Звёздная система Центавра.

Эпиграф.

Млечный путь, легко и изящно распускаясь махровой сиреневой гроздью, рассыпался по чёрному бархату ночного неба, далёкими, холодными цветками звёзд. Тысячелетиями своим обманным, неумолимо-дурманящим, мерцающим пением, очаровывал, сводил с ума, зазывал легкомысленных странников в свои полные тайн и загадок бездонные сети, словно мистическая Сирена из давно забытого эпоса.

Пролог.

КТО, МЕЖДУ ВОЙНОЙ И ПОЗОРОМ, — ВЫБИРАЕТ ПОЗОР, ТОТ ПОЛУЧИТ, И ВОЙНУ, И ПОЗОР. Уинстон Черчилль.

Ненавижу войну… Не-на-ви-жу!!!

Война — это ложь! Прежде всего, огромная ложь, отравляющая своим мертвенным, тошнотворно-сладковатым ядом умы и души людей. Сопротивляться этому яду, могут только те, для кого слово «война», — прежде всего: смерть, голод, разруха и боль.

Если бы любая война начиналась с того, что от каждой из враждующих сторон на огромную цирковую арену вместо лишенных свободы зверей и клоунов выходили бы главы государств, министры обороны, бесконечные депутаты, сенаторы, начальники штабов — непременно со своими семьями! — и бились бы на этой чёртовой арене, до смерти, до полной, безусловной победы одной из сторон...

Мне с негодованием крикнут: «Ты, твою мать, — кровожадный сукин сын!» И тогда, я тихо спрошу у того, кто кинул в меня камень: « А что, война исключительно избирательна и в ней не гибнут в основном простые граждане — старики, женщины и дети? Так отчего же высшая военная и государственная элита, с высоких трибун вещающая нам прописные истины, должна быть исключением?»

Мне кажется, что подобный ритуал давал бы нам, простым гражданам, возможность убедиться в личной храбрости и беззаветной преданности, гуманистическим идеалам, нашей самопрославляющей себя элиты. Им же, выжившим в этой адской бойне, абсолютное, непререкаемое право рассказать своему электорату, о долге, любви к родине и патриотизме. Только в этом случае, эти высокие понятия, выпущенные на волю лужёными глотками военных, чиновников и политиков, не были бы до последней невозможности напитаны гигантской, лицемерной ложью. А за рождение этих подлых выблюдков войны, — алчности и властолюбия, народы не платили бы, столь чудовищную, кровавую цену.

Война за отечество, конечно исключение, но исключение, лишь подчёркивающее, делающее аксиомой вышеуказанное правило.

Война меняет всех, даже тех, кто участия в ней непосредственного, не принимает. Зачем она нужна Богу? Зачем!?

Если же ему она не нужна, зачем он создал нас такими? Теми, кому война необходима для того, чтобы наконец, почувствовать и понять что-то важное о самом себе, об основах доброты и человечности.

Война — это дерьмо, которое не смывается никогда и ничем!.. Так почему, нам обязательно, раз за разом, снова и снова, надо залезать в это дерьмо по самую макушку?

Война — это болезнь, единственное лекарство от которой — смерть! Её истинные герои, словно случайные, кристально-чистые ноты, ярко и одухотворённо сгорают, питая костры забвения, фальшивыми партитурами мажорных штабных сводок, ведь чаще всего, они награждены посмертно! Только мёртвые герои, могут бесконечно прикрывать своими бесплотными телами чьи-то трусость и бездарность. Война. К ней стоит лишь слегка прикоснуться, и она въедается в тебя, словно ржавчина — в оголённый металл. И самое главное: она никого не делает лучше! Хуже? Сколько угодно. Лучше? Никогда!

Вы не согласны? Тогда ответьте мне на простой вопрос: может ли чайная ложка дерьма сделать лучше цистерну мёда?.

Прав, конечно, этот старый сукин сын Черчилль! Но и я прав! Как пройти между этими вечными «Сциллой и Харибдой»?! Я, наверное, был бы долбаным гением, если бы смог ответить на этот вопрос. Но я не гений, и мне лишь остаётся бесконечно, до последнего удара сердца, заливать этот тлеющий в душе огонь, рождающий только жажду… Жажду забытья.

Звёздная система Центавра. Планета Сайсей. Столица Фуцзинь Сити. Отставной мастер-сержант — Карл Карлсон. Завещание.

На мутное стекло осеннего асфальта,

Омытого дождём, укрытого листвой,

Стекала тень зонта оттенка контр-альта,

Целуясь невзначай с продрогшей мостовой.

Улаживать все юридические формальности мне пришлось сразу по прилёте в систему. Нотариусу, занимающемуся моим наследственным делом, необходимо было куда-то срочно отбыть, поэтому в зале прилёта столичного космопорта меня ждал его помощник и люксовый аэрокар представительского класса. Очень редкий и дорогущий гибрид. Наличие в нём ещё и водителя-пилота было вызвано, возможно, требованиями по обеспечению безопасности, данью традициям, наконец, для придания определённого статуса владельцу, но никак не технической необходимостью.

Узнал я об изменении своего сегодняшнего расписания внезапно. Получил сообщение с атрибутами «конфиденциально», «срочно», «важно», как только роскошный пассажирский межзвёздный лайнер «Дженезис», принадлежащий компании «Меридиан Трэнзит», заботливо ублажавший меня весь полёт обворожительными улыбками красоток-стюардесс и шампанским, вывалился через точку перехода во внешнее пространство звёздной системы Центавра. Медицинский и таможенный контроль для пассажиров прошёл практически незаметно. Лайнер, снизив скорость, медленно и грациозно пролетел сквозь огромное кольцо промышленного многофункционального сканера, затем, подработав маневровыми, лёг на курс к конечной точке назначения, напоследок мягко подтолкнув себя несколькими короткими импульсами маршевых двигателей.

Оказалось, что для соблюдения необходимых юридических процедур, обязательно требовалось моё личное присутствие, несмотря на используемые в этой системе самые последние достижения цифровых технологий. Это произошло потому, что завещание было составлено в крайне редко применяющейся по закону о местном нотариате форме, — было тайным. Исходя из положений, предусмотренных в законе, контейнер с вложенным в него информационным носителем, содержащим волю завещателя, мог вскрываться только в присутствии лица или лиц, указанных в завещании.

Когда аэрокар покинул пределы бесполётной зоны космопорта и, заехав на одну из стартовых площадок, начал предполётное тестирование с одновременной трансформацией корпуса, я был уверен, что наш путь лежит прямиком в столичный офис. Однако взлетев и встроившись в один из разрешённых воздушных коридоров, мы начали плавно огибать центр столицы над внешней границей города. Заметив моё недоумение, водитель-пилот с извиняющимся выражением скуластого, немного смуглого лица, сообщил, что мы летим в загородную резиденцию мэтра, ведущего моё наследственное дело.

 Загородная резиденция находилась в южной части фешенебельного пригорода столицы, в одном из посёлков на берегу живописного реликтового озера. Аккуратные одно— и двухэтажные домики с ухоженными участками. Никаких дворцов. Все постройки, которые удалось рассмотреть, были сделаны из натурального дерева, кое-где декорированного неизвестным мне, видимо, местным антрацитово-чёрным поделочным камнем, притягивающим взгляд.

Знакомство с обычаями и представителем местной юстиции началось с того, что мне предложили перед входом в загородный дом снять обувь. Цокающие при ходьбе когтистые пальцы и окаменевшие мозолистые пятки из драных носок, благо, не торчали, но было отчётливо видно, что состояние представителей скрытой части моей спрей-одежды можно охарактеризовать как предсмертная агония.

Я едва не плюнул от досады, что в тихом по-медицински вылизанном помещении выглядело бы так же идиотски безумно, как выстрел в собственную ногу во время императорской охоты. Прямо сейчас, идя на встречу с уважаемым человеком в таком «странном» виде, мне оставалось только костерить себя самыми последними, в основном непечатными выражениями.

Нотариусом, обслуживающим меня, был пожилой импозантный далёкий потомок земных жителей страны Восходящего Солнца. Мне показалось с первой же секунды встречи, что поведением и манерой речи он безоговорочно внушает клиентам глубочайшее уважение. В скромно обставленном рабочем кабинете было очень опрятно, светло и спокойно. Ничто в нём не говорило о принадлежности хозяина кабинета к определённой культурной группе, кроме разве что идеального порядка. Каждый предмет, лежащий, висящий или стоящий здесь, казалось, был пронумерован, подписан и, словно шахматная фигура, находился в строгой иерархии, тесной взаимосвязи с игровым полем и гроссмейстером, ими двигавшим. Даже некоторое раздражение, связанное с тем, что мне пришлось сразу по прибытию на планету, без перерыва на отдых и обед, ехать в нотариальную контору, разбилось о фантастическую вежливость и чрезвычайное терпение, проявленные мэтром-нотариусом в беседе со мной.

Наконец во всём разобравшись, пройдя процедуру биометрической идентификации, завизировав все документыи уплатив пошлину, бывшую последней преградой на пути к принципиально новому качеству жизни, я облегчённо вздохнул. Далёкий потомок земных самураев с пониманием улыбнулся и, вызвав помощника, наказал ему проводить меня. Затем, пожелав всего доброго и поклонившись, вышел в соседнее с кабинетом помещение.

Тактично осведомившись, в каком из отелей я остановился, помощник, активировав личный комм, отдал короткую команду, обращаясь к невидимому собеседнику, и пригласил следовать за ним. Тяжело взвалив на свои веточки-плечи мой багажный баул, с самоотверженностью перегруженного непосильной ношей муравья маленький человечек затрусил к дверям, ведущим на улицу. В отель меня должен был доставить всё тот же аэрокар, любезно предоставленный гостю, то есть мне, хозяином нотариальной конторы. Сев в аэрокар и постаравшись не выглядеть наглым попрошайкой, осведомился у водителя, можем ли мы проехать, именно проехать, по городу, чтобы немного осмотреть его. Получив утвердительный ответ, откинулся на удобное сиденье, чувствуя, как растворяются накопившееся напряжение и вылезшие из тёмных щелей моей неопытности в юридической сфере смутные страхи.

