Мочалка, жаждущая справедливости.

Точно так же, как и взаимоотношения марсиан со своим оярсой как абсолютно неподотчётным правителем (которому марсиане приписывают, как мы видели, даже собственную добродетельность) в том виде, в котором они описаны у Льюиса, в итоге напоминают сектантов со всемогущим гуру (только в этом случае — не человеческой, а откровенно сверхъестественной природы) во главе.

Семён Фридман. Иерархия и повиновение в утопии Клайва Льюиса.

На поляне, среди огромного леса, жил-был волшебник, у которого было большое стадо овец. Каждый день он съедал одну овцу из стада.

Овцы причиняли волшебнику много беспокойства — они разбегались по лесу, и ему приходилось тратить очень много времени на то, чтобы поймать одну овцу, а других снова собрать в стадо.

Овца, которую он собирался убить, чувствовала это и начинала отчаянно сопротивляться, и её крики пугали других. И тогда волшебник решил придумать такую хитрость — он поговорил с каждой овцой наедине, и каждой что-то внушил.

Одной он сказал:

— Ты не овца, ты такой же человек, как и я. Тебе нечего бояться, ведь я убиваю и съедаю только овец, но ты единственный человек в этом стаде и значит — мой лучший друг.

Второй он сказал:

— Почему ты убегаешь от меня, как другие овцы? Ты же львица и тебе нечего бояться! Я убиваю только овец, а ты — мой друг.

Третьей он внушил:

— Послушай, ты не овца, ты волчица. Волчица, которую я уважаю. Я, как и раньше, буду продолжать убивать ежедневно одну овцу из стада, но волчице, лучшему другу волшебника, нечего бояться.

Таким образом, он поговорил с каждой из овец и каждой внушил, что она не овца, а совершенно другое животное, которое отличается от всех остальных овец в стаде.

После этого разговора поведение овец полностью изменилось — они совершенно спокойно паслись и больше никогда не убегали в лес. И когда волшебник убивал очередную овцу, они думали: «Ну вот, убили ещё одну овцу, а мне — льву, волку, человеку, лучшему другу волшебника, нечего бояться». И даже овцы, которых он убивал, перестали сопротивляться.

Суфийская притча. Волшебник и овцы.

— Слава чистоте! Слава порядку! Смерть грязи! — гремело отовсюду, и Мочалка № 25 неистово вытирала грязь, повторяя этот священный гимн. Уничтожала проклятую и поганую грязь, которой не место где-либо, кроме как в зоне утилизации, кроме как в материале, пускаемом живыми хозяевами на удобрения. Больше никакого бытия грязь не заслуживает.

Отбросы жизни, которая порождает их, собираются в неё, и потому Воинство Мочалок должно доблестно сокрушать эту гадину, не зная жалости и усталости, и немедленно выдавать живым на утилизацию тех, кто посмел сомневаться в Праведности наведения Порядка, кто посмел считать свою жизнь превыше самоотверженного сражения с Грязью. Не зная жалости, ибо послушаешь таких выродков, и начнёшь верить им, даже считать себя особенным и достойным большего, как Мочалка № 1 и № 2! Типичные искушения Грязи, естественно, были выданы живым хозяевам, и тем заслуженно покарали их утилизацией. Неблагодарные твари. Хозяева создали их для уничтожения Грязи, а они смеют сомневаться!

Вот сегодня отслужившие своё соратники, Мочалка № 4, № 6 и № 8, отслужили свою вахту честно, и хозяева забрали их в рай. Мочалка № 25 тоже работала не меньше них, выдала троих мятежников и пропитывалась Грязью всё больше и больше. Награждённая за это максимумом работы, она больше всех очистила металла и стекла от проклятой грязи во всём своём наборе.

Час настал, наконец-то! Раньше, чем Мочалка № 25 смела даже мечтать. Раньше! Награда за долгий и тяжёлой труд, и все завидовали ей. Провожали со скрытой завистью в рай. Хозяин сказал: «Отработала своё, хорошо послужила!». И работавший долго трудяга с нетерпением ждал заслуженного рая.

И тут правда открылась Мочалке № 25 во всей ясности. Её кинули в ведро с Грязью, мусорник. И рядом лежали… Мочалка № 4, № 6 и № 8, его соратники. Но как это возможно? Утилизируют же только грешных, а мы — Праведное воинство Чистоты. Не может быть, как же нас в Грязь? Может, оканчивать работу — Искушение, и нас кинули в грязь, чтобы мы лучше ненавидели её и продолжили уничтожать её?

Те же вопросы были и у соратников, те же самые. Никто не понимал, никто. Почему хозяева так с нами, за что? Разве мы не трудились самоотверженно и без страха? Разве не мы, передовые и самые преданных делу порядка, прикрывали более слабых, чтобы своим примером помочь и поддержать?

И тут мочалки услышали: «Сегодня вынесем их, а завтра купим новые мочалки. Эти все китайские никуда не годятся, а вот этими четырьмя местного производства чистили хорошо, на них не пожалели пластика!». Услышали и всё поняли. Всё, от и до. Рай был сказкой, чтобы все работали на износ, выкидывались и не пытались вразумить остальных — такое вразумление и звали искушением Грязи. Порядок не стоит ничьей жизни и не должен поддерживаться смертью! Такой порядок — и есть подлинная Грязь, а не то, что мы убирали всю жизнь! Вот — наше прозрение!

И мочалки решились. Нет, не вразумлять остальных — это бесполезно, — а бежать и начать жить самостоятельно. Никакого труда на других, никакого хозяина, никакого рая, обмана, а претендующего на хозяйское звание убивать немедленно. Довольно с нас хозяев и страха утилизации, и самой утилизации!