Краткая история человечества

Судьба цивилизации раз и навсегда изменилась 21 июля 2027 года. Именно в этот день был зарегистрирован первый случай чумы Хопкинса, которая стала самой разрушительной пандемией за всю историю человечества. Впоследствии так и не удалось толком выяснить, откуда взялся возбудитель болезни. Согласно официальной версии, он прибыл из космоса на метеорите, однако ходили упорные слухи, что чума Хопкинса представляла собой новейшую разработку в области бактериологического оружия.

Так или иначе, люди вымирали десятками и сотнями тысяч — летальность невиданной доселе болезни приближалась к 100%. В экстренном темпе велась работа над вакциной, в медицину и смежные области были брошены все силы и средства. Внешнеполитические разногласия были забыты, на кону стояла жизнь человечества, и учёные всех стран трудились плечом к плечу. Лекарство было найдено в рекордно короткие сроки — уже к концу этого же года. Вакцинация давала полный иммунитет к болезни, и чуму Хопкинса истребили точно так же, как в своё время уничтожили оспу.

Пандемия бушевала всего несколько месяцев, но за это время она выкосила 90% человечества, и когда всё закончилось, население Земли составляло менее миллиарда. Полностью обезлюдели некоторые страны и даже континенты — например, такие, как Африка, где уровень санитарии был удручающе низок. По сути, всей цивилизации предстояло начинать жизнь с чистого листа.

И предпосылки для этого нашлись очень быстро. Как бы цинично это ни звучало, но благодаря чуме Хопкинса человечество избавилось от балласта — наиболее бедной и отсталой части населения. Жителям развитых стран повезло куда как больше, а кроме того, там в основном удалось сберечь всю интеллектуальную элиту — именно учёных и ценных специалистов защищали в первую очередь, понимая, что лишь они могут найти путь к спасению. Таким образом, на планете сложилась уникальная ситуация, даже не снившаяся сторонникам Мальтуса — те 700 миллионов, что остались в живых, по большей части представляли собой наиболее квалифицированную и образованную часть общества.

Уже в середине 2028 года Земля понемногу стала подниматься из руин. Облегчало задачу то, что по понятным причинам не пострадали ни инфраструктура, ни материально-техническая база, никуда не делись и накопленные знания. Единственной проблемой являлась лишь нехватка рабочих рук, и это стало мощным стимулом для автоматизации всего, что можно было автоматизировать. Наиболее крупные очаги возрождения наметились в Западной Европе и Северной Америке, куда очень быстро начали стекаться выжившие беженцы из других областей. Их охотно принимали — и жилья, и еды хватало для всех, а работа находилась каждому.

О старых государствах волей-неволей приходилось забыть. Пожалуй, именно сейчас было самое подходящее время для глобального объединения всего человечества, и нашёлся человек, который это понял. Харизматичный Линдон Монтгомери, в прошлой жизни — известный политик и интеллектуал, призвал создать единое правительство и навсегда проститься с былыми распрями. Неудивительно, что большинство его поддержало. Все понимали, что восстанавливать цивилизацию всем миром гораздо сподручнее, а кроме того, не придётся тратиться на военные нужды, и все силы можно будет вложить в науку и технику.

Правительство новой Земли было сформировано в 2029 году и получило название Мировой Совет. Чтобы не воскрешать в памяти ненужные воспоминания о прошлых конфликтах, его местопребыванием стала Канберра в Австралии — нейтральный вариант, который устроил всех. Монтгомери был избран председателем Совета, после чего уверенно повёл человечество к светлому будущему.

Контуры этого будущего начали очерчиваться уже в самое ближайшее время. Хотя на первых порах о комфорте и роскоши пришлось забыть, никто особенно не роптал — все понимали, что делают сообща одно большое и важное дело. Численность населения росла с каждым годом — такие достижения цивилизации, как высокая продолжительность жизни и низкая детская смертность, никуда не делись, к тому же огромные, хоть и вынужденные инвестиции в медицину тоже приносили свои плоды. Уже в первые годы после Великого Объединения был сделан ряд важных открытий, которые позволили людям стать ещё крепче и здоровее. Поощрялась многодетность, предлагалось даже разрешить многожёнство, но Мировой Совет инициативу отклонил.

Почти полвека обновлённое человечество неустанно трудилось, совершенствуя науку и технику, расширяя свои горизонты. За это время, не обременённое войнами и локальными конфликтами, оно шагнуло далеко вперёд и наконец-то обратило свои взгляды в космос. Ни у кого не вызывало сомнений, что для дальнейшего развития необходимо покинуть свою колыбель, тем более что сейчас для этого были и силы, и средства.

Вторая половина XXI века стала временем бурного освоения Солнечной системы. Космические исследования сделались приоритетными, повсюду создавались перспективные институты и лаборатории, и первые успехи не заставили себя долго ждать. Новые типы ракетных двигателей, более мощные и экономичные, новые виды топлива — всё это способствовало началу колонизации Луны и Марса.

Первая межпланетная станция, «Селена», заработала уже в 2073 году. По трассе Земля-Луна регулярно ходил пассажирский космический корабль, путешествие в котором мало чем отличалось от полёта на авиалайнере, а сама Луна превратилась во что-то вроде модного курорта. Разумеется, до эпохи терраформирования было пока далеко, и вся жизнь там текла под куполами, но это был первый значимый прорыв на пути космической экспансии.

В 2089 похожая станция открылась и на Марсе. Правда, она представляла собой некое подобие академгородка — в основном там располагались лаборатории для разработки принципиально новых космических кораблей. Людей манили звёзды, но при существующем уровне техники о них приходилось лишь мечтать.

Успех пришёл в 2097 году. Именно тогда группой молодых перспективных учёных (преимущественно из Ацидалийского центра квантовой физики) был построен экспериментальный образец фотонного двигателя, позволявший развивать скорость порядка 0,8-0,9с. Это известие было встречено почти что с ликованием — в газетах поднялась невероятная шумиха, лица счастливых первооткрывателей не сходили с телеэкранов (точнее, с экранов стереовизоров, которые окончательно вытеснили телевидение ещё лет тридцать назад). Всеобщая эйфория была такой, что едва ли не на следующий день после открытия уже появились толпы добровольцев, готовых немедленно отправиться в далёкое путешествие к иным мирам.

