ДОМОВОЙ

ДОМОВОЙ СКАЗКИ ЗОНЫ

— Понимаешь, сынок, сталкеры тоже бывают разными, — он учил сына жизни, точнее правилам выживания в Зоне, а тут нелегко выживать. — Которые из «Долга», так те конечно сволочи, от них либо убегать надо, либо убивать их на месте. Правда они опасные, могут застрелить, поэтому и приходится хитрить и выдумывать разные ловушки и капканы. «Свобода» добрее, правда смотреть надо, женщины там добрые обычно и даже симпатичные, а мужики бывают, и наркоманы и там уже не поймёшь, чего он выкинет, он и сам порой этого не знает. Зато вольные, вполне контролируемые и если не нападать на них, то и не тронут. Во-первых, патроны денег стоят и потом у них задачи другие, им артефактов набрать надо, а не стрелять, так что даже если увидят, то сразу стрелять не будут, лучше доброжелательность им показать.

— Папа, а почему мы с другими вместе не живём?

— А ты хочешь жить в грязи и вони, есть сырое мясо и гадить себе под ноги?

— Нет, конечно, я же не свинья какая-то, — ребёнок аж передёрнулся от отвращения.

— Вот поэтому мы и живём отдельно, да и маму они не воспринимают, всё убить норовят.

— А почему? — сын никак не мог понять этого, маленький ещё и отец подробно объяснял.

— Мама у нас сталкер, а они ненавидят сталкеров, не понимают, что они тоже разные бывают.

Сын был ещё маленький, но уже ростом с папу, поэтому отец считал своим долгом научить его всему и разговаривал как с равным. Да и непросто объяснить ему, почему они другие, а они и правда другие и совсем не похожи ни на кого. И мама у него сталкер, только вот назвать её женой он не может, и ребёнок получился хоть и небольшим, но явно не в отца. Ну да, он даже собирал для неё артефакты и помогал очень часто, но мужем она его не считала и справедливо вообще-то. Овладел он ею в бессознательном состоянии, когда она попала в переделку, правда он же её и спас, затащив в подземелье от выброса и даже раны её перевязывал и вообще вылечил, найдя «ломоть мяса», но и своего не упустил, а чего, он же мужчина. Потом она на него очень злилась, когда стала беременной. И хотела застрелить, но сжалилась, а сына отдала ему, сам сделал, сам и расти. Правда всё время возвращалась, тискала малыша, таскала шоколадки и игрушки, которые находила в Зоне, но и уходила потом снова, сталкер, что с неё взять.

— Папа, мы сегодня пойдём за артефактами?

— Пойдем, конечно, скоро мама придёт, поможем ей, а то на какие деньги ей шоколадки покупать.

Они каждый день выходили с наступлением темноты и искали артефакты, места вокруг не особо хлебные, но главное успеть раньше сталкеров. А ночь была их временем, к тому же они могли их вытащить, откуда угодно, куда ни один сталкер не залезет. Сынок был сильным, мог уже поднять большой камень и запустить его довольно сильно куда угодно.

До отца ему ещё было далеко, ну так он и ребёнок ещё. А пока они играли в качели, поднимали друг друга в воздух по очереди.

— А почему нас называют бюрерами?

— Понимаешь, сынок, людям нужны какие-то названия, вот они в кланы, зачем объединяются? Правильно, им своих имён мало, хочется чего-то ещё, им мало просто жить, они хотят себя выделить из остальных, вот и придумали всему названия, снорки, кровососы, бюреры. Хотя все мы разные, среди нас есть злые и добрые, глупые и умные, всякие есть везде. А снорки и зомби, это бывшие сталкеры, просто мутировали по-разному. Я, конечно, всего не знаю, вот изломы, откуда взялись, я не знаю и химеры с контролёрами тоже, даже откуда я взялся, я не помню, всё время был и всё.

— Я от мамы взялся, я знаю, — сын гордился этим — я у мамы в животике вырос, она мне рассказывала.

— Ты умный и добрый и будешь намного лучше меня, — Отец любил своего сына.

— Ты лучше всех, разве можно быть лучше тебя?

— Дети должны быть лучше родителей, умнее, сильнее и добрее.

Отец был очень сильным, мог не только отклонять пули, а просто останавливать их и потом обратно посылать в сталкеров, мог поднять большую бетонную плиту и даже перевернуть тяжёлый грузовик и сын гордился своим отцом.

— Пора, — сказал отец — стемнело вроде, пошли, поищем артефакты для мамы.

Они выбрались из подземелья, хорошенько осмотревшись по сторонам. Вдалеке два сталкера сидели у костра, грея тушёнку и разговаривая о жизни.

— Чего-то слабо тут с хабаром, как собирает кто до нас.

— А может не хлебное место, не везде же аномалии перерождаются в артефакты.

— Да нет, всегда тут было богато, это последние годы стало плохо, ладно, завтра в Тёмную Долину пойдём, там точно есть хабар.

— Там и сдохнуть намного проще, место неприятное.

— А тут везде сдохнуть просто, это Зона, а без хабара как жить? Есть тут такие, кому это и не надо вовсе, в шкурах ходят с копьями костяными и крыс жрут. Хочешь так жить? То-то и оно, значит, пойдём за хабаром утром.

Они не знали, что место, как место, просто у него появились свои хранители, так что хабар тут и, правда, лучше не собирать.

— Обойдём, — шепнул отец и они пошли стороной, чтобы сталкеры их не услышали, а вот и скопление аномалий.

«Лунный свет» лежал как раз посередине и они стали обходить по кругу.

— Вот видишь «трамплин», его если не трогать, то он и не сработает, поэтому вот так — отец поднял артефакт, — поднимаем и к себе осторожно, чтобы ничего не зацепить.

