Прозрачное зеркало 3

— Восточная башня является близнецом юго-восточной, они абсолютно одинаковые, поэтому, если враг решит отступать в какую-то одну из них, ни в коем случае нельзя преследовать их, это ловушка. И тем более нельзя ориентироваться по ним. Если Родан не догадается, то более половины ваших войск там погибнут от ловушек.

— Такая большая западня… Вы, ванэраллы, научились играть тенями. Впервые вижу такое. Но Родан, уверен, справится. Не по блату он взял свой титул. Но без жертв не обойдется… — сделал выводы король, выпрямив спину после долгого рассмотрения большой карты Сапфировых Гор.

— Если эти дикари нашли потайные ходы от тронного зала, то во время штурма все враги выскользнут в город без потерь. Нужно закупорить выходы этих ходов в рыночном квартале, во дворе семьи Дюри, и под мостом в самой южной точке города.

— Эти данные зашифруйте. — приказал писцам Владыка.

— И… Не знаю, хорошая ли это идея, но если шпионы найдут в теплицах горящую воду, то можно всё взорвать, это уничтожит все их запасы продовольствия, но потом наши люди долгое время будут жить без свежей еды.

— Учтем. Это всё?

— На сегодня да.

— Запечатайте послание и отправьте самым быстрым ястребом.

— Да, Владыка. — низко поклонились три летописца и выскользнули из зала военных дел.

— Вы знаете свои владения даже лучше, чем предполагалось. Я не перестаю удивляться.

— У меня было много свободного времени. — ответила я, сложив руки в замок спереди после того, как выпрямила спину.

— У Вас принято учить детей знаниям, которые могут и не понадобиться, мы же учим, в первую очередь, крепко держать меч. — улыбнулся Адарайн и испил из своего золотого кубка.

— Чёрное Солнце известно сильными и храбрыми воинами и беспощадными правителями. У нас такого нет, но в силе мы вам не уступаем.

— Верно, верно.

— И я владею не только знаниями.

У него приподнялась одна седая бровь.

— И что же подвластно Вам, принцесса?

— Разумеется, мне не сравниться с вашими мастерами, но я очень люблю луки. — улыбнулась я.

— Это приятно слышать. Значит, Вы сумеете за себя постоять…

Но резко, внезапно, из ниоткуда в левое плечо короля вонзился небольшой деревянный болт с красным оперением. Снаряд пролетел буквально возле моего уха. Кубок покатился по каменному полу, вино, как кровь, разлилось всюду. Я успела только взглянуть назад, на балкон, и увидеть исчезающий плащ с куполовидной крыши соседней высокой башни.

— Схватите ассассина! — крикнула я стражникам, указав пальцами на крыши.

Они меня поняли. Один побежал вон за подкреплением раздавать команды, а все остальные ринулись на помощь королю. Он повалился на спину, держась за торчащий из плоти конец арбалетного снаряда. Я моментально оторвала из своего подола платья кусок ткани и приложила это к ранению.

— Целители! Немедленно приведите целителей!!!

Схватила со стола бутыль вина, что пару секунд назад правитель почти допил, и вылила остатки на ранение и снова прижала тряпицу. Король не мог сдерживать криков. Болт наверно вошёл в ключицу, а это адские боли, особенно для такого возраста, невзирая на богатый боевой опыт.

— Ваше Высочество! Владыка! Надо уходить! — закричал капитан стражи.

— Найдите ассасина! И где целители?!!! — в ответ орала я.

— На замок напали! Вам нужно спасаться!

— Что?..

И за моей спиной кто-то замахнулся мечом, но, благодаря хорошему слуху, я успела отклониться на коленях и остриё лезвия со звоном отскочило от камней пола. Выхватив двухсторонний одноручный меч с ножен короля, замахнулась назад, но враг отскочил и снова попытался зарубить меня, но один из стражников воткнул копьё ему в спину. Ещё трое вражеских лазутчиков перелезли через перила балкона, наши солдаты влетели в бой, защищая нас. Кто-то нежно, но быстро поднял меня за подмышки, это моя служанка. Один из силовиков поднял на руки уже теряющего сознание от потери крови короля и мы помчались вон из зала.

— Дайте мне лук! Лук!!!

Моя служанка из ниоткуда кинула мне длинный солдатский лук и колчан обычных стрел.

— Веди нас! — приказала я ей.

Мы побежали по каменным широким коридорам замка в окружении дюжины стражников. Каждое второе окно на пути открывалось или разбивалось с наружи и через подоконники влезали лазутчики. Я отстреливала их, попадая в грудины, шеи, головы, ноги. Места слишком много, поэтому стрельба была преимуществом и мы передвигались быстро. Догоняющих нас врагов убивали стражники, но и их становилось всё меньше. Темницы. Канализационный люк быстро открылся под напором двух пар рук силовиков. Я успела убить еще трех бегущих за нами врагов. Мы спустились по ступенькам к самому дну и продолжили мчаться по гниющим потокам воды.

— Куда мы?! — запыхавшись крикнула я.

— В тайное убежище! — ответила на бегу она.

— Где оно находится?!

— За тюремными блоками! Ещё никто не додумывался посещать заброшенную тюрьму!

Ну да. Стоки закончились слабым солнечным светом заката. Мы под канализационными стоками замка. С южной части замка основная атака штурма, слева — чисто. Служанка рванула вдоль грязных стен почти до самого конца и постучала в три разных торчащих камня. Какой-то щелчок и фальшпанель отодвинулась сначала немного назад, а потом в сторону.

Но чьи-то крики сзади заставили меня обернуться и пристрелить врага, что уже успел вонзить кинжал в плоть одного из стражников меж пластинок доспех. Нас осталось пятеро. Мы забежали внутрь. Темно, сыро, грязно, паутины, сено, бревна, пыль, тараканы и крысы. Девушка задвинула стену обратно.

— Здесь мы будем в безопасности.

— У кого-нибудь есть навыки целительства? — бросив лук и ринувшись к королю, задала всем вопрос я.

— Мои родители были целителями в нашей деревне, но я два года в армии… — забубнел один из стражников.

— Так лечи его!!!

Словно очуховшись, он вложил окровавленный меч в ножны и принялся помогать мне, сидящей на полу возле правителя.

— Если стрела была с ядом, то мы вряд ли сумеем что-то сделать.

Я вцепилась в конец болта и с силой выдернула его из плеча, кровь полилась еще хлеще.

— Я обработала рану вином, время у нас еще есть.

— Мне нельзя умирать. Родан ещё не взошел на престол… — зашептал от бессилия король.

— Вам сейчас не об этом нужно думать! Надо вывести Вашего сына из замка и доставить Вас врачевателям!

— Мой сын мёртв. А без правителя Чёрное Солнце умрет. Дайте мне перо и пергамент… Живо…

Я непонимающе взглянула на него, но один из солдат достал из кармана маленький уголёк и небольшой кусочек чистой бумаги.

— Миссис Айдберг. Рад Вас видеть. — улыбнулся доктор, увидев входящую женщину.

Миссис Айдберг как-то устало улыбнулась в ответ и очень лениво села на кресло, даже не сняв верхней одежды. Под глазами появились синяки, бледная линия губ, сгорбленная спина, мятая одежда, неаккуратно собранные волосы. Мистер Лестерн даже немного удивился с такого образа.

— Вижу, у Вас возникли какие-то новые проблемы?

Женщина глубоко и тяжко вздохнула и откинулась на спинку кресла. В её глазах виднелись нотки высохших слез, но пока она как-то сдерживалась. Доктор моментально налил стакан воды и протянул клиентке, но она, как будто, не сразу это заметила, а когда взяла сосуд, неохотно сделала пару мелких глотков. Чисто из вежливости. После, очень долго думала, уткнувшись глазами в пол.

— Миссис Айдберг, Вы должны мне все рассказать.

Но молчание лишь. Громко шмыгнула носом и нервно перекатила пальцами по стеклу прозрачного стакана. Мистер Лестерн заметил её обгрызанные ногти по самые корни.

— Вы не хотите мне говорить об этом? С Вашей дочерью что-то случилось?

— Она пропала…

— Что???

Авторучка сама повисла над листом до сих пор неисписанной бумаги, а рот чуть вовсе не отвис. Чего-чего, а этого ну никак не может быть. Сильная эмоциональная привязанность поверх психических искусственных иллюзий не могла вот так просто и резко измениться, а если вскоре всё это ещё и исчезнет, то мистеру Лестерну придется констатировать полное, но сомнительно оздоровление или подтверждение о психическом расстройстве. Но дело в том, что он прекрасно знает, что это всего лишь игра и не хватает только одного кусочка пазла. Слишком рано эта личность обрывает все концы.

— Вы уверены в этом?

— Да.

— Когда она пропала?

— Неделю назад…

— Поэтому Вы не приходили сюда?

— Какое мне дело до Ваших курсов, когда пропала моя дочь?! — резко крикнула она от злости и нервозной истерики, что оказывается таились в ней.

— Да, прошу прощения. — ответил психолог, прочистив горло, — Я поторопился… Эм-м-м… Вы можете предположить, из-за чего это произошло?

— Не знаю… Не уверена, но, похоже, это из-за нашей ссоры.

— Какой ссоры?

Женщина с огромным усилием кое-как проглотила большой ком в горле.

— Мы собирались в кукольный театр. А я перед этим специально купила ей очень красивое платье, оно так красиво смотрелось на ней… — с её глаз медленно покатились слезинки. Достала из большой сумки носовой платочек и стала потирать лицо, — Но она не захотела его надевать… Не понимаю, почему.

