Поздние катанья

«Медвежьим углом» назвал свою загородную усадьбу, расположенную на берегу Аргушского водохранилища, ее хозяин, и та полностью оправдывала название. От ближайшего жилья, деревни Мамышевки, ехать минимум полчаса, дорог приличных в этой глуши отродясь не наблюдалось, и добираться сюда приходилось либо на тракторе, либо на джипах. Или же на УАЗике с цепями на колесах, на каком вчера приехал Кузьмич. А в распутицу и вовсе никак.

Правда, недалеко находилась заимка, где круглогодично проживал лесник дядя Паша с тремя добродушными собаками. Кузьмич намеревался заскочить к нему в гости, но позже, не сейчас. Во-первых, внезапно пошел снег, и, кажется, собирался идти довольно долго, судя по тому, что температура воздуха упала и подниматься в ближайшие два дня не собиралась. А во-вторых, Кузьмичу кровь из носу надо закончить приготовления к приезду гостей. Хотя, и не гости это были вовсе. Какая-то ненормальная компания «интеллигентных и воспитанных людей», как сообщила заказчица, уговорила хозяина сдать «Медвежий угол» на три дня для проведения семейного торжества. Компания должна прибыть сегодня, и дел у Кузьмича, занимавшегося расконсервацией усадьбы, оказалось немало.

Он уже прогрел дом, понавесил кругом иллюминацию, нарядил одну из елочек, растопил камин, вымыл полы, перетряхнул постели и вынес барахло из гостевого домика, где ночевал сам и намеревался поселить кухарку. А теперь колол дрова, посматривая изредка на ворота — не покажутся ли гости.

Гости показались.

Точнее, сперва послышалось фырчание мотора, а потом в ворота требовательно постучали. Кузьмич разогнулся, да так с топором и отправился открывать.

За воротами стояли старенькая «Нива» странного охристого цвета и невысокий парнишка в мешковатом горнолыжном костюме, черном с синими полосами. Светоотражающие, понял Кузьмич и усмехнулся — наверное, чтобы родители не потеряли. Парнишка неодобрительно зыркнул из-под натянутой на брови вязаной шапки, втянул голову в плечи и спросил тонким голоском:

— Можно Кузьмича увидеть?

— Я за него, — ответил Кузьмич, оглядывая парнишку с ног до головы.

Сфера. Розовая, почти ровная, почти идеальная сфера. Если точнее — эллипсоид.

Но почему розовая-то? Мальчик же. Должна быть голубая.

— Что значит — за него? — парень, похоже, растерялся. — Это ведь «Медвежий угол»? Мы правильно приехали? Или не туда свернули?

— Есть сомнения? — весело спросил Кузьмич.

— Да вроде нет, — неуверенно ответил его собеседник. — Мы по навигатору ехали.

— Значит, все правильно.

— Тогда где Кузьмич? Хозяин говорил, он нас встретит, все покажет, поселит…

— Да я Кузьмич, я, — устало сказал Кузьмич, которого начала раздражать непонятливость прибывшего.

— Вы? — изумился парнишка. — Какой же вы Кузьмич?

— Натуральный.

— Но… А разве…

Он не договорил, смешавшись, и Кузьмич понял. Кажется, парень ожидал увидеть древнего старца, что живет в этой глуши испокон века, а встретил молодого еще мужика, широкоплечего, коренастого, с веселым добродушным лицом, которое, правда, портил глубокий шрам во всю левую щеку. От подозрительного взгляда парня шрам зачесался. Кузьмич, перехватив топор в левую руку, правой поскреб щеку с трехдневной щетиной.

— Как видишь, я не леший и не старпер. Извини, что не оправдал надежд. Заезжать-то будете?

— Будем. Или… может, не стоит?

— Как пожелаете, — великодушно разрешил Кузьмич.

Парень недоверчиво оглядел Кузьмича — старенькую телогрейку, брезентовые штаны, заправленные в валенки сорок последнего размера, перевел взгляд на черные лохмы, припорошенные снегом — Кузьмич отродясь не носил шапок, а в лютые морозы разве что капюшон накидывал — и сдался:

— Мы еду привезли. Сейчас разгрузимся, и я за остальными поеду.

— А, так ты не один, — догадался Кузьмич, разглядев на переднем сиденье «Нивы» пассажира. Точнее, пассажирку.

Парень как-то странно посмотрел на Кузьмича. Сказал:

— Со мной приехала Инна. Повариха. Пока я сгоняю за остальными, она начнет готовить.

— Заметано, — согласился Кузьмич и, прислонив топор к воротам, поспешил вызволять Инну из чрева советского джипа.

Повариха произвела на него несколько странное впечатление. Монашенка, что ли? В черном платке, в черной же куртке и в черной юбке до пят, она смотрела пристально и недружелюбно.