Артефакт прилетел к ним и улёгся в приготовленный контейнер.

— Папа, там ещё что-то лежит.

Отец посмотрел на артефакт, обычный «выверт».

— А попробуй его принести, только осторожно и аккуратно. — Он уже не помнил, откуда он научился говорить, вроде немножко, всегда умел, но она научила многим словам, пока провела время в подземелье. И заодно пока ругала его и потом, когда навещала сына. А сын приподнял артефакт и понёс.

— Немного выше, не дразни аномалию, — посоветовал отец и мальчик послушался.

В итоге артефакт оказался у них в руках.

— Это можно и без контейнера брать, — пояснил отец — поздравляю, твой первый артефакт, теперь ты почти сталкер.

Мальчик выпятил живот и выгнул грудь, было чему радоваться и чем гордиться. Так и бродили они всю ночь в поисках артефактов, собрали ещё кое-что.

— А вот тут сложно, тут пока я, — отец показал на скопление аномалий — тут не пронести никак. Вот камень, его надо донести до артефакта, попробуй.

Надо же дать попробовать мальчишке, как ему ещё учиться.

— Не поднимай высоко, над самой землёй неси, — учил отец его, мальчик старался и донёс камень до артефакта — какой ты молодец, давай тогда артефакт так же назад, только осторожно — мальчик приподнял и понёс его так же, как и камень нёс, только в обратную сторону. Он очень боялся и едва не упустил в «воронку», но приложив все свои силы, вырвал артефакт из её лап.

— Ты сильный, — похвалил отец — только надо точности и аккуратности добавить.

«Душа» была совсем неплохой добычей, и сыну было чем гордиться. До утра они нашли ещё «грави» и всякую мелочь, с учётом того, что у них было, уже неплохо. Начинало светать, но пока они не особо заметные, в своих грязно-серых плащах, подпоясанных верёвками, похожие на маленьких монахов из средневековья.

— Пора домой, — отец зашагал к их подземелью, сын конечно за ним.

Подземелье было чистое и тёплое, от сквозняков он забил все лишние проходы камнями и обломками бетона, заодно их соплеменники не будут их беспокоить, а от снорков он прочистил всю округу, просто закидывая их в аномалии. Никто бы не сказал, что тут живут бюреры, чистота, кровати, сделанные из каких-то ящиков, даже стол и книжки, ребёнку надо развиваться. В принципе бюрерам не нужен свет, хотя они и не избегают его, поэтому маленький диодный светильник тоже стоял на столе и книжку почитать и мама приходит, она же не видит в темноте. Они открыли по банке консервов и поели, к тому же мальчику досталась и последняя шоколадка, сегодня он молодец.

— Ничего, завтра мама придёт, — она всегда приходила за день до выброса и пережидала его с ними, тиская сыночка.

Мальчик сел за стол и занялся книжкой, славной детской книжкой про мумитроллей, мама нашла её в разрушенном доме и принесла сыночку. Иногда он улыбался, а один раз даже засмеялся, видимо читал что-то очень забавное.

— Папа, это книга про Зону? Там есть снорки и какие-то снифы и даже хемули, точно это какая-то Зона, только не наша, у нас снифов и хемулей нет.

— Точно, это специальная детская Зона, — подтвердил отец — ему тоже казались странными существа из этой книжки.

*****

Мама пришла на другой день, с полным рюкзаком тушёнки и шоколадок, уставшая и немного злая, пришлось много сражаться, да ещё и банда объявилась в тех краях, еле убежала.

— Ура! Мама пришла! — кричал мальчик, исполненный желания кинуться на шею, но пришлось ждать, пока мама скинет рюкзак.

Отец, конечно, помог ей и вообще был сама учтивость. Она нравилась ему, хотя и без взаимности, с тех пор она не очень хорошо относилась к нему. Потом они обнимались, конечно, мама с сыном. Папашу такой чести не удостаивали, помня его былой грех. Но он и не претендовал, хотя не отказался бы и обняться с нею, нравилась ему эта некрупная женщина, был в ней тот самый шарм, когда даже коты не могут пройти мимо, не потерев мордочкой о ноги.

— Чуть не напоролась на бандитов, снорк спас, набрёл на них первым, ну они по нему огонь открыли, а я стороной и обошла.

— Мама, давай мы тебя будем провожать, — предложил сын.

— Нельзя, ты ещё маленький, а этого сразу заметят и стрелять начнут, — отца ребёнка она так и называла в третьем лице. В итоге бюрер взял и ушёл, немного обидевшись на неё. Он сидел у входа в подземелье и думал. Думал он о них, ну вот да, он же маленький и не совсем человек и она такая красивая, что он ей явно не пара, но свой грех он не так высоко ценил, да там никакой бы мужчина не устоял, ну что теперь. У него даже слёзы потекли, хотя её прихода он ждал всегда с нетерпением. Даже не ласки и хорошего отношения, он просто хотел увидеть её, вот она рядом и он расплакался ещё больше, теперь уже от своих чувств к ней.

— Папа, пойдём ужинать, — позвал его сын — мама на стол накрыла.

Ужин, так ужин и он вытер слёзы краем своего плаща, платка он так и не завёл, да и смешно этого требовать от бюрера, достаточно того, что он убирает регулярно в их подземелье и даже стирает иногда их плащи. На столе в тарелках лежала тушёнка, зелёный горошек и консервированные персики.

— Папа, ты плакал? — спросил сын, выдав маленькую папину тайну.

— Нет, соринка попала просто, — он отвернулся, чтобы не выдать себя, но от неё не ускользнуло его замешательство.