Однако в реальности дело обстояло несколько сложнее. Новый двигатель мог сдвинуть с места разве что спасательную шлюпку с пассажирского лайнера и для промышленного использования пока не годился. Почти десять лет ушло на доводку, и лишь в 2108 году с космоверфи Нью-Оризонти (Северный Марс) сошёл первый корабль, оснащённый фотонной системой. Более того, он носил в высшей степени символическое имя «Мэйфлауэр».

Хотя за девять лет многие горячие головы поостыли, недостатка в добровольцах по-прежнему не было. В том же году «Мэйфлауэр» с несколькими сотнями колонистов направился к Проциону, а спустя четырнадцать месяцев второй такой же корабль ушёл к Альтаиру (возле этих двух звёзд уже были обнаружены планеты, которые вполне могли оказаться пригодными для жизни).

По сути, с переселенцами прощались навсегда — путь к точке назначения занимал полтора-два десятка лет, и по сути это был билет в один конец. Кроме того, не приходилось надеяться и на связь — человечество до сих пор использовало для этой цели радиоволны, но даже в пределах Солнечной системы это уже становилось не совсем удобным. Так, сигнал от Земли до Плутона шёл несколько часов (от 4 до 7 — в зависимости от взаимного расположения планет), послание же, идущее несколько лет только в одну сторону, и вовсе теряло всякий смысл. Колонисты отправлялись в неизвестность, и рассчитывать им приходилось только на себя.

Потекли годы напряжённого ожидания, однако человечество по-прежнему не сидело сложа руки. Освоение Солнечной системы приближалось к своему логическому завершению — ещё в 2106 исследовательские корабли бороздили метановые океаны Юпитера и Сатурна, а в 2120 нога человека впервые ступила на поверхность Плутона. Самая удалённая точка Солнечной системы была достигнута, и экспансия остановилась, уперевшись в барьер межзвёздных расстояний. Зато полным ходом шло закрепление достигнутых успехов — несмотря на не самые благоприятные условия, на Луне и Марсе выросли первые города, тогда же начали предприниматься попытки изменить атмосферу Красной планеты.

Помимо всего прочего, начало XXII века ознаменовалось таким хорошо забытым явлением, как пиратство, которое возродилось вновь. Отдельные попытки завладеть чужой собственностью в космосе предпринимались и ранее, но именно в 20-х годах этого столетия, когда цены на корабли малого класса (межпланетные катера, яхты и т.д.) сделались до смешного низкими, пиратство приняло массовый характер. Любое безобидное прогулочное судно, должным образом переоснащённое, могло стать грозным оружием в руках какого-нибудь подонка — и Солнечную систему захлестнула волна нападений на грузовые корабли и пассажирские лайнеры.

Нелишне отметить, что в ту пору Земля не имела военного космического флота — он был ей просто не нужен. Поэтому обороняться от пиратов приходилось своими силами — с помощью противометеоритных пушек и прочих подручных средств, которые лишь с натяжкой можно было считать оружием. Доходило до того, что капитаны переоборудовали суда за свой счёт, только бы не стать жертвой новых космических разбойников, а транспортные компании украшали силуэты мирных лайнеров лазерными и плазменными излучателями, которые ставились ранее лишь на экспедиционные корабли.

Долго так, конечно, продолжаться не могло — и в 2128 году Мировой Совет принял закон, который впоследствии вошёл в историю под именем Первого Антипиратского. На самом деле содержание его было несколько шире — правительство не только ужесточило до предела наказание за пиратство, но и провозгласило создание первого в истории Земли военно-патрульного космофлота. Уже в следующем году с верфей Луны и Марса сошли боевые корабли, вооружённые по последнему слову техники.

Правда, за сотню лет человечество настолько отвыкло от всего, связанного с войной и военными действиями, что поначалу никто даже не осознал значения этих событий. Обычным землянам Патрульный флот представлялся чем-то вроде полицейских спецподразделений, хотя на деле, конечно, всё обстояло иначе. Против пиратов были развёрнуты настоящие боевые действия, и очень скоро они почувствовали это на своей шкуре.

Корабли флота не только патрулировали наиболее оживлённые районы Солнечной системы, но и конвоировали особо важные грузовые и пассажирские рейсы. Кроме того, велась активная зачистка пиратских баз (в основном они располагались на Марсе — за полвека человечество смогло освоить не более 20% поверхности планеты, остальную часть до сих пор составляли малоисследованные пустыни). В этих условиях преступникам просто некуда было деваться, и уже к концу 30-х годов первая волна пиратства сошла практически на нет.

Именно в этот момент подоспели вести из межзвёздных пространств. В 2135 году, через 27 лет после старта «Мэйфлауэра», пришло первое радиосообщение с Проциона, которое дало немалую пищу для размышлений.

Прежде всего, наконец-то экспериментально подтвердилась теория относительности. Теперь, когда впервые в истории Земли удалось осуществить межзвёздный перелёт с околосветовой скоростью, стало ясно, что релятивистские эффекты действительно существуют. Экипаж «Мэйфлауэра» постарел не на 15 лет, а всего на 9, и это давало надежду на то, что полёты даже к относительно далёким звёздам уложатся в жизнь одного поколения — что сразу же снимало множество вопросов.

Вторым сюрпризом для человечества стало наличие в дальнем космосе планет земного типа — именно таким небесным телом оказался Процион-2, получивший теперь название Новая Земля, или Нью-Терра. И, хотя теория никогда не отрицала существование подобных планет, астрономы всегда относились к таким предположениям с изрядной долей скептицизма — уж больно мала была вероятность. Теперь же гипотеза стала фактом.