Вспомнил, что надо оформить и оплатить CMR (товарно-транспортная накладная) на доставку в астероидный ангар моего основного багажа — транспортного контейнера, прилетевшего сегодня со мной в чреве «Дженезиса» и оставленного в космопорте на ответственное хранение. Занялся этим не откладывая в долгий ящик, благо, это минутное дело.

Трафик на городских наземных магистралях был невысокий, что, несомненно, придавало местной столице величественности и богатого, степенного очарования. Может, это потому, что уже за полдень, а может, тут так всегда в силу местной специфики. Город был, на удивление, молод, свеж и зелен. Едва коснувшаяся своим золотистым дыханием кончиков листьев, свободная художница-осень пока очень робко и ненавязчиво намекала всем участникам ежегодного шоу о своих грандиозных планах. От созерцания непривычного городского пейзажа, проплывавшего за окном, меня отвлёк водитель-пилот, указавший на выделяющееся среди прочих высоток здание: «Ваш отель, сэр».

Здания гостиничного комплекса, куда я направлялся, были одними из самых высоких во всей столице, кроме того приятно выделялись на фоне остальных городских высоток за счёт своей необычной, самобытной архитектуры. Издали абрис гостиничного комплекса напоминал изящный рукотворный фонтан, бесконечно исторгающий из своих бездонных глубин прохладную синеву послеполуденного неба.

Даже не знаю, как назвать этот стиль архитектуры. Э-э-э… К сожалению, на ум ничего, кроме плавная, округлённая симметрия, не приходит. Нет. Обычные, стандартные высотки здесь были, и немало, но они как бы служили естественным, очень профессионально вписанным фоном, подчёркивающим и дополняющим красоту настоящих архитектурных шедевров. Никакой вычурности и излишеств. Удивительно! Видимо, в этом секторе земной Империи финансовое благополучие существует не только в отчётах чиновников, раз власти могут позволить себе потратиться на индивидуальные архитектурные проекты. Город же в тот день, виделся мне совершенной игрушкой, драгоценным кристаллом, покоящимся в объятиях мягкого, пушистого бархата листвы деревьев и ухоженной изумрудности газонов.

Я полностью открыл дверное стекло, подставив лицо набегающему воздушному потоку. В салон табуном разгорячённых коней ворвались запахи города. После стерильной, лишённой даже намёка на запах атмосферы космического лайнера я нырнул, словно в ледяную воду, в царившее здесь настоящее ароматическое буйство, когда улеглись захватившие моё внимание волнение и многочисленные сомнения.В первый момент я был просто оглушён обрушившейся на меня какофонией. Спустя несколько мгновений, мозг, адаптировавшись, выделил сначала запах разогретого послеполуденным солнцем биоасфальта, потом донес запах аккуратно постриженной многофункциональными дорожными ботами травы окружающих городской хай-вэй газонов и новые, неизвестные мне запахи местной разнообразной флоры, а может, и фауны. Увлечённый, немного сбитый с толку потоком новых впечатлений, я даже не заметил, как над нами нависла уходящая высоко в небо громада отеля.

— Ваш отель, сэр. Всего доброго, до свидания, сэр.

— Благодарю вас, и передайте мэтру отдельное спасибо за эту несанкционированную прогулку.

— Хорошо, сэр. Обязательно передам.

Не доверяя никому, вынул из багажника и закинул на плечо баул-верного друга и спутника, растерявшего за долгие годы совместных странствий былую бравую форму и строгий военный лоск. Проводив взглядом быстро удаляющийся аэрокар, смело шагнул в призывно открывшиеся двери отеля. Изнутри он показался мне чистым, светлым, просторным и, если хотите, воздушно восхитительным. Преданные служительницы этого царства цветов, разнообразных садиков-водопадиков, с искусной естественностью вписанных в колоннады с ажурными сводами из разноцветного прозрачного материала, были столь красивы и изящно невесомы в своих национальных одеждах, что напоминали мне выпорхнувших из сказочного портала остроухих эльфиек. Я улыбнулся, подумав, что певчие птицы умерли бы от зависти, слушая их чудесное, музыкальное, серебристо-колокольчиковое щебетанье.

Судя по ощущениям, я немного «поплыл». Это на меня так действует местная атмосфера или я слишком много времени провёл в одиночестве?! А может, и то, и другое?!

Номер.

Номер был непозволительно просторен. Интерьер его, выдержанный в кремово-шоколадных тонах и оттого создающий ощущение мягкой, ненавязчивой теплоты на фоне свежего, прохладного кондиционированного воздуха, настраивал на беззаботность и отдых. С удовольствием вдохнув полной грудью, я ощутил смесь едва заметных ароматов дорогого коньяка, крепкого табака и свежеструганного дерева. Безупречно застеленная постель, стоявшая недалеко от панорамного окна, была одним из самых больших предметов окружавшего меня в основном свободного пространства. Послушные любой прихоти, поляризованные стёкла огромных окон были столь чисты, что если бы не небольшое затемнение и лёгкая игра бликов, казалось бы, что их вообще нет. Не раздеваясь, упал спиной на кровать. Она беззвучно и упруго приняла меня в свои объятия. Как уснул, не помню.

Проснулся от нудного ворчания. «Карга» тихим, но противно скрипучим голосом негодовала, пережёвывая запрограммированным беззубым ртом резиновую тему, что ей никак не дают отдохнуть: «Шлють и шлють! Шлють и шлють! Ни сна, ни покоя! Шоб вы сдохли, песатели,» — шепелявила она.

Пришедшее на номерной терминал видеосообщение, анонсированное висящей в воздухе 3D иконкой в виде полупрозрачного стилизованного конверта, так возбудившее её, было, скорее всего, от администрации отеля: «Слышь, мать, не спи! Покажи, чего нам там прислали!»

«Карга», имитируя грохот чугунной и алюминиевой кухонной посуды, обиженно кряхтя, подвывая, плюясь, прибив меня к стене позора обличающе-кульминационным «Узурпатор!», наконец приконнектилась к терминалу и включила воспроизведение. На голоэкране, хлопая огромными чёрными ресницами, словно крыльями бабочки, изящная, похожая на густо усыпанную цветами ветку персика, японско-эльфийская нимфа, прося прощения за беспокойство, справлялась: спущусь ли я в ресторан, или мне подать ужин прямо в номер. После освежающего дневного сна и она, и ужин были мне явно по душе.

С чего начать? Взгляд зацепился за беспризорно брошенный мною посреди шикарного номера, армейский баул. Я невольно поморщился и поймал себя на мысли, что, скорее всего, так же, как и я, он совершенно неуместно смотрится в богатых декорациях дорогого гостиничного номера. «В пламя дюз самоедство! Вперёд сержант!»

Вошёл во внутригостиничную инфосеть через установленный в номере терминал, имеющий внушительных размеров голоэкран, с ультразвуковым сенсорным управлением. Ощущая упругость и форму предметов, набросал в виртуальную ресторанную корзинку понравившиеся мне блюда и напитки. Забавно! Затем связался с богиней ресепшена, сказав, что заказ в ресторане я уже сделал и прошу всё доставить в номер через полчаса. В принципе соответствующие опции в ресторанном софте были, но отказать себе в удовольствии лицезрения природно-рукотворного совершенства, да ещё и в таком разрешении-масштабе, было выше моих сил. Убедившись, что она уже отключилась, манерно произнёс:

— Не забудьте прибавить себя в виде десерта. Съем с кожурой и косточками!

«Карга» немедленно вставила свои пять центов:

— Как не стыдно! Старый похотливый козёл! За сорок с гаком лет только и научился, что девок портить! Злыдень!

— Цыц, старая! Трансвеститом на старости лет хочешь стать? Я те мигом смену пола обеспечу! Паркет ей, видишь, надоел! По гнилому линолеуму соскучилась?! Ну-ну!

— Шо ты, милай! Молчу, молчу!

Справка.

Наручный smart-comm, комм, коммуникатор или, как называют его гражданские, mobiGlas. В среде наиболее продвинутой, толерантной части «сетевой» и прочей молодёжи — мобик. Специально для вышеуказанной социальной группы есть отдельная линейка девайсов, выполненная, в нарядном розовом или нежно-голубом цвете со стразиками.

Какая гадость!

Итак, наручный smart-comm — одна из немногих ценных вещей, сохранившаяся после демобилизации. Устаревшая военная модель, уже снятая с производства. От схожих, даже более современных гражданских моделей он отличается, более высокой физической защищённостью, а проще — живучестью, наличием эпидермальных, акустических и прочих датчиков, программно и аппаратно адаптированных, в первую очередь, к условиям боя за счёт материалов и технологий, использованных при изготовлении. Наделён «текучей внутренней архитектурой», позволяющей искусственному интеллекту самостоятельно решать, сколько и какие именно программно-аппаратные ресурсы необходимо выделить для успешного решения тактических и стратегических задач. Снабжён дополнительным нейроморфным процессорным узлом, содержащим программируемую дискретную нейронную сеть. Гражданских неизменно поражает объёмом хранилищ данных, масштабируемой архитектурой и вмонтированными в корпус механическими часами, хорошо защищёнными от различных видов внешних воздействий. Предусмотрена способность брать под контроль процессоры «дружественных», и не очень, устройств, например, медицинского блока скафа для создания систем распределённых вычислений. Наделен некоторым количеством недокументированных инструкций, полевым дисплеем, способным создавать цветные объёмные изображения на условном масштабируемом экране. У него регулируемые вертикальные и горизонтальные углы обзора. Дополнен функциями протоколов, портов, нейро-портов для связи и подключения к различным спецустройствам и владельцу. А запитывается весь этот калейдоскоп технологий даже не от одной, а аж от двух алмазных ядерных батарей с ядром на основе углерода-14.

Именно эта модель, так удобно охватывающая левое предплечье, была первой запущенной в серию линейкой устройств-симбионтов на платформе портативных АИС. Вообще-то от рождения я левша, но имперским вооружённым силам в лице моего первого громилы-сержанта на это было наплевать.

Справка.

