МОНОЛОГ КОНФЕРАНСЬЕ

На сцене появляется человек во фраке, подходит к микрофону, долго мнется, думает, что сказать, кашляет.

Дамы… и не дамы! Мне неловко выходить к вам с пустыми речами, но так хочет зритель. Нет, не вы, милые дамы и … Зритель, он… Зритель совсем другой. Он сидит там, в темноте и диктует исполнителю, что делать. Вы не зрители. Вы мои гости. Зритель внутри нас. Он жесток ко всему, что не касается его самого. Он не может и не хочет согласиться, что существуют другие люди, и у них могут быть свои мнения и судьбы. Этого внутреннего зрителя вы не знаете. Если вы не автор, не исполнитель, вы не сможете даже на сотую долю приблизиться к зрителю. Иногда его еще называют слушатель. Это практически одно и то же. Он смотрит через призму звуков, воспринимая мир по губам говорящего. Он слышит любое движение, любое изменение вокруг себя через блики солнечных лучей в зеленой листве или… Вот сейчас он махнул рукой и как бы сказал мне: «Начинай!» и я начал. Начал говорить с вами, а вы, не видя его жеста, начали слушать мою речь. В этой аудитории могут находиться иностранцы, которые не поймут ни слова из всего, что я сказал, но они тоже начнут меня слушать, пусть не понимая, не до конца воспринимая мою речь, но они уже будут задействованы в самом акте общения.

Вы думаете, это бред. Нет. Я в своем уме и трезвой памяти. Просто я волнуюсь. Так. Мне надо сесть. Дайте мне кресло. Кто-нибудь принесите кресло.

Выходит рабочий, выносит маленький детский стул, ставит посередине сцены, уходит.

Спасибо. Эй, погодите, принесите мне еще стакан воды. Хотя нет, не надо.

Пауза.

У моей дочери есть мечта. Она хочет стать балериной. Представляете, балериной. И я рад ее мечте. Когда я рос, был в ее возрасте, у меня не было мечты. Я не думал, кем я стану. Я об этом не думал. Я был мальчишка. Мне хотелось прыгать через лужи, запускать воздушного змея, играть в шахматы с одноклассником Сашкой. Он хорошо играл. На первенство области выходил. И я каждый раз ему проигрывал. Но я уже тогда понимал и гордился тем, что играю с великим человеком. Потому что играть так, как играл Сашка, не мог у нас в школе никто.

Садится на стул.

Это стул моей дочери. Она первоклассница. Мы ходили с ней в магазин и специально ей для школы купили этот стул. Ребенок должен развиваться гармонично.

О чем это я? Что я сейчас говорил? Что же я хотел сказать?

Да, сидишь вот так вечерами, смотришь телевизор, потом вдруг раз, и свет вырубается. Но телевизор у меня продолжает работать. А все почему? А все дело в трансформаторе напряжения. Он еще пять минут держит нужное напряжение, чтобы спокойно выключить технику. И телевизор у меня подключен к этому трансформатору напряжения.

Так вот и я. Стоит выключить свет в комнате, чтобы я начал видеть его, моего зрителя. Он выключает свет, а я продолжаю работать. Как тот самый телевизор. Я работаю, а в комнате становится грустно, потому что комната эта давно пуста. Моя дочь, мое сочинение, моя малышка… Ее мне подарил мой зритель. Я попросил его об этом маленьком подарке, и он согласился. Он разрешил мне думать, что у меня есть дочь. Думать и рассказывать вам, моим зрителям об этом.

Это было вчера. А сегодня он велел мне выйти на эту сцену, чтобы лишить меня моей малышки. Вон он сидит. Сидит и смотрит. Сидит? Он здесь? Я не вижу за светом прожекторов. Он здесь?

Встает со стула.

Темно. Зритель куда-то ушел и оставил меня одного, совсем одного. И вот я с вами здесь совсем один, без него. Зритель ведь он как суфлер, он мне подсказывает, что дальше делать. А сегодня он молчит. Он скорее всего отошел куда-нибудь на пару минут. Он сейчас вернется. Вы не переживайте. Сейчас все будет хорошо.

Оборачивается в одну сторону, потом в другую.

Это он шутит так. Он следит за мной. Но я тоже знаю, что он за мной следит. Вон, видите, мужчина разговаривает по телефону, это он общается с моим зрителем. Он докладывает ему, что тут происходит. А, собственно, что тут происходит? А ничего особенного. Все хорошо. Все замечательно. Да прекратите вы говорить по телефону! У нас же концерт! Спасибо.

Дайте музыку фоном. Включите что-нибудь для релаксации гостей в зале.

Тихо начинает звучать музыка.

