Ансиент - город одержимых

Я бегу. Бегу что есть сил. Мимо домов, магазинов. Налетаю на прохожих, падаю, и вновь устремляюсь вперед. Мне ведь нужно скорее, так нужно!.. Уже виден мой дом. Залетаю в подъезд, воздух с хрипом вырывается из легких. Наверх! Второй этаж. Третий… Пятый! На лестничной площадке темно. В руке невесть как оказывается тяжелая связка ключей. Проворачиваю нужный в замочной скважине и врываюсь в квартиру. Миную коридор и замираю напротив комнаты...

Танюшка раскачиваясь на стуле смотрит мультики. Перед монитором, как всегда, пара стаканов недопитого сока, и раскрошенное на клавиатуре печенье. Меня душат слезы радости, я не могу и не хочу их сдерживать.

Со стороны кухни доносится аромат только что сваренного кофе. Захожу. Ника готовит завтрак. На плите шипит сковорода. « — Привет.» говорю я. « — Как хорошо что вы вернулись! Я так долго ждал...» Она улыбается, открывает окно, и превращаясь в сизый туман стремительно выплывает на улицу. Я бросаюсь за ней, в попытке удержать, но она неумолимо ускользает сквозь пальцы. « Погоди! Ну хоть немного, я же… я не могу без вас, без тебя!..» Забывая обо всем на свете, я взбираюсь на подоконник. Тянусь к Нике, поскальзываюсь, и лечу вниз. Вздрагиваю и просыпаюсь. Опять.

Я лежал на крыше старой, заброшенной школы, кутаясь в прорезиненный плащ. Замерз жутко. Хотелось развести костер или на крайний случай размять затекшие руки-ноги чем то вроде зарядки « два притопа, три прихлопа». Но — нельзя. Наполовину разрушенное здание школы находилось в самом центре города Ансиент. Много имен было у этого места: город древних, давняя обитель, я же знал его как — город одержимых. И здесь вовсе не приветствовались костры. И уж не дай бог тебе здесь шуметь — ноги не унесешь. Вроде и заброшен старый город. И пустующие дома крайне редко видят своего прежнего обитателя, человека. Только место это было странное и страшное, как люди говорили — проклятое.

Я перекатился на живот, забросил на спину СВД и медленно пополз к краю стены. Моросил дождь. Черные капли плясали по рыхлой бетонной крыше, кое-где образовывая мутные лужи. Дождь мне особо не досаждал, герметичный экзоскелет влагу внутрь не пропустит. И все же, конденсат на лицевом стеклопласте мешал обзору. Я подполз к краю, где стена отвесно уходила вниз, и принялся стягивать с винтовки тряпчаный чехол. Справившись, поднял защитные колпачки прицела и прильнул к окуляру.

Было раннее утро. Вдобавок туман не давал что либо разглядеть. Ругнувшись про себя, я уж было собрался ползти обратно к своему лежаку, как тут из-за горизонта показался край солнца. Это конечно не тот огненный диск, каким его помнили наши пра-пра-(и еще, крашер знает сколько раз «пра»)-прадеды. За прошедшие тысячелетия он малость побледнел, но и его света хватало мало-мальски различать предметы, строения и прочее.

Далеко внизу, из тумана проступили очертания школьного спорт комплекса. Покосившиеся, ржавые турники, беговая дорожка поросшая плесенью. Солнце поднималось всё выше улучшая видимость. В тени возведенного непонятно для каких целей, и еще вполне крепкого ангара располагался давно пересохший фонтан. А на его бордюре я заметил две неподвижные фигуры. Фигуры взрослого и ребенка. Сердце сжалось. Я подкрутил объектив. Так и есть — Ника и Танюшка. Сидят, взявшись за руки и безмятежно смотрят куда-то вдаль.

От волнения я немного привстал, случайно столкнув вниз обломок кирпича. От падения с большой высоты и удара об асфальт он разлетелся на мелкую крошку. Ника и Танюшка… мои

любимые, родные Ника и Танюшка одновременно повернули головы в мою сторону и до меня донесся гортанный рык сменившийся заунывным воем.

Да, они были одержимы. В старину таких называли — зомби. Теперь их зовут одержимыми, а Ансиент — городом ожержимых. И главное, непонятно как обычные люди такими становятся. Ломали-ломали «научники» головы над этим феноменом, так ничего и не уразумели. Уходит, допустим, какой человек в шахту или на заслон (а то и просто в магазин, за веником) и всё, поминай как звали. А спустя время, объявиться сталкер, который скажет: мол, видел такого-то давеча в Ансиенте. Старуха Сара как-то говорила, что людей вроде как город зовёт. Вроде бы Ансиент этот — как существо живое, выберет человека по душе, и зовет к себе в гости, а потом раз, и сдвинет бедолаге мозги набекрень. Отчего тот начинает вести себя как зверь дикий и на людей кидаться.