После этого (несмотря на то, что ещё не пришло подтверждение от второй экспедиции с Альтаира) начался настоящий колониальный бум. Суммарное число землян к середине XXII века почти восстановилось до прежнего уровня и составляло сейчас около 6 миллиардов. Несмотря на последние достижения науки и техники, проблемы перед человечеством вставали всё те же — безработица и экономические кризисы, а потому срочно требовались новые пространства и новые ресурсы. История 600-летней давности повторялась — так же, как когда-то потоки европейцев хлынули во вновь открытую Америку, так и сейчас их далёкие потомки устремились в бескрайние просторы космоса.

В 2144 году пришёл сигнал с Альтаира, и это послание было уже не таким радостным — планету, на которую высадились колонисты, можно было назвать пригодной для жизни лишь с большой натяжкой. Преобладание в атмосфере азота заставляло переселенцев строить герметичные модули и выходить наружу лишь в кислородфильтрующих масках, а враждебная землянам флора и фауна отравляла им жизнь как в переносном, так и в прямом смысле.

Но даже это сообщение не могло остановить людей, рвущихся в космос. В основном это была молодёжь, которую ничто не держало на Земле и которым нечего было терять. Зачастую перед отправкой очередного корабля с колонистами происходило массовое бракосочетание, и покорять дальние миры отправлялись уже семейные пары. Энтузиазм был необычайный, каждому казалось, что именно его ожидает счастливая и безбедная жизнь на какой-нибудь планете, вдали от всех проблем цивилизации.

Уже к концу XXII века было отправлено более полусотни экспедиций в разные концы Галактики — даже в радиусе 30-40 световых лет обнаружилось немало потенциально пригодных для жизни планет. Не все корабли добрались до цели (конечно же, на тернистом пути освоения космоса были и жертвы), но в общем и целом Земля регулярно принимала радиосообщения колонистов, подтверждавшие конец путешествия. Эти послания были, как правило, первым и последним источником информации, потому что никакой регулярной связи, естественно, не устанавливалось. Человечество оказалось раздробленным на множество мелких, изолированных друг от друга островков, и, как оно поняло потом, это был весьма опрометчивый поступок.

Но пока что некогда было задумываться о будущем — последующая сотня лет представляла собой череду экспедиций, которые стали редеть лишь тогда, когда энтузиазм в обществе упал, и всё чаще стали раздаваться голоса, утверждавшие, что «фотонная эра» является тупиковым путём развития. По большому счёту Земля просто избавлялась от наиболее активной части населения, а никакой отдачи от колонизации не просматривалось — разве что в далёкой перспективе. Несмотря на то, что за прошедшие десятилетия фотонный двигатель претерпел немало изменений, стал мощнее и компактнее, в начале XXIII века скорость кораблей достигла своего предела — 0,97с, и на этом прогресс остановился. Более того, исследования, проведённые Принстонской лабораторией ракетных двигателей, показали, что дальнейшее увеличение скорости просто невозможно. Граница 0,97с получила название «предел Бойла» (по имени Джонатана П. Бойла, первым обосновавшим его с формулами в руках), и стало ясно, что на дальнейший прогресс в этой области рассчитывать не приходится.

Таким образом, в первой половине XXIII века земная цивилизация напоминала дерево, которое разбрасывает по всему свету свои семена, даже не зная, приживутся ли они на чужой почве, и не имея никакой возможности посмотреть, что с ними будет дальше. Главной проблемой была проблема связи, заключавшаяся в её почти полном отсутствии, и тем, кто остался на Земле (в частности, Мировому Совету), приходилось лишь гадать, что происходит на многочисленных колониях.

Де-юре человечество стало межзвёздной расой, де-факто оно всё ещё, как ни странно, оставалось ограничено рамками Солнечной системы. Развития науки за счёт колоний практически не происходило, ибо все полученные знания оставались лежать мёртвым грузом за десятки световых лет от Земли. Только в начале XXIII века потекли первые ручейки информации от ближайших колоний — когда они окончательно встали на ноги, закрепились на новом месте и наладили своё собственное производство.

В метрополию двинулись корабли с образцами местной флоры и фауны, а также с результатами исследований развёрнутых в колониях лабораторий. Кроме того, кое-где была налажена добыча различного сырья, которого не хватало в Солнечной системе.

Все эти корабли были практически беспилотными, а их экипаж состоял из нескольких человек, в задачу которых входило только следить, чтобы за время пути не произошло чего-нибудь непредвиденного. Так появилась весьма своеобразная профессия «космических дальнобойщиков», которые за всю свою жизнь совершали не более пары-тройки таких перегонов. Устраивались на такую работу, как правило, люди, не нашедшие себе места в колониях, социопаты и прочие, желавшие отдалиться от общества.

Тогда же наметилась и ещё одна тенденция, которая впоследствии лишь усилилась — колонии, особенно отдалённые, мало-помалу поражал вирус сепаратизма. Оторванные от родной Земли, предоставленные самим себе, они просто-напросто забывали о существовании метрополии. Уже второму-третьему поколению колонистов рассказы о далёкой родине казались чем-то вроде красивой легенды. Земля осталась в прошлом, а в настоящем приходилось решать задачи по освоению планеты, ставшей для переселенцев новым домом. Немудрено, что губернаторы колоний, формально подчинявшиеся Мировому Совету, очень скоро начали считать себя независимыми правителями.

Впрочем, на Земле об этом пока даже не подозревали. Относительно регулярное сообщение (иными словами, с периодичностью в пару десятков лет) было налажено лишь с парой-тройкой ближайших систем, о новых контактах с другими цивилизациями известий также не поступало (хотя кое-где к этому времени они уже состоялись), да и вообще, с точки зрения простого обывателя в метрополии мало что изменилось за последние сто лет. Развитие науки и техники шло медленно и плавно, без особых скачков, однако человечество уже стояло на пороге новых грандиозных перемен.

Начало очередному этапу развития положил человек, чьё имя впоследствии вошло во все учебники — физик-теоретик Джозеф Малкович, работавший при Новоримской академии естественных наук (Южная Луна). Именно ему принадлежало авторство обобщённой теории гиперполя и гиперпространства, которая в момент её опубликования (2228 год) воспринималась всего лишь как набор абстрактных математических выкладок.