Миссис Айдберг окончательно вдалась в плач. У неё затряслись руки и платочек нервно заползал по лицу. Опустошенный стакан мистер Лестерн заменил на новый, наполненный.

— Миссис Айдберг, прошу Вас, возьмите себя в руки. Понимаю, это сложно, но всё же. Нам нужно разобраться в ситуации.

— Она почему-то сильно разозлилась, даже заплакала под конец. Я пыталась её успокоить, но в итоге и я не выдержала… Я накричала на неё, очень сильно… Не знаю, что на меня нашло…

— Успокойтесь, миссис Айдберг, прошу Вас.

— Она заперлась в своей комнате, а я не знала, что мне делать… На следующий день я взяла на работе отгул, хотела дождаться её преподавателей, поговорить с ними, но никто не пришел…

Доктор резко выхватил ручку и принялся энергично записывать каждое её слово. Наступает тот самый момент.

— И что же Вы сделали?

— Я принялась искать их. Названивать им мне не удалось, так как ни у одного из них я не додумалась взять мобильный номер. Поехаа в её школу, но там меня никто даже не узнал. Я совсем выбилась из колеи и сил. А когда… — она шмыгнула носом и глотнула немного воды, — Когда вернулась домой, её уже нигде не было. Нигде!.. И до сих пор не вернулась…

— А когда Вы уходили, она была еще дома?

— В полиции я говорила, что да, она сидела в своей комнате, но теперь я не уверена…

— Почему?

— В её комнате было необычно тихо, но я не хотела портить ей настроение, поэтому не заходила к ней… Я не знаю, когда именно она исчезла…

— Не плачьте. Еще один вопрос, миссис Айдберг. Что было в школе?

— При чем здесь это? — удивленно посмотрела она на него покрасневшими глазами.

— Прошу Вас, ответьте. — не отрываясь от записей, ответил доктор.

— Меня там никто не узнал, даже охранник не хотел впускать. Я поговорила с директором, хотела сообщить ему о халтурности его учителей, но и он посчитал меня сумашедшей. Абсурд! Сказал, что такой фамилии никогда и не было в его школе.

— И что Вы сделали потом?

— Пообещала им веселый суд… Такой злости я ещё никогда не испытывала… А потом она и пропала.

Зарывшись лицом в ладони, женщина окончательно и полноценно заплакала, слезы ручьем потекли меж пальцев в недра рукавов пальто.

Это была мелкая нападка мелкой организации, что относительно недавно образовалась в тёмных переулках города Чёрного Солнца. Ассассины, шпионы и стукачи мелких личностей, глава которых так и не показал своего лица, страшновато ему ещё, видимо. Но им удалось прилично покалечить короля и скрыться самим. Один из них под силой пыток выдал, что их задача заключалась в свержении с трона лже правителя Адарайна и возвести в правители собственного владыку. Попытка мини переворота не удалась, да и всё равно это не вышло бы, ведь они даже не повстанцы.

Это, разумеется, не разглашается, но этим горе-придуркам удалось удачно ранить короля. Я плохо разбираюсь в целительстве, но тут и так видно, что ему осталось не долго. Через неделю после осады замка, когда эти вернули владения себе, пошли сплошные бумажные работы. Король в гневе и мучениях требовал всех летописцев, чтобы они составляли и создавали все необходимые документы, которые он не написал ранее. Оно и верно. Я бы тоже всю себя отдала документации, окажись я в таком же положении, ведь, насколько верно мне объяснили, именно Владыка Адарайн воцарил процветание такого королевства и добился такого могущества Чёрного Солнца за тридцать лет своего правления.

Я мирно читала книжку по истории Чёрного Солнца в своей новой комнатушке, что теперь не отличалась уютом, ведь теперь во всем замке проводятся ремонты разрух и поиски оставшихся предателей. Моя служанка заплетала мне волосы напротив зеркала. В деревянную дверь кто-то уверенно громко постучался.

— Ваше Высочество. — начал стражник, войдя, — Владыка велел Вам явиться к нему.

— Хорошо, иду… Потом закончишь. — сказала я девушке и двинула следом за посыльным.

Его покои. Три летописца, два целителя, наверно сотня стражи и служанок. Увидев меня на пороге, король тут же велел абсолютно всем выйти вон. Пока все эти люди вылезли от сюда, у меня ноги затекли.

— Присядьте. — скомандовал он, махнув рукой на кресло, что стояло возле его ложи.

Он находился в полусидячем полулежачем положении на сотне подушек и одеял, впервые я увидела его в обычных одеждах. Обычный человек с очень длинными седыми волосами. Но статность, брутальность, гордость никуда не исчезли. Я же покорно села на указанное место.

— Не обижайтесь, принцесса Эрелит, но мне до сих пор не по себе от того, что мою дряхлую задницу спасла чужеземная девчонка. — усмехнулся он старческим смехом.

— Это останется в тайне. — улыбнулась я.

— И всё же… Зачем?

Я не хочу отвечать на этот, кажется, каверзный вопрос. Плотно сжав губы, я свела взгляд на свои руки, что замком легли на колени.

— Быть королем, значит вечно подвергаться лжи, предательству, обману. Став лучшим королем в истории этих земель, я не добился изменений в этой хрени. За всю мою жизнь меня не обманывал только собственный сын, что даже руку самостоятельно поднять не может, и Родан, что не желает принимать корону. Зачем Вы спасли мне жизнь?

— Вы не подозреваете меня в участии нападения?

— Разумеется не без этого. Но я почти уверен в Вас. Ответьте на вопрос.

— Если умрете Вы, то пропаду и я.

Ни один нерв, морщинка, мускул не дёрнулся на этом лице, как будто такого ответа он и ожидал.

— Верно. Сложно объяснить, но… — от куда-то с другой стороны ложи, из складок одеял или своей одежды, король достал грубую плотную бумагу, слаженную в квадрат в четыре раза до очень маленьких размеров, что поместилось бы на ладони, и протянул дрожащей рукой мне.

Могучая мужская рука с огромными костяшками и шрамом, широкой ладонью и толстыми венами. Даже не скажешь, что он — старик. Конвертик удобно поместился в моих руках, что оказались намного меньше.

— Можете прочитать, оно не будет пока запечатываться.

Открыв это, я тут же увидела королевскую печать, подпись и отпечаток пальца. Ну а если очень кратко описать всё объемное содержание, то король верно и уверенно передает свою корону только и только его верному полководцу Родану после своей кончины. У меня машинально округлились глаза.

— Без этого документа пропадет Чёрное Солнце. А вот второе…

Еще один конвертик, такой же по виду, в котором говориться об обоюдном согласии на объединения Гор и Солнца, путем венчания их правителей, после освобождения Сапфировых Гор от незаконного лже-правителя. После этого у меня отвисла челюсть.

— Без этого документа пропадут Сапфировые Горы и Вы. Вы в праве его оспорить, но сами понимаете, лишь Вам это во вред, принцесса Эрелит.

— Вы доверяете мне такие вещи???

— Вы — единственная здесь, кому всё это выгодно так же, как и мне.

— Но от куда Вы знаете, что я Вас не предам?

— Умру я, умрёте и Вы. — улыбнулся король.

Я снова опустила голову, стараясь разглядеть эти документы, что теперь будут храниться у меня. Страшно.

— И ещё одна просьба… Я так и не смог научить Родана доверять хоть кому-то кроме себя. Не пытайтесь это исправить, просто помогите ему в завершении этих дел и возведите его на трон, если я к тому времени уйду.

— Но как я это сделаю? Я здесь никто и я последняя на материке, кого он станет слушать. И Ваш дикарь вовсе убьет меня, если поперёк его слова пойду.

Король слегка засмеялся с гулким хрипом где-то глубоко в груди, что после, пришлось ему хорошенько откашляться. Я не весь яд вывела из него тогда.

— Вы мне нравитесь, принцесса Эрелит, а значит, нравитесь и ему.

Снег хрустит под ногами, да так громко и жёстко, как будто это не снег, а стеклянная крошка. И пар изо рта слишком густой выходит, что после каждого выдоха несколько мгновений ничего не видно перед собой. Дороги, крыши, деревья, припаркованные машины, скамейки, фонарные столбы и всё прочее покрыто толстым слоем снега. Все белоснежное.

Санран шёл умеренным шагом с музыкой в наушниках. Три дня прошло с того вечера, а до сих пор как-то светло на душе. Ещё немного и лыбу до ушей с лица ничем не уберёшь. Но…

Почему-то вспомнилась Рэя…

Ноги сами прервали шаг и тело вросло в землю сквозь слой свежего снега, парализовавшись от мыслей.

Прошло столько времени и никто до сих пор не позвонил ему. Дошёл ли до неё подарок, зла ли она сейчас на него и счастлива ли теперь со своим мужем. Сейчас у них наверняка медовый месяц, да и напоминать о себе им сейчас не стоит. У неё новая жизнь.

Шаг возобновился, но голова осталась, застряла во тьме прошлых хреновых воспоминаний.

Чей-то неожиданный лёгкий подзатыльник отвлёк от всего и вернул в зимний город.

— Дарова, Сан! Давно не виделись, да?

— Черт, Каил! Испугал! — психанул парень, почесав затылок.

— Так ты так резко замер, что я аж не сдержался. Надо было тебе пинка дать.

— Ага, сейчас.

— Чего не ходил на тренировки?

— Я ходил, не выдумывай.

— Я о чемпионатских… Что, забыл?