И, правда, ну виноват, ну воспользовался моментом, но так издеваться над ним, это уже перебор и ей стало немного стыдно. В конце концов, они для неё больше делают, она и живёт с их артефактов, отдавая малую толику в виде продуктов.

— Садись к столу, — она взяла его за руку и пригласила за стол.

Её рука была такой приятной, что он чуть снова не разревелся, и растянул лицо в улыбке, чтобы никто не увидел его чувств.

— Мама, а я сам артефакты сегодня доставал, — хвастался мальчик.

— Ты молодец, папа тебя хорошо научил, — первый раз она назвала его папой, обычно обращение было совсем другое.

Хотя отец из него был настоящий, и их сына он учил и воспитывал без дураков, мальчишка рос добрым и умным, читал уже хорошо, мать могла гордиться таким сыном.

Ужин был королевский, и они наслаждались едой. Сын рассказывал маме про книжную «Зону» со снифами и мумитроллями, а она любовалась своим сыночком, мальчик получился замечательный, лицом в маму и не такой уж маленький, как папа, так что вырастет вполне себе человеком, хотя и невысоким. После ужина сын показывал ей артефакты, которые он сам выловил.

— Ого, даже «душа» это ценный артефакт, им любую болезнь можно вылечить и даже почти мёртвого воскресить, — она поцеловала сыночка и нежно обняла.

Бюрер подумал, что он лишний и пошёл к выходу. В этот раз он не расстроился, просто матери надо дать время натискать сыночка и наговориться с ним, выброс должен быть завтра, а потом она уйдёт. Уйдёт, а он будет снова ждать её прихода, и учить сына и тосковать и ждать её возвращения. Он ни секунды не жалел о том, что сделал, вон какой красавец вырос сыночек. Ладно, они, наверное, уже спать собрались и бюрер вернулся в их подземелье. Они и, правда, лежали в кровати, укрывшись одни одеялом. Кровать по сталкерским понятиям была роскошная, с подушками и одеялом, он таскал это всё, чтобы сыну было тепло и удобно. Мама и сын болтали нежно обо всём, а он улёгся на другую кровать, точнее в ящик с листьями, застеленный грубой мешковиной, он бюрер и ему этого достаточно, зато отсюда видно их обоих и можно спокойно рассматривать, какая она красивая. Её приход всегда был праздником для него, хотя порой он и плакал от обиды, он не мог понять этого чувства, но всегда ждал её.

Утром они проснулись рано от дребезжания ПДА, через два часа выброс, это хорошо, что он так рано, она успеет дойти спокойно назад. Перед выбросом никто не ел, могло стать плохо и всё выскочит наружу, поэтому выпили тоника одну банку на всех и хватит. Она всегда тяжело переносила выброс, хотя подземелье снижало ментальный удар, но уж слишком близко к эпицентру они были, это даже не Кордон и Милитари. Пока наверху бушевала стихия, он смотрел на неё. Как ему хотелось обнять её и прижать к себе, но он сдерживался от этого порыва.

— Вот и всё, пойду я, вы не скучайте без меня, — она обняла сына, взглянула на бюрера и ушла.

*****

Раньше она его демонстративно игнорировала, а сегодня что-то изменилось. Желание пойти за нею росло с каждым её шагом, и когда она скрылась за деревьями, он не выдержал и побежал следом, гонимый каким-то непонятным предчувствием. Опоздал он совсем немного, бандиты уже взяли её на прицел, и она решила просто так не отдавать свою жизнь, знала, что они делают с женщинами. Бандиты в ответ открыли огонь, и картечь ударила в неё, женщина покачнулась и упала сперва на колено, а потом на бок, продолжая стрелять. И тут картечь зависла в воздухе не в силах преодолеть барьер, вставший на её пути, они стреляли и стреляли, а картечь висела в воздухе. Впрочем, висела она не долго, рванув с огромной скоростью обратно. Кто-то выхватил финку, идиоты, финка тоже предмет и она выскочила из руки и вонзилась в своего хозяина. С бандой он покончил за пару минут, и только тогда пришло время заняться любимой женщиной. Ранена она была не просто тяжело, а смертельно и он немного растерялся.

— «Душа», — простонала она, показывая пальцем за спину.

Конечно, артефакт, он вытащил из-под неё рюкзак и начал открывать контейнеры. Всё было не то, наконец, вот он, заветный артефакт, он взял его и положил ей на грудь.

— На живот, — простонала она — на тело.

Пришлось расстёгивать комбинезон, и артефакт занял своё место, приступив к работе. Немного времени, и она пришла в себя.

— Придётся вернуться пока я не ходок.

— Ничего, поживи у нас пока, он поднял её и понёс в их подземелье.

Вот когда хорошо быть бюрером, любимая лежит, как будто в воздушной кроватке, ей удобно и приятно. Кровосос появился неожиданно, а чего, бюрер тащит добычу и отнять её у него святое дело. Вдруг кровосос подлетел над землёй и с размаху ударился о дерево. Даже бюрер удивился, но тут он увидел своего сына, с диким взглядом уставившегося на кровососа, руки его были подняты вверх. Вот это сила, для такого малыша это было слишком, но видимо опасность для мамы сыграла свою роль. Кровосос попытался включить свою мимикрию. Но целое облако камней полетело в его сторону, и укрыться от него было невозможно, от такой атаки кровосос снова стал видимым и решил, что добыча не стоит таких жертв и поспешил уйти.

— Ты молодец, — похвалил его отец — только зачем ты днём вышел из дома.

— Вам же нужна была помощь, — оправдывался мальчик.

— Ладно, тогда принеси мамин рюкзак, раз в тебе так много силы.

Мальчик побежал в том направлении, откуда они пришли, а бюрер внёс женщину в подземелье и уложил на кровать.