Artificial Intelligence System (АИС) — система искусственного интеллекта. Самообучающийся программно-аппаратный комплекс, способный самостоятельно решать прикладные, интеллектуальные, творческие задачи, дополняющий и расширяющий индивидуальные возможности человека.

В моём случае устройство-симбионт, настраивавшееся на одного владельца пожизненно, без возможности перенастройки (вплоть до самоуничтожения), в силу требований безопасности и конструктивным особенностям.

Улыбнулся, поймав себя на мысли, что ни об одной из встреченных в своей жизни женщин я не думал с такой теплотой и благодарностью, как об этой железке. Однако не всё дельное вкусно. Очень многие полезные и развлекательные гражданские программы на ней или не работали совсем, или работали некорректно. Всё же режим эмуляции программной среды (имитация) — как резиновая женщина. Этакая физкультура без прогресса. Вздыхаю. Что ж, за специализацию приходится платить.

Бросив мимолётный взгляд на железку, ставшую за долгие годы частью моего тела, вспомнил Ивана и улыбнулся Именно он, программист от бога, не экономя интеллектуальных усилий, посоветовал, а затем, как следует «поколдовал» над полученным на втором году службы в армии чудо-девайсом, переписав программное ядро и перенастроив "железяку" с учётом особенностей моей личности. Наделив псевдоличность АИСа характером и голосом старой сварливой бабки с именем Карга. В особых случаях — Наина Киевна. Эта идиотская затея показалась мне в тот момент верхом вселенской оригинальности и, безусловно, отражением недюженного воображения её владельца.

У всех банальные тёлки-мачо-тёлки! А у меня — старая кочерга! Выпендрился, матрёшкины дети, оригинал!

Стоит так же констатировать тот факт, что за годы нашего вынужденного партнёрства эта мерзкая железяка порой знает и «чувствует» меня лучше, чем я сам. Увы и ах! К слову, вспомнил тут одну старую армейскую романтическую историю, иллюстрирующую мою безнадёжную глупость.

Это случилось незадолго до выпуска из сержантской школы, во время очередной проверки неожиданно свалившейся на нас в виде высокого чина из бесчисленного имперско-адмиралтейского начальства, инспектировавшего наше спецподразделение. Нас, как обычно, построили на взлётке и проверяющий, невысокий, в годах, полноватый, розовощёкий полковник начал нам втирать «за жизнь». Сейчас даже не помню, что ляпнул мой АИС, комментируя его «глухариную песню».

Выступавший всем своим видом выразил удивление, неожиданно появившимся незримым собеседником, злостно нарушившим субординацию и дисциплину в строю своими комментариями. Судя по голосу, он принадлежал явно сильно возрастной и душевно нездоровой пенсионерке, представительнице слабого пола. Это определённо оживило скучный и однообразный "армейский ландшафт", дополнив происходящее волнующей интригой в стиле "Cherchez la femme " (Шерше ля фам— фр). Полковник бессловесно воззрился на стоявшего рядом громилу сержанта, явно ожидая действий с его стороны или, как минимум, объяснений.

Сержант, здоровенный негр, как сейчас помню и могу поспорить на что угодно, буквально «позеленел» от злости. Я не знаю, как может спелый, тёмно-фиолетовый баклажан позеленеть, но нашему сержанту это удалось. Медленно смерив с головы до ног, а затем практически уничтожив меня взглядом, громила, натянув на лицо маску подобострастия и наклонив голову к плечу, доверительно сообщил полковнику:

— Простите, господин полковник. Есть у нас тут один умник. Маньяк-геронтофил.

— Би-Сексуальный?! Мне стоит беспокоиться? У меня там… я тут с мамой! — проявляя повышенную эмоциональность, с неясным психологическим посылом, тонко взвизгнул высокий гость.

Растерявшийся сержант, нервно сглотнув и боясь повернуть голову в сторону начальства, поставившего его в тупик своим поведением и вопросом, сымпровизировал, гадливо поморщившись и ещё раз медленно обведя мою нескладную долговязую фигуру взглядом, явно страхуясь, торопливо выдал нейтрально-обнадёживающее:

— Ни в коем случае!

— Вы абсолютно уверены, сержант?

— Абсолютно! Можете на меня в этом вопросе, рассчитывать полностью! Я с удовольствием прикрою вашу задницу!

— А вы душка и шалун, сержант! — шумно выдохнув, с излишней теплотой в голосе проговорил проверяющий, толстым, коротким пальчиком игриво погрозив стоящему рядом громиле. — Буду иметь в виду! Затем скомандовал «Вольно!», развернулся и, неестественно виляя задом, покинул расположение. Лицо сержанта, видимо только в этот момент понявшего, что произошло, снова сменило цвет. Теперь уже на бордовый. За ним после этого твёрдо закрепилась прозвище Светофор, а моя жизнь, вплоть до выпуска, превратилась в ад (благо это продолжалось недолго).

Конечно, я был далеко не единственным, с кем случались подобные истории. Технология портативных АИС в тот момент только «набирала силу».

* * *

Встав с кровати, в который раз с удовольствием оглядев окружающее меня великолепие, от души, до хруста потянулся. Сначала душ!

Местное солнце, медленно и величественно плывущее к горизонту, золотило закатными лучами светлый кафель пола и стен ванной комнаты. После двадцати двух лет, проведённых в основном в тесных казармах или во флотских кубриках, страдающих хроническим минимализмом свободного пространства, где душ принимался исключительно в гигиенических комплексах, в этой ванной комнате чувствуешь себя одинокой тощей свечкой на большом дворцовом канделябре.

— Потерпите сержант, это совсем ненадолго! Да уж! Не жили богато и нечего начинать! — саркастично, сам себе твержу я, безнадёжно пытаясь смыть вялой и тощей, струйкой собственного сарказма, непомерно разрастающуюся пенную шапку переживаемого пафосного состояния.

Никак не могу отделаться от ощущения, что мне чего-то не хватает с того самого момента, как вошёл в эту комнату. Огромное, во всю противоположную стену зеркало зрительно увеличивает и без того невообразимых размеров ванную. Прислонившись к стене, вальяжно развалился какой-то совершенно немыслимый лежак, из пола и стен торчат внушительных размеров кадки и вазоны с разнообразными растениями и цветами. Слишком всё непривычно! Не ванная, а какой-то сад японской матери!

Так! Что это у нас слева призывно подмаргивает мне своим интерфейсом? О! Да это встроенный бытовой дезинтегратор. На ловца и зверь бежит! Первый раз с таким дело имею. Снимая верхнюю одежду, просто и беспорядочно бросаю на пол, а спрей-футболку, трусы и носки, в особенности носки, родившие второй раз за день в моей тонкой и ранимой душе сложные семантические словоформы, безжалостно засовываю в открывшуюся механическую пасть вечно голодного дезинтегратора. С удовольствием отмечаю про себя, как исчезают в его ненасытном чреве пятьдесят минут моего сегодняшнего позора. Предчувствуя блаженство от горячих тугих струй, направляюсь…

Стоп! А куда я собственно направляюсь? Это как?! С яростью констатирую полное отсутствие родного, стандартного гигиенического комплекса. Унитаз и беда на месте. Беда?! Тьфу! Биде матрёшкины йети! Биде остолоп альтернативный!!! А где, вашу самурайскую мать, этот трижды гр…ный гигиенический комплекс? Вы чего, издеваетесь? Голый, совершенно ошарашенный, стою посреди ванной комнаты. Глупо моргаю в надежде, что всё это — злой розыгрыш или обман зрения. « Ну суки! За такие бабки?! Где?! В унитазе, что ли плескаться?!»

Наверное, Золушке-тян была меньше разочарована тем, во что прямо на её невинных девичьих глазах превращались карета, кучер, слуги и платье, чем я отсутствием обычного, мать его, гигиенического комплекса! В моём воображении прекрасные гостиничные нимфы быстро мимикрировали в ксеноморфов, прямо на лету отращивая рога, копыта, хвосты, когти и зубы. Последний образ, мелькнувший у меня в голове…! Нет, об этом, пожалуй, не стоит! А потом…

А потом я наконец заметил вмонтированную в постамент у окна ванну! Не просто ванну. Ванну с большой буквы! Да, даже я в ней смогу развалиться как угодно! Вот так всегда: у семи мамок дитя без глазу! С опаской посмотрелся в зеркало. Уф! Обошлось! Ребята, так ведь и поседеть недолго! Хорошо хоть пустой скандал не устроил. Повезло. Моему тяжело раненому реноме и сегодняшнего случая с носками хватило.

Огромное, во всю противоположную стену зеркало, в которое я только что смотрелся, оказалось на самом деле раздвижной фальш-стенкой, за которой прятались и такой близкий сердцу гигиенический комплекс, и шкаф. На полках аккуратными стопками было сложено настоящее, тканое, а не спрей-бельё! Рядом лежали уже вышедшие из обихода за ненадобностью и давно забытые мною полотенца. На вешалках плечом к плечу аккуратно висели махровые банные халаты разных цветов. От вида этих простых, таких уютных, почти домашних вещей повеяло чем-то давно забытым, на краткий миг защемившим сердце. Я стоял, смотрел и смотрел на всё это богатство, совершенно не в силах оторваться. Казалось, закрой я хоть на минуту глаза — всё исчезнет. Закрыл. Открыл. Не исчезло! «Знатный хабар, сержант!»

Я немедленно дал себе слово: чего бы мне это ни стоило, обещаю себе и всем, кто меня сейчас слышит и видит, оставить этот номер идеально чистым!

Ванна наполнялась. Солнце садилось. Настроение поднималось! Ожидаемый, но, как всегда, внезапно прозвучавший вызов от стоящего за дверью официанта, привезшего ужин, был приятным дополнением. У голода, как и у страха, глаза чересчур велики.

Великий создатель! Как я всё это съем?! Прихватив с привезённой тележки бутылку местного красного вина, блюдо с мясной и сырной нарезкой, я наконец залез в тёплую ванну, включил водяной массаж, налил в бокал вина… Ма-ма! Я отъезжаю! И мне для этого даже ветошь, смоченную в ракетном топливе, на морду класть не нужно! Я вижу то, что вижу, и мне это по душе!