— Ё-мое…

Это совершенно вылетело из головы. Он вспомнил, что именно сверлило череп изнутри последние пару недель, вспомнил, как тренер теребил когда-то ему плечо и настаивал на поездке, вспомнил, как почти все, с кем он ходил на тренировки, вяло поздравляли его с отбором, ведь знали, что он возьмет медаль.

Каилан же легкой походкой и, кажется, даже немного пританцовывая, шёл рядом с длинной сумкой на спине и сильно сжимал руки в карманах. Замёрз. От него несло слабым запахом перегара от сигарет. Санрану тоже захотелось прикурить, но до здания, где проходят их тренировки, оставался лишь один светофор.

— А когда сам чемпионат-то?

— Санран, ты идиот. Завтра.

— Сегодня последние тренировки… Тренер меня убьет.

— О, да. Я хочу посмотреть на это. — ехидно заулыбался блондин.

— Особо не радуйся, Юрай не уступает тебе в силе, так что тебе всё равно придется постараться на чемпионате.

— Всё покажет завтрашний день. — махнув указательным пальцем у лица, блондин открыл дверь и вошёл внутрь. Санран следом.

Такой шумихи парни давно не видели. Большой парадный зал был битком набит людьми, что бегали из стороны в сторону, словно все разом что-то потеряли. Гардеробщикам не было покоя.

— Что происходит? Почему их так много? — удивился Санран, остановившись, как вкопанный, у входа.

— Чемпионат-то не только у нас. Каратисты, шахматисты, баскетболисты, тенисисты и фехтовальщики вроде. И девчонки в том числе. — улыбнулся он и помахал девчушкам, что хихикали, стоя у зала фехтования.

— Такое массовое дело? Тренер точно убьет меня.

— С тобой, парень, у меня отдельный разговор! — крикнул кто-то спереди довольно разъярённым голосом.

Пузатый мужик в спортивном костюме быстро шёл к выходу, где столбами стояли его ученики и мешали входить другим людям. В руках он мял какие-то бумаги, махая рукой, как обычно машут, показывая кулак, хотя это выражение лица отвечало на все возникшие вопросы.

— Я пошел от сюда. — шепнул с ухмылкой Каилан и рванул куда-то в самую гущу толпы у гардеробных.

— От куда в тебе столько безответственности, черт возьми?! Ни одного посещения! Ноль баллов!!!

— Да, я не еду. — совершенно спокойно ответил тот.

— Это и без тебя уже известно! Какого хрена, я спрашиваю?! Мы на тебя ращитывали!

— Говорю честно: забыл. Но я и не расчитывал участвовать с самого начала.

— То есть?

— У меня изначально были планы на эти дни, да и не было никакого желания ехать на чемпионат и тем более участвовать в нем. Последние обстоятельства отвлекли меня от тренировок.

— Какие, чёрт бы тебя побрал, обстоятельства могут быть важнее чемпионатских тренировок?!

— Личные.

— Да и чёрт с тобой! Дуй к мишеням! — крупно махнул рукой тот и побрёл дальше куда-то так же мять в руках бумаги и кого-то отчитывать во весь голос.

— Спасибо. — удовлетворительно улыбнулся парень и пошёл в левое крыло здания, где проводятся их тренировки.

По коридорам тоже бегают будущие чемпионы. Прямо мимо него промчались две девушки, у одной из которых очень длинные и волнистые волосы, как у Рэи, что даже кончики слегка коснулись щеки Санрана, вызвав улыбку, они и пахли, как волосы Рэи.

Он вспомнил, как они познакомились. Прямо здесь. Она бежала в раздевалку, так как оставила там свою винтовку, сильно волновалась в первый день, а он сам всем вниманием ушёл в прочтение правил безопасности, топая по этому самому коридору. Первый его день здесь запомнился ему синяком на руке и новым знакомством с симпатичной девчонкой с длинными волосами, в коих он даже немного запутался после встречного удара.

С девушкой, которая теперь замужем за совершенно незнакомым ему человеком.

Снова настроение упало. И если ему удалось сдержать лучики света в душе и спокойствие во время и после разговора с тренером, когда обычно тот обожает людям пакостить в душу, то сейчас парень просто не смог даже перебить собственные мысли, чтобы не подкисать окончательно. Поэтому Санран сразу распланировал в голове остатки этого дня для себя любимого, чтобы отдохнуть от мира сея и, наконец, побыть одному. Но и тут вспомнился любимый братец, что сейчас расхаживает по его дому. Не удастся отдохнуть от людей. Ладонь сама хлопнула по лицу.

— О! Эрен! Я рад тебя видеть! — заулыбался мистер Лестерн, увидев, как худощавый парень открывает дверь и входит в кабинет.

Но теперь это был не просто худощавый парень. До ужаса впалые щёки и почерневшие синяки под глазами, появилась сильная сутулость, словно от тяжести собственного тела, которое несложно назвать «прозрачным», про волосы на голове и вовсе лучше молчать. Русский Кощей Бессмертный позавидовал бы.

Парень, или то, что осталось от человека, безмолвно закрыл за собой дверь, протопал к креслу, сильно шаркая своими окаменевшими ботинками по кафелю, плюхнулся на сиденье с громким выдохом. Доктор почувствовал сильный запах перегара.

— Привет, Алан. — выдавил он из себя.

— Смотрю, у тебя не самое лучшее самочувствие болтать со мной.

— Сказал буду ходить, значит буду ходить.

— Ты запил.

— Да ладно? Воняет да? Извини, не учёл.

— Эрен…

Но парень сильно отрыгнул во всё горло, лёгкие и кабинет. У Лестерна даже поднялась бровь, хоть он ещё и не успел толком собрать обратно челюсть.

— Когда ты в последний раз ел? — продолжил доктор, отложив бумагу и ручку.

— Только что.

— Только что ты пил… И даже не протрезвев, посмел прийти сюда. Когда в последний раз ты нормально спал?

— Слушай, я помню, что сегодня по расписанию у тебя сижу я. Я пришёл. Что тебя не устраивает?

— Твоё состояние. Выпивка — это последнее, за что ты должен браться сейчас.

— Не надо меня учить.

— Я должен помочь, а не учить, что я и пытаюсь делать, Эрен.

— Всецело благодарен. — язвенно улыбнулся тот, обнажив пожелтевшие зубы и искусанные губы.

Мистер Лестерн глубоко вдохнул. Тяжело вести беседу с тем, кто даже не желает просто находиться здесь. Эта личность всем своим видом пытается показать свою угнетенность, убитость, плевательское отношение к жизни, но доктор знал, что это только поверхность и он остро нуждается в помощи. Но вот как к нему подобраться?

— Как поживает твой отец? — попытался сменить тему мистер Лестерн.

— После потери потенциального нового источника крупных доходов для своей компании он вне себя от ярости. Компания на грани банкротства, сын отказывается контактировать с ним, а жена собирается подавать на развод. В общем, у него тоже всё прекрасно, как и у меня.

Ещё хуже, чем было до этого. Настолько расстроенное душевное состояние, что даже для своих несуществующих родителей он придумал такое.

— Да ты счастливчик, я посмотрю. Хотя бы краски не сгущаешь. Так почему ты стал пить? Лично я не вижу реальной причины.

Эрен глубоко вздохнул, проведя ладонью по лицу сверху вниз. Закинул голову на спинку кресла, повесив взгляд на потолок, разглядывая узоры вокруг люстры.

— Я устал. Я не знаю, куда себя деть, чтобы не думать о ней… Как она умерла… Вспоминать её гроб.

— Всё настолько плохо?

— Нет. Всё прекрасно.

— Алкоголь не заменит её тебе. Это первое, от чего ты должен избавиться.

— Нет, спасибо. Мне и так хорошо.

— Эрен. Ты уже не ребёнок, но ещё слишком молод. На смерти одного твоя жизнь не закончится, у тебя есть масса дел, которые помогут тебе отвлечься и, возможно, даже забыться.

— Например? — поднял голову он и устало посмотрел на доктора.

— Учёба, работа, хобби. В конце концов, тебе пора уже думать о своей будущей семье.

Много раз проморгав, как маленькая девочка, смотрящая на большое мороженное, отмахнулся рукой.

— Бред. Мне её никто не заменит. Она была одна такая. Мне плевать на учёбу, работу, семью. У меня ничего не осталось, мне ничего не нужно.

— Это ты сейчас так говоришь. А ты помнишь, как ты жил до встречи с ней? — доктор сложил руки в замок на животе, откинувшись на спинку кресла.

— Ага. Учился, прогуливал отцовские деньги, спал, ел, жил… Как все люди я жил. При чем тут это?

— А чем эта твоя жизнь отличается от той?

Парень задумался, стали слышны тиканья настенных часов, веяния зимних ветров за окном в этот ранний зимний вечер. Мистер Лестерн заметил, как глаза его клиента забегали по столу, кафелю, вещам на столе, своим рукам, обуви. Стало ясно, что он не вспоминает, а придумывает. Но, зато, хоть немного оживился, но удастся ли заставить его одуматься?

— Насколько я знаю, ты не завершил свою учёбу, у тебя до сих пор нет образования, а на носу сессия.

— Не хочу.

— Ну… Хочешь, не хочешь, это никого не волнует. Я тоже не хочу смотреть на твой умирающий внешний вид.

— Это твоя работа.

— А твоя — учиться. Эрен, я говорю это не из твоей обязанности, а для того, чтобы перестал регрессировать. Ты неглупый парень, эти знания ты осилишь с лёгкостью, а значит, отвлечешься от всего этого, может, даже поможешь своему отцу.