Была в ней и еще одна странность. Кузьмич ясно видел перед собой двумерную фигуру. Не пространственное объемное тело, как у большинства людей, а именно фигуру, лежащую в плоскости, что встречалось довольно редко, особенно у взрослых. Фигура была черна — в тон одежды кухарки, а также кривовата и угловата. Словно школьник средних классов тренировался рисовать кособокую звезду со множеством неровных и разновеликих лучей.

— А ты за рулем, что ли, ехал? — спросил Кузьмич парнишку, протягивая руку Инне.

Та на руку не обратила внимания, выбралась сама и выволокла из машины две здоровенные сумки. Кузьмич попытался их отобрать, но женщина лишь ворчливо заявила, мол, сама дотащит, и пусть он лучше заберет те, что сзади.

— Ну и ехал, — с вызовом ответил парень. — Нельзя разве?

— Да нет, можно. Я просто не знал, что права теперь с пятнадцати лет дают. И как тебя мамка-то одного отпускает?

Кузьмич с удовлетворением отметил: парнишка покраснел и насупился. Инна зыркнула на мужчину с неодобрением. Сказала ворчливо:

— Ну, ты чего? Взрослый же мужик. Чего девку-то смущаешь?

— Девку?

Кузьмич пригляделся к «парнишке» и с изумлением понял, что это и вправду девушка. Без косметики, да в мужском наряде она очень походила на парня. Срамота, подумал Кузьмич. Куда я гожусь, если такие промахи делаю? Никуда не гожусь. Зато теперь стал понятен колер сферы.

— Ну, извини, ошибся, — развел он руками. — Бывает.

Девчонка покраснела еще гуще. Экая нежная розочка, видать, и впрямь «интеллигенция» в гости пожаловала, усмехнулся про себя Кузьмич и полез за остальной провизией.

Провизии оказалось столько, что хватило бы прокормить роту солдат в течение месяца.

Улучив момент, когда Инна не слышит, девушка, которую звали Евой, тронула Кузьмича за рукав телогрейки и тихо спросила:

— Скажите… Сегодня больше никто не приезжал?

— Нет, — честно ответил Кузьмич. — Вы первые.

— И не приходил?

— И не прилетал тоже, — сказал Кузьмич, не особо вдаваясь в смысл вопроса.

Кто в здравом уме мог сюда прийти? И как? Разве что дядя Паша на лыжах. Но Ева наверняка имела в виду не его.

Примерно через полчаса, когда всё выгрузили и охристая «Нива» с натужным кряхтением и постанываниями отбыла, Кузьмич повел Инну знакомиться с ее хозяйством.

— Кухня, уж не обессудьте, у нас в подвале, — извиняющимся тоном пробасил он.

— В подвале? — Инна даже остановилась, изумленная. — Это кто ж такое удумал?

— Планировщики, чтоб их, — объяснил Кузьмич. — Такая вот блажь на первого хозяина накатила. Чтоб в комнатах ни дыма, ни чада не было.

— А как готовую еду таскать? Я не стану, — заупрямилась кухарка. — Я только готовить подряжалась.

— Нет, с этим все нормалек, — успокоил Инну Кузьмич. — Есть продуктовый лифт. Из кухни прямо в гостиную. Так что таскать ничего не придется. Ну, все, давай, пошли.

Они перенесли снедь в подвал и с трудом растолкали ее по шкафам и холодильникам — их в кухне было аж три да плюс два морозильника.

— Может, на дворе что-то оставить? — спросила Инна, глядя, как Кузьмич вытаскивает из морозильника трех огромных рыбин. — Холодно ведь. Авось, не протухнет мясо-то.

— Протухнуть не протухнет, а вот пропасть может, — сказал Кузьмич. — Тут зверье по ночам шастает.

Инна поежилась и не стала спрашивать, что за зверье. Кузьмич про себя усмехнулся. Вообще-то он имел в виду зайчишек, что кору с деревьев обгладывают, да изредка промелькивающих под окнами лисичек. Ни волки, ни медведи ему пока не встречались.

— А рыбу я сейчас закопчу, — пояснил мужчина. — Это жерех, он тут у нас водится в огромных количествах. Копченый — пальчики оближешь. Любит ваша хозяйка копченую рыбку, а?

— Почем я знаю, — проворчала кухарка. — Мне ничего про рыбу не сообщали. Мясо вот, рагу овощное, картошку, это да, про них сказали. Салаты опять же. А про рыбу — ничего.

— Я вкусно копчу, — слегка обиделся Кузьмич за пренебрежительное отношение к местному жереху, который и впрямь получался — пальчики оближешь.

— Ладно, копти, — разрешила Инна. — Если хозяева не осилят, сами съедим.

Кузьмич кивнул — сами так сами, он никогда жерехом не пренебрегал, взял рыбин, что подогнал ему вчера дядя Паша, поднялся из кухни во двор и отправился в сарай за коптильней.