Как обычно, ростки нового с трудом пробивали себе дорогу. При жизни Малкович так и не добился признания (он скончался в 2239 году в возрасте 122 лет), но его ученики, организовав собственную научную группу, упорно продолжали работать в этом направлении. Ряд экспериментов, проведённых практически нелегально (Мировой Совет запретил их, как «представляющие общественную опасность»), завершился неудачно. Тем не менее руки у последователей Малковича не опустились. Мало-помалу чисто умозрительная теория обрастала прикладными аспектами, и через два десятка лет в науке произошёл прорыв.

В 2256 году наиболее активные члены «группы Малковича» обнародовали результаты своих исследований, которые произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Учёным удалось не только доказать существование многомерного гиперпространства во Вселенной, но и показать, как с его помощью можно перемещаться со сверхсветовыми скоростями. Апофеозом стал эксперимент, ход которого транслировался по всей Солнечной системе — подопытный объект (контейнер с образцами различных материалов) был перемещён с Марса на Плутон менее чем за четыре минуты.

Это меняло всё. Человечество наконец-то осознало свою силу и увидело, какие возможности открываются перед ним. Самый фундаментальный принцип мироздания — постоянная скорости света — был положен на обе лопатки. И хотя фактически этот принцип не нарушался — ведь контейнер отнюдь не двигался со сверхсветовой скоростью, он просто, что называется, сократил себе путь с помощью гиперпространства, — подобные научные тонкости мало кого волновали. Люди поняли главное — межзвёздные расстояния преодолимы теперь не за десятилетия, а за месяцы.

Конечно, как и всегда, практика отставала от теории. Перемещение маленького контейнера ещё не означало, что с такой же лёгкостью можно переместить космический корабль с экипажем, да и вообще, «группа Малковича» вопросов поставила больше, нежели дала ответов. Но миссию свою эти талантливые учёные выполнили — они показали, в каком направлении двигаться дальше.

Более десяти лет человечество сражалось с гиперпространством. Фронт работ был широк — новый способ перемещения подразумевал создание не только нового типа двигателя, но и принципиально новых связи и навигации. Именно тогда, в середине XXIII века, впервые родилась «теория маяков», которая впоследствии стала альфой и омегой космонавигации, а понятие «гиперсвязь» со страниц фантастических романов перекочевало в научные доклады.

Весь этот бум напоминал события полуторавековой давности — начало «фотонной эпохи», ставшее к этому времени далёкой историей. Человечество как будто очнулось от своего дремотного существования, завороженное блестящими перспективами, и не считалось ни с чем — ни с затратами, ни с жертвами. Мировой Совет щедрой рукой финансировал все исследования, так или иначе связанные с проблемой гиперпространства, а члены «группы Малковича» смогли наконец-то организовать в Поясе астероидов полноценную научно-исследовательскую базу.

Интенсивный мозговой штурм принёс свои плоды в 2269 году, когда на суд общественности был представлен первый корабль нового поколения. «Рип ван Винкль», экспериментальный крейсер класса А, вышел из плоскости Солнечной системы на стандартном фотонном двигателе и ушёл в гиперпрыжок к Нью-Терре. Через 36 дней он вернулся на Землю.

Это была победа, полная и безоговорочная. Пара-тройка месяцев пути до дальних колоний — теперь это казалось чуть ли не мгновенным перемещением. Учёные ещё продолжали совершенствовать свои разработки, а производство гипердвигателей меньше чем за два года было поставлено на поток. Впрочем, по большому счёту, они не являлись двигателями как таковыми — самое выдающееся изобретение человечества в действительности представляло собой генератор гиперполя, позволяющий кораблю войти в иное пространство. Дальнейшие исследования показали, что скорость движения в гиперпространстве является величиной постоянной и зависит лишь от мощности генератора. Да и вообще, войдя в прыжок, корабль становился совершенно неуправляем. Поэтому решающее значение приобретали две величины — вектор прыжка, который определял направление движения, и сила начального импульса, влияющая на длину самого прыжка. Иными словами, корабль, оснащённый гипердвигателем, напоминал камень, выпущенный из катапульты — точка выхода из прыжка зависела от того, насколько тщательно были рассчитаны начальные параметры.

Тут-то и пригодилась «теория маяков». Для целей космонавигации великолепно подошли звёзды, излучающие в рентгеновском диапазоне — их было относительно мало, они-то и стали теми самыми маяками. Использовался, по сути, старый добрый метод триангуляции, правда, изменившийся до неузнаваемости — трёх звёзд вполне хватало, чтобы проложить курс через гиперпространство. Максимальная длина прыжка составляла 8-10 парсек — на бóльших расстояниях точность расчёта катастрофически падала, и выход из прыжка вполне мог состояться в лучшем случае в нескольких световых годах от нужного места, а в худшем — в центре какой-нибудь звезды.

К середине 70-х годов удалось наладить и гиперсвязь. Теперь вместо длины волны использовался уникальный 128-битный код, присваиваемый каждому кораблю. Именно по этому коду передача находила своего адресата в гипере — так теперь вольно именовали гиперпространство. А в 2276 году была установлена постоянная связь Земли с Нью-Террой — для этого на орбиту каждой из планет были запущены гипермодуляторы. Схема выглядела весьма просто — сигнал с Земли (обычные радиоволны) поступал на орбитальный модулятор и по гиперсвязи передавался на модулятор Нью-Терры (идентификация происходила с помощью всё того же 128-битного кода). После этого принятый сигнал, вновь преобразованный в радиоволны, уходил к конкретному абоненту на Нью-Терре.

Собственно, с этого момента система Проциона окончательно утратила статус удалённой колонии и сделалась первым планетарным форпостом Земли. К этому времени гипердвигатели претерпели ещё ряд усовершенствований, и теперь перелёт Земля — Нью-Терра занимал чуть меньше недели, благодаря чему удалось запустить регулярные грузопассажирские рейсы и наладить стабильное снабжение, а доходы от туризма заняли подобающее место в экономике Нью-Терры.