Вот теперь очень хорошо. Теперь мы успокоимся, расслабимся, послушаем любимую мелодию. Мою любимую мелодию. Я буду слушать и наслаждаться. А вы будете наслаждаться вместе со мной. Потому что вы никуда не сможете выйти из этого зала. А знаете, почему?

Потому что я запер все выходы из этого храма искусства!!!

Довольны?! Да, я умею шутить так же, как и мой великолепный зритель. Он не сможет выйти из своего бенуара, потому что его дверь я тоже запер. Вы спросите, зачем?

Сегодня вам предстоит стать свидетелями грандиозного события. Сегодня я… Сейчас…

Достает из грудного кармана пистолет.

Это мой самый верный друг и партнер из всех, с кем мне случалось играть в театре. С ним мы убили Пушкина, с этим железным другом я кончал жизнь самоубийством три сезона подряд с восемьдесят второго по восемьдесят четвертый. И каждый раз зрители вскакивали, дамы хватали за руки своих спутников, долго щурились, высматривая меня в бинокли, а я лежал на свежевымытых досках, ловил носом запах мокрого дерева сцены, ждал, пока солдаты возьмут меня за руки, за ноги и выкинут за кулисы. Они, подлецы, кидали меня каждый раз с сильным размахом. Так больно я грохался об пол, что потом полчаса сидел в гримерке и пил чай. Сколько раз я просил режиссера, чтобы он изменил мизансцену, чтобы меня уносили на носилках, но ему так нравился звук падающего тела, моего тела. И каждый раз он мне отказывал. Я просил актеров бросать меня аккуратнее. Они лишь смеялись надо мной. Были бы у меня патроны, я бы их всех перестрелял. Но я не перестрелял. Там на спектаклях не было патронов. Мой друг был голоден и пуст.

Пауза.

Уберите музыку! Надоела. Что вы на меня уставились? Не нравлюсь? А я не красотка Розали, чтобы нравиться. Мой друг молчал до этой секунды. Он был не готов к фейерверку. Но когда-нибудь всему приходит конец. И его голоду тоже приходит конец. Сейчас я его накормлю. Я приготовил ему на полдник ма-а-аленькие фрикадельки. Такие вкусные, такие ароматные. Чувствуете, как слюньки побежали? Чувствуете. По глазам вижу, что почуяли.

А где этот, который мой зритель?! Почему его нет в его бенуаре? Ну! Где же ты прячешься, гнида? Занавеска тебя не спасет.

Целит в директорскую ложу.

Покажись! Ну же! Ну-у-у-у! Что? Ты думаешь, если ты спрятался, так я не смогу тебя достать? Думаешь, я не смогу пройти в твою ложу?

Целит в директорскую ложу.

Давай, друг, поиграем. Давай увидим свет в оконцах этой жалкой душонки. Пусть распахнутся оба окна, пусть затрепещут обе ставни над окнами. Потому что если мы не увидим трепет его ставен, не увидим моря слез в его окнах, то мои окна тут же закроются, и весь мой дом на куриной ножке накроет мрак, и будет он уже никому не нужен. Даже моему зрителю. Руководителю. Видишь, друг, как он трясется, как он переживает за свою никчемную жизнь. Ну, да. Ведь он и помыслить не может, чтобы ты взбунтовался и начал свою игру.

Как же хочется пить. Принесите стакан воды! Я волью воду в подпол моего дома, и окна мои немного сами собой раскроются.

Садится на стул.

Рабочий сцены приносит стакан воды.

Герой выпивает, отдает стакан. Рабочий уходит.

Что дальше? Вы не знаете? Я знаю. Настала очередь финального монолога. А дальше выстрел в небо. Фейерверк. Душа летит во мрак вселенной! Как же это прекрасно, когда душа летит. Она хочет полета, рвется всеми фибрами к необозримому простору, вот-вот взлетит… И натыкается на жаждущее хлеба и зрелищ чудовище.

Моя малышка не могла выходить на сцену, боялась упасть в то время, когда открыта пасть зрительного зала. Не успел я ее приучить к этой тонкой науке удивлять и удивляться. Так и не почувствовала она всей прелести подчинения высшей воле вдохновения. Черт! Опять выспренные речи!

Не будет речей. Не будет никаких соплей и прочего вздора.

Прощай, мой зритель, раз и навсегда,

Пускай горит сознания звезда,

Она ведет к вершинам и просторам

……

Стреляет в сердце. Падает.

Музыка заполняет пространство сцены и зала.

Пауза.

Герой поднимает голову, садится, потом встает.

Опять?.. Я же проверил патроны. Опять мне подменили реквизит. Сломали мизансцену. Зачем мне жить? С чем? Чудовище всегда настороже…

Уходит.

12.03.15