Параськины озёра

Параськины озёра

Про Параськины озера на Северах, наверное, слышали все рыбаки, грибники, ягодники и просто любители-туристы, выезжающие на природу. Но даже те, кто никогда и не бывал в этих краях, хоть однажды слышали об удивительных красивых озерах богатых рыбой, прибрежных лесах полных лесными дарами и, конечно же, о бабке Параське, знаменитой хранительнице озер.

Однако, и те, кому довелось побывать на этих озерах и увидеть легендарную бабку Параську и даже услышать, как она ругала всяких разгильдяев, загаживающих озера и прибрежные леса, совершенно не догадывались, что это за удивительная женщина. К сожалению, почти никто и ничего не знает про хранительницу голубых озер, хотя история жизни этой женщины очень даже интересная, и бесконечно грустная.

Рассказал мне Параськину историю мой старинный знакомец Шомесов Виктор Иванович. Рассказал и, наверное, забыл про неё, а я еще очень долго раздумывал, можно-ли сегодня поведать её кому-то вообще. Дело в том, что некоторые детали этой истории в наше время могут вызвать злую усмешку и даже раздражение, и мне бы совсем не хотелось ничем очернять память этой удивительной женщины, унесшей с собой тайну великой любви.

Но, когда я показал рассказ моему другу Виктору Ивановичу Мережко, то он посоветовал мне подарить её читателям, потому что о таких людях должны знать наши современники, наша молодёжь, замотанная суетой виртуальной жизни. Пусть, хотя бы узнают о том, какие страсти бушевали в сердцах людей, еще совсем недавно по историческим меркам. Пусть знают, что были люди, у которых главной ценностью была честь, слово и преданность. Были ценности, которые нельзя измерить ни деньгами, ни властью, и которые сегодня сильно девальвированы.

В двадцатые годы на побережье Ледовитого океана жил Иван Канев, удалой мужик, удачливый промысловик, известный по всему побережью своим охотничьим искусством, твердым словом и добрым сердцем. Пушнины Иван добывал немало, дичь и зверя промышлял с умом и бережливостью, и пользовался всеобщей любовью да уважением. Жил Иван, надо сказать, не бедно: дом срубил высокий светлый, просторный, да и в доме у него всё было, не было только хозяйки. А всем известно, что без хозяйки любой дом сиротой смотрится. Как-то не везло ему по женской части: в парнях не сумел девки подобрать себе под стать, да так и задержался в холостяках до сорока пяти лет.Мужик Иван был здоровый и ладный, вдовицы и молодицы к нему клеились, но никто ему в душу не западал, всё не те попадались, от чего сильно печалилась его уже престарелая мать.

Но послал Бог и ему счастье. Совсем не простое и очень недолгое, но зато немалое, можно сказать огромное. Шел как-то Иван налегке в своё урочище, расположенное на водоразделе трёх рек, и прямо на дороге нашел свою будущую жену. Он часто потом вспоминал, что вообще-то хотел пройти километров на десять восточнее этого места, но, обходя очередной урман, увидел мелькнувшую в кустах черную лису, которую спугнула его собака. Поскольку черная лиса была большой редкостью для этих мест, Иван решил посмотреть, где же у неё тут нора, но лиса петляя, упорно уводила его на запад. Так, идя за лисой, часа через два он услышал, как впереди тявкают лисы, и когда подошел поближе, то увидел, что возле санной колеи под огромной елью кто-то сидит. Черной лисы и след простыл, а вокруг ели тявкают рыжие плутовки.

Пригляделся — вроде старушка какая-то немощная. Иван к ней, она так ослабла, что даже говорить не может, только кашляет. Не стал таёжник долго расспрашивать, что да почему, укутал находку в мягкую шкуру молодого оленя, сладил волокушу и притащил домой. Мать с сестрой только руками всплеснули, да в голос завыли. Повыв немного, скорее для порядку, они быстро сообразили что делать, согрели в баньке, отпарили, и оказалось, что и не старушка это вовсе, а совсем молоденькая девушка, только сильно исхудавшая, да чахоткой измотанная.