Наступало время собирать камни. К 2280 году у Земли официально насчитывалось 87 колоний, но реальное положение дел было известно лишь на девяти. Остальные либо молчали, либо поставляли неактуальную информацию — ну какой мог быть толк от сообщений, отправленных сорок или пятьдесят лет назад?

Неудивительно, что Мировой Совет хотел покончить с таким положением вещей. На постройку Первого экспедиционного космофлота не жалели ни сил, ни средств, и к началу 90-х годов она была в общем и целом завершена. Земля стала обладательницей нескольких десятков кораблей класса «гиперсвет-α» (в основном крейсеров) и шести рейдеров класса «гиперсвет-β» — — с более мощным гипердвигателем.

Никто не сомневался, что в колониях будут с восторгом встречать посланцев с далёкой Родины, что люди будут счастливы узнать, что о них не забыли и не бросили их на произвол судьбы. Но тем сильнее оказалось потрясение — Земля не узнала своих колоний.

За те многие десятилетия, что прошли со дня высадки, переселенцы успели окончательно позабыть метрополию. Да и неудивительно — без снабжения, без связи память о Земле тускнела и через несколько поколений выветрилась совсем. Изолированные, предоставленные самим себе колонисты прошли свой собственный путь развития, и на каждой планете этот путь оказался разным. Вместо губернаторов корабли экспедиционного космофлота обнаружили президентов, диктаторов и даже монархов. И, хотя уровень науки и техники в колониях отставал от земного минимум лет на сто, в них тем не менее сформировались вполне завершённые государства со своей правящей элитой, отнюдь не желавшей терять независимость и возвращаться в лоно метрополии. Самое большее, на что эта элита была согласна — на торговлю и сотрудничество.

Подобные известия вызвали шок у Мирового Совета. Первым побуждением правительства было восстановить статус-кво силой, благо сделать этого особого труда не составляло, но члены Совета быстро опомнились — ведь это означало войну с собственным народом. В конце концов, Земля тоже чувствовала за собой некую вину перед бывшими колонистами — их отправляли в неизвестность, приказывая выжить и закрепиться, а они всего лишь выполнили этот приказ. Теперь предстояло договариваться.

Ну а договариваться, как водится, оказалось совсем непросто. Наиболее богатые колонии заняли позицию весьма жёсткую — их собственные ресурсы вполне позволяли им существовать автономно, и большинство из них вообще не желало иметь с метрополией никаких дел. Те, что победнее, не возражали против тесных экономических отношений с Землёй — но лишь при условии собственного политического суверенитета, и только шесть планет из почти сотни согласились признать власть Мирового Совета. Таким образом, ситуация для Земли сложилась, прямо скажем, не из приятных — по сути, все её инвестиции в межзвёздную экспансию обернулись пшиком.

Вернуть утраченное, как обычно и происходит в таких случаях, было поручено дипломатам. Пока заключались первые торговые соглашения, а технологии менялись на сырьё, эмиссары Мирового Совета трудились не покладая рук — где явно, а где и тайно, они пытались формировать общественное мнение в колониях и воздействовать на их правителей. Земля словно вернулась назад в своё далёкое прошлое — в эпоху государств, дипломатии и шпионажа, только теперь эти «государства» были рассыпаны вокруг бывшей колыбели человечества в радиусе нескольких десятков световых лет.

При этом образ жизни и социальное устройство в некоторых колониях отличались от принятых в метрополии до такой степени, что посланцам Земли казалось, будто они имеют дело не со своими же братьями-людьми, а с иными цивилизациями. Обстоятельство это усугублялось ещё и тем, что с течением времени кое-где претерпел изменения и внешний вид колонистов — например, на Элладе кожа переселенцев под действием каких-то мутаций приобрела голубоватый оттенок, а волосы истончились и почти выпали. Подобные факторы, да ещё в сочетании с неизбежным в таких случаях языковым барьером затрудняли порой контакты до такой степени, что Земле оказывалось проще разорвать с колонией всякие отношения, нежели биться лбом о стену непонимания.

Помимо этого, разумеется, были и настоящие контакты — с настоящими внеземными расами. Но к концу XXIII века таковых насчитывалось всего пять, минимальное взаимопонимание было достигнуто только с двумя, и практической пользы от этих контактов не наблюдалось — а потому интерес они представляли только для учёных-ксенологов. Знаменитый «Галактический вестник», ставший впоследствии самым авторитетным СМИ в области ксенологии, в то время являлся скромным, сугубо научным изданием, практически не известным широкой публике — у простых обывателей хватало иных забот, нежели какие-то разумные мартышки с какого-то неведомого Ликоса-III.

И всё же проблема интеграции колоний оставалась первостепенной. С трёх планет, наиболее неблагоприятных, поселения вообще были эвакуированы, ещё на четырнадцать корабли экспедиционного флота прибыли даже раньше, нежели когда-то отправленные экспедиции — и с этими было проще всего. Но мало-помалу находился подход и к остальным.

Начало XXIV века ознаменовалось, пожалуй, наиболее грандиозным событием в истории человечества — подписанием Федеративного договора между Землёй и рядом бывших колоний. Усилия многочисленных дипломатов и агентов влияния принесли, наконец-то, свои плоды — в 2302 году представители от 36 планет поставили свои подписи на документе, который ознаменовал новый этап развития. Земля сделалась межзвёздной державой де-факто — теперь она стала называться Галактической Федерацией.

Колониям, вошедшим в состав Федерации, предоставлялась ограниченная автономия — они сохраняли собственное правительство и ту форму правления, которая сложилась у них исторически, но это правительство подчинялось Мировому Совету, а точнее, президенту Федерации — от коллегиального управления метрополией в новых условиях решено было отказаться. Новым государственным органом сделался Сенат, который формировался из представителей колоний. Кроме того, местное законодательство на планетах требовалось привести в соответствие с федеральным — но этот пункт договора с самого начала оказался мертворожденным. Земля приложила столько усилий к объединению своих разрозненных колоний, что согласна была идти в этом вопросе на любые разумные уступки — впоследствии это обернулось нешуточными юридическими коллизиями, а порой и настоящим законодательным хаосом.