— Спасибо тебе, — простонала она, пока ещё было больно, но артефакт работал исправно — помоги ему, он маленький.

Бюрер выскочил наружу и побежал к сыну, тот тащил с трудом большой мамин рюкзак, всё-таки он ещё маленький, это момент опасности способствовал выбросу такой энергии.

— Давай я понесу, ты лучше мамин автомат возьми.

— Хорошо, а этих так и бросим?

— Звери съедят, рюкзаки давай только спрячем, потом посмотрим, — он закинул их рюкзаки в кусты, заодно и оружие туда же отправил, а мясо в Зоне долго не лежит, сейчас хищники набегут на запах крови и звуки перестрелки.

— Ты полежи, пока совсем не будет хорошо — сказал он женщине, когда они оказались в подземелье.

— Почему ты за мной пошёл? — спросила она его, когда стало достаточно хорошо.

— Не знаю, просто испугался, вот и пошёл — не будет же он говорить ей о своих настоящих чувствах.

— А вдруг тебя кто увидит? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Любой сталкер тебя может застрелить.

— Меня не просто застрелить, — возразил он — меня больше сын беспокоит, чтобы с ним ничего не случилось.

— Вообще-то он нас спас, меня точно, вас кровососы, наверное, не едят.

— Могут, если успеют — ты знаешь, я больше не отпущу тебя одну.

— И как мы с тобой покажемся хотя бы на Милитари? Я уже не говорю про Бар.

— А где ещё можно менять артефакты?

— Ещё на Кордоне, только это ещё дальше.

— Значит, пойдём туда, я понесу твой рюкзак.

— А если кто нас увидит?

— Пойдём ночью, я хорошо вижу в темноте, просто я не могу тебя потерять.

Вот так, он сказал это, не хотел и сказал, а она так посмотрела на него странно. Вот это маленькое создание, немного уродливое с короткими ручками и ножками её любит. Никто её не любил, хотели многие, а любить, как то не получалось. Конечно, сын её любит, но это совсем другое.

— Тогда надо тебя замаскировать, чтобы никто не догадался, что ты бюрер.

— Под кого, под слепого пса или под псевдоежа? Я же маленький и несуразный, — себя он описал правильно, из него даже ребёнка не сделать, если сын вполне человек, то у него и пропорции карлика.

— А сына одного оставишь?

Это была проблема, действительно, что делать с ребёнком, об этом он как-то не подумал.

— Вот ему нужна одежда, как у всех, а я и так спрячусь, тогда вместе пойдём.

Ладно, пусть поправляется, может чего и придумается потом. Он конечно не совсем бюрер, те могут только визжать и орать. А он научился говорить, да и умом всех их давно превосходил, и быть бы ему вождём у бюреров, да только не хотел он так жить.

Стемнело, и он вышел осмотреть рюкзаки бандитов. Сначала как следует осмотреться, нет ли кого поблизости. Вроде тихо и он пошёл к месту боя. Трупы объела местная фауна, мясо вообще не залёживается в Зоне, желающие находятся быстро. Он занялся рюкзаками и в это время услышал шаги, шли тихо и осторожно, так ходят сталкеры.

— Вот и всё, успел кто-то раньше нас, вон кости явно бандитские и шмот их, в коже и трико только бандиты ходят.

— Значит можно возвращаться, постарался кто-то.

— Бродяги и постарались вон дырки и от пуль и от картечи на шмоте, значит, не один был, а тут кровь, ранили парня, надеюсь, выжил.

— В рассылке о смерти ничего не было.

— Долговцы не ходят сюда, значит из вольных кто-то, да и хабара нет с оружием, значит, забрали с собой.

— Ночью тащиться не хочется, надо стать где-нибудь.

— Отойдём и станем, не на костях же оставаться.

Они тронулись в путь, странные сталкеры в каких-то лохмотьях, похожих на засохшую траву, их и видно было плохо и тут бюрера осенило, надо такие же лохмотья раздобыть. Когда сталкеры ушли, он выбрал рюкзак получше и свалил туда всё из всех рюкзаков. Тут были и консервы, и контейнеры с артефактами, ограбили они видно какого-то сталкера. Была и водка, только её бюрер не взял, не стал брать и оружие, зачем оно ему.

— Глупый, — выговаривала она ему потом — водка, это валюта, можно поменять на патроны, или ещё на что-нибудь.

— Принесу сейчас — буркнул он и побежал снова.

На этот раз он закидал в рюкзак всё, водку, оружие, ножи и даже оборванные вещи бандитов, впрочем, кожаный плащ был ещё совсем ничего, если не считать пары дырок от пуль на груди.

— Вот, там только кости остались.

Она перебрала всё и решила сшить сыну кожаный плащик из бандитского. Только мало иметь иголку и нитку, кожа не ткань, так легко не проткнёшь, пальцы заболели, и пришлось забыть об этом. Захотелось спать и они все улеглись, а утром маленький плащик лежал на столе, грубый и не особо красивый, но и не такой, в каких бегают бюреры.

— Ты сам сшил? — удивилась она.

— Почти, — пробурчал он, продолжая нашивать себе на плащ всякие куски, оторванные от бандитских вещей. Шил он по бюрерски, заставляя иголку протыкать ткань и не прикасаясь к ней. Они завтракали, примеряли плащик и вообще были заняты друг другом, а он всё шил и шил. Потом критически осмотрел своё творчество и остался недоволен.

— Не так, у них как трава было, — проворчал он.

— Так надо прочесать, чтобы лохмотьями стало, только у меня нет гребня такого. Стой, там же снаружи есть колючая проволока, — она вышла из подземелья и вернулась с куском колючей проволоки, — теперь надо его ободрать об неё.