Где-то очень далеко внизу, в незнакомом и пока абсолютно чужом для меня городе бесчувственные электронные мозги, отзываясь на «окрики» притаившихся до времени внешних датчиков, зажигают уличные фонари, бесстрашно встречающие подкрадывающуюся к городу ночь. Незримо и неслышно зазывающую присоединиться к ежевечернему световому хороводу иллюминацию в витринах магазинов, хлёсткую рекламно-разноголосую разноцветицу развлекательных заведений, уличных караоке, кафе, ресторанов и баров.

Вино и ночной город соблазняли меня с таким же иезуитским коварством, как восковые крылья, зовущие в небо мечтателя Икара! Соблазн медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем, спуститься в эту благословенную долину, наполненную весельем, светом, да что греха таить, таким понятным каждому, притягательным пороком был почти неодолим. Даже не могу припомнить, как я смог обуздать сжигавшие моё воображение и тело желания, переключив внимание на обильную еду и отменную выпивку, заставив Каргу искать и выводить на экран информацию, обязательно сопровождая её едкими комментариями о нравах, обычаях и законах царящих в этой звёздной системе.

— Система была открыта в 2365 году, — нудно вещала «Карга». — Концессионный конкурс на терраформирование мира выиграла компания «Эджаст Колониал», состоящая в основном из землян, японских экспатриантов. Столица терраформированной планеты Saisei получила название Фуцзинь Сити. В Фуцзинь Сити расположена штаб-квартира корпорации MISC. Основной вид деятельности MISC (Musashi Industrial & Starflight Concern) — строительство космических кораблей, таких как межсистемный зубастый грузовичок «Фрилансэр», многофункциональный тяжёлый грузовой корабль «Стар Фарэр».

Под монотонный речитатив про пояс астероидов, описание планет, находящихся в системе, я почти задремал. Блаженное безделие! Хорошо, что я никуда не пошёл. После долгого голодания не стоит набивать желудок! Ведь всё только начинается! Здравствуй мир! Я вернулся! А пока?! Давайте-ка посмотрим, что получил этот неизвестный, со странной фамилией «Итого»! Неужели и в моей жизни наступила та самая, долгожданная осень, когда можно сыто и спокойно «посчитать цыплят»?! Ну же! Не стесняйтесь, сержант, вам это не к лицу!

Итак…

Сегодня я, отставной мастер-сержант стал владельцем свалившегося на меня счастья в виде большого астероидного ангара, трёх чудесных космических птичек и кучи какого-то хлама, с которым мне ещё предстоит разобраться. За всю предыдущую жизнь мне не приходилось единолично владеть и самостоятельно распоряжаться таким невообразимым объёмом собственности.

Это естественно, ведь несмотря на то, что я вырос в благополучной, весьма обеспеченной семье на старушке Земле, финансовые вопросы меня вообще не волновали, так как ими занимались родители. Затем, во время службы в вооружённых силах Империи данный вопрос для меня был также не очень актуален. И вот такая неожиданность! Воистину, как гласит пришедшая мне на ум поговорка: «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Я, конечно, мог бы прочитать перечень зарегистрированного движимого имущества, но не хочу излишне обнадёживать себя и лишаться маленьких или не очень маленьких радостей от ожидающих меня в уже моём ангаре сюрпризов. Получу я только то, что там по факту "стоит и хрюкает". Как-то так. Но! Ничто человеческое мне не чуждо! С глупой, полной детского, наивного восторга улыбкой, предательски расползающейся по лицу, представил себе, как вдоль всех мыслимых и немыслимых стен во всю высоту ангара стоят стеллажи и шкафы, ломящиеся, от вожделенных ништяков.

Уух!!! «Завязывайте, сержант, с такими масштабами полёта мысли, а то вместо ангара ляжете в спецкапсулу или медучреждение закрытого типа,» — одёргивает меня внутренний голос, слабеющий под натиском усиленных алкоголем рвущихся наружу эмоций. На мучающий многих вопрос: «У тебя в ангаре такие охренительные «игрушки и ништяки», а ты всё ещё здесь?!» — отвечаю: «Дело у меня в столице ещё одно есть.»

Проворочавшись с час на огромной кровати и так и не сумев заснуть, я скинул огромное одеяло и подушку на пол в узкое пространство между этим бестолковым сексодромом и панорамным окном. Убрал затемнение со стёкол. Созерцание залитого огнями ночного Фуцзинь-Сити немного отвлекло от будоражащих голову мыслей, и, почувствовав привычную стенку за спиной, я словно повернул какой-то важный внутренний тумблер, отвечающий за приход сна. Проваливаясь в сон, услышал, как «Карга» считает вслух меня и остальных баранов. Как же хорошо!..

 Утро.

— Рота подъём! Вставай, бездельник и лежебока! Встречу проспишь!

— Отставить! Вольно! Разойдись! — спросонья командую я. Прислушиваюсь, стараясь при этом не спугнуть остатки сна. Что-то подозрительно тихо. Неужели заткнулась? Ещё пять минуточек полежу и подъём.

Утренний свет, упруго лившийся в номер через окна, был, как мне показалось спросонья, слишком назойлив. Пытаясь ещё немного продлить сладкое утреннее забытьё, я, накрывшись с головой приятно пахнувшим уютным гостиничным одеялом, снова задремал.

— Эй, военный! Алё! Тут к тебе девки пришли. Стоят. Мнутся! Краснеют! Чаво хочут, не знаю! Боюсь я за тебя, милай! Они хоть и тощи, как половинки хаси, но их трое! — имитируя испуг, проблеяла «Карга».

Примечание для тех, кто не знает: хаси — палочки для еды.

— А ты за меня не бойся! Скажи им: пусть раздеваются и рядом ложатся! — подыгрывая, мычу я из-под одеяла, охрипшим спросонья голосом, не желая попадаться на пошлые разводки невесть что возомнившему о себе «недоинтеллекту».

— Карла-сан, у Вас всё в порядке? — откуда-то со стороны ног доносится встревоженный тонкий, мелодичный голос, принадлежащий явно не речевому синтезатору. Я похолодел.

— Уже, видимо, нет!

— Доброе утро! Карла-сан. Ваша АИС Карга-тян позвонила на ресепшн и сказала, что мальчику, она имела в виду Вас, Карла-сан, нехорошо, что Вы лежите на полу, возможно, недержание, головку ушибли, голенький, беспомощный и Вам срочно нужна помощь!

— Голенький, беспомощный?! Головку не держу?! Помощь?! Да!!! Нет!!! Помощь — нет!!! Всё в порядке, — замахал рукой я, судорожно пытаясь собраться с мыслями.

— Это недоразумение. Видимо, ночью упал и не проснулся, — проговорил я, скроив недоумённо-извиняющееся выражение лица, щурясь от яркого утреннего света и одновременно усугубляя своё положение жалкой дебильной улыбкой, чувствуя себя при этом как прыщавый подросток, которого неожиданно приехавшие родители застукали в самый разгар неприличного занятия. Похоже, нелепость ситуации и откровенно глупое выражение лица всё же убедили группу визитёрш, что тревога была ложной, и спасательная команда, деликатно смотря куда-то мимо меня, в лёгком поклоне попятилась к двери. Одна из них, тщательно изучавшая пустую кровать и весь диалог подозрительно косившаяся на меня, выглядела особенно смущённой. Интересно, что она там пыталась найти?! Я, конечно, был в себе уверен, но на всякий случай провёл по постели рукой. Вроде сухо! Отлегло!

— А девки то, восхитительно хороши! — с удовольствием подумал я, глядя на плавно покидающих номер стройных молодых женщин. По профессионально застывшему вежливому выражению на их симпатичных мордашках было непонятно: смущены они или готовы от души смеяться, над этим случайно забредшим в приличное место деревенщиной.

— Слушай, а менее радикальный способ меня разбудить, ты найти не могла? Головой совсем прослабла?! — едко заметил я, как только за утренними посетительницами закрылась дверь.

— Ыыыыы! — мстительно-насмешливо прогудела мне в ответ встроенными динамиками железяка.

— Я хоть умыться успею?

— Умыться да, а вот всё остальное и позавтракать вряд ли, — явно тролля меня, победно дребезжала добившаяся своего «Карга».

— И на том спасибо!

По-быстрому застилая постель, вспомнил про «мародёрку», которую ещё вчера собирался учинить в ванной комнате. Надо бы ускориться, сержант!

***

— Карета подана, барин, пожалте на выход, — спустя несколько минут, с корнем вырывая меня из царства вожделения и грёз, прошамкал мой наручный коммуникатор.

— Выходим, — вслух, словно на что-то решаясь, констатирую я.

— Он выходит! Вы посмотрите на него! Он выходит! Самостоятельно! При твоих преклонных летах, это просто подвиг! Трепещите все вокруг! Ты, кстати, памперсы одел?! А то, как увидишь сам себя, такого грозного в зеркале, и конфуз какой нежданный произойдёт?! — язвительно прокомментировала мои действия ненавистная железяка.

— Раз! — негромко, но очень отчётливо произнёс я.

— Поняла!

***

Выйдя на посадочный пирс роскошной, трёхсотэтажной гостиницы, направляюсь, к ожидающему меня глайдеру, вызванному «Каргой» через виртуального оператора планетарной инфосети. От вида, открывшегося с площадки двести восемьдесят пятого этажа, у меня снова захватывает дух. Практически прямо подо мной во всём своём рукотворном величии широко раскинулся знаменитый на всю империю «Несса-парк», Сердце высоких технологий Фуцзинь Сити.

«В гостях хорошо, а дома, надеюсь, всё же будет лучше!» — мысленно обращаюсь к неспешно просыпающейся столице. Но, прежде чем окончательно покинуть этот по странной случайности не испорченный человеком рай, мне надо ещё посетить один небольшой магазинчик и кое-что забрать оттуда, для сегодняшнего, даже не знаю, праздника что ли?! Наводку на магазинчик, расположенный на территории Несса-парк, дал мне один русский контрабандист с позывным Муад-дип (историю этого удивительно-противоречивого человека, как в старом еврейском анекдоте про бабушку и фиш, я оставлю на потом).