— Какой же ты оптимист. — буркнул тот.

— Это моя работа. — улыбнулся в ответ доктор.

Эрен снова глубоко вздохнул и резко вытер нос рукавом куртки, которую до сих пор не снял, но с его бледнотой кажется, что его невозможно согреть.

— Какой же ты зануда. — снова обидчиво буркнул парень.

— Это тоже моя работа. — ещё шире улыбнулся Лестерн.

Но в воздухе пропахшего перегаром кабинета ощущалась напряженность и недовольство.

Часть 2.

— Мне нужно в первую очередь знать, где мой плененный народ, есть ли он ещё?

— Наши шпионы утверждают, что в живых их достаточно много, но мужчины исполняют самую низкую и тяжелую работу, как скот, а над женщинами издеваются, как могут, они у них как свиноматки. Всех детей перебили сразу и съели. Старики пошли на корм животным. — отчитался лейтенант секретных отрядов, стоя, как и все мы, у стола с картой в коричневой соответствующей одежде.

Мне стало дурно. Эти слова произвели на меня излишне сильную эмоциональную вспышку, которую я сдерживала в себе изо всех сил. Глаза сами закрылись, а руки сжались в кулаки. Король, лежащий на своих покоях, видимо, увидел мою реакцию под толстым, но хрупким слоем самоконтроля.

Офицер продолжил:

— Некоторые вельможи остались в живых лишь благодаря знаниям литского языка, про всех остальных ничего не известно.

Я облокотилась кулаками на стол, из горла вот-вот вырвется свирепый рык, который уже давно пытается это сделать.

— Библиотеки? Хранилища?

— С библиотеками пока не ясно. Три хранилища разграблены, две всё ещё пытаются вскрыть, остальные, похоже, ещё не нашли.

— А сколько их всего? — вмешался король.

— Шесть в замке, девять в городе, двадцать три в стране. Но есть еще, о которых я не знаю, они спрятаны в самих горах.

— И что же в них хранится?

— Помимо камней и металлов, история, культура, обычаи, вера, имена… Письмена, пергаменты, рисунки, плиты… Всё с самого зарождения нашего народа.

— Хм… Действительно. Немедленно отправьте послание Родану самым быстрым ястребом о немедленном штурме Сапфировых Гор. Он должен как можно скорее очистить эти земли от появившейся грязи.

— Да, Владыка. — низко поклонился с кулаком на груди офицер и помчался вон из королевских покоев.

— Как быть с пленными? — спросил один из летописцев.

— Брать живьем, пытать до последнего. Убивать в случае необходимости.

Летописцы быстренько зачиркали перьями по пергаментам королевский указ.

— Напомните мне численность нашего врага. — очнулась я, выпрямившись у стола, но не оторвав взгляда от карты, что когда-то была нарисована местными картографами по моей памяти. В последние дни я стала замечать погрешности и нестыковки в этих линиях и зарисовках, память меня подводит.

— Около двенадцати тысяч. — ответил один из капитанов.

— Владыка, Вы уверены в победе?

— И Вам не советую сомневаться в силе Родана и величии войск Чёрного Солнца.

— Простите. Просто… Слишком высока цена для меня.

— Терпение, принцесса, терпение. Всё в своё время. К тому же у вас превосходная память, уверен, Вы сумеете восстановить утраченное.

— Я знаю далеко не всё да и история важна только в оригинальном виде.

— Владыка! — в покои ворвался один из служивых, на ходу поклонился с кулаком на груди и, сильно запыхавшись, добежал до стола. — Послание от главнокомандующего Родана!

Один из летописцев принял у него бумажку и принялся читать расшифрованный текст.

— Ну что там? — не стерпел король.

— В связи с выдачей одной из секретных информаций, главнокомандующий Родан был вынужден атаковать на три дня раньше. Не дождавшись никаких указаний, он сразу перешёл к штурму королевского замка. — ответил тот.

— Поторопился. Как всегда. Но ему лучше знать.

— Сколько дней шло послание? — злобно буркнула я.

— Около недели. — ответил покорно летописец.

— Значит скоро станет известно об итоге штурма…

— Принцесса Эрелит, уверяю Вас, беспокоиться не о чем, нужно только ждать. — попытался успокоить меня король.

Я взглянула ему в лицо. Что-то на его гримасе выдавало некую нотку то ли беспокойства, то ли доброго волнения. Не за дикаря. За меня. Мой взгляд затянулся на нём. И меня осенило.

Король думает, что я беременна.

— Дарова, Лестерн!

Доктор удивленно поднял голову, чтобы посмотреть на этого наглеца, однако, знакомая физиономия заставила его улыбнуться. На пороге стоял, точнее заходил мистер Кириан. Он стряхивал с плеч дубленки мелкие снежинки. После, снял верхнюю одежду и уселся на кресло.

— Добрый день, мистер Кириан. Рад Вас видеть.

— Да и не сомневаюсь. — заулыбался тот. — Спешу обрадовать тебя ещё больше, я подхожу к концу в сюжете моей книги. Вроде бы это ты просил у меня её почитать?

— Верно, я. Очень рад такому известию, но не слишком ли Вы быстро её написали? У Вас жебыли такие колосальные проблемы.

— А-а хрен его знает, что было вообще!

— Зайцы Вас больше не беспокоят? — усмехнулся доктор и достал новый лист бумаги.

— Нет. Совершенно. Рабочие давным давно закончили со всем урожаем. Сейчас, зимой, остаётся только потреблять, греться у камина и писать это дерьмо. Больше нечем пока мне своё свободное время занимать.

— И, как вижу, успешно. — улыбнулся Лестерн. — Разобрались с путаницей в сюжете?

— Ага. Кое-как. Точнее, нахрен переписал всё с того момента, как всё пошло наперекосяк. Да и излишний круговорот для чрезмерного напряга мозгов не особо-то и важен, мои книги расчитаны для лёгкого чтения на досуге, а не для зубрёшки. Заболтался что-то…

— Нет-нет, всё прекрасно. Мне, наоборот, приятно слушать Ваши рассказы об успехах.

— К чёрту. Таки я снова, кстати, вдарился мыслями о том, что мне делать после того, как закончу эту книгу.

— Вы уже продумали концовку?

— Ага, всё до мельчайших деталей.

— Не поделитесь?

— Нет. Посмотрим ещё, что из всего этого вообще выйдет. Вдруг опять сжигать приспичет. — почесал затылок мужчина и поменял ноги местами.

— Ну, надеюсь, до этого не дойдет. И я с нетерпением жду завершения Вашего произведения. Увы, я сам завлекся Вашими работами.

— Да, плохо. Ничего не могу обещать, а если даже и каким-то чудом книга дойдет до твоих рук, то не удивляйся с того, что твои глазницы начнут лопаться от моей писанины.

— Не стоит относиться так строго к своему творению, мистер Кириан. Вы ведь далеко не первый год и не первый раз пишите.

— А что толку-то? А, чёрт… Сложно всё это. Желание, лень, вдохновение, творческий кризис, время, прочие шалости и прелести жизни, что не дают нормально сотворить шедевр искусства.

— Вы так говорите, как будто впервые название лишь написали. Вы же знаете, что совершенства нет, есть вкусы и предпочтения.

— А названия, кстати, нету… Да знаю… Эх! — неожиданно воскликнул он, запрокинув обе руки на голову, и сложив в замок на затылке, — Как закончу, точно на бабочек перекинусь! Глядишь, и свой музей наклепается.

Мистер Лестерн засмеялся.

— Весьма воодушевлённо. Я рад, что Ваш внутренний мир, наконец-то, обрёл краски.

— Ты так думаешь?

— Раньше Вы не могли найти себе покоя от кроликов и капризов Вашей музы, а теперь легко говорите о Вашей книге, строите планы на будущее. Вы заметно поднялись вверх, вверх в моральном и эмоциональном плане, а это самое важное для творческой натуры.

— Ну… Так-то ты прав, Лестерн.

— Думаю, я могу с уверенностью сказать, что Ваши курсы подходят к концу, ибо Вы обрели душевное равновесие. В моих услугах Вы более не нуждаетесь. — заулыбался доктор.

Мистер Кириан опустил руки и зашкрёб ногтями макушку в каком-то странном выражении лица, в котором не было ничего кроме серьёзности. Но обычно люди радуются таким словам.

— Разве? Но ведь ты же ещё не разгадал мою загадку, Лестерн.

В итоге я не выдержала и запустила единственный горшок с цветком в стену из серого камня, земля кусками разлетелась в стороны вместе с осколками глиняного сосуда и корнями растения, пачкая всё, что только оказалось по соседству.

Все это полилось на меня слишком резко. Неожиданно. Одновременно. Мой народ каверкают, как могут и страдают абсолютно все они. Женщины рожают детей от этих одичавших и вряд ли захотят отдавать своих крох на смерть. Это сильно загрязняет наши земли, историю, кровь. Даже ели Горы снова станут моими велик риск возникновения гражданской войны сразу же после освобождения от захвата дикарей. А это вновь лишь потери.

Чего уж там? Я сама-то не сильно теперь отличаюсь от них. Мало того, что меня насиловал этот ублюдок достаточное количество времени и раз, от чего мне, видимо, до конца своих дней не избавиться от чувства грязи на себе и в себе, так теперь я ещё скорее всего ношу его ребёнка.

Стул сам как-то вылетел через балкон на улицу. Я даже услышала звуки бьющегося дерева об каменную ограду под замком. Но это не остановило меня. Маленькая шкатулка после полёта вдребезги разбила зеркало. Осколки стекла смешались с кусками земли.

