Шаблондия

— Сказку! Сказку! Сказ-ку! А иначе спать не буду. Буду назло тебе плакать всю ночь. Только тихо, чтоб кошку не разбудить.

— Да будет тебе сказка, не хнычь уже. Вот такая: «В некотором царстве, в некотором государстве...»

— Не хочу такую! Эту я знаю, ты мне её каждый вечер рассказываешь!

— Ну тогда такая: «В норе под землёй жил да был хо...»

— Эту тоже не хочу, я ее уже в кино видела!

— Вот что с тобой делать, спрашивается? Ладно. Расскажу вот эту. Только предупреждаю, она вообще-то для мальчишек. «Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике...»

— Эту хочу! Её Пашка смотрел, говорил — круто! А что такое галактика?

— Понятия не имею. Но, наверное, что-то ужасно давнее и ужасно далёкое. Так вот, давным-давно, в далёкой-далёкой галактике жил да был Сказочник. У него была работа такая — сочинять сказки для капризных детей, не желающих спать.

— Как я?

— Нет, не как ты. Намного хуже. Они ещё дрались, ломали игрушки и пинали кошку.

— Гадкие какие! Я бы им ремня за это, а не сказок.

— Не, ремня им родители давали. А Сказочник сказки для них сочинял, чтобы хорошо и крепко после этого спали.

— После ремня или после сказок?

— Того и другого. И вот однажды сел он за стол, взял ручку с золотым пером в своё левое щупальце...

— Какое ещё щупальце? И почему левое?

— Верхнее, самое длинное, с одиннадцатью присосками. Он же был из далёкой-далёкой галактики, не забывай. А левое — потому что левша был. И вообще, перебивать старших некрасиво.

— Ладно, я не буду больше. Только и ты не рассказывай больше всяких страшностей и непонятностей.

— Постараюсь. Ну так вот, взял он ручку с иридиевым пером...

— Ты же сначала сказал — с золотым!

— Ещё раз перебьёшь — и будешь спать не только без сказки, но и без своего любимого Злого Медведа. Отберу его, откручу ему плюшевую голову и выкину на помойку. Пускай там воронам и галкам говорит «Превед!»

— Ой, не надо, не надо! Я правда буду молчать и слушать, честно— честно! Только Медведа не отбирай!

— Ну хорошо, слушай дальше. Взял он ручку с золотым пером — а не сочиняется ничего, хоть ты тресни. Поменял перо на иридиевое — тот же результат. Достал самое новое-наиновейшее, из лучистого металла рентгения — и хоть бы хны! Пригорюнился Сказочник. Потом вспомнил, что есть у него друг. Мастер Йода и Азитромицина.

— Чего-чего?

— Азитромицина. Ну или на худой конец, Хлорамфеникола. А кто обещал не перебивать?

— А кто обещал непонятностей разных не говорить?

— Ну ладно. Всё равно я сам не знаю, чего он там мастер. Короче, вызвал его Сказочник по срочной галактической связи. А Мастер ему и говорит: «Сказка не пишется твоя. Средство тебе подсказать могу. В систему звёздную Мамбуин лететь должен ты. Планета есть там океаническая по имени Склизь. Шаблондия зовётся континент единственный её. Найдёшь на том ты континенте вдохновения источник». Послушался Сказочник, взял напрокат звездолёт, разогнался до Варп Девять и полетел...

— А вот и неправда! Варп Девять — это из другой сказки!

— Он Сказочник, ему можно. Откуда хочет, оттуда и берёт. Значит, прилетел он, сел на планету, спрятал звездолёт в крапиве, чтоб не украл никто...

— А почему в крапиве?

— А вот ты бы полезла в крапиву, хоть бы и за звездолётом?

— Не-а. Сама не полезла бы. Пашку бы подговорила.

— Ну вот. А в той галактике таких смелых, как твой Пашка, не было. Ну вот, спрятал он звездолёт в крапиве и пошёл искать...

— Что?

— Как что? Источник вдохновения, как ему Мастер говорил. Вот идёт он по пустыне...

— Какой пустыне? В пустыне крапива не растёт!

— А там оазис был. Выходит он из крапивного оазиса, идёт по пустыне, видит — сидит на ветке Соловей...

— На какой ещё ветке?

— Саксаула, естественно. Сидит себе и поёт песни для Розы.

— А Роза что?

— А блеклая Роза печально дышала, солнца багровым закатом любуясь. А потом Соловей устал петь, голос сорвал, а Роза его упрашивать начала: спой, мол, светик, не стыдись. Ну он и каркнул во всё воронье горло.

— Как каркнул? Он же Соловей.

— Я бы посмотрел, как бы ты каркала, если бы перед этим пела восемнадцать часов без передышки. Ну вот, каркнул он, а Роза взяла и от огорчения завяла. Тогда Соловей разогнался и с лёту напоролся на её шип грудью. В общем, все умерли. Посмотрел на это Сказочник и дальше пошёл. Смотрит — на небе Звёздочка висит.