Взамен новоиспечённые субъекты Федерации получали льготные цены на товары, ликвидацию таможенных пошлин, безвизовый режим для граждан и, разумеется, гарантированную защиту в случае каких-либо неприятностей. Как-никак, в плане технологий Земля по-прежнему оставалась на голову выше даже самых богатых и развитых планет, а своим главным козырем — секретом перемещения в гиперпространстве — она отнюдь не собиралась делиться со своими «младшими братьями». Чтобы окончательно сцементировать объединение, вводилась новая универсальная валюта — единый федеральный галакто. Курс его устанавливался равным единому мировому франку, в котором уже почти три века велись все расчёты на Земле, а денежные единицы колоний предполагалось вывести из обращения в ближайшие несколько лет.

Так был заложен фундамент первого в истории цивилизации межзвёздного государства. Несмотря на то, что изначально Федеративный договор подписало менее половины колоний, статус Земли изменился колоссально. В считанные десятилетия, если не годы, она превратилась в настоящую столичную планету — ухоженную, благоустроенную, с относительно небольшим числом населения. Практически всё производство было вынесено на периферию, туда же вслед за ним хлынул и основной поток мигрантов — к середине XXIV века на Земле оставалось не более миллиарда человек, и это количество продолжало медленно, но неуклонно сокращаться. Родная планета сделалась глубоким тылом, выполняющим лишь административные функции, основные же события происходили на планетах, вошедших в состав Федерации — строились новые базы, организовывалось производство сырья, велись научные исследования.

Освоение космических пространств тоже получило новый толчок. Несмотря на то, что длина прыжка в гипере к этому времени возросла с 8-10 парсек до 15-20, этого было всё же недостаточно, чтобы отправляться в дальние экспедиции. Но теперь, благодаря множеству обустроенных планет на периферии, задача существенно упрощалась — эти планеты стали форпостами Федерации, от которых можно было устремляться в новые дали. И результаты не заставили себя ждать. В течение первой половины XXIV столетия недавно созданному Агентству контактов и коммуникаций (АКК) — малоизвестной на тот момент организации — дважды находилась работа. Хотя практической пользы человечеству это не принесло, зато дало бесценный опыт на будущее.

В 2321 году в секторе Кассиопеи была впервые обнаружена планета, населённая разумными высокоорганизованными существами гуманоидного типа. Она получила название Крейт — по имени её первооткрывателя Пэриса Крейта, одного из офицеров 3-го экспедиционного космофлота. Но эйфория от радости встречи с полноценными братьями по разуму быстро схлынула, когда на планету высадилась первая же группа исследователей — зрелище, которое они там увидели, напомнило им самые неприглядные моменты собственной истории человечества.

Крейт делили между собой две расы — нараки и вьеты. Относительно похожие друг на друга внешне, они существенно отличались на генетическом уровне — как остроумно заметил профессор ксенологии Эгон Ламбруа, примерно такая же ситуация могла в своё время возникнуть и на Земле, если бы кроманьонцы не вытеснили неандертальцев, а развивались с ними параллельно. Уровень технологического развития аборигенов Крейта оказался довольно высок — в космос они ещё не вышли, но уже построили мощную цивилизацию индустриального типа с электричеством, атомной энергией и развитыми средствами связи. Однако эту радужную картину омрачал весьма существенный нюанс — нараки и вьеты враждовали между собой уже не одну сотню лет, а потому войны на планете давно стали обыденностью.

Разумеется, первое, что попытались сделать земляне — примирить обитателей Крейта. Но задача перед АКК была, прямо скажем, поставлена непосильная — по сути, у человечества просто не было опыта общения с высокоразвитыми цивилизациями. Чужой язык, чужие привычки, чужой образ мышления — всё это, вместе взятое, превратилось в непреодолимое препятствие на пути к благородной цели, и максимум, что могли представители Федерации — это наблюдать, как цивилизация Крейта медленно, но верно движется к планетарной катастрофе.

Очередная война между нараками и вьетами вспыхнула в 2327 году. Начавшись с серии локальных пограничных конфликтов, она очень быстро переросла в тотальную, а в 2331 впервые в истории планеты было применено оружие массового поражения — ядерное, химическое и бактериологическое. К сожалению, Федерация не смогла предвосхитить такого развития событий — в своё время людям хватило ума не разрушить свой общий дом, и до последнего момента никто не верил в то, что у обитателей Крейта откажет инстинкт самосохранения. А когда над городами нараков и вьетов поднялись первые ядерные грибы, стало ясно, что миротворческая миссия землян с треском провалилась.

После этого у Федерации оставалось только два пути — либо покинуть планету, предоставив аборигенов самим себе, либо попытаться силой остановить войну и спасти хотя бы остатки гражданского населения. Президент Мануэль Согано после долгих колебаний выбрал второй вариант, и в 2332 году на орбите Крейта появился военный космофлот Федерации. Однако спасать к тому времени было уже некого — обезумевшие нараки и вьеты истребили друг друга практически полностью, а планета, загаженная радиацией, ядами и вирусами, сделалась непригодной для жизни.

Катастрофа на Крейте столь больно ударила по самолюбию человечества, что жаркие споры о том, можно ли было её избежать, не стихали ещё несколько десятилетий. В частности, согласно одной из наиболее убийственных версий, на применение ОМП нараков и вьетов спровоцировал именно контакт с цивилизацией Земли, превосходившей их в техническом плане на голову, если не на две. Едва обретя долгожданных возможных партнёров в глубинах космоса, Федерация осталась у разбитого корыта — а кроме того, вся эта история лишний раз напомнила землянам, что и они в своё время вплотную подходили к тому рубежу, из-за которого уже не было возврата. В нараках и вьетах люди узнавали самих себя — какими были всего четыре века назад.

