Токсоплазма 5

Токсоплазма 5

Семен никогда не чувствовал себя так хорошо!

Мир так широк!

Никогда он не думал, что в Феодосии может быть так!

В, общем-то ничего не изменилось. Внешне. Все тот же широкий пустой осенний песок. Для «матрасников» уже холодно. Неуютно. Волны.

В бабушкином огороде поспел виноград. Каждый день на столе его ожидала полное блюдо с вываливающимися на стол сладкими гроздями. Отсидевший все лето за бумажками приемной комиссии Семен наконец-то вырвался из неуютной человеческой сутолоки. Наконец-то, тишина!

Но в этом году все-таки было как-то не так … Совсем.

Больше семи лет он не показывался у бабушки. Скушно. Виноград, помидоры, бычки жареные, молоко, сметана, зелень. Ешь, ешь, обедай, давай, порадуй бабушку, что ж ты все тощий такой. Не в коня корм …Выслушивать все это, практически не выходя со двора — сущее наказание. А зачем выходить? Не в меру костлявая сутулая, даже по университетским меркам, фигура завзятого ботаника девушек не привлекала, а парней толкала на «подвиги». Спасал только Борька — местный любимец, заводила и, по совместительству, троюродный брат. Только его неизменное родственное широкоплечее благодушие ограждало Семена от местных гопников — борькиных приятелей «на подхвате».

Но даже прежние борькины, как правило, августовские попытки по тихому морю развлечь столичного малохольного родственника азартной ловлей бычков «на палец» ни к чему существенному не приводили. Сидя в лодке с леской, намотанной на указательный палец, Семен постоянно «уплывал» куда-то в свою химию, никак не желая втягиваться в азарт живой охоты.

Кстати, черноморская ловля бычков «на палец» — это не рыбалка. Это охота! Только здесь ловец может с первой секунды натурально, а не поплавком почувствовать трепыхание живого тела, ткнувшегося в приманку и потом взявшего ее. И только здесь даже не особо опытный рыбак может за час натаскать полведра бешено вырывающихся в жажде жизни толстых прожорливых и охочих до надетой на крючок креветки зеленоватых морских обитателей.

Азарт! Но этому азарту, как и всякому другому, Семен был чужд.

Раньше.

В этом году все было почему-то как-то не так. Вместо школьного и университетского каникулярного лета он приехал осенью. Почти в самом конце сентября. Время ветров и начавшего остывать моря. Приемная комиссия, потом начало учебного года. Незаметный человечек спокойно мог не появляться почти до самого конца октября. Там, правда, начинались экзамены для заочников и аспирантов. Но раньше этого в универе делать ему было совершенно нечего.

Начало учебного года — это организационная суета для всех. Лаборатория пустует. Всем не до практики. Все хотят административно обустроиться на год вперед. Студенты, преподаватели … Даже Ректор вечно в бегах по совещаниям, заседаниям, правительственным комиссиям. Отчеты, финансирование …

И обычно, год за годом Семен проводил это осеннее отпускное время в пустующей лаборатории, все ближе подбираясь к мечте отчаявшегося в своем одиночестве мизантропа — искусственному концентрированному диамфотоксину. С годами любовь к жизни почему-то расти не желала.

Но в этом году, заглянув в первый же вечер свободы от надоевших бумажек в огромные философски мудрые Васькины глаза, Семен даже не стал раздумывать. Вставшая перед глазами картина ветреного пустого побережья почему-то вместо брезгливого отторжения толкнула к телефону. И он тут же взял билет на завтра. Благо, осенью бабушкины «шанхайчики» завсегда свободны, если что.

— -------------------------------

Борьки дома не оказалось. Бабушка сказала, что этот обалдуй, наверное, как всегда околачивается на пляжу. Он, как ветер, так завсегда там со своими обормотами. Дома им не сидится.

Семен стоял на плоском как стол берегу, прижимая к груди ежившегося на ветру огромного теплого в своей шикарной черной шубе Ваську, и смотрел. Зрелище прыгающих и вспарывающих поднявшуюся волну парусов завораживало. Они мотались вправо-влево, время от времени выбрасывая наездников далеко в воду и скрывая на время за волной упавшее яркое полотнище. Через пару минут упавший чертиком взлетал из воды, выдернутый надутым ветром парусом и снова срывался, фонтанируя веером брызг. Уносясь куда-то к горизонту.

Странно, но в первый раз в жизни Семену тоже захотелось вот так вот носиться, вздымая фонтаны брызг. Лететь куда-то, прикрываясь сверху этим цветным, сверкающим в редких проблесках густо затученного солнца, полотнищем.

Вскоре в одном из обтянутых мокрой черной и цветной неопреновой резиной крепких парней, время от времени в изнеможении медленно выходивших на песок отдохнуть, он узнал Борьку.

— -------------------------------

— Ты пойми, надо не рулить парусом, а давать ему самому выбрать тягу, — Борька с явным удовольствием наставлял запыханно кивающего головой нового адепта, стоя по колено в воде и так отдыхая между своими рейсами. — Сбрасывай лишнее, сбрасывай! Да не цепляйся ты так за него! … Ослабь пальцы. Заднюю отпусти. Держи только переднюю, … а заднюю — сбрасывай! Сбрасывай, говорю! Брось, твою. …! Ты на велосипеде катался кода-нибудь? Так, — «не висни на руле»! Тода оно само пойдет.

Прикольно, ну вот никогда и в голову не приходило, что этот задохлик так упрется. Да еще в чем! Эт тебе не самопальным мопедом по улицам дрынкать. Тут здоровые дяди летом за неделю сдуваются. Сколько их за лето пропустишь через себя на обучении.

Семен упорно влезал и влезал на доску. Он уже даже смог проехать почти двадцать метров! Фу-у-ух! Но сколько же в этом преодолении оказалось неподдельного кай-ф-фа!

Кайф …

Какое новое и ранее неведомое слово из какого-то чужого словаря …

— -------------------------------

Смена рациона питания на природный и значительно более здоровый моцион Носителя явно шла колонии на пользу. Движение и здоровье. Здоровье и движение. Два неразрывно ласкающих слух компонента счастья! Убаюкивающих мурлыканьем гармонии и вечной жизни …

Сборник миниатюр — «х3м — экстрим изнутри»