Проще, оказалось, закрепить плащ и драть по нему проволокой, но в итоге стало вполне прилично, точнее совсем наоборот, зато похоже неизвестно на что, возможно, даже на траву в Зоне.

— Надо по пыли повозить ещё и совсем будет замечательно. Ты сам это придумал?

— Нет, увидел на сталкерах. Ночью пойдём на Кордон.

Она смотрела на него и не видела бюрера, не могут бюреры быть такими умным. Конечно он не красавчик, да и не могут бюреры быть красавцами, но и не дурак.

— Ночью сталкеры не ходят по Зоне, — заметила она.

— Мы не сталкеры, нам можно, будешь держать его за руку, — говорил он смешно и немного непонятно, но она привыкла и понимала всё.

Когда начало темнеть, он вывел семью на воздух, покатался у входа по пыли и грязи и стал на самом деле похож на какую-то грязную кочку, поросшую, чёрт его знает чем.

— Ты только показывай, куда идти, — он огибал аномалии, как будто это были деревья в летнем парке.

Сын вёл маму за руку, и они довольно резво продвигались по Зоне, так сталкеры не ходят, так ходят только её дети, ещё не рассвело, а они уже подходили к свалке. До Кордона рукой подать, и тут на них снова напали мародёры, впрочем, в этот раз и боя не получилось, обрезы выскочили из рук и даже ножи проделали то же самое, бандиты просто разбежались.

— Собирать будете? — всё стоило денег, хотя они несли очень серьёзные артефакты, но на Кордоне обрезы всегда пользовались спросом.

Конечно, собрали, а когда показались домики, бюрер исчез, просто лёг под куст и стал какой-то непонятной кочкой.

— Ноги подбери, — она одёрнула плащ, прикрывая его босые пятки — мы не долго.

Сидорович обомлел, откуда у неё столько обрезов.

— Одну банду положила сама, вторую кто-то, просто подобрала чего добру пропадать.

Артефакты потянули на весьма солидную сумму, так что она стала сразу состоятельной дамочкой, благо барыги догадались счета завести сталкерам, а то никакой наличности не хватило бы. Набила она рюкзак так, что еле подняла.

— Ты в зоне жить, что ли собралась? — Сидорович был очень любопытен.

— Так с сыном же, да у нас там свой дом есть, запас не помешает, — что ему всё рассказывать.

А вот с одеждой для сына вышло не очень, не было такого совсем.

— Хоть бы обувь, какую, — вздохнула она.

— Такого маленького не держим. Вот подрастёт и приходите, рано ему по Зоне бегать ещё, дома пусть сидит, или на Янтарь, там сошьют что угодно.

Шили умники, но на Янтарь было боязно идти, сыночка могли на опыты забрать.

— Ладно, давай самое маленькое, я перешью, а обувь… — она вздохнула, видно не судьба.

От Сидоровича вышла немного расстроенная, сыночка надо во что-то одеть и обуть. Одежду она может и перешить, а где брать обувь, сапожниками Зона пока не обзавелась.

— Пойдём, — позвала её маленькая девочка — к папе сходим.

Такая непосредственная, взяла за руку и потащила к шаману.

— Папа, у мальчика обуви нет, — вот так, без всяких долгих объяснений, прямо и понятно.

— Садись и показывай, — шаман не любил много говорить.

Мальчик поднял полы своего плаща, ноги никогда не знали обуви, подошва была плотной, и большой палец смотрел в сторону.

— Зачем ему обувь, он и так хорошо ходит.

— Нельзя ходить всё время босиком, он может пораниться, и мало ли чего в Зоне может быть.

— Сначала будет неудобно, — сказал шаман, поставил ногу на кусок кожи и обвёл карандашом — приходи через два дня.

Два дня надо было где-то провести, но сначала надо навестить отца, он там под кустом лежит. Отец так и лежал под кустом, издалека совсем незаметная кочка, поросшая какой-то дрянью.

— Папа, мы пришли, вставай.

— Нет, ещё день, нас могут увидеть, я полежу.

— Хорошо, мы придём, как начнёт темнеть, вот тебе батончик шоколадный, веселее будет лежать. Нам тут два дня надо прожить, сыночку обувь справить, шаман сшить обещал.

— Стемнеет, тогда приходите, а пока идите отсюда, заметят.

Два дня она шила сыночку одежду из старого камуфляжа. Исколола все пальцы, но штанишки и курточка вышли замечательные. От помощи она отказалась, могут увидеть. Хотя с наступлением темноты они уходили подальше, и там бюрер помогал ей шить самые трудные места. Она начала проникаться добрыми чувствами к нему, на что он шёл, лежал на сырой земле целыми днями и ходил за нею всюду, вот кто ещё так будет.

— Привели бы сюда, — сказал шаман, вручая мокасины мальчику.

— Кого? — немного не поняла она.

— Отца, — шаман не любил длинных фраз.

— Откуда ты знаешь? — испугалась она.

— Духи сказали, — потом глянул на неё смешным взглядом — шучу, дочка ваши мысли прочла.

Мальчик надел странную обувь, прошёлся немного и скривился.

— Тут давит.

— Это потому, что ты не привык к обуви, через три дня всё станет на место.

— Что с нас?

— Ничего, отца не обижайте, вот и плата.

*****

Ей снова стало стыдно за то, что она так жестоко с ним раньше обращалась, теперь-то она не позволит себе издеваться над ним. Как стемнело, они снова были возле него.

— Всё вроде, пошли отсюда.

— Куда пойдём? — он теперь спрашивал направление.

— Домой пойдём, — сказала она — хватит мне по барам ошиваться, да глупости выслушивать.