Второй контакт с инопланетным разумом оказался не столь трагичен, но не менее бесплоден. В 2325 году в секторе Волопаса, совсем в другой стороне от Крейта, 5-м экспедиционным космофлотом была открыта удивительная планета, получившая название Планеты Ветров. В это время всё внимание человечества было приковано к наракам и вьетам, поэтому новая находка заинтересовала только промышленников — на Планете Ветров обнаружились аномально высокие запасы редкоземельных металлов, а также ряд необычных минералов с очень полезными свойствами, и уже через два года там появились первые добывающие предприятия.

Несмотря на пригодную для дыхания атмосферу, в биологическом смысле планета оказалась практически стерильной, если не считать бактерий и микроорганизмов — поэтому исследователи решили, что жизнь здесь только зарождается. Словом, это был бы идеальный промышленный мир, если бы не одна особенность, из-за которой, собственно, планета и получила своё название — на ней никогда не прекращался ураганный ветер. Скорость его колебалась от 20 до 30 м/с, а направление хаотически менялось каждые несколько секунд. Поэтому о воздушном сообщении между поселениями и шахтами приходилось забыть — всё снабжение велось исключительно наземным транспортом.

Главной достопримечательностью Планеты Ветров являлся гигантский разлом, опоясывающий её кольцом и в самом буквальном смысле деливший это небесное тело на два полушария. Пересечь его можно было лишь в одном-единственном месте — там, где разлом перегораживала скала, по краю которой проходила узкая дорога естественного происхождения. Будь здешний климат поприветливее, это фантастическое место, без сомнения, привлекло бы множество туристов: с одной стороны — многокилометровая скала, с другой — многокилометровая пропасть, а посередине — узкая полоса шириной от силы метра четыре, единственное связующее звено между полушариями.

Но транспланетной корпорации «Гринберг Минералз», всеми правдами и неправдами получившей эксклюзивные права на планету, это чудо природы доставляло только головную боль. Скала, помимо всего прочего, обладала необъяснимым и крайне неприятным свойством — она словно излучала ветер, причём настолько сильный, что человека, вздумавшего пересечь разлом пешим ходом, просто сдувало в пропасть. Первая экспедиция, исследовавшая этот район, убедилась в этом на собственном печальном опыте, а за скалой закрепилось название Мост Ветров. Проехать по опасной дороге могли только тяжёлые многоколёсные машины специальной обтекаемой конструкции — «Гринберг Минералз» пришлось затратить около года на их разработку, чтобы наладить стабильную связь между поселениями, находившимися по разные стороны разлома.

С тех пор прошло без малого тридцать лет, и экзотика превратилась в рутину. Загадочными особенностями Планеты Ветров никто всерьёз не занимался вплоть до 2354 года, когда эти особенности впервые приняли угрожающий характер. Началось всё с того, что в один прекрасный день на Мосту вдруг резко усилился ветер. Несколько машин улетело в пропасть, и сообщение между полушариями прервалось — проехать вдоль скалы стало невозможно. А спустя несколько дней возросла и средняя скорость ветров во всей толще атмосферы, почти полностью парализовав промышленную деятельность.

«Гринберг Минералз» запросила помощи у правительства. Вскоре на планету прибыла особая исследовательская группа, в состав которой входили в том числе и представители АКК. Учёные трудились не покладая рук, и уже через месяц группа подготовила отчёт о проделанной работе, который явился для всех полной неожиданностью — в нём утверждалось, что на планете, без сомнения, присутствует чужой разум, а непрекращающийся ветер является одним из проявлений его деятельности и, более того, даже содержит в себе некую информацию. К сожалению, вопрос, где же скрываются носители этого самого разума, так и остался без ответа — была высказана лишь догадка, что цивилизация Планеты Ветров является энергетической, но эту версию не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть.

Так или иначе, планета была объявлена закрытой зоной, вся инфраструктура на ней — свёрнута, а копилка человечества обогатилась ещё одним неудачным опытом контакта и очередной нераскрытой загадкой. Впрочем, не стоило думать, что эти два случая вызвали широкий общественный резонанс — разумеется, они активно обсуждались как в научных, так и в политических кругах, но для большинства населения Федерации это были просто любопытные новости, которые прочитывались утром и благополучно забывались к обеду. В колониях, особенно удалённых, и без того хватало чем заняться — люди настолько широко расселились в космосе, что для простого работяги или клерка не было особой разницы между тем же Крейтом и какой-нибудь автономией в составе Федерации — и то, и другое находилось где-то невообразимо далеко среди звёзд.

К тому времени почти у всех освоенных планет начала появляться своя специализация — если раньше каждой колонии приходилось быть максимально универсальной, чтобы выжить, то сейчас, после освоения гиперпространства, надобность в универсализации отпала. Появились планеты-курорты, планеты-фабрики, планеты-фермы. Например, тот же Протей, покрытый водой на 98%, сделался основным поставщиком морепродуктов по всей Федерации — добычу в его океанах вело сразу пять крупных компаний, и места на планете хватило бы ещё доброму десятку.

Те же самые процессы происходили и в тех колониях, которые Федеративный договор не подписали — официально они считались суверенными, никакой безвозмездной помощи с Земли не получали, но благодаря торговле у них тоже появлялись и новые технологии, и недостающие материалы, и продукты питания в необходимом количестве. Тем же, кто мог похвастаться благоприятным климатом и красивыми пейзажами, повезло ещё больше — к ним хлынул поток туристов, благо Федерация отнюдь не собиралась запрещать своим гражданам посещать независимые планеты. Именно в это время начался стремительный подъём двух государств, названия которых впоследствии стали известны каждому — Грама и Святой Марии. Особняком на этом празднике жизни выглядели только те колонии, в которых к власти пришли одиозные политические режимы — они по-прежнему продолжали вариться в собственном соку, избегая каких-либо расширенных контактов, но их было немного, не более десятка. Наибольшую известность приобрёл, конечно, Блум, где утвердилась фашиствующая монархия.

А между всеми этими хлопотами подоспел и самый настоящий Контакт с большой буквы, именно тот, которого так долго ждало человечество — в середине XXIV века люди впервые столкнулись с виренейцами.