— Ваше Величество?! На Вас напали?! — в неимоверном испуге и с солдатами за спиной, ворвалась в мою комнату моя служанка.

Они все одновременно пооглядывались вокруг и поняли, что это только мои развлечения, которые не достойны даже внимания. Долго думая, топчась на месте, стражники всё-таки поклонились и вышли. Но эта девчонка осталась. Как будто знала, что она нужна мне.

— Как думаешь, какой у меня срок? Живот же вроде не такой же уж большой. — вдруг начала я после некоторого молчания, смотря на чёрное небо через балкон.

Мои ладони сами легли на живот, кружева платья зашевелились под пальцами. Никаких изменений ни в себе ни вне себя я не чувствовала, но дьявольская ярость не отпускала мой разум. В ближайшее время надо воздержаться от мечей и ножей, а то ненароком действительно вырежу себе матку через пупок.

— М? — повторила я, ведь рабыня эта так и не ответила.

— Простите меня, Ваше Высочество, если разозлила Вас, но я знала, чем всё это кончится, что этот ребёнок будет нежелателен для Вас, поэтому я с самого начала подсыпала Вам в еду и питье специальные травы. В Вас сейчас нет плода.

— Что?

Она резко упала на пол, уткнувшись лицом в камни пола и воздвинув дальше головы свои руки.

— Прошу! Не казните меня! Я знала, что он принуждал Вас к насилию вне воли! Что ребёнок будет нежелателен для Вас! Я хотела Вас уберечь! Умоляю! Не Казните!..

— Подожди. Успокойся.

Я сама попыталась осмыслить, переварить, понять её слова. Только одно доказывало её правду: с тех пор прошло несколько месяцев, а мой живот оставался все таким же практически плоским, что невозможно для беременных. Но тогда почему на меня так смотрел король? Чего я не знаю?

— Что ты сказала? Какие травы? Ты хотела меня убить?

— Нет! Ни в коем случае! Я хотела Вам помочь! Эти травы только предотвращают зачатие! Они только от беременности!

— Почему ты мне их давала?

— Я знала, что ребёнок Вам не нужен, Я не хотела, чтобы Вы повторяли ту же участь что и мы. Я хотела Вам помочь!

— Тихо ты! Успокойся! Встань.

Девушка медленно встала, выпрямилась, сложила руки в замок перед собой, но продолжала смотреть в пол, не смея взглянуть на меня. Я заметила её покрасневшие пятна на лице вокруг глаз.

— По порядку. Что за травы?

— Питриния. Только для женщин. Естественное противозачаточное средство.

— От куда ты знаешь? — продолжала пристально смотреть на неё я.

— Моя бабушка была травницей и лесником, она хорошо знала все ягоды, травы, грибы, орехи.

— Была?

— После захвата нашего города её убили солдаты Чёрного Солнца шесть лет назад. Я была одной из пленниц, что шли на потеху военных, в виде даров Чёрному Солнцу в знак просьбы о мирном заключении.

— Так ты не местная? Тогда от куда ты знаешь их язык так хорошо?

— За шесть лет мне пришлось узнать наизусть все их обычаи, привычки и язык. Чтобы не умереть…

— И много вас таких?

— Рабов и пленников они всегда берут с радостью и всегда находят нам применение. Иноземцев здесь очень много, но все мы слабы и идти нам некуда.

— Почему же ты не показываешь свои способности? Ты могла бы стать здесь лекарем или травником до знатного уровня и не мучиться. Ты могла бы помочь остальным.

— Все подобные действия от рабов — иноземцев они воспринимают агрессивно и безоговорочно убивают на месте. — все так же кратко, чётко и ясно отвечала она, смотря в пол.

— Врешь!

— В дороге, когда никто не знал о Вас, особого внимания ни Вам ни мне не уделяли, здесь Вы под особым присмотром, поэтому я больше не рискую ради Вашего блага и никакие травы ни от каких недугов Вам не подсыпаю.

— Как давно ты перестала давать мне эти травы?

— Вас более никто не касался, Питриния Вам более не нужна.

Я задумалась. Снова уткнула глаза в чёрное, звездное, безоблачное, бесконечное небо. Ветерок слегка расшевелил мои локоны и подол кружевного белого платья своим теплым дуновением. Снова хочется жить. Внутри, где-то в районе шеи и груди словно только что выпал гигантский груз, а на его месте осталось большое пустое и облегчённое пространство. В меня стало больше заходить воздуха. Пустота.

Почувствовалась боль в руках от сжатых кулаков и врезанных в кожу ногтей, жар на лице от гнева и ярости и я наконец-то услышала шум оживленного города, что был оживлен повседневными делами и беспечен, как всегда в такой ясный и мирный вечер в королевстве Чёрного Солнца.

Что-то мокрое образовалось на левом глазу. Слезинка вот-вот оборвётся с ресниц и покатится по щеке к подбородку. Успела стереть её с лица. Глубоко вздохнула.

— Как ты думаешь, король Адарайн обманывает меня?

— Я не могу говорить на такие темы, Ваше Высочество.

— Ответь.

— Владыка сильно ослаб, яд убивает его. Если он и обманывает Вас, то только ради блага главнокомандующего Родана и Вас. Положения Гор и Солнца одинаково сложны и хрупки.

— Можно к Вам? — в щели дверного проема появилась молоденькая бледная мордашка девушки.

— О, мисс Карвен. Я вновь не услышал Вашего стука, прошу прощения. Входите конечно. — откладывая бумаги и немного стыдливо улыбаясь, очнулся доктор.

Девушка даже не улыбнулась. Она просто перешагнула через порог на носках сапог, сняла шубу, шарф, шапочку, стряхнула с сумки снежинки и, протопав на каблуках до центра кабинета в сплошь зелёных и коричневых оттенков тёмных тонов, села на кресло и поставила на колени свою большую сумку. Снова огородилась от всего мира. Молча.

Мистер Лестерн делал вид будто прибирается на столе: складывает листовки, убирает папки в ящики стола, закрывает ручки. Но сам внимательно проследил за каждым движением своей клиентки. И сделал вывод, что никаких изменений в ней не случилось. Похоже, невзирая на внешнее продвижение девушки к устранению её проблемы, внутренне она побороть себя не может.

Доктор откинулся на спинку кресла.

— Как Ваши успехи, мисс Карвен?

— Сложно сказать.

— Почему?

— Я в замешательстве.

— Что же случилось?

— Ну… Не знаю, с чего начать.

— Начните с хорошего, угнетём эту неприятную атмосферу.

— Оказывается, у нас весьма приятный коллектив. Я и не знала, что они так общительны. Боже, сколько сплетен я узнала лишь за одним обедом!

— Такова натура женского коллектива. — коротко засмеялся доктор. — Вас это смущает?

— Нисколько. Это даже забавно, мне интересно, они сами-то о себе столько знают?

— Увы, подобные вопросы всегда риторичны.

— Они все такие разные. Оказывается, есть работники намного младше меня, да и по должности, но они свободно разговаривают на перерыве с начальниками и старшими по отделам. А наша уборщица оказалась такой милой женщиной, у неё четыре внука и скоро пятый родиться должен у второго сына, а по ней даже не скажешь, что она бабушка со стажем, она такая подвижная и жизнерадостная. Я раньше сильно брезговала, но у неё очень красивые женские руки и приятные духи, а ещё она посоветовала мне пить горячее молоко с мёдом вместо таблеток. У меня действительно пропал кашель и перестало болеть горло. — оживленно рассказывала она.

— Ну вот видите, вокруг Вас много прекрасных людей. Вас познакомила Коралина?

— Корина. Нет. Это как-то само вышло. Ну я стараюсь побольше говорить и смеяться, не знаю, правда, как это выглядит со стороны…

— Нет-нет, не стесняйтесь этого, продолжайте в том же духе. Это, наоборот, прекрасно. Вы быстро учитесь, мисс Карвен, даже я удивлен этому.

Она улыбнулась, буквально на мгновение, и снова посерьёзнела.

— В чём дело, мисс Карвен?

— Да я вспомнила про… Ох, чёрт…

— Кажется мне, что это что-то весьма неприятное. Не расскажите?

— Не знаю, можно ли рассказывать… О таких вещах….

— Это чей-то секрет?

— Я сама узнала это совершенно случайно. — девушка замяла ручки сумки.

— Как?

— Мы с Вероникой пошли мыть посуду и случайно услышали, как кто-то плачет. Там в углу сидела Корина.

— Что с ней произошло?

— У неё обнаружили рак желудка. Две недели назад… — ещё сильнее сгорбилась она.

— Господи Иисусе… — сам того не заметив, сильно выдохнул тот, — И что теперь?

— Она не хочет говорить об этом своей семье, а ложиться на лечение в больницу боится. Мы пытались её успокоить и уговорить пойти в госпиталь, но она наотрез отказывалась от всего.

— Кто-нибудь ещё об этом знает?

— Нет. Она сказала, что бы мы никому ничего не говорили, да и негоже о таких вещах орать во всё горло на всю фирму, но всё же…

— Вы беспокоитесь за неё?

— Не представляете, как… Она столько сделала для меня за эти месяцы. Я не знаю, что мне делать. — в конец опустилась она облокотившись на локоть за сумкой.

— Ситуация действительно очень скверная. Но не советую Вам опускать руки, особенно сейчас.

Но мисс Карвен даже не шевельнулась.