Позже найдёнка рассказала, что везли их обозом из Петербурга, и она не помнит, как оказалась на дороге, толи сама выпала, толи оставили помирать на дороге обозники. Тогда из Санкт-Петербурга обозами вывозили всяких князей, графинь и их отпрысков на Севера для перевоспитания. Некоторые обозники, чтобы зря не возиться, сразу же за городским шлагбаумом пускали никому не нужных врагов свергнутого строя в расход, деньги то им, все равно, платили вперед. Тем, кому везло поболее, довозили бедолаг до места назначения, и часто это было чистое поле, а точнее заснеженное болото и трудно сказать, кому повезло больше. Но Марии, так звали девушку, действительно, повезло. Бросили её, или потеряли, но нашел её на санной дороге в тайге, где окрест на сто вёрст, ни души, добрый человек. Нашел и выходил. Если бы Иван не нашел Марию тогда, то лисы и волки за ночь ничего бы от нее не оставили, а, если бы он не стал её выхаживать, то прожила бы она от силы дня три. Мать Ивана с сестрою, отпарив и отогрев Марию, сразу так и сказали — нежилица, вот-вот помрет, и в чем только душа держится: кожа да кости.

Что делать они не знали и положили, что как Бог даст, пусть так и будет. Но Бог, непонятно из каких соображений, дал Марии Ивана, который ничего ждать не захотел, и решил побороться за жизнь несчастной девушки вполне серьезно. Привез из уездного городка доктора, знатного профессора в пенсне, тот долго осматривал и простукивал пальцами больную и, покряхтывая, сказал, что шансов у девушки выжить не больше чем у сосульки летом на солнцепеке, потому что легкие у неё почти полностью сгорели. Помрачнел Иван круче тучи грозовой, выложил доктору серебристых соболей чистой выделки на треть хорошей шубы, и попросил сделать всё, что только возможно. Доктор сильно отказываться от соболей не стал, пообещал навещать больную и выписал рецепт, сообщив, что лекарств этих нет даже в Питере.

Крут и упрям был характером Иван, и с таким раскладом событий, похожим на приговор, не согласился. Нет лекарств, значит, нет, и по совету местного знахаря Шомесова стал лечить Марию народными методами. Вся деревенская детвора каждый день собирала березовые почки и кончики пихтовых веточек, и приносила их в дом Ивана. А таёжник, оставив все свои промысловые дела, каждый день готовил отвары на березовых почках и пихтовых лапках. Поил Марию по очереди то березовым, то пихтовым отваром, после отвара, с интервалом в пять минут, давал по чайной ложке собачьего и медвежьего жира, затем столовую ложку молока с диким мёдом.

Утром и вечером Иван прогревал Марию в парилке, подбрасывая отвары трав на каменку, но так, чтобы пар был сухим и прозрачным, не клубился, а поднимался вверх прямыми струями. Прогрев девушку сухим паром, Иван в парилке обмазывал её горячей кашицей от отваров, нанося утром тонкий слой пихтовой массы спереди, а берёзовой сзади, а вечером наоборот. Потом обертывал в мягкую холстину, заворачивал в тулуп и в таком коконе выносил её на улицу и усаживал в специально сделанное кресло под соснами часа на два. Потом заносил в дом, опять натирал собачим и медвежьим жиром, поил горячим молоком и укладывал в мягких пыжиковых шкурах на печку.

Так, практически без всякого результата, он нянчился с Марией до марта. Мать, жалея сына, только плакала. Иван осунулся, похудел, и мать уже стала беспокоиться, не подхватил ли он чахотку. Вначале этой битвы с судьбой все думали, что Мария скоро помрет, и даже молили, чтобы скорее отмучилась. Доктор, заезжая каждую неделю, только покачивал головой, удивляясь, что девушка еще жива, оставлял какие-то лекарства и, получив две очередные шкурки, уезжал.Весной с пришедшим солнцем девушка пошла на поправку и стала на ноги. Выходил Иван Марьюшку. Все, конечно, были этому рады, правда мать Ивана стала замечать, что чем быстрее поправляется девушка, тем грустнее становился Иван.

В конце марта, когда Мария встала на ноги, она вдруг стала стесняться Ивана, хотя раньше беспомощно принимала все лечебные процедуры и внимательно выслушивала, все что он говорил. Однако, как только силы стали потихоньку возвращаться, она стала стыдиться своей наготы, и Иван, оставив девушку на попечение матери и сестры, со строгими инструкциями как лечить, ушел на промысел. Погода была отличная, удача ему улыбалась, и он быстро наверстал все пропущенные месяцы. И даже наловил в подарок для Марии на побережье серебристого песца.

Домой Иван возвращался почти после месячной охоты со смешенным чувством ожидания чего-то необычного и грустной робости. Это чувство было совсем непривычным для матерого промысловика с одним ножом и рогатиной ходившего на медведя. Оставив большую часть добычи в схране, налегке, с одной упряжкой оленей Иван торопился домой, волнуясь как ребенок.