Я уже устал проклинать тот день, когда мы перебрались в Москву. Семь лет счастливо прожили в Атланте, и тут на тебе — повышение. Столице, видите ли, нужны ответственные кадры. Я конечно особо желанием не горел, но девчонки мои были в восторге. Ника устроилась посезонно торговать на местной ярмарке, а маленькую Танюшку я «по блату» пристроил в Форпост. Квартиру сняли, в элитном районе, на Центральной площади. А спустя месяц, пришел я с работы домой, а там пусто. Нет моих девчонок. Заподозрил неладное, начал поиски. Как узнал что они в Ансиент ушли — повеситься хотел, да приятель сталкер из петли вынул. После — пить начал. Крепко. Пока одну басню не услышал. Будто бы некий старик Моро исхитрился мертвых в живых обращать, с помощью какого-то зелья. Мол, брызнешь на нежить этим «борщём», и всё проклятье как рукой снимает. Кому сказка, а мне — последняя надежда. В общем, нашел я этого деда. Зелье дорогущим оказалось, последние штаны продал, но не в этом суть. Изготавливалось оно неделю. И вот уже как неделю я обитаю в Ансиенте, слежу чтоб ничья пуля моих девчонок не пришибла. Они у меня смирные. Весь день сидят у фонтана, и куда-то смотрят.

Ночью… Ночью город оживает. Наполняется звуками разрываемой плоти, чавканьем, хрипом, воем, рыком. Иногда кто-то кричит. Страшно кричит. Но это бывает редко.

Практически неделю я не сплю. И даже не из-за жутких ночных звуков. Ночью, я молюсь всем известным мне богам, чтоб поутру увидеть у фонтана Нику и Танюшку. Чтобы они, как и вчера, как и в предыдущие дни мирно сидели на растрескавшемся парапете.

Сегодня особенный день. Старик приготовил зелье. Литровая бутыль с мутной жижей булькает в нагрудном кармане. Я верю, оно поможет. Не может быть чтоб не помогло...

День был в самом разгаре. Туман, уже не такой непроглядный как утром, стелился возле самой земли рыхлыми клочьями. Видимость была потрясающей, и я разглядывал жену и дочь уже не в оптический прицел. Хотя, что это? Я вновь приник к окуляру. И похолодел от увиденного. У Танюшки на ручке трупные пятна!.. Моро, крашер его дери, слишком долго возился со своим снадобьем. Дрожащей рукой я выдернул сигарету из пачки, закурил и сильно затянулся. Потом спохватился и затушил. Что это я?! Ника ведь не любит запах табака. «Ничего, папа рядом… Сейчас-сейчас… Всё будет хорошо, я обещаю… Сейчас.»

С крыши я спустился на верхний, девятый этаж, и свернул к лифту. Нет, конечно он не работал. Да и не лифт меня интересовал, а сама шахта. Идти по лестнице было слишком опасно. Мало-ли какая тварь устроила себе лежбище, на одном из этажей.

Двери были приоткрыты и я осторожно заглянул внутрь. Луч фонаря осветил машинное помещение и контуры лебедочного привода. Как говорили в старых боевиках — «чисто». Подцепив люк, ведущий в шахту, я оттянул его в сторону и прислушался. Вроде тихо. Хрустнул неоновой палочкой и бросил ее вниз. Спустя непродолжительное время, ее полет прервался в районе первого этажа на крыше кабины.

Надев толстые кожаные рукавицы я ухватился за ржавый трос и начал спускаться. Рюкзак нещадно оттягивал плечо, а винтовка била по ногам. В общем спуск был не из самых приятных, и достигнув второго этажа, рук я уже не чувствовал. Упершись ногами в проем, я нажал на дверь, и тяжелые железные створки со скрипом разъехались в стороны. Я потянул из кобуры Макаров, и обшарил каждый уголок помещения, на предмет притаившегося монстра. Никого.

Отодвинув пару трухлявых столов от окна, я выглянул на улицу. То что нужно, до фонтана было рукой подать. Я высунулся по пояс и негромко позвал « — Ника! Танюша, папа пришел!».

Обе как по команде соскочили с парапета и направились ко мне. Я вытянул бутыль со снадобьем и свинтил пробку. Они стояли под окном и тянули ко мне руки. Зрелище было ужасным. На лицах запекшаяся кровь, глаза были впавшими, и если можно так выразиться — тусклыми. Стараясь ни капли не пролить, я щедро окропил обоих, благо они особо не сопротивлялись. Только рычали что-то нечленораздельное, да по прежнему тянули ко мне руки.

Прошел час. Второй. Я ждал. Я все еще надеялся. А, вот что-то… в глазах вроде прояснение! Нет, показалось...

Близился закат. Багровый полукруг застыл на горизонте, тени удлинились. Я взобрался на шаткий подоконник. Примостился, свесив ноги вниз и снял гермошлем. Ветер взъерошил волосы. Я потянул носом воздух — нормально, дышать можно. А говорят за куполом нет кислорода. Врут. И старик врал. Нихрена его зелье не помогает. Вернусь — убью урода. Вот только со своими попрощаюсь и буду в Москву собираться. А что? Попрощаюсь. Вот же они, совсем рядом. Руками машут, радуются. Всё как раньше. Как раньше… На пыльной и грязной щеке пропахала борозду слеза. Нет-нет! Это не горе — радость. Я был счастлив как никогда. Сбросил на землю СВД и соскользнул вниз. Мои родные, любимые! Идите ко мне. Дайте я вас обниму! В последний раз. В последний...