Торговая точка принадлежала, как ни странно, китайцу. Меня это, немного удивило. Китайский магазин, да в сердце японского сектора? А впрочем, почему бы и нет? Бизнес есть бизнес. Муад-дип пообещал поручиться за меня перед китайцем. Это была ещё одна странность, но он терпеливо и снисходительно буркнул, что таковы традиции. Уточнять я ничего не стал, в конце концов, кто я такой перед лицом тысячелетних традиций? Последний раз, а это было примерно года два назад, мне для встречи с китайцами никаких специальных знаний не требовалось. Ещё он показал мне, как надо поклониться, приветствуя хозяина магазина и при этом ни в коем случае не лыбиться. Покупку в момент передачи следует принять двумя руками, и, упаси меня Создатель, начать её разворачивать тут же на месте. Вообще, от количества полученных инструкций я немного обалдел. Очевидно, то, что я попросил достать, нельзя купить в обычном торговом автомате или супермаркете, но, как мне показалось, пафоса для передачи обычной контрабанды всё же многовато.

Магазинчик располагался в цоколе необычной по архитектуре, этажей в четыреста, высотки. За торговой точкой китайца, исходя из предупреждающих надписей, была закреплена довольно большая, открытая посадочная площадка, огороженная с трёх сторон высокой резной оградой, увитая, словно толстым ковром, растением, похожим на плющ. Сейчас она была пуста, но её размер, учитывая местоположение, даже не говорил — кричал о высочайшем социальном и финансовом статусе владельца. Ярко-красная дверь и золотая вывеска над ней резко и вызывающе выделялись на зеркальной стене небоскрёба.

Посмотрел на коммуникатор: до назначенного мне времени оставалась ещё минута. Спокойным шагом, стараясь не выдать некоторого неожиданного даже для меня волнения, двинулся в сторону двери, показавшейся мне крошечной. В зеркальной стене небоскрёба отражались соседние здания, снующие по своим нуждам глайдеры и высокое, почти безоблачное голубое небо. Я не знал, даже не предполагал, что увижу внутри. Дверь была старомодной. Искусно сделанная из идеально обработанного, натурального дерева. Тяжёлые медные петли, массивная, отполированная до рези в глазах ручка в виде головы неизвестного зверя со вставленным в него массивным кольцом, и никаких сенсоров! Открывается на себя. Добро пожаловать в сказку!

Чего бы я ни ожидал внутри увидеть, но не то, что увидел. Как только я перешагнул порог, где-то наверху возник и поплыл по залу тихий, мелодичный перезвон. Зажмуривать глаз при резкой смене освещённости мне не надо. Моё тело, изменённое, дополненное во время службы в Имперских вооружённых силах индивидуальными программно-аппаратными средствами и биотехнологиями, в случае опасности, среагирует практически мгновенно. Это то немногое, что армия и флот Империи оставили мне взамен забрав часть моего здоровья и двадцать лучших лет моей жизни. Можно смело сказать, что мне ещё в отличие от многих других сильно повезло. Правда, теперь, в связи с некоторыми ограничениями, я лишь неполно-функциональный биотостер, но возможно, это лучшее, что осталось во мне от меня. Ха-ха!

Войдя внутрь, увидел большое, довольно светлое, сильно заставленное всякой, явно антикварной, деревянной мебелью и утварью помещение. Бумажные веера, зонты, статуэтки, ширмы и даже статуи были расставлены по всему залу, следуя непонятным мне правилам. И этот бардак они называют фэн-шуем? Ладно, мне только своё забрать. Пока блуждал по рукотворному лабиринту, нашёл остатки нескольких мумифицированных злых духов, видимо, отчаявшихся найти выход! Шучу!

Наконец заметил хозяина заведения, своей невозмутимостью и выдержкой напоминающего изваяние. Невысокого роста, пожилой, коротко стриженный, абсолютно седой китаец стоял в глубине зала. Аккуратно, стараясь ничего не задеть, подошёл к старику. Возможно, мне показалось, но где-то в уголках губ, скрытых такими же седыми, как волосы, бородой и усами, пожилой китаец вопреки этикету всё же прятал доброжелательную улыбку. Первым поклонился я, затем, дождавшись его поклона и вопроса: сыт ли я, — ответил утвердительно, спросив его о том же. Осведомившись о сытости друг друга, мы завершили оставшуюся часть «ритуального танца». Когда он не спеша протянул мне контейнер, я был совершенно поражён длиной ногтей на обоих мизинцах его сухих, жилистых рук. Даже не помню, как брал контейнер, благодарил его и выходил из магазина, настолько меня поразили эти идеально ухоженные, невероятно длинные ногти.

«Пора нам прощаться!» — мысленно обращаюсь я к купающемуся в солнечной бездонности неба городу, с удовольствием вдыхая ещё не нагретый, свежий, утренний воздух.

По какой-то причине именно ясным утром, когда солнце неспешными мягкими мазками подкрашивает города, в основной массе типовые по своей архитектуре, они кажутся какими-то новыми, необычными, чистыми и особенно значительными. Огромные небоскрёбы, принадлежащие миллиардерам, имперским конторам и частным корпорациям, подпирают небо, закрывая своими ребристыми телами бьющие по глазам, яркие лучи местного светила.

«Какое странное чувство,» — думаю я. Теперь, когда я внизу, Фуцзинь Сити одновременно завораживает и пугает. С посадочной площадки прячущегося почти под самой крышей пентхауса город выглядит иначе. Не так! Наверное, таким, как я, придётся либо привыкать ко всему этому, либо валить в более привычную для нас среду обитания.

Вот, например, сейчас город напоминает мне вздорную женщину, страдающую моментальными сменами настроения: достаточно всего одного мгновения и пузатого кучевого облака, набежавшего на светлый солнечный лик, чтобы всё вокруг неузнаваемо изменилось. Серые, мрачные высотки, окружают меня, словно безжалостные охотники, загоняющие дичь и никак не желающие выпустить добычу из своих цепких, холодных, стекложелезобетонных лап. Безмолвные каменные истуканы, будто стая авгуров-вещателей воли богов, заговорщически подмигивают друг другу тысячами рекламных глаз, в толчее и мешанине ворча друг на друга гулом заходящих на посадку глайдеров — такси, пассажирских и грузовых шаттлов. Этот безжалостный высокотехнологичный город — монстр, похожий на тысячи других, пожирающий людские жизни, судьбы, надежды, мечты… Хмм… Жил, живёт и будет жить своей информационно-электрической, ни на минуту не прекращающейся жизнью. Пока… и до тех пор, когда однажды, найдя причину, с помощью войны или иной катастрофы своей неумолимой рукой его безжалостно не сотрёт время.

Прежде чем сесть в глайдер, предусмотрительно вызванный заботливой «Каргой», ещё раз восхищённым взглядом обвожу крепко сжимающую меня в объятиях своих роскошных зданий столицу. Словно внезапно изгнанный из алькова любовник, бросающий торопливый взгляд на причину своих вожделений, украдкой шепчу: «До встречи!»

Вызванный глайдер был от условно бесплатного перевозчика (спасибо старой сволочи), и всю дорогу до космопорта мой мозг беспрерывно бомбили рекламой местных товаров и услуг, пытаясь прикрыть гнилой запах и вкус этих информационных помоев жгучим кетчупом имперских и местных новостей. Я, естественно, как мог, старался пропустить мимо сознания рекламно — новостной информационный поток, но ребятам всё же удалось удивить меня одним сообщением из кейса новостей и происшествий.

Перманентный сексистский скандал против дискриминации женщин, решивших провести свою жизнь в капсулах виртуальной реальности длительного погружения, которых преступные элементы превращали в родильные фабрики, а так же массовая забастовка мелких и средних межсистемных перевозчиков грузов, обратившихся ввиду тройного налогообложения сначала за помощью к императору, через императорского бизнес-омбудсмена и не получивших абсолютно никакой поддержки, меня совершенно никак не задели. А вот то, что случилось в системе Эллис, являющейся колыбелью космических гонок Империи, выдавило меня из уютного кокона мысленной нирваны. Там произошло столкновение двух кораблей. Новость не стоила бы и выеденного яйца, если бы не вытащенные на свет сопутствующие ей крайне интригующие нюансы. Из официального пресс-релиза, оперативно выпущенного пресс-службой флота, следовало, что находящееся в составе Имперского флота судно класса «Террапин», следуя транзитом через систему Эллис, столкнулось с галактическим перевозчиком топлива класса «Старфарер».

Справка. Террапин — автономное, многоцелевое, усиленное массивной бронёй судно-разведчик.

«Экипаж «Террапина» в результате столкновения не пострадал и с места аварии был успешно эвакуирован. Однако корреспонденту «Центаури Стар» удалось узнать некоторые подробности происшедшего инцидента. Для наших слушателей и зрителей, мы транслируем эксклюзивный фрагмент интервью Ашота М., владельца ассенизационной компании, обслуживающей сеть космических отелей системы Эллис. Издание также благодарит Ашота М. за предоставленное эксклюзивное видео с регистратора пострадавшего в аварии судна».

«Сегодня судно, э-э-э! Нэ медицинский уважаемый! Военный есть же. Ударилься с одним из моя контора старфарер, носящий гордое имя «Рафикь-нол-нол-сэм». В честь любимого племянника назвал, мамой клянусь! Рафикь, тэбэ приветы. В момент аварии грузовик на сто процентов был польный. Пасматри, дарагой, мой видео. Разведчик-бронэносец ушибся в мой грузовик и развалилься на некоторый фрагменты. На кусочки, представляешь?! Из чего и чем они их делают, дарагой, слюшай, да?! «Рафик-007», пасматри, пасматри, уважаемый, напротив, получиль всего лишь нэболшой царапина на носу, не потеряль, не испортиль товар и смог работу работать далше. Красаувчик!»

Мне вот чисто гипотетически интересно, что элитный корабль-разведчик в этой курортно-развлекательной системе разведывал и почему это меня не удивляет?!

Недолгий и познавательный полёт в глайдере сменяется круглосуточной суетой космопорта. До начала посадки оставалось целых двадцать восемь минут.

