Зеркальный век

…Из запотевшего, от редких разгоряченных спиртным и закусками посетителей, окна за маленьким угловым столиком, пропитанным радостью и горечью бедолаг, сидевших за ним до меня. Виднелся до тошноты осточертевший пейзаж.

Серые накренившиеся от времени и тяжести судеб их обитателей дома. Построенные задолго до рождения, как меня, так и любого из них. Казались исполинами, что давно превратились в некий нелепый сад камней, погруженный во всепоглощающий огненный хаос. Разноцветные отблески аквамарина и неона, перемешанные в антрацитовом зеркале свода, превращались в гигантского феникса, желающего сгореть в пожаре человеческих чувств, расплесканных от небесных водопадов причудливых форм до маленьких разноцветных ракушек частных домов.

И все это ждало последних взмахов крыла. Возможности рассыпаться в пыль, унеся последние доказательства своего существования в небытие…

— Прости?! — прошелестел почти детский, преисполненный искреннего непонимания и возмущения голос.

Сидевший в углу полу заполненного бара и погруженный в свои мысли мужчина, оторопел. И было начал поворачиваться, как опрокинул вылощенную фарфоровую чашку, недавно принесенную маленьким сухим темнокожим человечком.

— ИТАН!!! — к мужчине неслось полутораметровое чудовище. Переломанный нос и потрескавшиеся губы сморщились, в напряжении быстрее добраться до злополучного клиента. Вид разъяренного хозяина бара заставлял виновника случившегося всеми своими силами сдерживать, тянущиеся вверх уголки тонких обветренных губ.

— Сволочь — прозвучал невнятный шлепок. Грузный мокрый комок из тёмно-коричневого существа, источавшего яркие ароматы пережаренного кофе, дорогого алкоголя и парфюма. Когда-то аккуратно выглаженной рубашки в среднюю клетку черного цвета с гордой серебристой вышивкой на нагрудном кармане «Rye Malt» и тёмно-серых прямых джинсов. Человечек поднялся из блестящей желтовато-зеленой лужи, резко пахнущей маслянистыми ароматами меда и орехов. Взял тонкие рельефные осколки, цвета персидского индиго с золотистым рисунком. Бросил фартук на мокрый пол. Всеми силами сдерживая гнев и бестолковую, полную заботы улыбку. — Итан… — Дал смачный подзатыльник и пошел назад к барной стойке, бросая косые взгляды в зал на весело хихикающих обывателей здешнего места. Бармен, подойдя к стойке сделал несколько распоряжений подчиненным и скрылся в подсобке.

— Прости?! — еле пробившийся сквозь тихий гогот прозвучал всплеском застоявшегося в спокойствии океана, голос преисполненный задорного смеха и невинной радости.

Мужчину передернуло от неожиданности, он спешно, но максимально аккуратно повернулся и увидел маленькое существо женского пола.

Пред ним предстала невысокая девушка. Одетая в ореховые броги с вставками из синей замши. Достаточно узкие с подворотами брючки цвета слоновой кости. Легкую хлопковую рубашку в еле заметную голубую полоску, поверх которой были надеты синий кардиган и бежевый плащ. Однако, общую опрятную и столь приятную глазам картину нарушал достаточно потрёпанный или потертый вид. Пожалуй, лучше сказать «дорожный».

Взгляд Итана продолжал кочевать по облику молодой девушки. Ее экстравагантный внешний вид вызывал у него едва заметную доброжелательную ухмылку и неловкое движение бровей. Но длилось это недолго. После исчерпывающего изучения юной особы его взгляд продолжал ползти вверх. Одежду подчеркивающую точеное сложение, но, наверное, еще не полностью сформированную фигуру сменили слегка растрепанные прямые волосы, цвета. Цвета…

Мальвовые локоны, собранные в пучок, нежно обволакивали непослушными прядями тонкую прямую шею и изредка острые холмы плеч. Узкий удлинённый подбородок переходил в небольшие мягкие волны карминно-розовых губ. Прямой тонкий нос и скулы изящно подчеркивал бархатный приглушенный свет ламп, придающий абрикосовый оттенок коже. Высокий, ярко выраженный лоб был в нескольких напряженных складках, начинавшихся от легких изгибов бровей. Вечерний усталый румянец заливал лицо. Полуприкрытые веки и бьющий свет едва позволяли различить цвет глаз.

Мужчина с усилием поднялся. В лицо ударил невидимым прикосновением тысяч иголок аромат. Ненавязчивые нотки горьковатого цветка апельсина, серой амбры, ванили и жимолости. Медленно, но неугомонно окутывали сознание теплым вечерним бризом берегов южной Европы. Заставляя вспомнить, нечто давно забытое. Потерявшееся в упорядоченном хаосе прожитых лет.

Девушка, подняла голову.

