чтобы слова его прозвучали более убедительно, — "они" здесь, "они" прилетели за нами! Время платить по счетам.

Император открыл глаза и напряженно всматривался в каменное лицо генерала, пытаясь понять смысл только что сказанных слов, и глаза его стали округляться тем больше, чем яснее становился для него их смысл.

— Этого не может быть… Как они нас нашли?

— Не будь идиотом! Они же знали, куда мы летим! К тому же сработал маяк.

— Но как же...

— Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Я прекрасно помню, как ты утопил нашу капсулу в болотах, предварительно уничтожив главный маяк.

Император резким движением задрал левый рукав своей накидки, оголяя руку, и стал ощупывать нитеобразный шрам, тянувшийся от локтя до запястья, словно пытаясь увидеть на нём что-то новое.

— Да, действительно, ты и свой маячок смог уничтожить.

— Но как тогда?..

— Был ещё один. У меня. Ты не знал о нём, но тебе и не положено было знать, как и мне знать все твои установки. У тебя были свои инструкции, у меня свои. Они прилетели два дня назад ко мне в горы, и ты знаешь, я даже испытал некое облегчение, когда их увидел. Наконец-то не я буду сам себе судьей… и палачом.

— Что… что ты такое говоришь… — взгляд Тима терял осмысленность — надо… надо бежать.

— Куда бежать?!!! Ты слышишь, что я тебе говорю? Они с минуты на минуту будут здесь.

— Но я… я не хочу...

За окном послышался хорошо знакомый, и, казалось, навсегда забытый рёв реактивных двигателей, почти заглушающий лязг железа и испуганные крики людей. Ирвин посмотрел в сторону окна.

— Время, Тим...

Он набросил на голову капюшон, развернулся и направился к выходу.

— Я… я не хочу… — повторял Тим, слегка покачиваясь на троне и глядя безумными глазами в пол. — Не хочу… не хочу...

— Время, Тим, время...

Проделав больше половины такого долгого, как показалось теперь генералу, пути к выходу, он услышал брошенные в спину слова Тима.

— Это ты! Ты во всем виноват! — вскричал Император, — если бы не ты, они бы нас не нашли!

Но генерал молчал. Всё что он хотел сказать, он уже сказал.

— Охрана! Охрана! — вдруг завопил Тим.

Тяжёлые двери с шумом распахнулись, и в зал ворвались четверо копейщиков во главе с Куртом, преградив путь генералу.

Ирвин остановился и смерил равнодушным взглядом обступивших его воинов.

— Убейте его! — ярость и страх, переполнившие Императора, исказили голос, — Он изменник! Враг! Убейте его.

Воины вскинули копья и направили их в сторону генерала, но исполнять приговор Императора они не торопились. Каждый из них понимал, что перед ними сейчас стоит великий генерал Ирвин, "Молот Короля", и просто взять и заколоть своего, хоть и бывшего, но предводителя они не могли.

— Что вы стоите, идиоты? — продолжал кричать Император, — Я вам приказываю, убейте его!!! Я вас...

Больше медлить было нельзя. Курт махнул мечом в сторону генерала, и воины занесли копья для удара, но… вдруг застыли как статуи. Тут же в зал прошмыгнули две черные тени. Поравнявшись с генералом, они на секунду остановились, и тот утвердительно кивнул головой. Зайдя ему за спину, тени направились к трону, а генерал — к выходу. Тут же за его спиной раздался испуганный вопль Тима.

— Нет! Не трогайте меня! Я не хочу… — его крик был подобен крику сумасшедшего, на которого санитары пытаются надеть смирительную рубашку. — Вы знаете, кто я? Я — Император! Вы не можете так со мной! Ирвин! — позвал своего старого друга Император, — Ирвин, скажи им… скажи им кто я… скажи им, что я Цезарь, что со мной нельзя так, — последняя фраза была сказана уже каким-то вялым и полусонным голосом.

Ирвин остановился на пороге. Не оборачиваясь, он поднял голову и громко выкрикнул "Аве, Цезарь!", потом тихо, еле слышно добавив "и прощай, друг...", переступил порог и покинул зал.