Выскочив на последнюю прямую, он бежал по замёрзшей реке рядом с упряжкой, тяжело груженой добычей, подгонял уставших оленей, поглядывая на темневший дом на крутом берегу реки. Вдруг ему показалось что на крыльце дома кто-то стоит, хотя было еще совсем раннее утро. На расстоянии боле километра, ошибиться нетрудно, но Иван был уверен, что это Мария. Несмотря на усталость, после долгой охоты и трехдневного перехода, Иван побежал легко с радостным чувством ожидания чуда. Фигурка спустилась к реке и по льду двигалась к нему навстречу, и хотя еще нельзя было различить лица, Иван знал кто это, он крикнул, чтобы она не шла и оставалась на месте, но ветер сносил все звуки.

Олени, поравнявшись с Марией, остановились без всякой команды, собаки легли рядом. Длинные дни и ночи промысла он думал, что скажет при встрече и даже придумал, как ему казалось, очень хорошие слова, но, увидев Марию, бегущую к нему в распахнутом полушубке, качающуюся от ветра и улыбающуюся, таежный волк оробел как ребенок. Шаги его становились все медленнее, ноги наливались свинцовой тяжестью и, не доходя метров десять, Иван остановился, не в силах сделать больше ни одного шага. Мария тоже остановилась, вспыхнула румянцем и, протянув тонкие руки, медленно, пошатываясь, пошла ему навстречу. Для Марии этот лёгкий бег в пятьсот метров был самым длинным после выздоровления, и как только она коснулась его рук, ноги у неё подкосились.

Занёс её Иван в дом как маленького ребёнка, прижавшуюся и плачущую и, не опуская на пол, попросил у матери благословения.

Историю эту можно было бы тут и закончить, сказав, что прожили они долгую и счастливую жизнь. Но вот только сама история на этом не закончилась. Иван с Марией поженились и жили тихо и счастливо. Соседи завидовали Ивану и радовались его счастью, такое бывает разве что в сказках.

Незаметно пролетели пять лет. Казалось, ничего не сможет омрачить их счастья, но только Марьюшка стала всё чаще печалиться, а когда Иван спрашивал, чего это она грустит, отвечала, что хочет родить Ивану ребеночка. Врач, заглядывавший в деревню уже по привычке, категорически заявил, что рожать ей нельзя. Легкие каким-то чудом и зарубцевались и чахотка закрылась, но родов она не выдержит.

Однако Мария молилась, чтобы послал им Господь девочку, и вскоре забеременела. Иван отговаривал её, объяснял, что доктор не советует этого делать, что она не сможет даже выносить ребеночка, но Мария ничего и слушать не хотела. С Иваном она и ранее была всегда мила и ласкова, но когда стала носить ребёнка, то просто расцвела и излучала тепло и ласку. Иван чувствовал это душевное тепло, радовался и тревожился. У него появлялось чувство, будто она прощается с ним.

Весной Мария родила Ивану девочку, хорошую да пригожую и за два дня сгорела как свечка. Несмотря на протесты врача, она еще три раза покормила дочку грудью и попросила назвать Прасковьей в честь своей бабушки Прасковьи Гавриловны Лопухиной. Перед уходом она поцеловала доченьку в щечку, улыбнулась Ивану, слабо сжала его руку и закрыла глаза.

Так трех дней отроду крошечная Прасковья Канева осталась без матери. Однако, теплом её не обошла судьба и росла доченька Ивана и Марии, не ведая никаких забот. Была всеобщей любимицей, не только дома, но и во всём селении. Сам Иван называл доченьку Праночкой, любил пуще всей своей жизни, и баловал неслыханно. Да и бабушка с тёткой не отставали, не разрешали ей делать никакой работы, кроме вышивания, хотя сама Праночка всегда старалась им помочь. Ласковая и пригожая девочка с белыми, как лён волосами, заплетенными в аккуратные косички, и синими как небо перед закатом солнца глазами была просто ангелом.

Но быстро летит время, подросла и Праночка, радуя отца и родных, закончила школу круглой отличницей. Красота её неимоверная притягивала парней со всей округи и стали свататься к ней женихи со всего Севера. Но Праночка, ни на кого не обращала внимания.

И вот однажды увидел Праночку молодой и статный охотник Василий Изьюров, и потерял покой и сон. Сказать, что Праночка ответила ему взаимностью можно разве что с великой натяжкой. Так улыбнулась ему разочек, когда он проходил мимо её дома. Василёк эту улыбку принял как одобрение и твёрдо решил покорить сердце гордой красавицы.

