Ночная прогулка

Вдали грохотал сошедший с рельс поезд. Не то вагоны переворачивались, не то взрывы там какие были, не знаю, не видел я. За цветущими кустиками сирени было безопасно, и наверняка со стороны не видно. Поэтому я пока не собирался покидать насиженное место, прислушивался к шуму вдалеке. Отсюда разве что был виден кусок железной дороги, да в небе над головой мелькали всполохи. Наверное, поезд таки загорелся. Интересно, конечно, посмотреть на огонек, только страшно, блин, жутко.

Я раскрутил мешок, придирчиво оглядел и скрутил обратно. Большой. Даже слишком большой. Можно было взять тот, поменьше, чтоб не привлечь внимания ненароком. Такой низенький худющий человек как я с таким огроменным мешищем обязательно будет заметным. Не хорошо оно, не хорошо. А еще, если постоянно таскать на себе тяжести, свою сутулость никогда не победить. Это я точно знаю. Разве что горб на спине вырастет до кучи…

От внезапного крика совсем рядом я аж присел. Мимо с воплем промчался мужик в светлом свитере. Я, конечно, не разглядел цвет, как говориться, ночью все кошки серы, но свитер определенно был светлым. В полоску. Наверное… Еще двое бегунов, промчавшихся следом, сбили меня с мысли. Откуда они все ломятся? Я моментально присел, надеясь, что меня не затопчут в панике, и выглянул между ветвей. Со стороны рельс неслась уже целая толпа. Вот только всеобщей истерии мне и не хватало, мда. Хотя … Кто вообще способен заметить притаившегося за кустиком ночью, да еще и на бегу, да еще и в панике? Я достал из-за пояса молоток, перехватил его поудобнее и выпрямился.

* * *

Мешок был тяжелым. Очень тяжелым. Настолько тяжелым, что я не решился нести его на горбу, а тащил волоком. Сучья и коряги обязательно попортят ткань, и годную вещицу придется выбросить. Или залатать. Но это вряд ли, иголки с нитками меня не любят. Я остановился, чтобы перевести дух, и подпнул мешок. Никакой реакции. Ну, неудивительно, получив прицельно молоточком между глаз, сильно не расшевелишься. Эти двое там внутри по-любому должны быть уже совсем дохлыми. Можно ради спокойствия еще раз тюкнуть по башке каждого, но разве ж разберешься теперь где голова, где коленка. Ладно, дома будет видно. Третьего жаль пришлось оставить прямо там, в кустиках. Лишние семьдесят, а то и все восемьдесят килограмм живого мяса, которые в голодный год, понимаешь ли, совсем не лишние. Когда там у нас еще намечается крушение поезда, а? Вот и именно, никто не знает. Эх, но троих бы я точно не потянул.

С матюками я взвалил узел мешка на плечо и вновь потащил добычу в сторону дома. Подмывало бросить того, что поменьше и вернуться за ним попозже, но скоро рассветет, и поход в два приема станет опасным. А еще звери дикие всякие местные, попортят тушку же. Раза два я ругнул себя, что не захватил ножовку. Можно было бы отрезать ненужные части туловища, а то и вовсе выпотрошить. Килограмма на два, а то и на три полегче тащить. Но, как говориться, дурная голова … она и есть дурная голова.

Еще одна остановка, и последний рывок. Я почти выбился из сил, но бросать добычу возле самого дома совсем уж плохая примета. И вместо того, чтобы прийти и завалиться спать, придется освежевать этих «везунчиков», распотрошить, разделать. Может даже подкоптить. От таких мыслей желудок отозвался протяжным утробным рыком. Я ведь не ем после шести, экономлю, а до завтрака ой как далеко … Зато, когда все будет готово, можно позвать соседей на обед и угостить вяленым мясом. Они его любят под пивко. Может даже дочурку с собой приведут, озорницу… Может … Эх…