— Сейчас Вы, как никто другой, должны ей помочь, не обязательно физически. В данном случае Кайрине нужна моральная помощь.

— Корине… Точно! Она должна сходить к Вам! — резко оживилась девушка.

— Нет. Именно Вы должны ей помочь, мисс Карвен. — проговорил доктор, наблюдая, как его клиентка обратно опускается, сутулясь за сумкой, — Поддерживайте её, уговаривайте её, ищите вместе выход. Будьте рядом с ней, не давайте ей поводов для слёз. И, разумеется, никому ничего не говорите.

Мисс Карвен сосредоточенно посмотрела прямо в глаза своего собеседника. Впервые.

— Здравствуй, Эрен.

С одним только появлением этого человека в помещении завеяло отвращением, злобой, неприязнью, диким перегаром. Самому захотелось послать всех к чертям и выпрыгнуть в окно.

— Да, да, дарова Алан, ты рад меня видеть, я опять выпил, я плохо выгляжу, давно не ел, не собираюсь браться за ум… Что там ещё… Я не рад тебя видеть. Вообще. — на ходу пробурчал устало он и буквально упал на кресло.

Мистер Лестерн уже привык к запаху этого перегара и сигарет. На лице этого бездаря появилась небольшая рыжая бородка и туманные глаза над синяками и выпирающими скулами. Первым делом он посмотрел на руки парня, они не тряслись, но были невероятно бледны и отдавали желтизной. Его клиент подсел на какое-то наркотическое вещество. Позже, психолог заметил, что Эрен пришёл в тонкой кожаной куртке. Зимой.

— Мать твою, Эрен… — вырвалось у него, но далее он старался посильнее сдерживаться.

Парень не обратил на это внимания.

— Ну что, может мне вызвать наркотический диспансер? Может в больнице хоть протрезвеешь?

— Да не поможет, что ж ты придуриваешься-то. — буркнул тот весьма охрипшим голосом и вовсе не от простуды.

— Эрен. Это уже выходит за все рамки. По тебе наркологическая плачет.

— Пусть плачет, что мне до них?.. — глубоко вздохнул, — Какие сегодня нравоучения будут?

— Что ж ты сюда выпивку не принес?

— Тоже хочешь? Могу сгонять! — неожиданно подорвался на месте парень.

— Успокойся. — психолог сказал это скорее для себя, чем для клиента. Он коснулся пальцами левого виска и откинулся на спинку кресла, — Что на этот раз послужило причиной пьянства?

— Погода хорошая сегодня.

Доктор развернулся креслом к окну, что было за его спиной. На улице шёл буран с крупными хлопьями снега. Сильный завывающий ветер.

— Ты считаешь это хорошей погодой?

— Конечно. Уж лучше, чем в знойную жару потеть.

— Вижу, у тебя хорошее настроение. Не поделишься со мной? — развернувшись обратно и положив руки на подлокотники, съехидничал доктор.

— Как? Ты же не пьешь.

— Эрен… Наверно, у тебя произошло нечто очень хорошее, раз ты забыл о своих проблемах?

— Каких проблемах? Отец банкрот, мать пропала, а у меня море бухла. Для счастья больше ничего не нужно.

— Ты рад пропаже матери и бедности отца? А как же та девушка?

— А что с ней? Земля ей пухом. С гроба-то она никуда не денется. Мать всё равно мне не родная, а отец сам заслужил. Что-то вроде справедливости, да, только как-то пакостно выходит.

— Тебе всё это кажется забавным? Интересно, ведь совсем недавно ты находил во всём этом только страдания.

— Верно. Как быстро все меняется, верно? Ну так это… Я жду твоих поучений, нравоучений, наставлений, советов, ну что ты там обычно городишь…

— Что? — не понял Лестерн.

— Ну давай уже поскорее прочитай мне лекции, да пошел я.

— Да ты издеваешься. Эрен, почему ты так себя ведёшь? Мы же договаривались…

— Я обещал посещать курсы, я это делаю. Мы не говорили об условиях. За мной дело не стоит, а вот ты нихрена не делаешь, только моё время отнимаешь.

— У тебя появилось какое-то занятие?

— Меня ждут мои друзья. Люди, от которых я ощущаю гораздо больше пользы, чем от тебя.

— Эрен…

— Это у тебя работа такая? Где твоя помощь? Где результат? — раскричался он и выбежал прочь из этого места.

Прошло восемнадцать недель. И никаких известий. Только король несколько раз отправлял по нескольку рот в подкрепление. Я не могу найти себе места.

Сто двадцать шесть дней бестолку проведённого времени за картами, переговорами, решениями, прогулками, болтовней. Зато здесь я закрепила в своём уму один вывод — здесь мне делать нечего, здесь мне места нет. Эта комната раздражала меня всё больше, а вне её стен раздражала всех я. Придворные-то привыкли к моему виду, а вот жители города до сих пор странно косятся на меня. Бесит.

Но больше всего бесило то, что от Сапфировых Гор не шли известия. Их просто не было. Никаких. Лишь пару дней назад прилетел ястреб с письмом потрёпанного вида, в котором говорилось, что враг оказался намного умнее и сильнее, чем мы думали. Они разгадали все загадки, ловушки и ходы всего замка и города. И по численности их оказалось гораздо больше. Они возобновили все ловушки даже внутри потайных ходов замка. Я хорошо запомнила последнее предложение: «Исход этой битвы неясен, но я сделаю всё, что в моих силах». Почему-то король оставался всё так же спокоен.

Мои мысли стали чернеть. Да, я боялась, что он проиграет и поэтому я всё чаще стала задумываться о том, как мне по-тихому убить короля, а за ним и дикаря, чтобы меня никто не поймал и не обвинил. Чтобы Чёрное Солнце досталось мне. Чтобы отомстить им. Им всем.

Моя служанка, кстати, по имени Шара, заплетала мне волосы в тугую косу, мило болтая о чём-то, чего я просто не могла слышать из-за своих раздумий. Иногда мне казалось, что она знала, о чём я думаю. Но ей не удавалось меня от них отвлечь, от мыслей о разложении плана по захвату Чёрного Солнца и мести.

В деревянную дверь вежливо постучались.

— Да.

— Ваше Величество. — в проёме появился младший летописец с шапочкой, украшенной большим пером, — Вас вызывает Владыка.

— Что-то случилось? — вставая с места, тем самым прерывая занятие Шары, не поняла ситуации я.

— Главнокомандующий Родан возвращается.

— Он выиграл? — тут же вырвалось у меня.

— Пока не известно. Владыка ждет Вас.

Я рванула за ним. Почему-то, совершенно не жалея ног, я бежала впереди всех и обгоняла впереди идущих, думая только о нём. Думая о его словах, что он совсем скоро произнесет. Что с моим королевством? Отбили? Проиграли? Уничтожили всё навсегда? Не могу больше терпеть. Сейчас всё решится. Либо я убью всех, либо меня.

Я вошла в тронный зал, где выше всех восседал на своём троне король. Его приодели в чёрные позолоченные одеяния и собрали в маленький хвост длинные седые волосы. На груди все равно виднелись белые бинты. Рядом с троном стояла трость в форме клюва птицы с крупными рубинами.

— Владыка. Я здесь по Вашему велению. — начала я после небольшого поклона.

— Главнокомандующий Родан уже в замке, сейчас он войдет в этот зал. Готовы ли Вы к встрече с ним, невзирая на то, какие известия он принес?

— Я встречу его с рукой на сердце и буду пить в его честь. — выговорила я наизусть выученный их бред.

— Оба договора у Вас, принцесса Эрелит. Вы знаете, что делать, хоть и вольны на инную судьбу.

Я кивнула ему. Я прекрасно понимаю его и я готова рискнуть. Всё решится именно сейчас.

Высокие двери в тронный зал широко распахнулись стражниками. От дальнего широкого коридора виднелся силуэт высокого человека в чёрной одежде и объемных доспехах. Он слегка прихрамывает на левую ногу, но сохраняет гордую осанку. За спиной виднеются рукояти мечей, а в правой руке большой увесистый коричневый мешок с чем-то круглым внутри. Дикарь медленно пересекал пространство, приближаясь к нам. Все сопровождали его взглядами, сворачивая шеи.

Я слышала звуки лязгов металла его чёрных доспехов от каждого тяжелого шага, увидела не до конца заживший шрам на щеке от носа до уха под левым глазом, вмятины на железных наколенниках и грудной пластине. С мешка что-то капало, слишком красное для воды, слишком бледное для крови.

— Мой верный слуга и первый полководец. Мой второй сын и завоеватель. Родан вернулся домой спустя два года с далеких земель и войны… — начал король, не вставая с места, но широко махая руками, — Твой не первый День рождения прошёл на поле боя.

— Мне это в радость, Владыка. — поклонился тот с кулаком на груди, остановившись перед самыми ступеньками к трону.

— Какие известия ты нам принёс?

Дикарь повернул голову в мою сторону, посмотрел мне в глаза и снова перевёл взгляд на Владыку.

— Сапфировые Горы отваёванны.

— Докажи.

Он опустил мешок на пол и просунул свободную руку в его недра. Я догадывалась что там, но не могла в это поверить. Из коричневых тканей на свет появилась голова. Отрубленная голова с перекошенной физиономией на зелёном распухшем лице, виднелись кривые чёрные зубы и откушенный распухший язык. Густые чёрные брови и борода, отрезанная вместе с шеей. Стекала не кровь, а та жижа, в которой они замариновали это, чтобы привезти сюда. Он держал это за длинные черные мокрые волосы и поднял высоко над полом.