Сказала как-то обречённо, как будто что-то в жизни решила изменить. Домой они шли быстро и легко, здоровенный и тяжёлый рюкзак висел в воздухе, только ноги у сына немножко болели с непривычки, и решили они отдохнуть в одиноком домике. Бюрер проверил его на наличие мутантов, вроде чисто. Разули мальчика, нет, ноги не натирало, просто пальцы с непривычки немного болели. В обуви ходить он так и не привык, До утра поели и решили немного поспать.

— Охохонюшки, жисть тяжёлая, куды жа ане все подивалися? — раздался старческий голосок — Изба не убранная, печка не топленная, в доме шаром покати — из-за печки вылез маленький старичок.

Они смотрели друг на друга, разинув рты.

— Вы жильцы новые или так, поспать зашли? — старичок первым нарушил тишину — А то зайдут, а поговорить с дедушкой и некому, убегают, даже кот пропал.

— Ой, а ты кто? — она удивлённо уставилась на старичка.

— Ясно дело домовой.

— А ты тут давно живёшь?

— Да как избу поставили, так и живу, из старой перевезли в лапотке, вот я тут и обосновался. Только все куда-то пропали, как на пожар убегали, у вас поесть чего найдётся?

— Сколько же тебе лет тогда?

— Немного, полтыщщи всего, уж которую избу меняю, а тут убежали, а меня не взяли, вот дом и сторожу.

Они медленно переваривали сказанное, слышать про домовых ей приходилось, в сказках ещё на большой земле, но вот так увидеть живого, оказывается это и не сказка.

— Вы убегать то не будете? А то зайдут, намусорят, я им замечание, а они сразу убегать.

— Зачем нам убегать, ты же не страшный, да мы и не боимся никого. Сынок с мужем от кого хочешь, защитят.

— Странный у тебя муж, как домовой прямо, только молодой, борода ещё не растёт, ну ничего, она первые сто лет и не должна расти.

Отец с сыном наблюдали за этим разговором, раскрыв рот, книжек про домовых они не читали, а такое чудо и вовсе не видели. Старичок маленький в шапке ушанке, в лаптях и в шубе, тоже старой, но ухоженной. Борода окладистая и весь такой смешной. Но больше всего его поразило, как она его назвала, играет, конечно, а приятно, первый раз от неё такое услышал.

— Ты чего это мужа, как чудо лесное нарядила?

— Так люди норовят убить таких, как он, вот он и прячется.

— Не дело это, чтобы муж босой ходил, лапотки бы сплела ему.

— Да я не умею, некому учить было.

— А чего ты умеешь-то? Хлеб печь или прясть или вышивать?

— Стрелять я умею и по Зоне ходить, чтобы на обед кому не попасть.

— Охохонюшки, — вздохнул домовой — куда мир катится, баба стрелять только и умеет, будто война за порогом.

— Хуже, это Зона, тут зверья полно всякого и люди злые, хуже врагов, норовят друг друга убить или ограбить, а есть такие, кто всё живое тут убить хочет.

— А, это которые чёрно-красные? Видал таких, только их Кот-Баюн съел, неча в людей палить и в домовых тоже. Ладно, лясы точить, ты пока печку растопи, да на стол собери, а я лыко погляжу, было на чердаке.

Домовой говорил так, что само собой хотелось сделать, и она вышла на улицу за дровами. Здоровенный Чернобыльский Кот стоял у порога и смотрел на неё, ну вот сейчас он заорёт и конец, но тут на крыльце нарисовался домовой.

— А, это ты Баюнушко, заходи, у нас гости, сейчас печь истопят и за стол, не озорничай, люди хорошие.

Кот с овчарку ростом прошмыгнул в дверь и улёгся возле печки.

Дрова разгорались долго, да ещё она надымила, забыв убрать вьюшку. Но под присмотром домового удалось растопить печь и даже нагреть её хорошенько.

— Эх, люди, ни каши, ни киселя, одно мясо, — вздохнул домовой — не ем я мясо, это вон Коту поесть.

— Есть шоколадки, — она достала шоколадный батончик — вот, тут мяса нет точно.

Домовой утащил батончик за печку и там видно съел, поскольку вылез довольный. Кот-Баюн давно залез на печь и лежал в тепле. Она разогрела тушёнку, наложила в тарелки с горошком из банки, в доме осталось всё, даже полотенца ещё не истлели, видно домовой следил за домом.

— Бутылки на столе не хватает, — мечтательно потянул домовой.

— Да мы не пьём.

— А кто пить заставляет? Кто хочет, тот и нальёт, а никого не принуждают.

Пришлось доставать из рюкзака бутылку палёной водки и ставить на стол. Рюмочка гранёная на ножке появилась сама собой, видно домовой наколдовал.

— Вот теперь стол, как стол и дом живой с жильцами, вы бы оставались тут насовсем.

Это была сказка посреди Зоны, дом, стол, печка, даже кот на ней, всё это было слишком нереально, чтобы поверить. Реальность вторглась неотвратимо и грубо в виде небритых рож с оружием в двери.

— Приплыли, фраера, грабли в гору, теперь это наша хата.

Нет, ну такой вечер испортить. оружие выскочило из рук, а наглецы вылетели наружу. Но тут в окно влезли два обреза и попытались выстрелить, только выстрелы застряли в стволах и разорвали их. Кот-Баюн выпрыгнул на улицу и истошно заорал, даже женщина сталкер в доме потеряла сознание.

— Охохонюшки, да чего, же так, опять кости потом убирать, и стекло разбили, — домовой был сильно расстроен, непорядок всегда расстраивает домовых.

— С уборкой мы поможем, кот поест, и в аномалию остатки закинем, — бюрера больше волновала любимая женщина — скоро она очнётся?