— Какая Звёздочка? Там же закат, её не видно будет.

— Так он очень долго шёл. Так долго, что зашёл на ночную сторону планеты. На которую солнце и не заглядывает никогда. Ну вот, в небе Звёздочка висит. А по земле ползают разные представители флоры и фауны. И Звёздочка в них по очереди влюбляется. И зовёт их к себе на небо. А они ей: да ты что, мол, Звёздочка, мы же все как один гады ползучие, а рождённому ползать — летать ну нафиг. Наконец нашёлся один, Змей Петров его звали. Ка-ак разбежится на хвосте, как прыгнет!

— И попал на небо?

— Сове в лапы он попал. Несёт, значит, его Сова к себе в гнездо, чтобы сожрать, а остатки совятам скормить, а Змей Петров кричит: «Наконец-то я лечу! Я лечу к тебе, моя Звёздочка!» Сова это услышала, подумала, что это он её своей Звёздочкой назвал, да от удивления его и выпустила. Упал Змей с высоты и разбился в лепёшку.

— А Звёздочка?

— А Звёздочка от огорчения в Сверхновую превратилась.

— Это как?

— Ну раскалилась сначала, раздулась, а потом ка-ак бабахнет! Так, что вся флора с фауной под камни попрятались и больше уже не вылазили. А Сказочник только головами покачал и дальше пошёл.

— Головами?! Сколько ж у него их было?

— Всего две. И обе левые. Идёт он дальше, смотрит — сидят на песке Он и Она. Пионеры Марциал и Виталина. Сокращённо Маша и Витя. И Маша говорит Вите: «Я для тебя Звёздочку с неба достану». А Витя ему: «Да ты её и так уже достал своей болтовнёй — смотри вон, что от неё осталось!» Посмотрел Маша на остатки Сверхновой и горько заплакал. Так сильно, что из его слёз разлилось целое озеро и затопило всё вокруг. А Витя не успела убежать. И сия пучина поглотила ея в один момент.

— А Сказочник?

— А он был в скафандре, поэтому выплыл. Плывёт и думает: «А где ж тут источник вдохновения, про который Мастер говорил?» И только он так подумал, как видит — стоит на берегу озера скала, из которой источник бьёт. А вокруг него целая толпа народу собралась: Художник, Скульптор, Поэт и другие деятели искусства. И все свои творения в этот источник макают. Художник макнул картину — она ожила. Сошёл с картины лев и Художника сожрал. Скульптор макнул статую — она тоже ожила. И как затопает ногами, как закричит: «Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан». И затоптала Скульптора. Поэт подумал-подумал и не стал рукопись окунать. «Если, — говорит, — то, про что я стихи написал, тоже оживёт — всей нашей Галактике сразу полный гравитационный коллапс наступит».

— А что такое гравитационный коллапс?

— Наверное, то, что происходит в коллайдере. Ну, в том, который по телевизору показывали.

— А что там происходит?

— Да точно не известно, но явно ничего хорошего. В общем, посмотрел на это всё Сказочник, да и говорит сам себе: «Да ну его в чёрную дыру, такой источник вдохновения. А Мастеру от меня щелбан за глупые шутки». Подумал так и пошёл щелбанное дерево искать.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы щелбанов с него нарвать для Мастера. Идёт и видит: сидит маленький мальчик в дырявом полушубке, жалобно плачет и замерзает потихоньку.

— Как замерзает? Там же пустыня!

— Ты не забывай, Сказочник уже давно на теневую сторону планеты зашёл. Ну вот, увидел он мальчика, подарил ему тёплое сердце, чтоб тот не плакал...

— Как сердце? Своё, что ли?

— Да что ты, нет, конечно. Баранье, тушёное с виноградом, айвой и бамией.

— Не свиное?

— Что ты, конечно, нет! Это же некошерно! А ещё улыбку подарил. Без кота.

— Почему без кота?

— Ну не было у него кота. Подарил и говорит: «Счастливого тебе, мальчик, Рождества!»

— А что, это на Рождество было?

— Нет. Но надо же было ему хоть что-то пожелать этому бедному мальчику. Мальчик, конечно, ничего не понял, потому что на этой планете не знали, что такое Рождество, но всё равно ему было приятно. И в благодарность он показал Сказочнику, где растёт щелбанное дерево. Нарвал Сказочник отборных спелых щелбанов, отыскал свой звездолёт в крапивных зарослях, да и улетел к себе домой. А после сказку написал. Вот эту самую.

— А дальше?

— А дальше я завтра придумаю. А Сказочник пускай отдохнёт, к нему завтра рано утром мастер прийти должен.

— Тот самый Мастер? Йода и этого… как его...

— Нет, обычный мастер. Сантехник. Пока Сказочник на звездолёте летал, у него канализацию прорвало. Да спи ты уже наконец, Ксюша!