В четверти метра на него смотрели два неожиданно больших глаза, укутанные в белоснежные крылья ресниц. Белки. Такие белые, что отдают в бирюзу. Радужка. Странная шутка природы. От теплой ночи зрачка теплился ализариновый красный переход к солнечно-жёлтой каемке восхода.

— Это место моё! Прости… Всегда по четвергам, сижу тут.

Растрепанные мальвовые локоны мерно покачивались от сквозняка, ворвавшегося внутрь из влажного зимнего мира за окном.

— Если будете вести себя тихо, то можете сесть со мной. Все равно нет свободных столов. — Мужчина расторопно отодвинул стул. Поднял руку приглашая сесть и расположился на противоположной стороне у стены.

Шел мелкий моросящий дождь. Пылающий город мерно приобретал пепельно-графитовые оттенки. Бесчисленное количество блох, суетливо ползавших по фениксу, пряталось в свои каменные чертоги.

Напротив девушки находился мужчина крепкого телосложения на вид несколько старше 30 человеческих лет. Даже сидя за столом он был на голову выше нее. Каштановые с частой проседью волосы, причёсанные на правый бок к затылку, непослушно покрывали высокий неровный лоб и сильно прижатые к голове уши с едва ли не полоской раковиной. Почти прямые брови оголяли несколько мелких шрамов. Узкие прямоугольные очки в тонкой титановой оправе блестели малахитовыми отблесками стекол на слегка вогнутом с выраженным кончиком носе. Тонкие обветренные губы выделялись на фоне свежей щетины и светлой словно бескровной кожи. Массивную шею скрывали тонкий пуховой жилет тёмно-синего цвета и поднятый шалевый воротник серо-коричневого свитера крупной вязки. Виднелись мягкая льняная футболка, прямые оливковые брюки-карго и высокие черные кроссовки.

— Я …!

Мужчина неспешно отвернулся от окна. Пристально посмотрел куда-то сквозь девушку. Пожал плечами и слегка наклонив голову влево улыбнулся, обнажив словно выточенные из куска мрамора великим скульптором крупные идеально подогнанные друг к другу зубы. — Итан… — Расслабленно наклонился к проходу. Мелкими отточенными движениями помахал рукой, стоящим за барной стойкой. Затем снял очки и положил скрытые в черных плотно облегающих перчатках руки на стол. Размял массивные плечи и шею. Каждое его движение сопровождал еле слышимый глухой треск.

Сморщенная мордашка всем своим видом давала понять, что не за чем было это делать.

Очередное маленькое темнокожее существо в фирменной рубашке принесло чашки и чайничек. Разлило густой темно-зеленых напиток, источающий сильные маслянистые ароматы орешника, ириса и лимона. И столь же незаметно удалилось восвояси.

Пустой взгляд устремлялся куда-то сквозь все, что можно увидеть. В чужой, видимый и понятный только ему мир. Бесцветные прожилки опоясывали серые зрачки. Зрачки цвета вечно влажного от ночной росы асфальта, отполированного колесами и подошвами тех, кто волею судеб оказывался на нем, до состояния зеркала. Что отражает бесчисленное множество чужих огней и звезд.

— Спасибо за чай…

Зал незаметно сменял лица. Пятничный шквал спадал, обнажая теплые ледники душ. Именно за это я мирно любил это место. Помню, как тот темный комок когда-то оказался хозяином бара. Первое время я здесь жил и работал…

Мы долго молчали, точнее я долго молчал. Не то чтобы она мне была не интересна. Хотя нет, все же она в самом деле была не интересна мне. Так же как давно не интересен весь остальной мир. Однако, контакт был найден. Постепенно мир блек перед реальностью горячего травяного чая, затем Чинзано и Джина.

Бесконечно долгий разговор. Странный и нелепый. Уже и не вспомню как оказалось, что нам нравятся одни и те же сигареты и Катри́н Денёв. Как мы говорили о погоде, неожиданно жарком лете. Таком что в южных провинциях местами начал плавиться асфальт. О столь ожидаемом сезоне дождей. Синоптики обещали, что он начнется на несколько дней раньше. О странах, далеких, потусторонних домах. Домах тех, кто живет здесь. Хотя она довольно справедливо заметила, что для меня в том числе, Эридан уже единственный дом. О затянувшейся войне. Столь ненавистной что те, кто слышал нас либо навязчиво пялились, либо нервно прятали взгляд. О этой ночи, ночи не более логичной и честной чем наша встреча и разговор.

Луна украдкой из-за крыш стала подсматривать за одинокими парами, мерно спешащими укрыться в кухонных или пастельных баталиях.Уже по дороге домой, стоя на станции. В сумрачно — синеватой дымке ехидно тлеющей сигареты. Итана одолел сон ночным прикосновением нежной девичьей кожи.