— Через час примерно, часов то и нет, не ходят они больше, да и сколько времени не знаю. Да ты не переживай, в доме он не ест, давай лучше покажу, как лапти плести.

Бюрер положил любимую на кровать и занялся плетением лаптей, с непривычки выходило не очень. Зато его сын схватывал всё слёту, да и пальчики больше подходили для такой работы. Пока мама очнулась, он успел сплести один лапоть, зато домовой наплёл их уже две пары.

— А от выброса куда прячешься?

— Это когда безобразие на улице? В погребе сижу, вот он, — домовой показал на крышку.

— Да вы оставайтесь, вместе будет хорошо, — видно без жильцов ему было совсем скучно.

— У нас дом есть, только далеко.

— Большой?

— Больше этого.

— С печкой?

— Нет, печки нет и некуда дыму выходить, он под землёй.

— Вот видишь, печки нет, а тут есть, ты лапти примерь лучше. Охохонюшки, да куды ж ты без портянок их и без обмоток даже, вот, держи, — он протянул новенькие портянки, где взял только.

Оказалось, что бюрер и это не умеет делать и пришлось его учить мотать портянки. Лапти подошли, как родные, глаз у домового был алмаз.

— Ну вот, порты то баба твоя сшить может? Будешь вылитый домовой. Шапка вон от пацана осталась, от старых жильцов, — домовой развязал завязки и лихо оттопырил в сторону одно «ухо» у шапки, — настоящий, молодой только.

Вернулся Кот-Баюн и залез на печку, бюрер вышел во двор и покидал в «жарку» трупы бандитов, кот сожрал сердце и лёгкие, как все нормальные коты поступают с крысами. Рюкзаки он осмотрел, отобрал всё полезное, консервы, патроны, кое-что из вещей и конечно оружие. Остальное составило компанию телам бандитов. Близилась ночь, и им пора было уходить. Задержались и так порядком, а идти ещё полночи.

— Собирайтесь, не бежать же, — проворчал бюрер, подгоняя семью, а то в доме было так уютно, что уходить совсем не хотелось.

Они нехотя собрались, попрощались с домовым и ушли.

— Что-то не работает твоя магия, — проворчал с печки Кот-Баюн.

— Не спеши, лапти он мои взял и портянки и даже шапку, так что вернутся они, никуда не денутся, я не первый дом меняю, меня ещё мой дед учил и ни разу не ошибся.

*****

По Зоне бюрер шёл в своей накидке, так привычнее, только лапти оставил, почему-то нравилось ему так ходить, приятнее было что ли. Ночная Зона полна неожиданностей и мимо них они не прошли. Химера вышла из леса и попыталась прыгнуть сзади на них, но мальчик вовремя её заметил и успел поддать снизу. Химера перелетела через них, а дальше уже отец впечатал её в дерево, И пока она приходила в себя, завесил наверху и поволок к «жарке», которая была совсем рядом. Химера визжала и пыталась вырваться, но сын помог ему и хищник вспыхнул ярким фейерверком, подарив им «огненный шар». Артефакт конечно плёвый по цене, но рядом с ним тепло, а им в подземелье этого явно не хватало. Дальше шли без приключений, только их подземелье оказалось занято. Долговцы расположились в нём, как у себя дома и уже успели намусорить.

— Вы тут посидите, только тихо, я схожу, гляну — попросила она своих мужчин — спрячьтесь только лучше от греха.

— Хороший схрон, вот тут и обоснуемся, — командир квада раскатал губы.

— Это кто тут у меня дома хозяйничает? — она зашла с намерением основательно устроить взбучку не прошеным гостям — Насорили, да ещё перспективы тут строят, давайте-ка собирайтесь и валите отсюда.

Долговцы немного опешили от такого наезда.

— Чего уставились, видно же, что обжитое место, так чего тут безобразничать? И вообще катитесь, мне с сыном спать пора.

— А с чего видно, что это твоё место? — они решили поспорить.

— Вот книжки сыночка моего и запасы тут мои, да мы тут давно живем, а вы припёрлись непонятно откуда, территория не долговская, так, что и делать вам тут нечего.

— А вот мы тебя сейчас свяжем и к нам на базу отнесём, там и разберёмся, где, чей схрон.

— И станете бандитами, и любой сталкер сможет вам пулю в лоб запустить.

— А кто узнает? Тут никого нет, на дворе ночь и кругом ни души.

— Ах вы, пакостники! — она взорвалась по настоящему — а ну пошли вон!

— Вяжи её, парни, — командир квада всерьёз решил творить беззаконие в чужом доме.

Бойцы «Долга» кинулись к ней, но она побежала и выскочила на улицу. За ней погнались, но она и не думала убегать, прыгнув за дерево, она приготовилась к бою. На такой дистанции автомат пробьёт любой бронежилет, так что первый выбежавший упал с пробитой грудью. Медик метнулся за дерево, укрываясь от пуль, но подлетел высоко в воздух и шлёпнулся на землю с глухим шлепком. Чего там у него сломалось внутри, только он был уже не боец. Снайпер квада решил, что внутри безопаснее, а командир и не собирался участвовать в бое.

— Как будем выкуривать? — спросил подошедший бюрер.

— Гранаты нужны, только у меня нет.

— А у этих? — он кивнул в сторону долговцев.

— Сейчас посмотрим, — граната была у медика, только он её держал в руке с выдернутым кольцом.

— Хреново, если он её отпустит, то нам всем конец.

— А что там он держит?

— Да вон ту скобу под пальцами, — она показала на гранату и бюрер понял.

В это время медик решил проявить героизм и выпустить гранату из руки. Но чека не откинулась и так и осталась на месте.

— Бери её, я пока держу, — сказал бюрер.

