Последний день Помпеи

Лил серый дождь, что было крайне редко.

Бежала парочка по мокрой мостовой

Из храма Зевса, где на алтарь монетка

Была возложена к курильнице с травой,

Чей запах нежный души услаждал.

Но средь лаванды, розы и фиалок,

И ладана, что тошнотворно сладок,

Дух серный неприкаянно блуждал, —

Как будто ямы выгребные вскрыты

Иль крысы мерзкие, что в ярости убиты,

Захоронения в жару не дождались

И тленом в одночасье все взялись...

Но, словно с тонущего в море корабля,

Те с улиц сами убежали в страхе,

И гады расползлись, и враз умолкли птахи, —

Как будто чем-то напугала их земля...

***

Везувий спал, отягощённый жизнью,

Что по-над ним и около кипела.

И он затёкшее своё расправил тело,

Чтоб с плеч стряхнуть её и раздавить, как слизня!..

Включив свои "реакторы" и "центрифуги",

Мешая с грязью мир людей цветущий,

Бетона твёрже, тяжелей и гуще,

Лахары двинулись на города в округе.

***

Влюблённые спешили в предвкушении

Мгновений счастья под родные своды.

Но тяжкий рок сулил надежд крушение

И жизни лишь минуты, а не годы...

Дождь, оставляя пепел на туниках,

Его подтёки и разводы на щеках,

Прохожих гнал под арку базилики, —

Судьба была уже не в их руках.

И вздрогнули Помпеи раз, другой и третий,

И трещины пошли, как кракелюры,

По афродитам, зевсам и амурам,

И от испуга завизжали дети.

Восстал Везувий грозный и завыл,

Как иерихонская могучая труба,

И пемзой раскалённою накрыл

И виллы, и амбары, и хлеба...

Ад начался библейского размаха, —

Трещала черепица, сыпались дома,

Не оставляя от людей и праха;

В огне сходили лошади с ума.

Тот, кто споткнулся, больше не вставал,

Затоптанный толпой в мгновенье ока.

Смрад лёгкие бегущим прожигал

До мозга и болевого шока.

Потом затишье вдруг и новое гудение.

На улицах и площадях страх и смятение,

И суета, истерика и давка;

То тут, то там разграбленная лавка.

***

А в это время двое, не разнимая рук,

Бежали за толпою к побережью,

Но поняли — не убежать от мук,

Что были, к сожаленью, неизбежны.

И здесь, друг друга от стихии заслоняя,

В глаза Везувию они взглянули гордо.

Пирокластической волной их накрывая,

Он жаждал лишь последнего аккорда...

***

Благоухают олеандрами Помпеи,

Вновь многолюдно, как в базарный день.

А время пишет кровью эпопеи,

Везувий спит, не спит его лишь тень...