На внутрисистемном шаттле, наверняка, не будет диспенсера с одноразовыми дисплеями. Надо запастись на всякий случай. Вдруг не усну… Таращиться в компактный, пусть и с отличным разрешением полевой дисплей наручного смарт-комма не хотелось. Весьма скромные по нынешним временам диагональ и углы обзора комфортного просмотра в тесном кресле шаттла совсем не добавляют.

Зал вылета для внутрисистемных маршрутов занимал небольшое, по меркам современных космопортов, помещение — квадратов триста. В центре остеклённого, залитого солнечным светом зала размещался сегментированный информационный голостол, окружённый рядами стоящих вокруг него кресел.

Ага! А вот и он. Рядом с голографическим столом на подставке красовался овальный контейнер диспенсера. Легко отделив перфорированный для простоты отрывания лист гибкого электронно-бумажного монитора, сворачиваю его и сую во внутренний карман куртки. Краем взгляда задерживаюсь на информационном сообщении, подтверждающем, что с моим рейсом всё в порядке и нужно себя минут на двадцать чем-то занять.

Без надежды оглядываюсь. Вдоль стен выстроились, обнажая свои электронно-механические внутренности, стеклянные коробки магазинов-автоматов, рекламирующих c помощью объёмных голограмм изготавливаемую ими по заказу клиентов разнообразную сувенирную продукцию. Над ними, на голоэкране, во всю оставшуюся ширину и высоту стены, непрерывно крутят рекламу всей линейки космических судов корпорации МИСК (Musashi Industrial & Starflight Concern). Прямо сейчас идет броский видеоролик о небольшом, двухместном, многофункциональном транспортнике — «Релианте».

Интересный, между прочим, шип. В моём парке (не слишком ли громкие я делаю заявления, о том, чего ещё вживую не видел?), такого кораблика нет. А что, небольшой, вместительный. Легко «переобувается» из транспортника в медика с помощью родных МИСКовских модулей. Есть даже исследовательский вариант. В системах, как та, в которой сейчас нахожусь, с плотными и богатыми на ресурсы астероидными полями, майнерам всегда тесновато. Трафик высокий, ведь копают тут все, начиная с одиночек на всяком хламе, заканчивая крупными корпорациями с их горнодобывающими мегакомплексами.

В таком «насыщенном бульоне с клёцками, фрикадельками и сухарями» чего только не бывает! Хороший бизнес может получиться. Отучился, лицензию на пилотирование лёгкими кораблями, обслуживание медицинского железа и оказание первой помощи получил — и вперёд. Делаешь общественно-полезную работу, на хлеб с маслом самому себе или семье зарабатываешь, репутацию поднимаешь. Ведь она, по своей сути такой же ресурс, как деньги или шип. Кроме того, репутация — штука капризная, почти как удача. Зарабатывается годами, а теряется на раз.

Кстати, насчёт подзаработать: неплохая мыслишка всплыла! Самое время проверить. Есть мнение, что я в этой системе подзадержусь. Залез в местную сеть, скачал софт для майнинга местной криптовалюты. Почему бы не срубить немного денег?! Софтина быстро нашлась, скачалась и, слава Создателю, встала как влитая. Хорошо. Подключаем кошелёк.

Загружу мерзопакостную старушонку, пусть "железные" мозги свои вместо ушей греет! Иногда даже таким, как я, приходят в голову здравые мысли. Совместил полезное с приятным. Какая всё-таки сладкая штука — месть!

От мыслей о сладкой мести меня оторвало наблюдение за молодым мужчиной, невольно завладевшим моим вниманием. Он нервно ходил вокруг голостола и посматривал то на наручный смарт-комм, то на входные двери зала вылета. Прямо за его спиной, в правом от посадочного гейта углу зала, тёплым светом, льющимся через необычный арочный вход, манило к себе небольшое светлое помещение. На допотопной вывеске, крепящейся цепями к притолоке арочного проёма, просто и без затей было написано красивым каллиграфическим шрифтом: «Кафе».

Надо же! Живое кафе?! За старомодным стеклянным прилавком, делившим небольшое помещение на зал для посетителей и рабочую зону, стоял и улыбался… человек?! Вторую пришедшую в голову мысль, что это андроид, я всё же отмёл. Было бы удивительной расточительностью поставить сюда робота с ценой, сопоставимой с … В общем, андроид и сам по себе совсем не дешёвое удовольствие, скажу я вам. А если ещё прибавить сюда налог Гейтса, то…

Справка.

 Налог Гейтса. Введён с 2087г. Налог на труд роботов, заменяющих людей в любом производственном процессе не связанном с личными нуждами, медицинскими или социальными показаниями. Перечень исключений из закона прилагается.

Не может быть! Вот так номер! Живой продавец в кафе космопорта! Невысокий старик со стильной, аккуратно постриженной седой бородой, одетый в накрахмаленный белый халат и высокий поварской колпак, был улыбчив и подвижен. Из-под густых, таких же седых, как борода, бровей, с тёплым бесенястым прищуром на окружающий мир внимательно смотрели ярко-васильковые глаза-звёзды. Горящие на столах свечи, самые обычные, вместе с улыбчивым стариком-кондитером рождали во мне что-то далёкое, доброе, давным-давно забытое. В этой крошечной, тесной комнатке, словно в клетке, маленькой птичкой билось хрупкое сердце Рождества. Билось, но улетать почему-то не хотело. Не зайти на огонёк было просто невозможно. Напевая что-то себе под нос и деликатно давая мне насладиться великолепным разнообразием выложенной на витрине выпечки, старик взял один из сложенных горкой золотистых пирожков и, разломив его пополам, по-простецки протянул мне меньшую половину.

— Если не понравится, пара вот этих карапузов, — он указал на толстые, с подрумяненной корочкой куски мясной кулебяки, — за мой счёт! Сэр.

Представившись, он заметил на моей руке смарт-комм и добавил:

— Вячеслав Вячеславович Плетнёв. Канонир первого класса. Эскадра адмирала Ушакова. Крейсер «Стремительный», сэр.

Сказал негромко и поднёс руку к срезу головного убора, отдавая честь.

— Карл.Карл Карлсон. Мастер-сержант в отставке. 4-я экспедиционная, — отрекомендовался я и продолжил завязавшийся разговор. — День добрый. Они натуральные? — проявив, наверное, излишнюю настороженность спросил у него я. Ничуть не смутившись и не обидевшись, с удовольствием, в одно мгновение расправившись со своей половиной протянутого мне пирожка, Вячеслав, важно кивнув, веско добавил:

— Не сомневайтесь, сэр. Ко мне за выпечкой прилетают даже из соседних систем, сэр.

Я почему-то сразу ему поверил и, сунув в рот протянутую мне половинку, начал жевать. Реклама, тем более выполненная на таком высоком уровне, конечно, двигатель торговли, но вкус!.. Этим пирожкам с капустой, этому воздушному вальсу вкуса реклама была не нужна. Я бы даже сказал — противопоказана.

— Два здесь, два с собой и чёрный байховый с натуральным лимоном, — даже не стал смотреть, сколько списали денег. Оно того стоило.

Пока я наслаждался кисловатым, терпким вкусом горячего чая, налитого в глубокую фарфоровую пиалу, в зале ожидания произошли перемены. Мужик, нервно наматывавший круги, кого-то увидев, сорвался с места, по пути зацепив чью-то ручную кладь. Через минуту он появился в арочном проёме кафе с девочкой лет пяти, висящей у него на шее и, видимо, для надёжности сцепления крепко обхватившей его ещё и ногами. Рядом шла запыхавшаяся молодая женщина, что-то возбуждённо рассказывающая ему.

Купив несколько пирожных и уже успокоившись, на выходе из кафе счастливая пара столкнулась с высоким, весьма габаритным, одетым в синюю форму механиком MiSC. Здоровяк, подталкиваемый кем-то сзади, громко сопя, неуклюже топтался в проходе, постоянно задевая головой вывеску, мешавшую ему сосредоточиться и принять окончательное решение о направлении движения. Девчушка, насмерть прилипшая, вероятнее всего, к отцу, уже было совсем собралась повернуться и полюбопытствовать наконец о причине задержки, однако заметив, как мы весело переглянулись с бородатым повелителем пирожков, насторожилась. Внимательно оглядев нас обоих и сочтя меня более подходящей мишенью для сокрушительной психологической атаки, скорчила страшную рожицу, для большей убедительности высунув язык. Приняв её игру, закрыв лицо руками, я с удовольствием улыбался, зная, что и меня тоже ждут. Конечно, на такие же крепкие объятия, как её отцу, мне рассчитывать не стоит. Да и снятую обувь теперь без присмотра лучше не оставлять…

Стало вдруг грустно. Одинокая лимонная долька, усыпанная чёрными чаинками, отчаянно золотилась на ровном белом фарфоровом дне: «Не беспокойся, я о тебе позабочусь!»

***

Пробка в арке как-то сама собой рассосалась. Здоровяк-механик, протиснувшийся к витрине и о чём-то оживлённо беседующий с улыбчивым Славой, аккуратно рассовывал по объёмным карманам своего фирменного комбеза многочисленные пакеты с купленными пирожками. «А старичок-то не прост. Ох, не прост! Настоящий гибрид! Этакий промышленный «пылесос» с мощным аналитическим блоком для обработки новостей и сплетен. Надо будет иметь это в виду».

Свеча на моём столе почти догорела. Я никак не мог оторвать взгляд от маленького, такого живого, трепещущего на сквозняке лепестка пламени. Откуда-то издалека до моего сознания донёсся голос, объявляющий посадку до «Последней Надежды».

Шаттл.

Посадка во внутрисистемный шаттл. Два ряда по восемь кресел и тесный проход между ними. Стилизованные под иллюминаторы небольшие мониторы. Пристёгиваться обязательно, пилот при выходе на орбиту непременно сэкономит и не будет включать искусственную гравитацию, ведь это лишний расход топлива, а здесь считают каждый имперский цент.

У всякого, кто так или иначе профессионально связан с космосом, есть свои заморочки-приметы, традиции и суеверия. Я, например, во время каждого старта повторяю, словно молитву, Гагаринское: «Поехали!». Судя по тому, что я до сих пор жив, оно меня ни разу не подвело.