Она осторожно подошла и прижала рычаг рукой.

— Держу, — сказала она и пошла в проход, осторожно выглядывая из-за углов.

Долговцы засели внутри и решили принять бой там. Можно конечно было уйти, но тогда за ней будет охотиться весь «Долг», поэтому надо было убирать всех подчистую. Она забросила гранату внутрь, после взрыва её мужчины подбежали к ней и внутрь вошли все вместе. Добивать было некого, Ф-1 мощная граната и оба долговца лежали убитые наповал.

— Надо убрать их отсюда, — она смотрела на разгром внутри их дома и слёзы наворачивались на глаза.

Осколки разнесли не только долговцев, но и кровати и стол и даже книжки посекли.

— Ничего, всё отремонтируем, — вздохнула она, понимая, что это сложно, отремонтировать такой разгром, в Зоне нет магазинов и мастерских.

Осмотрев ПДА долговцев, она вдруг увидела, что командир успел послать сообщение, что они ведут бой, хорошо имя её не написал, да и не знали они её, а вот это было совсем плохо, их будут искать и сюда наведаются ещё долговцы.

— Теперь тут жить нельзя, — вздохнула она — собираем необходимое и уходим, будем искать новый дом.

Они покидали в рюкзаки еду и книжки и лампу, стоявшую на столе, по счастливой случайности она не пострадала, потом она набрала патронов у долговцев и пошла на выход. Её мужчины шли следом, неся в воздухе рюкзаки. У входа в подземелье они остановились и посмотрели на их бывший дом. В это время медик квада вытащил целой рукой пистолет и прицелился в неё. Думать было некогда, и бюрер закрыл её от выстрела своим маленьким телом, грохнул выстрел, и пуля вонзилась в его грудь. Пистолет вылетел из руки долговца, а следом на землю упал и бюрер.

— Папа! — закричал мальчик и кинулся к отцу.

Бюрер умирал, тяжело дыша, она склонилась над ним, в мозгу металась мысль об артефакте, но у них не было ни «души» ни «пламени» и тут она взглянула на аномалию, которая пережила уже столько выбросов, закинуть бы туда кого. Стоп, медик то ещё жив и вдруг получится.

— Сынок, ты сможешь его вон в ту аномалию закинуть?

Он смог, сейчас он мог поднять и шлёпнуть оземь даже псевдогиганта, так он был зол на этого плохого человека. Долговец взлетел и отправился прямо в аномалию.

— Только бы получилось, — шептала она, уповая на удачу и надеясь на лучшее. Тело вращалось и потом резко разлетелось на куски, а на месте пропавшей аномалии остался артефакт «душа».

— Достань его, только не руками, — предупредила она, и артефакт прилетел ей прямо в руки.

Уложив артефакт на живот бюреру, она склонилась над ним в ожидании результата. Бюрер долго не приходил в себя, она уже потеряла всякую надежду и заплакала, стоя на коленях над телом бюрера.

— Ты плачешь обо мне? — спросил он удивлённо — неужели ты больше не хочешь моей смерти?

— Дурак ты маленький, я никогда не хотела твоей смерти, просто злилась на тебя, — она ещё продолжала всхлипывать, но уже улыбалась.

Он настоящий мужчина и готов был умереть за неё, а в это поганое время такое не часто встретишь.

— Скоро рассвет, надо уходить, — сказал он, ещё не в силах подняться.

— Успеем, — улыбнулась она — пока они соберутся, пока дойдут, мы будем уже далеко. Вот только дома у нас теперь нет, ну ничего, с такими мужчинами мы нигде не пропадём.

Потом она взвалила на себя тяжеленный рюкзак и взяла на руки бюрера.

— Ничего, скоро сам пойдёшь, я пока подальше отнесу.

Ему было немного стыдно и очень приятно, сын проверял дорогу, поддерживая свой рюкзак, он уже достаточно сильный, чтобы справиться с этим. Через час, когда они отошли довольно далеко, бюрер смог уже идти сам и даже рюкзак её отобрал, неся его над головой. Шли они, шли, и пришли снова к дому, где жил домовой.

— Я тебе говорил, а ты не верил — домовой озорно посмотрел на Кота.

Чего он там говорил, они не знали, только были бесконечно счастливы, что наконец-то оказались дома.

*****

— Евдокия, а чего это у нас блинов нет, Масленица же завтра, — домовой был немного ехидный, но это разбавляло их жизнь.

— Завтра и будут, на ночь замешу, чтобы пышные были, — за ней не заржавеет, может и отчитать и скалкой огреть, ежели баловаться будут.

— Здравствуй жена, — в дверь вошёл маленький мужичок, ни дать ни взять домовой — добрый день в хату.

Одет он был в махонький ватник, полосатые портки и шапку ушанку. Никто не угадал бы в бородатом мужичке-лесовике бюрера, у него даже борода отросла, ещё один секрет магии домового.

— Здравствуй дедушка, — обратился он к домовому.

— И тебе не хворать, Никитушка, чем занимались?

— Помогли вольным бродягам схрон оборудовать, да и набрали кой чего, — он лукаво улыбнулся.

— А Илюшу где оставил? — немного испугалась жена.

— Он уже на ребёнок и там такая сталкерша молоденькая… — мечтательно поднял глаза к потолку бюрер.

— Ой, кобель старый, всё ему заглядываться на молоденьких сталкерш.

Всё это было в шутку и оба понимали это, просто такая игра скрашивала их жизнь.

— Баюнушко придёт сегодня?

— Должон, а что? — домовой подозрительно уставился на хозяйку дома.

— Сказочки его люблю я слушать, — мечтательно откликнулась женщина и погладила свой уже довольно большой животик