Все ах-нули. Нет, не от вида человеческих маринованных отрубленностей, здесь это в порядке вещей. Меня тоже сильно удивили размеры этой головы. Это не было опухлостью из-за маринада, было понятно, что сам череп превосходил по размерам стандартные, человеческие. Тогда какие же они в рост и ширь?

Корона. Запутавшаяся в волосах, свисающая на лоб отрубленности корона отца. Сапфиры не перестали блестеть на золоте. Из-за своих малых для одичалого размеров, корона так и просилась упасть на мокрый пол, если бы не была запутанна в этих волосах, за которые держал ношу на вытянутой руке дикарь.

Мои руки прилькнули ко рту. Я вот-вот заплачу. Горы снова мои. Мои. Я могу вернуться домой. К себе домой. В свой родной дом. К своему народу. Лишь какое-то расстояние отделяет меня от моего дома. Крики сейчас разнесут этот зал, эмоции бьют через край. Столько времени прошло. Не могу больше сдерживаться. Я свободна. Я почти свободна от всего этого, этих людей, этих стен, этого царства. Я не могу.

Свободной рукой он взял корону за навершие и с силой отодрал от скисшей головы. Она засияла в полный объём, лишь несколько клочков волос остались по сторонам.

Он протянул её в мою сторону.

Я сначала ничего не поняла, продолжала стоять, как вкопанная с руками на рту. Но неожиданно ноги сами пошли к дикарю на встречу. Несколько шагов. Несколько ступеней. Ладони отлиплись от лица и потянулись к металлу. Холодное, мокрое украшение с клоками волос легло на мои руки. Оно на моих руках. Символ верховной королевской власти над Сапфировыми Горами лежит на моих руках. Корона у меня. Корона моего отца, восемьдесят пятого кровного правителя Сапфировых Гор, у меня. У меня. Ценой стольких жизней, страданий, времени, сил. Я свободна. Я почти свободна.

Не могу двигаться. Не могу ничего сделать. Не могу оторвать взгляда от этого сокровища, что отныне лежит на моих руках. На рукав моего платья что-то упало, образовав мокрое маленькое пятнышко. Я подняла голову и увидела сквозь пелену слёз его взгляд. Самый простой взгляд. Без ненависти, радости, злобы, сострадания. Просто взгляд зелёного и голубого глаз высоко надо мной.

— Спасибо… — прошептала я, не осознавая этого.

— Я выполнил Ваш приказ, Владыка. Пришло время объединять наши королевства.

Король улыбнулся, взял свою трость, встал с трона, медленно, упираясь на рубины, прошагал по ступеням к своему полководцу.

— Ты всё сделал правильно, Родан. И теперь тебе не отвертеться. — ещё шире заулыбался старик, — Сапфировые Горы отныне Ваши, принцесса Эрелит. Чёрное Солнце отныне твоё, Родан.

— Владыка…

Не успел тот договорить, как король схватился за плечо, туда, где был прострел ядовитым болтом, сгорбился и упал, покатился по каменным ступенькам. Его лицо скривилось от боли и изо рта полилась кровь, чей цвет был немного темнее положенного. Все моментально ринулись к нему. Я, почему-то, бросила корону и рванула к владыке, тут же разорвала его чёрные, кожаные, позолоченные рубашки по швам, добралась до бинтов и увидела большое тёмно-красное, а по краям чёрное пятно на белом фоне. У дикаря расширились глаза.

— Целитель! Немедленно приведите сюда целителя!!! — заорал тот, держа голову своего владыки.

Яд проел всё его тело. Даже те самые гроши, что я не вывела из раны, спустя время, сделали своё дело. Он держался до последнего.

Кинга. Книга. Книга.

Сейчас, по расписанию, у него на приёме должен быть мистер Кириан со своими жалобами или хвастовством о своих проблемах. Что, либо он не в силах или не в состоянии вообще писать, либо не знает, куда деть напористость вдохновения, либо и вовсе думает, как уничтожить, как он говорит, это дерьмо. Стандарт. Вот только за последовательностью пока что уследить сложно.

Сначала в голове творца зарождается мысль, идея. Чем ярче идея, тем больше она заразна, тем больше вдохновения. Всё кажется радужным, прекрасным, необъятным. Затем следует непреодолимое желание творить, делать, создавать, отдавать всего себя, и не важно, как много от этого работы и сложности, а время и вовсе не важно. Человек готов трудиться и день и ночь, не покладая рук, пока в нем горит желание, вдохновение, мысли о результате. Но и тут не без изъяна. Результат чаще всего не превосходит ожиданий. Всё рушится, блекнет. Возникает желание сжечь все свои труды, их творцам не жалко. От постоянного пересмотра своих работ, светло надеясь посчитать их прекрасными, возникает саморазрушение и самоедство, желание больше никогда не прикасаться к творчеству.

И самая язвенная парадоксальность в том, что такие жизненные трудности появляются только у действительно творческих натур, что сами того не ведая, создают произведения искусств, но видя лишь изъяны и пятна в своих работах, бросают творения, считая себя бездарностями.

Мистер Кириан не исключение. Его преследуют и падения, и подъёмы, и долгие полеты, и вечные самобичевания.

Мистер Лестерн знал, что у мистера Кириана есть талант, просто, как и у всех начинающих в этой сфере, у него еще нет опыта.

Доктор пропершил горло, вернулся к реальности, к своему просторному кабинету, гелевой чёрной ручке в пальцах. Мысли что-то улетели слишком далеко.

Он попытался вспомнить рассказ самого первого произведения его клиента, что подверглось сожжению из-за, как он посчитал, банальности сюжета и глупого содержания. По мнению самого психолога, ничего такого в той рукописной книге не было, даже наоборот, ему показалось довольно занятным закрутка сюжета, речевые обороты, научные факты и незаконченная концовка. Коротко говоря, даже слишком хорошо для первой работы.

Вот только он никак не мог вспомнить, о чём там ему рассказывали.

Как на зло в кабинете нет и никогда не было ни камер ни прослушки. И он тогда ничего не записывал. Как же давно это было.

Он знал, что мистер Кириан и не собирается отдавать свои рукописи на прочтение, пока не закончит их, но чёрт их знает, когда он это сделает.

Ручка застучала по столу, нервно вертясь в пальцах. Его последние слова не дают ему покоя уже который день. Это не мешает ему работе с клиентами, этом мешает ему самому, трезвым мыслям, спокойствию. Разгадка рядом. Не хватает одного кусочка пазла у самого основания всей этой картины, которую ему приходится внимательно рассматривать каждый раз, по нескольку раз в день, каждый день, вот уже несколько месяцев. Затянуло.

Он знал, что всё это, весь этот спектакль связан с этой книгой. Нужно лишь прочитать. Но память хорошо подводит.

Рабочее время давным давно закончилось. Доктор понял это, только когда посмотрел на элегантные настенные часы, стрелки которых смотрели ровно вверх. Почувствовалось жжение в глазах и некая затянутая боль в желудке.

— Разгадка рядом. Я все равно её узнаю. — буркнул он и начал собираться домой, поочередно складируя бумаги в свой кейс и ища ключи от автомобиля.

Слишком тихо. Слишком много места в этом доме. Одиноко. Телевизор не переставал выкрикивать рекламные лозунги в перерывах какого-то фантастического фильма, слишком пёстрого и глупого. Фильм новый, это видно по качеству графики, но бессмысленные реплики всех героев, что наводили мысль на монотонность, и бестолковые их действия буквально заставляли выключить ящик.

Что он, собственно, и сделал после нескольких часов бесплодного просиживания штанов на удобном диване напротив этой механины, что в последнее время становится для него всё бесполезнее и бесполезнее.

Стало ещё тише. За окном начинало темнеть. Зимой рано темнеет.

— Я дома! — громко сказал некто, войдя в дом через парадный вход.

Санран не ответил, как так знал, что примерно в это время возвращается Фил, развешивает свои вещи и идет на кухню.

— Я почти уверен, что смотреть на выключенный телек очень познавательно и весело, но, может, ты хоть пива выпьешь? — пройдя мимо гостиной по пути на кухню с пакетами в руках, проговорил тот.

— Не откажусь.

Парень протопал к холодильнику, взял бутылочку, сел за барную стойку, напротив кухонного стола.

— Если не ошибаюсь, сегодня тебя здесь быть не должно. — начал старший брат, вытаскивая из одного из пакетов покупки.

— Я отказался от чемпионата.

— Почему?

— Забыл.

— Не думал, что такое возможно.

— Что, по-твоему мне следовало участвовать?

— А то. Я наслышан о твоих способностях. Не пойму, правда, от кого у тебя это, но и не удивлен тому, что ты и это гробишь в себе.

— Спасибо, — открыл крышку вспененного пива и глотнул холодный напиток.

— Ты и сегодня ничего не приготовил? — заглядывая в холодильник, буркнул Филип.

— Нет.

— Значит будешь уплетать мою стряпню.

— Я не буду это есть.

— Значит мне больше достанется. Ты и дальше намерен бездельничать? У меня есть для тебя задание.

— Спать пойду. — слегка озлобленно ответил тот, слезая с высокой табуретки.

— Слушай, чего ты злой такой в последнее время? Месячные пошли? — посмотрев на него через всю кухню, тоже слегка разозлился Фил.

— Умер со смеху.

— Сними какую-нибудь цыпу, переспи, сними напряжение, упейся в хлам. Не делай из себя великую мученицу.

— И это мне говорит женатый и семейный человек.

— Я это говорю своему горе-брату без мозгов, что до сих пор за собой по-мужски присматривать не может.