Впереди целых два часа полёта. Надо, правда, отметить, что шаттл полетит не прямо к астероиду, а сделает небольшой крюк: завезёт туристов, решивших посетить одну из местных достопримечательностей — знаменитые биофермы Центавра.

Знакомьтесь: «Центаури фудс инкорпорейтед» — одно из дочерних предприятий, входящих в состав мега-компании MISC. Располагается примерно посередине между орбитами планет Яр и Сайсей. Посетители этого вопиющего торжества человека над космосом получают редкую возможность собственными глазами увидеть всю технологическую цепочку от выращивания до изготовления конечных, полностью натуральных продуктов питания. Общая площадь, занимаемая в пространстве биофермами «Центаури фудс», сопоставима с размерами небольшого планетоида. Это море сцепленных между собой круглых модулей накрыто сверху сферическими, состоящими из шестигранников шапками прозрачных защитных куполов. И чем-то напоминает наполненные драгоценными камнями, искрящиеся под солнцем, неспешно вращающиеся гигантские пчелиные соты. Недалеко от них парят скромные (на фоне ферм «Центаури фудс» ), частные огородики, на базе производящихся компанией MISC флагманов, мульти-модульных кораблей-платформ «Индевор». Злые языки поговаривают, что не всё, выращиваемое частниками, легально. Кто бы сомневался!

Посетителям ферм предлагают попробовать овощи «прямо с грядки» в одном из многочисленных ресторанов космического биокомплекса. По официальной версии, отстаиваемой большинством учёных, исключительность выращенных под солнцем Центавра продуктов объясняется уникальностью самой звезды. Поначалу, как предполагают учёные, система была бинарной, то есть, состояла из двух гравитационно связанных звёзд, вращающихся вокруг одного центра масс. Ныне здравствующая звезда быстрее сожгла своё топливо и стала белым карликом. Её соседка, гораздо более крупная и беспокойная, взорвалась. Взрыв сверхновой превратил неприметную болотную жительницу в восхитительную принцессу, смыв неприглядную жабью шкурку, сотканную из лёгких элементов и явив миру роскошное белое подвенечное платье из чистого кислорода. Эта удивительная, почти мистическая история очень напоминает сказку про злую мачеху и невзрачную трудолюбивую падчерицу, ставшую по волшебству доброго сердца в конце этой счастливо закончившейся истории красавицей-принцессой.

Очень романтично! Не правда ли?! Быть может, именно так и рождаются легенды?!

Вдоволь налюбовавшись захваченным с псевдоиллюминатора видео-изображением ферм, сброшенным на гибкий монитор, так предусмотрительно прихваченный мною в космопорту, я всё же решил подремать. Но не тут-то было! Пассажирское отделение, прилетевшего на фермы шаттла, сначала наполнилось возбуждёнными голосами прибывших к месту назначения экскурсантов, а затем, ненадолго почти опустело. Я уже было совсем засобирался пересесть на приглянувшееся мне местечко, на котором можно было вытянуть ноги, однако в салон шумно хлынула толпа одинаково одетых, словно какие-то сектанты или военные, сотрудников космических ферм. Зрелище одинаково одетых людей с некоторых пор вызывает у меня раздражение. Пару освободившихся впереди кресел после захода на фермы заняли два молодых парня лет двадцати, в фирменных синих комбезах, с шевронами МИСК и светоотражающими полосками на спинах курток, рукавах и брюках. Скорее всего, техники, возвращающиеся домой, на астероид, после рабочей смены. Усевшись, они продолжили давно тянувшийся между ними спор. Порой, ведя его очень эмоционально, на повышенных тонах, делали меня невольным слушателем и собеседником-оппонентом.

Речь шла о поиске точек перехода и несметных богатствах, всенепременно золотым дождём льющихся, на удачливых поисковиков-первопроходцев. Нет! По поводу «золотого дождя» у азартных спорщиков, в отличие от меня, не было разногласий. Ребята явно не подозревали, что каждая новая открытая точка перехода могла быть ящиком Пандоры. Точкой преткновения в их споре были космические шипы, на которых стоило производить поиск этих самых пресловутых точек перехода. Как преданные птенцы корпорации МИСК, парни в качестве поисково-мародёрского средства рассматривали только корабли своего работодателя. Сегодняшнее трагикомичное происшествие со старфарером в звёздной системе Эллис только бы подлило воды на мельницу их корабельных предпочтений.

Суть горячего спора сводилась к тому, какую именно модификацию из МИСК-овской линейки шипов следует использовать при поиске точек перехода. Не буду утомлять читателя техническими подробностями, характеризующими достоинства космических судов, сыплющимися из оппонентов, но один из аргументов ярого поклонника и защитника модели «Фрилансер-ДУР» всё же следует привести: «Да не суй ты мне под нос эту раскрашенную в цвета детской неожиданности сельскую морковную грядку!»

Надо сказать, на своего оппонента, автору, отлившему эту фразу как минимум в бетоне, произвести впечатление удалось. Воцарилось молчание.

Внезапно возникшая спасительная пауза позволила мне мысленно соскочить с уже порядком надоевшего спора и вернуться к вопросу риторическому, касающемуся этих самых «точек перехода» или эйнштейновских «кротовых нор». Объектов по космическим масштабам мизерных, практически трудноопределимых существующими ныне технологиями, однако обладающих специфическими свойствами и совершивших революцию космической экспансии человечества.

Немного теории, так как я её разумею. Тот, кто понимает, о чём речь, может вполне пропустить следующий абзац.

Исходя из не плоскостности топологии нашей вселенной, через эти аномальные области по кратчайшему расстоянию соединены две удалённые друг от друга условные точки вселенной. Т.е., пространство, между ними можно преодолеть как минимум двумя разными способами. Для наглядности: с вершины одной горы вам надо попасть на вершину другой. Будет ли существенной разница во времени и преодолённом расстоянии, если вы, например, проделаете путь пешком в системе с двумерными возможностями, т.е., сначала с вершины горы, на которой вы находитесь, спуститесь в ущелье, а потом из ущелья поднимитесь на другую вершину? Применяя второй способ перемещения, вы достаёте из волшебной шляпы крылья и одев их, летите по прямой, кратчайшему расстоянию. Для этого используете преимущества ставшего доступным уже трёхмерного пространства. И там, и там вы двигаетесь с одинаковой скоростью! Очевидно, разница в потраченном времени и преодолённом расстоянии между первым и вторым способом для достижения конечной точки маршрута будет огромной. Аналогия « о крыльях из волшебной шляпы» и есть та самая «точка перехода», позволяющая вам переместиться по кратчайшему расстоянию между двумя удалёнными друг от друга областями космического пространства.

Существует масса теорий по поводу вышеописанного явления, но сегодня никто точно не знает, каким образом они появились, сколько ещё подобных объектов существует в уже разведанной нами вселенной. Только в состав нынешней земной империи входит больше трёх десятков систем. К тому же, мы имеем информацию разной степени полноты ещё о почти трёх десятках систем, имеющих точки перехода, благодаря контактам с «чужими».

Точки перехода распределены по системам неравномерно. Где-то расположена всего одна. Есть системы, где уже были найдены четыре. Мы до сих пор почти ничего не знаем о том, могут ли новые точки перехода образовываться, но уже, к сожалению, знаем, что они иногда закрываются. Ту, пока единственную, что была случайно обнаружена в Солнечной системе в связи с пропажей кораблей в этой области космического пространства, мы использовали для начала космической экспансии. Людям повезло, что они нашли её первыми. Потому что спустя всего несколько столетий мы узнали, что не одиноки во вселенной и не все новые расы, встреченные нами, дружелюбны или нейтральны. Именно в момент первых, довольно трагических для нас столкновений с воинственно настроенными «чужими», когда человечество начало терять не только освоенные миры, но и целые звёздные системы, до подавляющего большинства наконец дошло, что подарок от Вселенной в виде открытых дверей может, оказывается, работать не только «туда», но и «обратно». Огромные космические расстояния по-прежнему защищают нас от естественных опасностей, таких как чёрные дыры, вспышки сверхновых, способных не только уничтожить целые миры, но и просто стерилизовать их. Вначале эти расстояния виделись нам практически непреодолимой преградой, но теперь они более не могут ограждать человечество от банального нападения враждебных нам инопланетных рас. Кроме того, как и тысячу лет назад, нам для уничтожения друг друга иногда не нужны внешние враги. Мы, конечно, и сами потихонечку с этим прекрасно справляемся. Уж я это испытал неоднократно на собственной шкуре, посвятив службе в Имперском флоте двадцать долбанных лет. Я до сих пор однозначно не могу ответить себе на простой вопрос: мы больше заимели или потеряли, получив от Вселенной этот билет в один конец? Ведь засунуть обратно в шляпу всё негодное, что мы, упорствуя, уже достали, теперь точно не получится!

Стоит, пожалуй, упомянуть ещё один частный случай влияния на развитие человечества вышеуказанного открытия. Консервация финансово-экономической и политической элиты в пределах солнечной системы. Вынудившая её делегировать свои полномочия элите новой, начавшей формироваться, в связи с определёнными ограничениями по отличным от старой, законам и правилам.

Земная элита в большинстве своём стала заложницей технологии изменения генов CRISPR/Cas12, делающей организм высоко-толерантным к пище, среде обитания, на десятки лет отодвигающей возрастную деградацию, увеличивающую долголетие, повышающую ментальные способности реципиента. Пересечение точек перехода в принципе не является абсолютно безопасной процедурой. Ко всему прочему довольно скоро экспериментальным путём было доказано, что у людей и их прямых потомков, чьи геномы подверглись изменениям в рамках данной технологии, во всех изменённых клетках в случае прохода через «кротовые норы» многократно увеличена вероятность возникновения спонтанных мутаций.

Я всё же задремал. Проснулся от того, что шаттл начал активное маневрирование, а значит, мы, скорее всего, почти на месте.

