Однажды погожим июньским днём к Павлу вбежала в его мастерскую взволнованная Варвара. «Павел, он её сейчас убьёт! Выйди, помоги, а то все бояться» – обратилась к нему Варвара. «Кто кого убьёт? Ты толком скажи, что случилось?» – встревоженно спросил Павел, положив рубанок на верстак. «Сосед Борька Емельянов с фронта вернулся. Они уже неделю не просыхают с Санькой Карягиным. Тот по пьянке возьми, да и ляпни про то, что его жена Ленка с белогвардейцами подгуливала, когда они у неё на постое были. Борька и озверел. Оно, конечно, может и было что, так ведь баба осталась с тремя маленькими ребятишками, а с жёнами красноармейцев ваши не больно–то церемонились. Выживала баба с детьми, как могла, так что теперь? Борька избил её, и убить грозиться, а с него станет. Народ его боится. Он здоровенный, как медведь, да ещё топор схватил» – встревоженно пояснила Варвара.
Павел мгновенно выскочил из мастерской и побежал к дому Емельяновых, где уже собирался испуганный народ. А опасаться было чего. Борис Емельянов был здоровенный, под два метра ростом, тридцатилетний уральский мужик пудов на восемь весом. Ещё до войны, работая на заводе, он частенько «закладывал» и по пьянке на спор гнул перед удивлёнными собутыльниками лошадиные подковы и различные железяки: прутья, скобы и штыри. А зимой, будучи навеселе, он любил часами париться в бане, после чего выходил на лютый мороз босиком в одних трусах и шёл купаться в прорубь на пруду, где бабы полоскали бельё.
Однажды зимой его соседка Нина Козлова пошла под вечер с корзиной на пруд, прополоскать бельё. На улице уже начинало смеркаться. Ничего не подозревая, Нина подошла к проруби, защищённой со всех сторон от ветров срубленными ёлками, воткнутыми в снег. Корзинку с мокрым и постиранным бельём, которое она намеревалась прополоскать, Нина несла на руках. Тут вдруг из проруби, прямо перед ней вынырнула с диким хохотом, красная от мороза, рожа Борьки Емельянова. Бабе почудилось, что это водяной, и она бросила корзину с бельём прямо в вынырнувшую рожу Борьки. Перепуганная до полусмерти Нина, не помня себя, рванула домой, всполошив окрестности душераздирающими криками: «Водяной!».
А Борька спокойно вылез из проруби, смачно сматерился и возмущённо проводил убегающую в диком испуге соседку, словами: «Надо же, зараза какая, ещё корзинками бросается в порядошных людей. Совсем страх потеряли, стервы!». Затем он снял с себя трусы, не торопясь отжал их, снова надел на себя и, как ни в чём не бывало, пошёл домой босиком по укатанному санками снегу на тропе, ведущей к проруби. Нина Козлова с тех пор начала заикаться, в особенности при начале разговора.
Павел, войдя во двор Емельяновых, увидел трагическую картину. Борька с топором в руках поставил посреди двора берёзовый чурбан и, указывая на него жене свободной рукой, истошно орал пьяным голосом на всю улицу: «Клади свою бесстыжую голову на плаху, изменьшица! Я сейчас тебя буду казнить по законам военного времени. Приговор мною будет приведён в исполнение, и обжалованию не подлежит!».
Увидев вошедшего во двор Павла, Елена бросилась к нему с
отчаянным криком: «Павел, помоги, ради бога! Убьёт он меня, на кого дети малые останутся? Ведь сиротами будут расти! Помоги Паша, я Христом богом тебя прошу!». Павел, прикрыв собою рыдающую соседку, пытался было успокоить разбушевавшегося Бориса: «Борька, не дури! Убьёшь жену – сядешь. На кого ребятишки останутся?». «А! И ты здесь, ваше высокоблагородие. Уходи с дороги, сволочь белогвардейская! Мало мы вас на Перекопе давили? Живучие, гады!» – кричал Борька, а затем ринулся на Павла с топором.
Павел увернулся от удара его топора и схватил оглоблю, стоявшую у ворот. Борька снова замахнулся на него топором, но получил оглоблей удар прямо в лоб. От неожиданности он рухнул на колени и выпустил топор из рук. Павел завершил схватку, сокрушив Бориса кулаком в челюсть, после чего тот потерял сознание и повалился на дощатый пол двора. В этот момент подбежали соседские мужики и на всякий случай связали Бориса, пока он не пришёл в сознание.
Оправившись от испуга, Елена Емельянова внезапно с кулаками яростно набросилась на Павла. «За что ты его так уходил, зверюга белогвардейская? Ведь взял, искалечил мужика ни за што, ни про што. Привыкли невинных людей мучить и убивать, добрались и до моего Борюшки, черти окаянные. Мало я от вас натерпелась горюшка, так ещё за моего мужика взялись» – причитала она, с ненавистью глядя на Павла. Павел, поняв, что наград и слов благодарности от спасённой соседки не предвидится, пошёл к себе домой, предоставив право супругам Емельяновым между собою разбираться самостоятельно.
«Вот уж, воистину, птицу видать по помёту! Что ты городишь, дура? Пашка тебя нэнче, можно сказать, от верной погибели спас, а ты его тут по всякому поносишь перед людями» – уходя, услышал Павел за спиной возмущённые голоса соседей, пытавшихся пристыдить Елену, спасённую от суровой казни. Иван Голованов, наблюдавший всю картину происшествия от начала и до конца, с раздражением смачно сплюнул на землю. «Эх, Лена, Лена! Что голова – что полено! Видать Борька не зря тебе башку хотел отхватить. От неё у тебя одна беда, да и только» – сказал он с возмущением и, махнув рукой, пошёл догонять Павла.
С тех пор Елена Емельянова смертельно обиделась на Павла и ещё долго не разговаривала с ним и с Варварой. Она искренне считала, что Павел слишком жестоко обошёлся с её мужем, проявив свою бесчеловечную белогвардейскую сущность. «Прости ты меня, Пашка. Это я по своей бабьей дури тебя было под Борькин топор подставила, да ещё и виноватой оказалась вместе с тобой. Вот теперь делай после этого добро людям!» – посетовала Павлу Варвара после благополучного окончания всей этой истории.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.