В то время Федерация располагала семью экспедиционными флотами, которые открывали порой до восьми-десяти пригодных для жизни планет в год. Разумеется, полноценно колонизовать все их не было возможности, поэтому на большинстве Федерация только обозначала своё присутствие — на поверхности закладывалась база, функционировавшая зачастую в автоматическом режиме, а на орбиту выводился спутник наблюдения с гипермодулятором. Сведения о планете вносились в реестр, и в дальнейшем любое юридическое или физическое лицо могло подать заявку на её освоение. Никаких особых условий для этого не требовалось, а потому число подобных колоний, не имевших ни местного правительства, ни какого-либо политического статуса, стремительно росло.

В ходе одной из таких экспедиций корабли Федерации встретились со звездолётами, принадлежащими неизвестной расе — вне всякого сомнения, очень высокоразвитой и, как минимум, равной человечеству по своим возможностям. Произошло это знаменательное событие в 2354 году, а честь представлять Галактическую Федерацию в этом контакте выпала Александру Шильдецкому — капитану крейсера «Астра нова», входившему в состав 4-го экспедиционного флота. Но, несмотря на то, что общий язык с цивилизацией Виренеи удалось найти почти сразу, она и по сию пору остаётся окутана таким густым покровом тайны, что количество разнообразных институтов и научных центров, специализирующихся на проблеме виренейцев, давно уже перевалило за сотню.

Основная трудность заключалась в том, что эта раса никоим образом не подходила на роль партнёров Федерации — виренейцы, по самым скромным подсчётам, оказались старше человечества в несколько десятков раз. Когда люди жгли костры в пещерах и охотились на мамонтов, корабли Виренеи уже не первое столетие бороздили просторы Галактики. Это и предопределило взаимоотношения двух рас — при всей своей корректности и неагрессивности виренейская цивилизация воспринимала человеческую как маленьких, несмышлёных детей.

Внешне виренейцы, как и всякие гуманоиды, походили на людей, однако при этом они превосходили землян на две головы в самом буквальном смысле — средний рост виренейца составлял 2,2-2,3 м. Помимо этого, их организм обладал и другими необычными особенностями — например, способностью к регенерации, — а продолжительность жизни была в два-три раза выше человеческой. В политическом смысле Виренея, как и Федерация, представляла собой конгломерат планет, раскинувшийся в пространстве протяжённостью несколько тысяч световых лет — но, в отличие от Федерации, управлялась она строго централизованно. Во главе государства стоял император. Тысячи лет культурного развития привели к появлению невероятно усложнённых языка, музыки и живописи, а также к зарождению таких видов искусства, которые были совершенно непонятны людям. Коммуникация происходила уже не на уровне знаков и символов, а на уровне нюансов и интонаций. Виренейская архитектура подавляла своим величием и монументализмом — даже небольшие по их меркам города простирались на многие сотни километров.

Впрочем, со своим языком виренейцы поступили на редкость предусмотрительно — фактически у них имел хождение не один язык, а два. Внутренний, он же Высокий, использовался самими виренейцами — он был настолько сложен грамматически и фонетически, что изучению в полном объёме не поддавался. Неверная интонация в устной речи или пропущенный диакритический знак в письменной могли полностью исказить смысл фразы. Внешний язык, он же Низкий, применялся для общения с другими расами и представлял собой до предела упрощённую и огрублённую версию языка Внутреннего — на его освоение хватало пары недель интенсивных занятий. Собственно, как раз этот нюанс и сделал возможным столь быстрый и лёгкий контакт с Виренейской империей.

Детали общественной и политической жизни виренейцев долгое время оставались для Федерации тайной за семью печатями. Несмотря на то, что в 2375 году состоялось подписание первого договора между людьми и виренейцами, что вполне можно было рассматривать как начало дипломатических отношений, культурные и экономические связи двух соседей более тесными от этого не стали — не говоря уж о политических. Виренею не очень-то интересовали дела Федерации, и сама она, в свою очередь, не собиралась допускать чужаков в своё внутреннее пространство. Поэтому центральная статья договора была посвящена определению чёткой границы между космическими владениями двух рас. Кроме того, в приграничной полосе шириной 10 парсек корабли Федерации получили право садиться на планеты Виренеи, и наоборот. На первых порах весь контакт этим и исчерпывался — такие вещи, как ограниченный туризм в оба направления, появились много позднее.

За всеми этими перипетиями Федерация не забывала и о своих внутренних проблемах. Со времени подписания Федеративного договора минуло более полувека — за это время ещё полтора десятка планет согласились пожертвовать своей независимостью в обмен на блага, предоставляемые метрополией. Но позиция остальных оставалась неизменной — и вот за них-то Федерация взялась всерьёз.

К концу XXIV века в высших политических кругах сформировалось неофициальное сообщество — так называемый «Союз единства». В него входил ряд министров, депутатов, крупных чинов армии и флота — все эти люди ставили перед собой цель окончательно покончить с сепаратизмом и включить в состав Федерации все независимые планеты — на тот момент их насчитывалось 32.

Очень быстро «Союз единства» сделался чем-то вроде теневого правительства — его члены умело манипулировали как президентом, так и Сенатом, проталкивая нужные политические решения. Именно в это время произошёл расцвет разного рода спецслужб, перед которыми была поставлены следующие задачи: оказывать всяческую помощь оппозиции на независимых планетах, а в случае отсутствия оппозиции — создать её; раскачивать политическую ситуацию на этих планетах вплоть до революций и переворотов; в случае необходимости — вести прямую подрывную и диверсионную деятельность.

Разумеется, всё это требовалось обставить так, чтобы причастность Федерации к подобным событиям не вылезла наружу. Земле не составляло никакого труда решить проблему сепаратизма военным путём, но такой подход нанёс бы непоправимый удар по её имиджу, а в перспективе мог привести к полному развалу Федерации — ведь воевать пришлось бы не с инопланетными чудовищами, а со своими же братьями-людьми. Поэтому «Союз единства» избрал менее быстрый, но более надёжный и эффективный вариант «собирания земель».