Огромный астероид цветом и формой напоминающий старое, гнилое яблоко, изнутри изъеденный буровыми ботами, словно червями, резко контрастировал с поглотившей его чернотой космоса, расцвеченной редкими блёстками, возможно, уже очень давно погасших звёзд. Ещё он напоминал растревоженный муравейник — улей, облепленный светящимися посадочными причалами и рекламой, морем огней, порождающим вокруг него завлекательно-многоцветный световой ореол, созданный по прихоти лукавого ума с единственной целью подманивания глупых насекомых, разнообразных видов и размеров, спешащих отовсюду, нетерпеливо роящихся вокруг и назойливо липнущих к нему, или лезущих внутрь в надежде полакомиться драгоценным содержимым.

Этот, прирученный людьми гигант несколько десятков лет назад из бесформенной глыбы, отбуксированной из астероидного поля группой местных горнодобывающих компаний под защиту одной из планетарных платформ, превратился в доки для тысяч кораблей и стал домом для нескольких десятков тысяч бизнесменов, наёмников, шахтёров, бродяг, хэдхантеров, торговцев и прочих свободолюбивых прожигателей жизни. Несмотря на то, что я не нищий, жизнь, а тем более собственность на большинстве освоенных кислородных планет мне не по карману. Конечно, как собственнику довольно большого астероидного ангара (саркастическое ха-ха), мне придётся платить ежегодный налог и страховку, но их размер не идёт ни в какое сравнение с аналогичным планетарным. Никто не знает, почему первые поселенцы окрестили астероид, ставший им домом «Последней Надеждой».

Справка.

С Последней Надеждой может уверенно соперничать разве что Деламар. Этот гигант размером с полноценный планетоид, глубоко скрытый в одном из астероидных поясов, является главной достопримечательностью звёздной системы Никс.

Вообще-то, освоение огромных сравнимых по размеру с планетоидами астероидов с целью превращения их в населённые космические агломерации — событие довольно редкое, поскольку должно быть экономически целесообразно. По плотности застройки, сложности социальной, транспортной, инженерной инфраструктур, а также высокой населённости их можно сравнить с настоящими городами-государствами. Поддержание таких сложных, с точки зрения инфраструктуры объектов, — занятие довольно дорогое. Другое дело, небольшие жилые станции, производимые «Everline Structures inc.» по программе «Housing Exchange», которые сравнимы, ну скажем, с многоэтажкой. По сути же это стандартные жилые модули-«соты», встраиваемые в тело небольшого астероида с несколькими посадочными площадками и небольшим количеством ангаров. Дешёвое и не очень комфортное, временное жильё.

Звёздная система Центавра. Астероид Последняя Надежда. Отставной мастер-сержант — Карл Карлсон.

Таможенно-санитарный контроль здесь, на астероиде, в отличие от того, который проходят все суда, прибывающие в систему, — чистая формальность. Атавизм. В общем-то, я прохожу эту процедуру по вполне определённой причине.

Довольно просторное, хорошо освещённое прямоугольное помещение с установленными стационарными сканерами и медицинскими датчиками. Газовый хроматограф и масс-спектрометр трудно не заметить.

Сканирование. Служащий, сидящий за толстым бронированным стеклом, посмотрел в мою личную карту и, судя по выражению его лица, счёл её не очень интересной, так же, впрочем, как и результаты медицинского обследования. Тем не менее профессионально-радушным, хорошо поставленным голосом поприветствовал меня:

— Здравствуйте, сэр! Поздравляю Вас с покупкой ангара на астероиде Последняя надежда! Один момент… Ваши ключи.

Он на несколько секунд пропал где-то под стойкой, затем появившись, положил в ящик для коммутации небольшой опечатанный пломбами контейнер.

— Будьте добры, сэр, внимательно проверьте сохранность пломб.

— Всё в порядке, — оглядев странный опечатанный ящичек, пробубнил я.

— Вскрывать?

Он кивнул головой. Внутри лежали нанизанные на тонкий композитный шнур три металлических полоски сложной формы. Ого! Винтажно! Ключи для механических замков. Сильный ход. У парней есть чувство стиля. Уважаю! Как говорил один знакомый «На всевышнего надейся, а верблюда привязывай».

— Сэр! — убедившись, что снова завладел моим вниманием, охранник продолжил, — После получения положительного результата при идентификации вашей личности, охранным биометрическим комплексом и последующего голосового оповещения, вставите пластину ключа в личинку вертикально. Любой стороной. Поверните на четверть оборота в любую сторону до щелчка. Пока не вынете ключ, дверь не начнёт открываться. Поздравляю Вас с покупкой ангара в астероидном комплексе Последняя Надежда, сэр. Вы можете подняться в шлюзовую комнату своего ангара прямо на лифте, но я Вам советую хотя бы раз попасть в собственный ангар через пожарный выход. Заодно пройдёте идентификацию, чтобы в экстренном случае не тратить драгоценное время.

Я вопросительно поднял бровь.

— Датчики на дверях, ведущих к пожарному выходу, привязаны к локальному идентификационному серверу, — терпеливо продолжил объяснять он. — Если решились, я скину подробный маршрут на ваш смарт-комм.

— Почему бы и нет?! — произнёс я. Заодно посмотрю, как тут у них… да пожалуй, что теперь у нас всё устроено — поправил себя я.

— Все необходимые документы и инструкции, Вы найдёте в центральной рубке вашего ангара на установленном в ней стационарном терминале. Идентификация — стандартный набор. Всего доброго, сэр.

Монорельс, лифт и затем несколько сотен шагов по длинному тёмному шириной метров семь и высотой метра четыре коридору, прорубленному в скальной породе. Это всё, что отделяет меня от места, которое впервые за двадцатилетний период моей жизни я попробую не только назвать, но и сделать своим домом.

Выйдя из лифта, прислушиваюсь. Астероид погромыхивает, то гулко вздыхая, то едва заметно подрагивая своим могучим каменным телом. Пахнет нежилым помещением, горелым металлом, топливом для маневровых движков, машинным маслом и ещё чем-то совершенно мне незнакомым и очень волнующим. Пучок света от рампы, освещающей участок туннеля передо мной, берущей начало от дверей шахты лифта, длинной кишкой примерно в запястье толщиной, вплавленной в пол ангара, светясь, словно поддразнивая, бежит чуть впереди, мягко освещая мне путь.

Справа и слева возникают и пропадают в темноте тяжёлые металлические створки-двери соседних ангаров с нанесёнными на них огромными цифрами. На паре я разглядел забавные цветные граффити. В коридоре довольно чисто. Из темноты навстречу мне неспешно, деловито гудя моторами и помаргивая светодиодами габаритных огоньков, ползёт бот-уборщик. Ну, вот и моя дверь.

В горле комок, на лбу испарина. Системе безопасности нужна моя биометрия. Ещё вчера из оформлявшей сделку нотариальной конторы контрольный образец должны были разместить в общесистемной сети, используя ставшую имперским отраслевым стандартом технологию «блокчейн».

Справка.

Blockchain — это технология надежного распределенного хранения достоверных записей. Blockchain — это цепочка блоков данных, где каждый следующий информационный блок связан с предыдущим. Информационный блок содержит в себе набор записей. Новые блоки всегда добавляются строго в конец цепочки. Все пользователи blockchain образуют собой сеть компьютеров, на каждом из которых хранится копия данных blockchain. Благодаря этому выключить или сломать blockchain практически невозможно, поскольку для этого необходимо выключить или сломать компьютеры всех пользователей blockchain.

Луч сканера. Зелёный огонёк на табло подтверждает положительно прошедшую идентификацию. Теперь ключ. Пол-оборота в любую сторону! Щелчок. Готово. Вынимаем!

Сезам откройся!

Металлический лязг открывающихся створок. Какой божественный звук! Что чувствовал Али-Баба, входя в заветную пещеру?

Дом, милый дом! В неприметном пласто-керамическом контейнере, забранном мною сегодня у китайца, спрятано целое состояние. Вакуумная стапятидесятиграммовая упаковка натурального кофе в зёрнах, антикварная кофемолка с механическим приводом и небольшая баночка совсем уж экзотического лакомства — натурального мёда! Всё произведено и упаковано на Земле!

Пытливый читатель наверняка задастся вопросом: зачем было тащить в систему, имеющую один из самых мощных в Империи агропромышленных комплексов мёд и кофе с Земли, да ещё и контрабандой? Воистину: «ехать за семь вёрст к соседям, киселя деревенского хлебать». Да всё просто! Я — землянин. Землянин! Родился и провёл счастливые детские и волнительные юношеские годы на старушке Земле. Я и сам боюсь себе в этом признаться, но возможно, сегодня, через вкус натурального, свежесваренного чёрного кофе и тягучего, ароматного, сладкого янтарного мёда я стану чуть более цельным. Сильным. Быть может, верну самому себе давно забытую, почти похороненную, но не худшую частичку собственного «Я».

Какой из двух демонов, раздирающих меня, так страстно пытается насытиться?! Старость или Ностальгия?! А может, оба?! Или что-то ещё, мною не понятое?! Что излечит или пробудит во мне вкус далёкого, почти забытого безмятежного детства?!

А по поводу контрабанды отвечу так: с контрабандой всё проще. Протекционизм — защита внутрисистемных, «своих» производителей, мера старая как мир. Например, вездесущие Бременские «Мельницы Терры», так и норовят везде и всюду заполонить нишу в секторе дешёвых продуктов для бедных, совершенно не стесняя себя никакими правилами.

Стоя на балконе своего собственного ангара, да-да, уже своего собственного, я решил именно таким образом почтить память друга, оставившего мне по завещанию вот это окружающее меня богатство. Смакуя маленькими глотками натуральный, невероятно крепкий, ароматный кофе, вспоминаю, друга, с которым мы в течение многих лет делили скудную еду, кров и сомнительные удовольствия, пройденных вместе нескольких военных компаний.

«Здравствуй, брат!» — мысленно салютую ему большим фаянсовым тёмно-синим бокалом с рекламой какого-то расположенного на старушке Земле студенческого кампуса в Сан-Франциско. Спасибо и как было принято у вас в далёкой заснеженной Руси низкий поклон! Жаль, что нет тебя рядом здесь и сейчас. Мой дорогой товарищ, сожалею, что раньше я был так скуп на искренние, тёплые слова.

Рядом со мной сидит…

Впрочем, обо всём по порядку…