— Не в этом дело, Фил.

Это злило. Когда у старшего брата включался комплекс матушки, это сильно злило. Парню ничего не оставалось, как заткнуть рот и молча уйти куда-нибудь, лишь бы только избежать новой волны агрессии, как от брата, так и от себя.

— Ты до сих пор бесишься из-за Рэи?

— Нет. С чего ты взял?

— Тогда чего грузишься?

— Не гружусь. У меня просто появилось свободное время, хотел немного вздремнуть. Тебе от этого хреново?

— Может пригласишь уже Алекс на ужин?

— Да что ты…

— Хорош яйца мять. Я же вижу твоё состояние и взгляд на ней… А, кстати, вон она с псом идет. К нам, походу.

Санран посмотрел в то окно, куда уставился Фил и увидел женский силуэт с белой собакой на поводке на белом фоне пушистого снега

— Миссис Айдберг… — вырвалось у доктора, когда женщина еле-еле вошла в кабинет, не произнеся ни звука.

Волосы неаккуратно собраны на затылке, лицо бледное, впервые без косметики, никаких украшений, одежда, виднеющаяся под расстёгнутой шубой, измята и одетая наобум.

Миссис Айдберг, покачиваясь, вошла в кабинет, не раздеваясь, села на кресло, молча уставилась на своего психолога. На лице были слёзы. Красные, немного пухшие, потерянные глаза на мокром месте, по щекам и подбородку катятся мелкие капельки. Руки трясутся.

Доктор тут же налил в стакан воду, протянул ей. Но она словно не видела этого вообще. Глаза смотрели куда-то в даль, сквозь него и его кресло. Мужчине пришлось взять её ладонь и закрепить пальцы вокруг стекляшки.

Всё очень плохо.

Она очнулась. Посмотрела на стакан, но не стала пить воду. Опустила руку с содержимым на колени. Она не взяла сумку.

— Миссис Айдберг, расскажите мне, что случилось?

Молчит. Смотрит в пустоту пустым взглядом. Слезинка слилась с невысохшим ручейком невысохшей слезы. Доктор не знал, что делать. Сел за свой стол, так, чтобы быть в центре её взора. Приготовил заранее лист бумаги.

— По вторникам, — неожиданно начала она, смотря всё так же в даль, — Мы занимаемся искусством. Сегодня мы будем повторять произведения Бетховена и историю его жизни.

— Миссис Айдберг, сегодня пятница.

Глаза двинулись в сторону голоса и нашли мистера Лестерна. Но не было в них ничего, кроме пустоты и отчаяния.

— Что произошло, миссис Айдберг?

— Я не знаю, что мне делать. Помогите мне.

— Я с радостью окажу Вам помощь, но Вы должны рассказать мне всё.

— Её нет.

— Кого?

— Моей доченьки… Её нет. — не выдержав, заревела женщина.

Она обеими руками закрыла рыдающее лицо, проливая со стакана всю воду на свою одежду, шубу, пол.

Доктор машинально вскочил с места, выхватил с её рук кое-как неупавший стакан, суя ей в ладони платок. Пришлось взять её за трясущиеся запястья и сесть коленом в лужу.

— Миссис Айдберг, прошу Вас, успокойтесь, слезами горю не поможешь. Вам нужно держать себя в руках.

— Все смеются… Надо мной, в полиции сказали, что в базе данных такого человека нет… Что… Её не существует! Они выгнали меня! Сказали… Что я сумашедшая…

— Они врут, Вы не сумашедшая, Ваша дочь где-то рядом. Уверяю Вас. Только, пожалуйста, возьмите себя в руки.

Она лишь плакала. Зарывшись покрасневшим лицом в ладони, что и без того тряслись, как осиновый лист, женщина горестно лила слёзы крупного калибра, они катились по рукам под рукава шубы. Неаккуратно собранные волосы выбивались из общего строя и начали спадать на лоб, создавая еще более неопрятный вид. Всхлипывания не прекращались, они разрывали кабинет, где обычно царит тишина.

— Я не понимаю, что происходит… — всхлипывала и стонала она, — В школах меня не узнают, учителей таких и вовсе нет, соседи не открывают мне двери… Из полиции меня выгоняют… Я не понимаю… Где моя дочь?

— Миссис Айдберг, давайте вспомним последние события, связанные с Вашей дочерью. Только для начала успокойтесь.

Женщина прижала белый платочек к глазам, словно не вытирая слезы, а пытаясь спрятаться на ним от всего мира. Она не могла угомонить свои стоны и всхлипывания, из горла так и вырывались самовольно звуки горечи. Дыхание тоже всё никак не учащалось, хаотично разрывая лёгкие, то резко то плавно вздымая её грудную клетку.

Пальцы нервно забегали по глазницам, бровям, скулам, придавливая ткань к коже, пытаясь высушить, вернуть в прежнее состояние.

— Мы поругались… Она не хотела одевать то красивое платье… Которое я купила для неё… — всё терла глаза она. — Закрылась в своей комнате и не отвечала мне. Я пошла в её школу, не помню зачем, но, когда вернулась, её уже не было…

— Что Вы делали дальше?

— Из полиции меня выгнали, соседи избегают меня, дома без изменений… Почему всё так происходит? Почему именно сейчас?

Женщина снова не сдержалась и вновь заревела в платочек, но на этот раз немного громче. Её всхлипы вот-вот перейдут на крик.

— Вы пересматривали её вещи? Может есть какие подсказки в её вещах?

— Я не могу без неё. Она — всё, что у меня есть. Моя звёздочка… — громко всхлипнула, — Моё солнышко. Я же умру без неё.

— Не драмматизируйте так, миссис Айдберг. Всё будет хорошо. Вы только держите себя в руках. Вы уверены, что её нет? Может она умело прячется где-то у Ваших родственников или друзей?

— Я умру без неё… Умру…

Не зная куда себя деть, я осталась в балконных залах, выходящие на королевские сады. Их сады сумели впечатлить меня однажды и делают это по сей день. В наших садах было больше деревьев и цветов, здесь же больше кустов и вьющихся растений с непонятными да и неизвестными мне видами трав. Цветки некоторых из них я и вовсе не хотела воспринимать за цветки, уж слишком они причудливы.

Меня это успокаивает. Смотря вниз с такой возвышенности, видно абсолютно всё, все сады, всех людей и половину города. Мне нравится рассматривать эти кустики, как рабочие поливают их, собирают плоды, сажают саженцы новых, обрезают старые побеги. Все сложенно, каждый знает своё место и работу, все идеально. Это успокаивает.

Кубок с вином, что я взяла с собой и поставила на балконные перила, так и не опустел. Если бы моя утроба была полна гадами дикаря, я бы пила беспросветно, а сейчас не хочу, не лезет.

Последние обстоятельства и вовсе вывели меня из равновесия. Не знаю, что делать дальше, да и…

— Ваше Высочество, к Вам пришли. — поклонилась мне Шара.

За её спиной я увидела идущего ко мне дикаря. Приоделся в более свободную и открытую одежду, но не снял свои мечи с пояса, волосы собраны в маленький чёрный хвост. Шелка и грубая кожа чёрных и красных оттенков. Всё ещё прихрамывает.

— Рассказывай. — первое, что выпалил он, облокотившись руками на перила, что и так доходили ему лишь до пояса.

Я покосилась на него из-за его наглости, но тут же додумалась, что из всех людей, находящихся здесь, я больше всех провела времени с королем, кто вытащил его из поля боя, практически спасла жизнь, и я единственная, у кого хранятся оба договора.

— У вас много стукачков. В городе образовалась какая-то группировка, первая и основная атака пришлась именно на Владыку. Я не смогла вывести весь яд из его тела.

— Структура яда до сих пор неизвестна? — проговорил он, словно думая вслух.

— Удивительно, как он до сих пор продержался. Но его намерения упорны.

— Покажи мне эти приказы.

— Нет. Они под моим словом и даже ты не в праве касаться их без моего слова или слова короля.

— Ты действительно не так глупа, как кажешься на первый взгляд. — усмехнулся тот, снова посмотрев на сады.

Я промолчала. Конечно, приятно подобное слышать, но и возникло дикое желание вдарить коленом по яйцам, чтобы больше вообще никогда не мог никого насиловать. Но я воздержалась. Я должна сохранять статус и хрупкое мирное сотрудничество, от которого зависит будущее моего народа. Я королева… Кстати, а королева ли я теперь?

— Он намерен немедленно объединять королевства. Это его последняя воля. И я сделаю так, как он говорит, нравится тебе или нет.

Я ещё сильнее нахмурила брови. Кажется ли мне, что он перегибает палку?

— Скоро отправляемся в Сапфировые Горы. Ты и я. Узаконим права на трон. Советую одеться потеплее.

— Я с радостью отправлюсь в свои родные земли. Но знай, никакого наследника у тебя нет, не было и никогда не будет. Права ты узаконишь, но не будешь восседать на моем троне.

— Это мы ещё посмотрим. — усмехнулся дикарь и резко наклонился ко мне, взял двумя пальцами за подбородок, посмотрел в глаза, — И не советую идти против меня.

И, резко повернувшись к выходу, пошёл прочь с той же ухмылкой на лице. Я ещё долго сопровождала его взглядом, ибо злость переполняла меня, выливаясь через края.

Он хочет любой ценой узурпировать трон? При живой-то наследнице? Это война. Личная война, что будет соседствовать с церемонией бракосочетания и с бурными ночами на королевском ложе. Прекрасно.