Однако не простое это оказалось дело, не знал Василий как к ней подойти. Пробовал поднести ей на масленицу меха дорогие, а она со смехом отвергла подарок, мол, меха у моего папеньки куда лучше. И то, правда, Иван лучший промысловик на побережье. Решил в боях кулачных удаль показать, так она пуще смеётся, мол, готовится Василёк жену колотить?

Совсем извёлся Василий. Тем, кто только на Праночку посмотрит, таких калачёй отвешивал, что мало никому не казалось, а она только смеётся.Надоумил его кто-то сходить к старику Шомесу, он из рода шаманов, и сам шаманит, может, что и подскажет. Долго думал старик, ничего придумать не смог и рассказал, что там с той стороны Северного моря в горах есть пещеры, где растет горный золотисто-розовый хрусталь.

Есть поверье, что если молодой парень успеет обернуться туда и обратно за одну ночь, и принесет для своей любимой этот кристалл, то полюбит избранница его на веки. Но идти туда надо только с чистым сердцем, человек с нечистыми помыслами не пройдет, погибнет. Идти надо только одному и брать с собой можно всего одну упряжку из шести собак, а еды не более собственного веса. А главное вернуться герой должен до первого луча солнца и вручить кристалл своей любимой.

Не стал Василий даже думать о трудностях такой прогулки, а сразу же начал готовиться в дорогу, и как только пришла полярная ночь, отправился за заветным камнем на Аляску. Перед самым уходом заскочил к Праночке, сказал, что сбегает за приворотным камнем. Побледнела красавица, ни кровинки в лице, и говорит что, мол, это за глупости такие.

В селении все знали, куда ушел Василий, хотя чужим говорили, что промыслует охотник на побережье. Многие жалели парня, думая, что сгинул молодой охотник, шутка ли такая прогулка. Но Василий вернулся, успел в положенный срок и сразу пришел к дому Каневых. Утром, когда Иван вышел на крыльцо и увидел Василия, то ничего не говоря, позвал Праночку. Протянул Василий Праночке горный желто-розовый кристалл, взяла она его в руки и улыбнулась. С тех пор стали они неразлучны и всё, как и положено, к свадьбе шло. Полюбила Праночка молодого охотника за его мужество, за удаль молодецкую, за сердце честное, а может быть, и вправду камень этот волшебный был.

Но ворвалась в их жизнь, как и миллионов других людей великая война, и ушел Васенька, как и все на фронт. Всего-то и успели они один раз поцеловаться, перед крыльцом её дома, после того как показал Василий Праночке свои голубые озёра. Уходя на фронт, спросил Василий, будет ли его ждать его любимая? И ответила Праночка, что дождётся его, сколько бы не прошло времени.

Воевал Василий снайпером и не было ему равных на всем финском фронте. Много он крови попортил фашистам и их приспешникам. Занесли его фашисты в черный список, награду большую обещали тому, кто его убьёт. Фашистские снайпера открыли на него настоящую охоту. Так и сгинул Василий в неравном бою. Еще не пришла похоронка, когда взяла Праночка снаряжение Васеньки, жениха своего, и стала жить на озерах, где он рыбу ловил да дичь добывал. Родственники рассказали ей, что пришла похоронка, что погиб её Васенька, но никого не слушала Праночка и ждала своего любимого.

Иван помогал дочери до самого последнего своего дня, уговаривал её домой вернуться, но крут был характер у его доченьки, не хуже папенькиного.Сначала многие приходили к ней на озёра, кто проведать, кто домой позвать. Шли годы разные, неровные, и только лёгких среди них небыло. Сколько народу сваталось к лесной красавице, да бестолку(без толку). Неумолимое время брало свое, исчезли из её жизни старые знакомые, одни ушли в мир иной, другие растерялись в лабиринтах жизни.

Состарилась и хранительница озер. Со временем, как-то незаметно стали её кликать бабкой Параськой, и вскоре все к этому имени привыкли, да и поправить уже было некому. Однако в душе хранительницы озёр сохранился великий огонь, который хранил её от всяких напастей.

Однажды, осенью Виктор Иванович рыбачил на озере и, проплывая на лодке мимо её избушки, увидел, что сидит она на своём маленьком причале и смотрит в озеро. Крикнул как всегда приветствие, а она не ответила. Подплыв ближе, увидел, что сидит Параська на лавочке и смотрит в озеро неподвижными синими-синими глазами и улыбается, а в руках её золотисто-розовый кристалл сверкает.

Похоронили её рядом с избой на берегу озера, а кристалл Виктор Иванович в озеро кинул.

Рассказывают, что теперь ночью на озере откуда-то со дна идет по утрам золотистый свет.

Но это уже совсем другая история.