7000 лет спустя

Мы — люди, наконец нашли внеземную цивилизацию… Точнее, нашел один упрямый астроном, не пощадивший своих пальцев, рук, ног — которые перебили и поломали громилы из спецслужб. Не испугался угроз — расправиться с его семьей, а затем и с ним. Астроном этот,— Труон Стело — жертвенно выдал, словно Фидиппид — все данные с телескопа «КЮ-ТУ 12». Десятки снимков в разных спектрах, радиочастотные данные,— всё это с комментариями Труона,— стало костью в горле правительства, от которой оно и задохнулось, но и перед самой кончиной, продолжая изрыгать ложь.

Триумвират мировой консолидации свергли в неделю «Одарения». Воцарился хаос, балом непокорства правили беспорядки, насилие, жестокость… Из этого пожарища свободолюбия родилась анархия, воссевшая на трон прежних управителей консолидации.

Первым делом новое правительство воздвигло почившему Труону — памятник. Каменное изваяние человека, стоящего на коленях, в слезах; он держит фотографии, графики, плачет то ли от умиления, то ли от переживания беззакония. Да, ниспадающий в преисподнюю триумвират, все же ухватился за Труона, сдержал слово — погубить его.

Через полгода у нашей планеты пролетит комета Стело. Люди решили связаться с пришельцами — послав к ним гонца на комете.

Из технологических руин, оставшихся после революции, анархисты собрали космический челнок, снабдили его квадроплазменными ускорителями, и квазигравитационными двигателями, кои работают на антиматерии. Нужно сказать: многие детали этого корабля собирались наугад,— бросали кости: скрепляли платы, устанавливали микросхемы. Приложить руку к исторической стройке хотели все, и домохозяйка, и авиаконструктор. Анархия же, никому не отказывала.

Лететь вызвался бродяга, несостоявшийся самоубийца. Он как раз стоял в номере хостела, с петлей на шее,— когда по радио объявили о наборе в команду добровольцев — лететь к Тризе Вез,— как назвали планету пришельцев,— понести весть о человечестве в иной мир. Бродяга грустно выдохнул, и шатнув под собою хлипкий столик — оттолкнул его, и повис на миг, надеясь о быстрой кончине. Провод не выдержал, лопнул, бродяга упал, лежа в пыли — он плакал от бессилия.

* * *

Челнок запустили под аплодисменты, крики, пожелания и молитвы, всхлипы и проклятия, выстрелы и взрывы фугасов, нескладно поющий хор, пьяный оркестр, «Астро-рок-концерт», раскаты грома… Еще не успев выйти из тропосферы — в корабль вонзились сразу три молнии, аппаратура сгорела, бродягу опалило.

— Что делать? Мать же вашу! — орал он в неработающий передатчик. И куда делась его невозмутимость пред лицом смерти…

Он кричал, вопил… смеялся и плакал, а грозовые облака оставались позади, толпа на космодроме — расходилась, а неподалеку, на поле — с неба посыпались жабы, дохлые жабы из речушки в сотне километров отсюда, где прошел смерч.

— Что же делать...— уже отчаявшись, говорил бродяга, а челнок трясся, грохотал, скрежетал, датчики «сошли с ума», еще рабочие динамики — дико пищали, и сквозь этот шум, прорывался чей-то голос: «Бейте себя в грудь, и кричите — прорвемся!»

Так бродяга и делал. И прорвался.

Через пару дней, когда в обугленном иллюминаторе появилась комета Стело… бродяга позабыл о всех скорбях и неудачах. Зрелище это завораживало, вселяло по истине — космический покой, какое-то безмятежие.

Скудные крупицы топлива, которое собирали всем миром — иссякли, челнок пошел в дрейф, гул стих, большинство приборов отключилось, кабину окутал красный свет, бродяга с замиранием сердца ждал высадки.

* * *

Кое-как приземлившийся челнок — стал модулем жизнеобеспечения, где жил бродяга. На его груди в «историческом отсеке» — хранилась запечатанная капсула с сообщением от людей Земли.

Сперва бродяга пытался жить в привычном ритме, но уже через год все грани времени стерлись, единственное что напоминало ему о дневном распорядке,— была усталость.

В свете фонаря на крыше модуля — бродяга, называющий себя странником, пришельцем — прогуливался по комете, размышлял о смысле жизни, нервничал о предстоящей встрече… Всматривался в этот странный пейзаж, не веря что когда-либо увидит Тризе Вез.

Дома, бродяга съедал шоколадку, пил сироп, воду, и ложился отдыхать. Так проходили дни пути к неизведанной цивилизации, к пришельцам, которых никто, никогда не видел, но из-за которых разрушилась система мироуправления, погибли десятки тысяч людей, и один — почти самоубийца, был послан сообщить неизвестным о людях, о нашей жизни, о наших мечтах…

2

Сорок лет странник терзался мыслью о нерассудительности анархистов, ученых… Как же они — не рассчитали время пути до Тризе Вез? Какой человек сможет добраться туда на комете — через три с половиной тысячи лет?.. Странник не мог. И это бередило старые раны о бессилии, о тщете его жизни и призрачности существования Вселенной. Бродяга проклинал всех и вся — за подставу, за предательство безрассудности, и тут же благословлял их за изящество в помощи страннику — убить себя.

«Я не смог повеситься,— думал он,— погибнуть при взлете корабля… не сумел тогда пробраться на крышу парламента, дабы сброситься… но вот, судьба благоволит мне, вняла мольбам моих дел — я умер»,— так он думал в последний раз, стоя на коленях, плача, то ли от радости, то ли от злосчастия. Так он и остался там стоять, заледенел, маска заиндевела… впереди три с половиной тысячи лет пути.

3

Войдя в звездную систему Тризе Вез, комета Стело прошла у внешних границ, обогнула звезду, и незамеченная — отправилась в обратный путь.

Еще тысячи лет путешествия, назад, к Земле, с молчаливым ответом пришельцев… пришельца, из груди коего извлекут капсулу с сообщением от землян — которое взбудоражит умы, распалит сердца, перевернет мир с ног на голову. К власти придут анархисты, и на улетающую комету Стело — высадят какого-нибудь бродягу с посланием инопланетянам.